Стеклянный квартал

Елена внимательно наблюдала за девушкой. Несмотря на показное спокойствие, та явно нервничала. Прикасалась к волосам, перекладывала ногу на ногу, часто моргала.

– Когда вы узнали о смерти отца?

– Вчера вечером мне позвонил Виталий Орлов, партнёр отца, – Арина поставила стакан на стеклянный столик. – Сказал, что произошёл несчастный случай, что-то с голов… – она замялась. – В общем, сказал что отец застрелился. Но сегодня утром он перезвонил и сообщил, что полиция подозревает убийство. Это правда?

– Мы рассматриваем разные версии, – уклончиво ответила Елена. – Что вы можете сказать о врагах вашего отца?

Арина невесело усмехнулась.

– У него не было друзей, только временные союзники. И врагов – целая армия. Бывшие партнёры, которых он вытеснил из бизнеса. Чиновники, которых он шантажировал. Бывшие жёны… – она осеклась. – Извините, я не хотела говорить так о матери.

– Ваши родители плохо расстались?

– Мягко говоря. Отец бросил её ради молоденькой модели, обеспечил минимальные выплаты и отсудил меня. Мама долго боролась за опеку, но проиграла. У отца были… связи в нужных местах.

– Где сейчас ваша мать?

– В Испании. Вышла замуж за местного бизнесмена, у них двое детей. Мы редко общаемся, – в голосе Арины прозвучала застарелая боль.

– А ваша мачеха? Третья жена отца?

– Диана? – лицо Арины мгновенно застыло. – Она в Милане, на показах моды. У неё алиби, если вы об этом.

– Вы не ладили?

– Мы терпели друг друга ради отца. Она всего на семь лет старше меня, и это… создавало неловкость.

Елена сделала пометку в блокноте.

– Вернёмся к проекту "Наследие Москвы". Что изменилось в нём в последнее время? Почему ваш отец вдруг изменил своё отношение?

Арина задумалась.

– Не могу сказать наверняка. Но мне кажется, дело в новом кураторе – Александре Климове. Они заключили какой-то договор примерно месяц назад. После этого отец стал относиться к проекту иначе, даже лично выезжал на объект, хотя обычно этим занимались менеджеры среднего звена.

– Что вы знаете о Климове?

– Немного. Он из силовиков, занимает какой-то важный пост. Говорят, у него серьёзные связи… разного рода. Отец обычно избегал таких партнёров, предпочитал чистый бизнес. Но в этот раз почему-то согласился.

Елена сделала ещё одну заметку.

– И последний вопрос: где вы были вчера вечером, между шестью и восемью?

Арина даже не моргнула.

– На благотворительном вечере в отеле "Ритц-Карлтон". Собирали деньги для детей с онкологическими заболеваниями. Там было около двухсот человек, включая нескольких министров. Моё присутствие зафиксировано на фотографиях, и я расплачивалась картой в баре примерно в половине седьмого.

– Спасибо за содействие, – Елена протянула визитку. – Если вспомните что-то ещё о проекте или о возможных врагах вашего отца, пожалуйста, свяжитесь со мной.

– Конечно, – Арина проводила её до двери. – И, капитан… Найдите того, кто это сделал. Несмотря на наши разногласия, он был моим отцом. И он заслуживает справедливости.

В лифте Елена задумалась. Арина Лаврова производила впечатление собранного, расчётливого человека. Она явно не любила отца, но вряд ли настолько, чтобы убить его. К тому же, её алиби легко проверяется. Однако что-то подсказывало Елене, что дочь знает больше, чем говорит.

Виталий Орлов не стал дожидаться, пока остынет кресло Лаврова – в буквальном смысле. Когда Елена прибыла в офис "Меркурий Девелопмент", она обнаружила его за столом покойного, подписывающим какие-то документы.

– Бизнес не может останавливаться, – пояснил он, видя удивление на её лице. – Максим бы понял.

Орлов выглядел как классический топ-менеджер из глянцевых журналов: безупречный костюм, стильные очки, седые виски, придающие ему солидности. За его спиной в панорамных окнах открывался вид на Москву – город, который он, похоже, собирался покорить.

– И всё же, перехватить управление компанией на следующий день после смерти партнёра – это необычно, – заметила Елена, присаживаясь напротив.

– Необычные обстоятельства требуют необычных решений, – пожал плечами Орлов. – Кто-то должен держать руль, пока решаются вопросы наследства. Я был заместителем Максима, это логично.

– Расскажите о ваших отношениях с господином Лавровым.

Орлов откинулся в кресле.

– Мы знакомы двадцать лет. Вместе начинали бизнес, хотя первоначально компания принадлежала только ему. Я пришёл как наёмный менеджер, а десять лет назад стал младшим партнёром.

– Насколько младшим?

– У меня тридцать процентов акций, – ответил Орлов без запинки. – У Максима было шестьдесят пять. Оставшиеся пять процентов – у нескольких миноритариев.

– Что произойдёт с долей Лаврова?

– По уставу, я имею преимущественное право выкупа, – Орлов сцепил пальцы. – Но это долгий процесс. Сначала наследники, потом оценка, согласование…

– И кто эти наследники?

– Насколько мне известно, всё поровну распределяется между тремя детьми и женой. Но Диана, скорее всего, получит ещё и личное имущество по брачному контракту.

– Кто-нибудь из них интересуется бизнесом?

– Арина – да, она талантливый финансист. Но мы с ней часто расходимся во взглядах. Диана вообще далека от бизнеса, ей интересны только дивиденды. Младшие дети ещё слишком малы.

– В таком случае, вы получаете контроль над компанией?

Орлов улыбнулся, показав идеально ровные зубы.

– В долгосрочной перспективе – возможно. Но сейчас я просто поддерживаю работу.

– Где вы были вчера вечером?

– Я так и думал, что вы спросите, – он ничуть не выглядел обеспокоенным. – У меня была встреча с представителями китайской делегации в "Хаятт Ридженси". Ужин, переговоры. Закончили около девяти. Могу предоставить список присутствовавших.

– Это было бы полезно, – кивнула Елена. – Что вы можете сказать о проекте "Наследие Москвы"?

Лицо Орлова едва заметно напряглось.

– Интересный проект. Сложный с точки зрения реализации, но потенциально очень прибыльный.

– Я слышала, у вас были разногласия с Лавровым по этому поводу.

– У нас часто бывали профессиональные разногласия, – уклончиво ответил Орлов. – В этом сила нашего партнёрства. Была, – он поправил себя.

– В чём конкретно заключались разногласия?

Орлов задумался на мгновение.

– Максим в последнее время стал слишком… осторожным. Мы получили разрешение на редевелопмент всего квартала, но он настаивал на сохранении исторических фасадов, на щадящем режиме расселения. Это увеличивало затраты и сроки.

– А вы предпочли бы более радикальный подход?

– Я предпочитаю эффективный подход, – отрезал Орлов. – Эстетика и история – это прекрасно, но не когда они стоят лишних миллиардов.

– У Лаврова были враги?

– У любого успешного человека есть враги, – философски заметил Орлов. – Особенно в нашем бизнесе. Конкуренты, чиновники, активисты… список можно продолжать бесконечно.

– Кто-нибудь угрожал ему в последнее время?

Орлов на мгновение задумался.

– Был один неприятный инцидент с бывшим сотрудником. Алексей Тарасов, руководил строительным департаментом. Максим уволил его полгода назад, и тот устроил сцену. Кричал, что Максим ещё пожалеет, что уничтожит его. Обычные эмоции уволенного, но всё же…

– У вас есть его контакты?

– Конечно, я попрошу секретаря предоставить вам всю информацию. Что-нибудь ещё?

– Да, – Елена постучала ручкой по блокноту. – Что вы знаете о Александре Климове?

Глаза Орлова едва заметно сузились.

– Он курирует проект "Наследие Москвы". Заместитель министра одной из силовых структур, влиятельный человек.

– Как давно он сотрудничает с вашей компанией?

– Чуть больше месяца. Его привлёк Максим, я в этих переговорах не участвовал.

– Почему?

– Я был против этого партнёрства, – нехотя признал Орлов. – У Климова… специфические методы работы. Но Максим настоял. Сказал, что это ключ к успеху проекта.

Елена сделала пометку в блокноте.

– Последний вопрос. Вчера, когда вы звонили Арине Лавровой, вы сказали ей, что её отец застрелился. Почему вы так решили?

Орлов нахмурился.

– Это была официальная версия на тот момент. Охранники, обнаружившие тело, говорили о самоубийстве. Только сегодня утром полиция сообщила мне о других подозрениях, и я сразу же передал эту информацию Арине.

– Понятно, – Елена встала. – Благодарю вас за сотрудничество. Возможно, у меня появятся ещё вопросы.

– Всегда к вашим услугам, – Орлов встал и протянул руку. – Я заинтересован в быстром раскрытии этого дела. Неопределённость вредит бизнесу.

Когда Елена уже была у двери, он добавил:

– Знаете, кто бы ни сделал это… он оказал мне услугу. Не поймите неправильно – я скорблю о Максиме как о друге и партнёре. Но теперь компания будет развиваться так, как должна была всегда. Без сентиментальности и необоснованных компромиссов.

Елена внимательно посмотрела на него, но ничего не ответила.

Кабинет для допросов в управлении был намеренно безликим – серые стены, стол, несколько стульев, камера видеонаблюдения в углу. Марина Котова, секретарь Лаврова, выглядела здесь неуместно в своём дорогом брючном костюме и с безупречной укладкой. Единственное, что выдавало её состояние – покрасневшие от слёз глаза.

– Я уже всё рассказала вчера, – она нервно теребила браслет на запястье. – Я пришла в кабинет около семи вечера, чтобы принести документы. Максим Викторович сидел в кресле, я сначала подумала, что он задремал. Но потом я увидела кровь и поняла…

– Я понимаю, что вам тяжело это вспоминать, – мягко сказала Елена. – Но мне нужны некоторые уточнения. Когда вы видели господина Лаврова живым в последний раз?

– Около шести. Он попросил кофе и сказал, что ждёт важного посетителя. Я принесла эспрессо и ушла. У меня был обеденный перерыв.

– Кого он ждал?

– Он не сказал, – Марина опустила глаза. – Максим Викторович не всегда делился такой информацией.

– В его расписании не было отметок о встрече?

– Нет. Это была внеплановая встреча. Такое иногда случалось.

Елена достала распечатку с камер наблюдения в холле.

– Вот последний посетитель, зафиксированный камерами. Вы его знаете?

Марина взглянула на размытое изображение.

– Это Евгений Павлович Корчагин из городской администрации. Он курирует строительные проекты.

– Он часто бывал у Лаврова?

– Время от времени. По работе.

– Только по работе? – Елена внимательно наблюдала за реакцией женщины.

Секретарша немного побледнела.

– Что вы имеете в виду?

– Госпожа Котова, было бы проще, если бы вы сразу рассказали о своих отношениях с покойным.

Марина вздрогнула, потом глубоко вздохнула.

– Мы встречались. Около года. Это было… сложно. Он был женат.

– Его жена знала?

– Не думаю. Мы были очень осторожны. Встречались в отеле или у меня дома.

– А в офисе?

Марина покраснела.

– Иногда… после работы. Когда все уходили.

– У вас была интимная встреча вчера?

– Нет, что вы! – она казалась искренне шокированной. – Вчера был обычный рабочий день. У Максима Викторовича было много дел, он был напряжён.

– Из-за чего?

– Из-за проекта "Наследие Москвы". Там возникли какие-то сложности.

– Какого рода?

– Он не делился деталями. Но я слышала, как он спорил по телефону с Климовым. Что-то о дополнительных условиях, которые не были оговорены изначально.

Елена сделала пометку.

– Что вы знаете о сейфе в кабинете Лаврова?

– Только то, что там хранились важные документы и иногда наличные. Код знал только Максим Викторович.

– А содержимое сейфа?

– В последние дни там было около трёх миллионов рублей. Максим Викторович собирался сделать какой-то платёж наличными. И ещё оригиналы документов по проекту.

– Что за платёж?

– Не знаю, – Марина покачала головой. – Он не говорил. Но деньги забрали из банка два дня назад.

Елена задумалась. Необычно для крупного бизнесмена проводить платежи наличными.

– Госпожа Котова, – Елена посмотрела ей прямо в глаза. – У вас есть помада Chanel Rouge Allure?

Марина замерла, затем медленно кивнула.

– Да. Это мой любимый оттенок. Почему вы спрашиваете?

– На документах в кабинете Лаврова обнаружили след от такой помады.

Женщина опустила глаза.

– Я… я зашла к нему днём, около четырёх. Мы поговорили, и я… поцеловала документ перед тем, как отдать ему. Это была такая наша шутка. Клянусь, когда я принесла кофе около шести, он был жив!

– Я верю вам, – мягко сказала Елена. – Ещё один вопрос: кто мог желать смерти Максиму Викторовичу?

Марина задумалась.

– В последнее время он ссорился с Орловым. Они по-разному видели будущее компании. И ещё… был один неприятный момент с бывшим сотрудником, Алексеем Тарасовым. Он угрожал после увольнения.

– Да, я слышала об этом. Что-нибудь ещё?

– Климов. Максим его боялся. Никогда не говорил об этом прямо, но я чувствовала. После каждой их встречи он был как в воду опущенный.

– Боялся? Почему?

– Не знаю, – Марина покачала головой. – Но однажды я случайно услышала фразу, когда Максим разговаривал с ним по телефону. Он сказал: "Мы так не договаривались. Это уже не бизнес, а шантаж". После этого разговора он отменил все встречи и уехал на дачу на два дня.

– Когда это было?

– Примерно три недели назад.

Елена сделала ещё одну пометку. Климов всё больше превращался в интересную фигуру.

– Где вы были вчера между шестью и восемью вечера?

– Как я уже сказала, у меня был обеденный перерыв. Я спустилась в кафе на первом этаже, поела, потом зашла в аптеку в соседнем здании, купить обезболивающее – у меня была мигрень. Затем вернулась, чтобы отдать документы на подпись.

– Кто-нибудь может подтвердить ваше местонахождение?

– В кафе меня знают, я там постоянный клиент. И ещё в аптеке я расплачивалась картой.

– Хорошо, – кивнула Елена. – Спасибо за сотрудничество. Если вспомните что-то ещё – пожалуйста, свяжитесь со мной.

Алексей Тарасов согласился встретиться с Еленой в небольшом кафе недалеко от его нового места работы – строительной компании второго эшелона. Он оказался невысоким, но крепким мужчиной с военной выправкой и настороженным взглядом.

– Я так понимаю, вы пришли поговорить о Лаврове, – он сразу взял быка за рога. – Я уже слышал, что он мёртв. И нет, я к этому не причастен, хотя многие подумают на меня из-за того случая.

– Какого случая? – Елена решила посмотреть, насколько откровенен будет Тарасов.

– Когда меня увольняли, я наговорил лишнего, – он пожал плечами. – Угрожал, обещал разрушить его бизнес. Всё это в запале, на эмоциях. Я был с компанией с самого начала, пятнадцать лет, и вдруг – на выход, с минимальной компенсацией.

– Почему вас уволили?

– Официально – оптимизация, – Тарасов хмыкнул. – Реально – я слишком много знал и задавал неудобные вопросы.

– О чём?

Тарасов отпил кофе, явно взвешивая, сколько можно рассказать.

– О финансовых потоках в проекте "Наследие Москвы". Там были странные вещи – завышенные сметы, двойная бухгалтерия, странные субподрядчики. Я отвечал за строительную часть и видел, что бюджет не сходится.

– Вы высказали эти опасения Лаврову?

– Да. И знаете, что он мне ответил? "Не лезь не в своё дело, если хочешь остаться целым". Буквально так. Через неделю меня уволили.

– Вы думаете, там были незаконные схемы?

– Я уверен, – твёрдо сказал Тарасов. – Но доказать не могу – все документы остались в компании. А после моего ухода наверняка уничтожены.

– Кто стоял за этими схемами – Лавров?

– Он был частью этого, безусловно. Но главный игрок – Климов. Это его люди получали контракты. Лавров был просто фасадом для вывода бюджетных средств под видом инвестиций в историческую застройку.

– Насколько крупные суммы?

– Миллиарды, – без тени улыбки ответил Тарасов. – Целый квартал в центре Москвы – это золотое дно.

– Почему вы не обратились в правоохранительные органы?

Тарасов усмехнулся.

– Вы серьёзно? С моими голословными обвинениями против людей такого калибра? Меня бы просто уничтожили. У Климова везде свои люди.

– Значит, вы затаили обиду?

– Конечно, – честно признался Тарасов. – Кто бы не затаил? Но я не идиот, чтобы мстить таким образом. Убийство Лаврова ничего бы мне не дало, кроме проблем. Я нашёл другой способ.

– Какой?

– Собираю информацию, – Тарасов понизил голос. – Документы, записи разговоров, фотографии встреч. Когда будет достаточно материала, передам журналистам. Публичный скандал – вот чего боятся такие люди.

– Вы сотрудничаете с журналисткой Верой Крымовой?

Глаза Тарасова удивлённо расширились.

– Откуда вы знаете?

– Просто предположение, – уклончиво ответила Елена. – Она ведёт расследование по тому же проекту.

– Да, мы работаем вместе. Она толковая, и у неё хорошие связи в медиа.

– Где вы были вчера вечером?

– Дома с женой и детьми. У сына был день рождения, восемь лет. Двадцать человек гостей могут это подтвердить.

– И последний вопрос. Что вы знаете о личной жизни Лаврова?

– Он спал со своей секретаршей, – пожал плечами Тарасов. – Это все знали, хотя делали вид, что не замечают. Ещё у него были проблемы с дочерью – Арина слишком самостоятельная, не давала собой манипулировать. Он держал её в ежовых рукавицах, но она всё равно делала по-своему.

– А его жена?

– Диана? – Тарасов хмыкнул. – Классический брак по расчёту. Она получала деньги и статус, он – красивую куклу для представительских функций. Не удивлюсь, если в брачном контракте прописаны даже дни, когда она обязана с ним спать.