Тень Инженерного замка

– Здравствуй мам, здравствуйте Альберт Егорович! Как добрались?

– Благодарю, сносно – если отчим и бывает чем-то доволен, то Ирэне такое чудо видеть на доводилось, – Почему ты одна? Где Стас?

– Да мы подумали, зачем нам вместе ехать. Вот же, я вас прекрасно встретила. А Стас дома, готовит праздничный обед.

–Я не устаю удивляться этим вашим новым порядкам – мужик готовит, а безголовая баба за рулем. – Альбер в своем репертуаре. Ирэна с детства слышала: «Курица не птица, Польша не заграница, баба не человек».

Так, я дышу и считаю людей в синих футболках, я их считаю и не зацикливаюсь на том, что он говорит. Пусть говорит, что хочет, меня это не касается.

– Ирина, ИРИНА!!!

–А, что мам?!

– Где машина? Ты не могла припарковаться поближе. Все-таки у нас возраст. Надо же иметь уважение.

Ага, пенсионерка тут у нас, на одиннадцатисантиметровых каблуках.

– Где поближе, мам, на перроне? Сейчас придем. Здесь близко.

Ирэна, волоча за собой чемодан родителей величиной с дом, тяжело топала через зал Московского вокзала. Следом важно шествовал отчим в своем велюре и мокасинах из крокодиловой кожи, рядом резво семенила Галина Матвеевна.

– Что это? – матушка невежливо ткнула пальцем в сторону машины, – ты хочешь, чтобы мы сели в это, этот … «Запорожец»?

– Это не «Запорожец», мам, – свою новую Джилли Ирэна нежно любила. Белая Жулечка была для нее практически домом. С ее работой, в день за рулем получалось часа по четыре, а когда и больше.

– Я в это не сяду, – начала разгонять истерику Галина Матвеевна.

– Ок, – огрызнулась Ирэна, – не хочешь, не надо. Вызывайте такси. Какое хотите! Хоть комфорт, хоть бизнес. А я поехала, встретимся дома.

Альберт Егорович презрительно пожевал губами и водрузил свое тело на заднее сиденье. Не найдя у мужа поддержки, Галина Матвеевна поперхнулась, легко облетела машину и элегантно приземлилась рядом с мужем.

***

Стас давно понял, что угодить теще с тестем невозможно. Нет у них такой задачи – быть довольными. Наоборот, нервная реакция Ирэны их забавляла, и они развлеклись, подливая масла в огонь. Впрочем, Стас знал, что критическая оценка исходит от Альбера Егоровича, теща только глашатай его воли. В первые годы брака, он много размышлял над тем, так ли глупа его теща, как хочет показаться или, наоборот, умна настолько, чтобы транслировать умозаключения своего мужа, осознанно не допуская их до собственного сознания. Редкие слова, которые цедил сквозь зубы Альбер Егорович, как правило носили либо критический, либо оскорбительный характер. Если бы Галина Матвеевна задумалась над тем, что он говорит, их браку быстро пришел бы конец, а это в ее планы, разумеется, не входило. Что-что, а обеспечивать семью Альберт всегда умел.

Стасу все это было странно, в его семье все было по-другому. Он родился в крохотном городке на Урале. Да что там, городом-то его считали только местные жители, все остальные понимали, что несколько девятиэтажных домов дела не меняют и поселок так и остался поселком.

Семья всегда жила скромно, но как-то так получалось, что в маленькой квартире для каждого нашелся свой уютный уголок, в доме было светло, тепло и пахло пирогами. В гости, как мотыльки на огонь слетались друзья, соседи, одноклассники. Было шумно и весело. У матери, каким-то образом, всегда находилось время на поговорить с двумя сыновьями, а отец вечно тащил парней то во двор, то в гараж. Они и сами не заметили, как научились всей мужской работе.

Когда Стас встал с матерью на кухне и начал учится готовить, потихоньку набираясь умения и опыта, отец цыкнул на Олега, старшего брата, который попытался посмеяться над мелким.

– Пусть учится, все великие повара – мужчины. Чем наш хуже?

Стас готовил все увлеченные и увлеченные, разыскивал новые или забытые рецепты, соединял продукты – уже не в качестве эксперимента, а со знанием дела. На семейные праздники готовил теперь только он.

Дошло до того, что его даже однажды пригласили в кулинарную передачу на местное региональное телевиденье и это в шестнадцать-то лет.

Отец покряхтел, почесал в затылке и договорился шабашить с сыновьями на постройке нового административного корпуса. Почти год, они, в свободное от школы время, таскали кирпич, мешали раствор, ползали по стенам с мастерками. Стас жутко уставал, злился, но втайне грезил, что вот закончат они, получат деньги и он накупит кулинарных книг, которые сейчас ему не по карману.

Но все произошло лучше, чем он видел в самых волшебных снах.

Окончание строительства совпало с выпускным. Олег собирался в армию, и родители решили устроить мальчишкам двойной праздник: окончание школы – младшему и проводы – старшему.

Вот здесь-то отец и поразил воображение Стаса – он выложил на стол буклет Санкт-Петербургского института управления и пищевых технологий, билеты на поезд и пачку денег – весь их общий заработок.

– Давай, сын, езжай! Не посрами семью Лещовых. И знай, денег больше не дадим, но за добрым словом или там, советом, всегда можешь обратиться.

Растерянный Стас посмотрел на брата. Он знал, что Олег мечтает о крутом велосипеде.

– Да ладно тебе, мелкий, в ближайший год велик мне точно не понадобится, а там видно будет. А у тебя талант. Ехай, не сомневайся!

В груди становилось тепло и немного щемило сердце, когда Стас думал о родителях, о брате и его семье – там уже подрастало двое племянников. Хорошие они у него.

В уютное шкворчание стейков на сковородке резко ворвался звонок в дверь. Приехали!

***

– Здравствуй, Стасик, здравствуй, мой дорогой, – просюсюкала теща елейным голоском. Стас поморщился – «стасиками» в его детстве называли тараканов, а он Стас, в крайнем случае, Станислав.

Как же хочется ответить резко и сразу расставить все по своим местам. Но у Ирэны сразу станет перевернутое лицо и в глазах поселится паника – этого Стас допустить никак не мог.

– С приездом, добро пожаловать!

– Тапки – то ли попросил, то ли приказал Альберт Егорович.

– И правда, Стасик выдай нам тапочки! Боже, какая у вас грязь. Я себе такого никогда не позволяю. Неужели тебе это нравится? – без остановки щебетала теща.

Стас покосился на жену. Ирэна стояла с отстраненным лицом. Делит в уме 23 584 735 на 234, понимающе усмехнулся Стас.

– У нас сегодня ночью был апокалипсис, – он благородно взял удар на себя, – собаки разнесли квартиру. Сегодня не успеем, но до конца недели все устраним.

– Собаки, ах, Боже мой, не понимаю! Бардак, грязь, шерсть, микробы всякие. Ирина и так ни с чем не справляется, ни с домом, ни со своим весом, а вы еще за чем-то зверинец развели. Вот скажи мне, насколько Ирина поправилась за полгода?

–Уважаемая Галина Матвеевна, согласитесь, это не ваше дело. Это же наш дом и наша жизнь.

– Но Стасик, у тебя же есть глаза! Ты же видишь сколько на улице хороших, стройных девочек, а дома у тебя такая туша!

Стас открыл рот, чтобы достойно отбить удар.

–Бабуль, – послышался из прихожей голос Аленки, – мы же не требуем, чтобы вы соответствовали нашим ожиданиям, вот и мы не обязаны соответствовать вашим.

Лицо Альберта Егоровича начало наливаться помидорным цветом, глаза Галины Матвеевны раскрылись настолько, насколько позволяли филеры. Взгляд Стаса задержался на фигуре жены – Ирэна уткнулась лицом в угол, плечи трясутся, –не плачет, хохочет. Наконец он развернулся в сторону дочери и фыркнул.

Аленка стояла на пороге квартиры с победоносным видом – синие волосы начесаны ирокезом, макияж в стиле «индейцы племени тумба-юмба на тропе войны», рваные до изумления джинсы и татушки на всех видимых местах. И когда только успела?!

– Мам, – проигнорировала общественную реакцию Алена, – у тебя телефон надрывается.

– Черт, поставила на беззвучный и забыла. Да, Марина! – звонила заклятая подруга-конкурент. Вот уж кто понравился бы матушке, такая же … законсервированная.

– Ирэночка, пампушечка моя, – Ирэна скривилась, да сколь ж можно – у меня завтра прямой эфир про ивенты. Приходи, пожалуйста, поддержи меня. Ничего особенного, расскажем про наши проекты, то да се, заодно прорекламируемся.

Ох, бойтесь данайцев, дары приносящих. Кто-кто, а Марина в душевных порывах замечена не была. С другой стороны, плохого пиара не бывает.

– Ир, что ей опять надо?

– Да вот, зовет на прямой эфир завтра. Как думаешь, что мне лучше надеть?

Ирэна переговаривалась со Стасом и думала, что находится в фильме абсурда. Вот надувается негодованием отчим и вытягивается в звенящую струну матушка. Сейчас начнется! Сейчас – сейчас…

– Ирина, ты больна? У тебя температура? Или ты сошла с ума? Посмотри, на кого похожа твоя дочь?! На…, на тюремщицу! Боже, мне плохо! Она же вся в татуировках! О чем ты думаешь?! Какой прямой эфир?!

– Бабуль, я же не рассуждаю на кого похожа ты. Эти твои рюшечки в стразах. Звёздный час дурного вкуса!

– Да как ты смеешь?! Ирина, это ты ее научила?! Куда ты смотрела? А ты сама – прямой эфир, ты серьезно? Ты хоть знаешь, что экран прибавляет семь килограммов? Боже мой, еще семь!

– Бабуль, а ты за килограммами вообще ничего не видишь? Ничего, что у мамы большое доброе сердце?! И фантазия, как у братьев Гримм и Шарля Перро вместе взятых. И ее зовут Ирэна, неужели так трудно запомнить?

Бабушка и внучка стояли друг напротив друга и шипели, как рассерженные кошки. Короткая стильная стрижка Галины Матвеевны встала дыбом и начала подозрительно смахивать на Аленин ирокез. И тут вступил Альберт:

– Галя, мы уезжаем!

– Как уезжаем, куда?

В гостиницу! – рявкнул Альбер Егорович и вопросительно посмотрел на Ирэну. Он очевидно ждал, что она падет ниц и начнет упрашивать, умолять их остаться. И ведь она начнет, сообразил Стас. Мазохизм жены находился вне его понимания. Но каждый раз, когда он заговаривал с Ирэной о ее нездоровых отношениях с родителями, она плакала и говорила: «Ты не понимаешь!»

И правда, он не понимал. Но либо сейчас, либо никогда.

–Альберт Егорович, вы правы, – обратился он к тестю, – вам лучше уехать в гостиницу. Я не позволю больше ни вам, ни Галине Матвеевне обижать мою жену и дочь! Повторяю, это наш дом и наша жизнь! Вам помочь с чемоданом?

В гробовом молчании они спустились вниз. Ирэна было рванула за ними, но Аленка вцепилась в нее мертвой хваткой.

Погрузив чемодан в такси, Стас молча смотрел, как родители Ирэны усаживаются. Глядя на удаляющуюся машину, он, на мгновение, ощутил себя рыцарем, победившим дракона ради Прекрасной Дамы.

ГЛАВА 4

– Ну и рожа у тебя, Шарапов*, – мрачно поприветствовала Ирэна свою двойняшку в зеркальном отражении.

Вчера, после драматичного отбытия родителей, она застыла на диване каменным изваянием и только ручейки слез бесконечно текли по щекам. Мысли метались от паники, до восторга от поступка Стаса.

– Он защитил, меня, защитил! Нет, он полез куда не просили, нет, защитил!

Выходкой Алены Ирэна восхитилась – та решилась на бунт, о котором Ирэна мечтала.

Она и сама знала, что это все … неправильно, но не могла понять себя.

Зачем я это терплю? Ладно бы родители нуждались в моей помощи и поддержке – так нет, они вполне здоровы, а сбережений Альберта с лихвой хватает на более чем безбедную жизнь. Что тогда?

Всю свою жизнь Ирэна пыталась доказать им, что она чего-то стоит.

Это была такая игра:

Ирэна приносила пятерки – отчим говорил, что в школе очень среднее образование, и учиться на отлично может каждый кретин;

Ирэна играла в детском театре, во Дворце Молодежи – отчим подчеркивал, что его время слишком дорого, чтобы тратить его на самодеятельность;

Ирэна побеждала в чемпионате по танцам – отчим интересовался, не были ли остальные участники одноногими инвалидами? В ином случае он не понимает, чем руководствовалось жюри;

Ни разу за все школьные годы родители так и не пришли на выступления, в которых участвовала Ирэна. А она так ждала…

Единственным утешением для нее были книги – девочка читала запоем, все глубже уходя во внутреннюю эмиграцию. Читала и ела. А еще вела дневник. Конечно, тогда она не могла осознать причину эмоций, которые испытывала – просто выплескивала на страницы секретной тетрадки все, что чувствовала. Именно тогда маленькая Ирина начала придумывать альтернативную реальность, где она была принцессой, или феей, или сражалась с чудовищами. Тот старенький дневник стал первыми набросками к будущим сценариям. Но до них было еще очень далеко.

В университет она поступила под давлением родителей на ненавистный юридический факультет. Ну, не было у нее тяги к юриспруденции! На первом курсе случился ее дурацкий первый брак – нет, Митя, первый муж, не был каким-то плохим человеком, просто Ирэне было с ним невыносимо скучно. Она замуж-то вышла только для того, чтобы сбежать из родительского плена, все равно куда. Единственная радость, что этот брак подарил ей Аленку.

Родив дочь, она бросила университет и развелась с мужем, чем вызвала бурное негодование родителей.

А Ирэна будто проснулась – глядя на лохматую головку дочери (Аленка родилась кудрявая, с бакенбардами, как у Александра Сергеевича Пушкина и длиннющими ногтями), она вдруг как-то очень ясно поняла, что этот маленький человек без нее не может, что это ее ответственность на всю жизнь и унылая, нечастная мать малышке точно не нужна.

Следующие годы были очень трудными – Ирэна работала где только могла: писала бесконечные статьи в местные газеты и журналы, подрабатывала журналистом на ГТРК, закончила курсы визажистов и моталась по заказам, наводя красоту невестам. Денег хронически не хватало. Случались дни, когда не было на еду и проезд.

Но постепенно все наладилось.

Аленка оказалась подарочным ребенком – не капризничала, скандалы учиняла редко, быстро приспособилась к режиму матери. Помня свое одинокое детство – Галина Матвеевна много ездила по командировкам и, то и дело подбрасывала дочь то подружкам, то на пятидневку, – Ирэна везде таскала ребенка с собой.

Даже поступив, наконец, в Уфимский Институт Искусств, на режиссерский факультет, Ирэна усаживала дочь в аудитории, на задней парте, где та мирно рисовала крокозябриков.

Альбер Егорович категорически не одобрил выбор падчерицы, он был возмущен, он негодовал.

Галина Матвеевна вторила ему в унисон.

Родители заняли позицию наблюдателей, регулярно сообщая Ирэне, как она не права и как горько будет раскаиваться за бесцельно прожитые годы. Кстати, тогда она еще была Ириной.

Имя свое она люто ненавидела – сказывались бесконечные окрики и одергивания в детстве: Ирина! Ирина!! ИРИНА!!! Иди туда, делай так, стой прямо, сделай нормальное лицо. И коронное: «Боже, какая ты толстая!»

Ну, толстая, и что теперь – застрелиться?!

Кстати, вес никогда не мешал Ирэне ни учиться, ни работать, ни даже танцевать. Она носилась, как воздушный шарик, наполненный гелием.

Ей было лет двадцать пять, когда в ее окружении появился парень, подсказавший поменять имя.

– Зачем таскать на себе груз, когда он так давит. Поменяй имя и дело с концом.

Кто его знает, может это был ангел? Во всяком случае, вскоре он бесследно исчез. Совет оказался очень кстати, поменяв всего одну букву, она вдруг почувствовала себя другим человеком.

Из закомплексованной, зажатой, загнанной Ирины, родилась рыжеволосая валькирия Ирэна. Новое имя дало прилив сил, и она наконец осуществила свою мечту – сбежала из ненавистной Уфы в Санкт-Петербург с Аленкой под мышкой.

Дальше было море требований, обвинений и манипуляций.

Альберт с неудовольствием обнаружил, что толстая сладкая муха выпуталась из его паучьих сетей.

Галина Матвеевна убеждала вернуться, она же понимала, что если у мужа не будет жертвы, то отдуваться придется ей самой. Галина даже использовала тяжелую артиллерию – заболела тяжело и продолжительно.

Но оказавшись за две тысячи километров от своих мучителей, Ирэна собралась с силами и сумела отстоять свою свободу.

Вот только до сих пор родители почему-то действуют на нее, как удав на кролика. Опытные кукловоды, они дергают за ниточки, заставляя ее комплексы принимать самые причудливые формы.

***

Приклеив патчи под заплывшие от слез глаза, Ирэна отправилась инспектировать гардероб. Шутки шутками, а роскошь пятьдесят четвертого размера, с пятым номером груди надо как-то маскировать.

Стас застал жену в спальне среди разбросанных вещей. Ирэна была облачена в немыслимую грацию, упаковавшую ее от груди и до самых колен.

– Мать моя, что это на тебе?

– Ой, Стас, ты меня напугал. Это утяжка, смотри, написано: «безупречная талия и идеальная линия бедер»

– И кто же презентовал тебе сию красоту, пугливая ты моя?

Ирэна насупилась.

– Ясно, опять теща наследила. Я тебе сколько раз говорил, что ты прекрасна, тебе нечего стесняться!

– Ну, Стааас, тебе вот нравятся пышные девушки, но ты ж такой один. А остальным не нравятся. Как я, такая…, такая неформатная, в экран помещусь, – заныла Ирэна.

Стас подошёл к жене, нежно взял ее за ушки и притянул к себе, – Любимая, ты – царица, богиня, ты – рубенсовская женщина, ты – Венера. И мне нравятся не какие-то абстрактные пышные девушки, а ты, именно ты. И я такой не один… к сожалению.

Ирэна покраснела от удовольствия и кокетливо хихикнула. Каким-то удивительным чудом, на десятом году брака, прикосновения любимого мужа все еще обжигали и смущали ее.

– Ну все, убедил, убедил! Помоги мне лучше платье выбрать, а то все такие умные…

Совместными усилиями супруги выбрали платье цвета молодой травы, которое очень шло к рыжим кудрям Ирэны. Только «идеальную талию и безупречные бедра» она снять наотрез отказалась.

***

Доехав до офиса, Ирэна решила подняться на свой четвёртый этаж пешком. Однако уже на втором почувствовала, что задыхается, а к горлу подкатывает тошнота – «безупречные бедра» впились в тело как клещи и не давали дышать.

Медленно преодолев оставшиеся ступеньки и кое-как успокоив дыхание, она вступила в офис.

– Ба, это кто ж к нам пожаловал? Никак Матушка-Царица прибыла.

–Привет, Артур! Ты какими судьбами?

– Да здрасьте, я вообще-то у тебя работаю, не в курсе? И вообще, тут такое творится, а я не при делах.

–Что твориться?

– Да в смысле? – вскричал Артур, хлопая себя по пухлым бедрам в дорогих джинсах. Вот уж кто без комплексов. Наш веселый звонкий мяч.

–Марк, Лиза, вы посмотрите на нее – весь город гудит, что она будет делать глобальное шоу в Инженерном замке, а ведущему не сообщили. И правда, зачем?!

Ирэна смеясь, махнула на него рукой, – Вот откуда ты все узнаешь? Мы ж только взяли заказ, еще толком не начинали.

– Я тебе больше скажу, Царица, я знаю, как Аленка вчера уела твоих стариков-разбойников, – Артур был знаком с родителями Ирэны, но не реагировал ни на брови, ни на интонации, чем доводил их до нервного тика.

– Ах, вот откуда дровишки! А мы-то со Стасом голову ломаем, где она так, эээ…, преобразилась. Татушки были очень… убедительны. И ведь молчит, как партизан на допросе. Теперь все ясно.

– Не благодари!

– Ладно, ребята, у меня сегодня образовался прямой эфир, поэтому давайте обсудим, и я помчу. Что у нас есть: Инженерный замок с открытой датой, аукцион, на котором хрен знает, что продавать и Вениамин с привидениями. Что, Марк?

Марк простер длинную тонкую длань, обтянутую чем-то черно-блестящим и скрутил из пальцев немыслимую фигу, – Вот что мне показали в Михайловском замке на запрос о размещении декораций. Низзя! На стены вешать ничего нельзя, на полу укреплять тоже.

– Ожидаемо! А у тебя как, Лиза?

– Да примерно так же, огонь нельзя ни в каком виде и даже служба пожарной безопасности Константиновского дворца на них впечатления не произвела.

Команда заулыбалась. Все знали, что главный технарь Константиновского неровно дышит к Лизе, после того, как она уложила его на татами.

– Сонечка, хоть ты меня порадуй.

– Сегодня чудесный день!

–Да, день чудесный. И все?

– Не все, – Соня потупилась, она не любила сообщать неприятную информацию, – Нет, с симфоническим оркестром все хорошо, я с ними договорилась. А вот с медиумами немножко хуже. Они говорят, если мы хотим вызвать духов, то надо проводить аукцион в ночь на Ивана Купалу, с шестого на седьмое июля. Есть еще Хэллоуин, но это долго и отечественные привидения на него могут не прийти.

– Мда…, а сегодня у нас тридцать первое мая, то есть на все про все у нас чуть больше месяца. Даже не знаю…

А отказаться нельзя? – поинтересовался Марк фирменным замогильным голосом.

– Мрак, ты как себе это представляешь, отказать Вениамину Бориславовичу? – пошла в наступление Лиза, – Ей Богу, духов уговорить проще.

Ирэна только было собралась задумчиво потереть глаз, но вовремя вспомнила про нарядный, «прямоэфирный» макияж.

– Ребята, надо что-то думать! Парящие декорации сделать можно, но понадобятся магнитные подушки, без электричества никак. Свечи на батарейках, суть то же электричество.

Давайте так, вы прописывайте антураж и считайте смету, а я завтра смотаюсь в Инженерный замок и выпытаю там у кого-нибудь все про привидения и как их примирить с современными реалиями.

Команда рассосалась по своим местам и притихла за мониторами. Только из угла Марка доносилось бурчание, что он не Мрак, а Марк и буквы в словах путают исключительно малограмотные спортсмены. Но поймав Лизин суровый взгляд и руку с красноречиво занесенным степлером, примолк и он.

***

Камеры ослепили глаза. Ирэна постаралась сесть так, чтобы казаться меньше, «безупречные бедра» окончательно распоясались, некрасиво разделив живот пополам.

В кресле напротив Марина: ни грамма жира, белоснежная улыбка, золотистые волосы в безупречной укладке, струящаяся ткань комбинезона, руки элегантно сложены на коленях – дива и только!

– Дорогие зрители! – Марина сложила руки «домиком». – Сегодня говорим об организации праздников.

Дело это крайне непростое, многозадачность здесь предстает во всем объеме. – она многозначительно обвела пальчиком фигуру Ирэны.

При слове «объем» Ирэна дернулась.

Вот, Марина, зараза! Позвала, чтобы унизить. И зачем ей это?

При всех разногласиях, Ирэна уважала Марину за профессионализм. Она и правда крутая.

– Организаторы в день мероприятия подвергаются колоссальным нагрузкам. У нас на шагомерах набегает до пятидесяти тысяч шагов. Чтобы вынести такой стресс, надо иметь здоровое, тренированное тело. Не так ли, Ирэна?

Ирэна промямлила, что у нее, вместо тренировки, работа.

– Работа – не оправдание, – вкрадчиво продолжила Марина. – Вот я, например, каждый день начинаю с физической нагрузки – встаю в семь утра, умываюсь и в зал. Это дает энергию. А ты как поддерживаешь форму?

Ирэна представила, как глупо будет выглядеть, если поведется на провокацию и начнет рассуждать о тренировках и диетах.

– Марина, я тобой восхищаюсь! Такая сила воли вызывает уважение. А я вот с восьми утра сижу за компьютером с кофе и круассаном и накидываю текущие задачи моей команде. Кстати, у меня работают исключительно профессиональные люди.

– О, это важно! – Марина вежливо похлопала (три хлопка, как в учебнике, медленно, чтобы продемонстрировать кольцо от нашего спонсора и бла-бла-бла). – Но ведь и себя нельзя забывать! Особенно после тридцати пяти. Обмен веществ замедляется, фигура требует гиперконтроля. От круассанов уже стоит отказаться. Хочешь, дам телефон моего диетолога, он гений!

Ирэна покосилась на сообщения зрителей, бегущие на мониторе и почувствовала, что «идеальная талия» сжалась где-то в районе груди:

«Марина жжет!»

«Рыжая, дышит как тюлень на берегу»

«Зачем мучить тетку?»

«Да ладно, толстая-то права, сначала работа»

Попыталась спастись самоиронией:

– Благодарю, но воздержусь, а то однажды съем весь торт до финала мероприятия.

– Боже! – Марина картинно прикрыла пальчиками рот (маникюр от топового салона, бартер, надо отрабатывать). – Неужели клиенты видят такие срывы? Это же… непрофессионально.

Бац! Удар ниже пояса

Ирэна вспомнила мать: «Ты – толстая, серая, косолапая».

Марина, наклонилась вперёд, считывая её панику:

– Кстати, о тортах! Вы ведь организовывали банкет для Гелены Сомерс? Говорят, она требовала вегетарианские десерты. Как ты справилась?

Камера крупно сняла руки Ирэны – пухлые пальцы нервно теребят обручальное кольцо, два ногтя сломано после вчерашнего приступа перфекционизма.

– Не совсем так. Она просила, чтобы вегетарианские были в том числе. Так что десерты были разные и на любой вкус. Мы работаем с прекрасными кондитерами. Они предложили вариант безглютеновых пирожных типа «картошка». Вегетарианцы были тронуты, что о них позаботились.

– Какой милый, старомодный рецепт! – Марина ослепительно улыбнулась на камеру. – Но элита – не бабушки на лавочке. Их не удивить «картошкой». Им нужна элегантность. А без хорошей формы этого не достичь.