Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство

– Шарлотта, – я остановилась напротив нужной двери. – Займитесь комнатой графа. Агнесс мне все покажет.

Горничная не спешила уходить. Смотрела на меня, красная, взмокшая, и тяжело дышала. И задыхалась она сейчас не из-за усталости и лишнего веса, а потому что была ужасно взволнована. До крайности. Мне пришлось добавить с нажимом: «Ступайте», только тогда Шарлотта нехотя отправилась выполнять мое распоряжение. Но даже удаляясь по зеленому коридору, она все время оглядывалась на меня через плечо.

– Что-то тут нечисто, – пробормотала я себе под нос и толкнула дверь в кухню.

Помещение, отведенное для готовки, впечатляло размерами. Это была широкая и вытянутая комната, одну из стен которой занимал огромный камин. Я могла войти в него, не склонив головы, и улечься там, вытянувшись во весь рост.

В черном, закопченном очаге висели на цепи несколько котелков разных размеров. Кроме этого, я заметила на кухне печь и плиту. Последняя была из чугуна и топилась углем. Память Клариссы подсказала, как с ней обращаться. С помощью огнива в топке разжигали пламя – толстая стальная пластина над топкой раскалялась и служила конфоркой. На нее ставили жаровню.

Как Шарлотта и говорила, Лиззи была здесь. Она устроилась за столом, таким массивным, что его вряд ли можно было сдвинуть с места. Девочка пила молоко и заедала его куском обычного черного хлеба. Зои – так малышка назвала свою куклу – сидела рядом с ней на лавке, как полноценный член семьи. Заметив меня в дверях, дочка напряглась и расслабилась только после моей ласковой улыбки.

– Госпожа, – подорвалась кухарка.

При виде меня лицо у Агнесс стало таким же испуганным, как у Шарлотты, глаза так же выкатились из орбит, а руки затряслись.

– Проводите меня, пожалуйста, в кладовую.

– З-зачем? – она начала заикаться.

– Буду составлять меню к ужину. Лиззи, поможешь мне с готовкой?

Ротик девочки приоткрылся. Несколько секунд малышка смотрела на меня в полнейшем шоке, затем ее глаза вспыхнули, и она активно закивала. Идея ей понравилась.

Как выяснилось, в замке было несколько кладовых. В одной хранили муку, соль и зерно, в другой – овощи, в третьей чай и особый деликатес – кофейные зерна. В последней кладовой кухарка как-то подозрительно напряглась, и я решила на досуге поразмышлять над возможными причинами ее странного поведения.

Напротив винного погреба располагался погреб мясной. Чтобы туда попасть, нам пришлось спуститься по узкой винтовой лестнице под землю. Тут было жутко холодно. У меня с губ вместе с дыханием срывались облачка пара и таяли в воздухе.

– А где всё? – спросила я, растерянно оглядывая просторное подвальное помещение под купольным потолком.

Вдоль каменных стен тянулись длинные широкие полки. Абсолютно пустые. Сверху свисали крюки для колбас, зловеще поблескивая в полутьме голыми остриями.

– Мы не закупили мяса, – пробормотала Агнесс, отводя взгляд.

– Но что же вы собирались готовить графу на ужин?

В ответ кухарка принесла мне из глубины погреба худую синюю курицу, похоже, умершую от старости. Птица была уже общипанная и без головы.

– Это только на суп, – вздохнула я. – Сколько сейчас времени? Вроде не слишком поздно. У кого вы покупаете мясо?

Агнесс судорожно сглотнула и скомкала в кулаках передник.

– В деревне есть мужчина, его зовут Джол. У него большое хозяйство. Куры, коровы, свиньи. Раз в неделю он привозит в Вулшир молоко, яйца и другие продукты. А его сын Патрик ловит для нас рыбу в реке, что течет у подножия холма.

– Очень хорошо. До деревни ехать минут сорок. У графа же есть экипаж?

– Вы собираетесь к Джолу? – глаза Агнесс испуганно забегали.

– Да, у нас совсем нет мяса, а я хочу приготовить Его Сиятельству сытный ужин. Эта синяя тушка курицы, что вы мне показали, – настоящее оскорбление. Такое подавать к столу графа просто стыдно.

Кухарка нервно облизала губы. Погреб мы покинули под хруст ее пальцев, которые она сгибала и разгибала в попытке справиться с волнением. Чем выше мы поднимались по лестнице, тем теплее становился воздух, впрочем, я заметила, что с приближением вечера в замке значительно похолодало, особенно в тех комнатах, которые не отапливали.

«Надо проследить, чтобы в новую спальню Роберта принесли побольше шерстяных одеял и не забыли про грелки, а то за ночь бедняга околеет в ледяной постели».

Лиззи не спускалась с нами в подвалы Вулшира. Подняв голову, я увидела наверху лестницы ее фигурку, темную на фоне света, лившегося из окна позади. В ожидании нас девочка пританцовывала, то ли от холода, то ли от скуки.

Когда я поднялась из погреба, она сама взяла меня за руку. От этого простого жеста горло сдавил горячий ком, а глаза защипало от подступивших слез. Это было так… Я не могла подобрать слов, чтобы описать свое состояние.

Дети быстро забывают плохое и тянутся за лаской, как цветы к солнцу. Их маленькие сердечки готовы прощать, особенно маму. Ведь мама ребенку так нужна!

– Госпожа, вы собираетесь ехать к мистеру Джолу лично? – напомнила о себе Агнесс. Бледная, напряженная, она кусала губы и продолжала хрустеть суставами пальцев. – Позвольте мне вам помочь. Зачем вам куда-то срываться из дома на ночь глядя?

После ее слов мне еще больше захотелось увидеть мужчину, снабжающего Вулшир продуктами, и поговорить с ним.

– До полной темноты далеко, – ответила я. – Я успею съездить в деревню, вернуться и приготовить графу ужин.

– Но зачем утруждаться? Для этого есть слуги. В любой момент может начаться ливень. Взгляните, какая туча идет с горизонта. – Агнесс подошла к окну и кивнула на ясное синее небо с единственным серым пятнышком. Крошечное облачко вряд ли собиралось пролиться на Вулшир дождем, но кухарка заохала и заахала с таким драматизмом, словно на замок надвигалась самая настоящая буря: – Пахнет приближающейся грозой. Промокните, простудитесь. А если дорога раскиснет и колеса экипажа увязнут в грязи?

– У меня есть зонтик и пара прочных кожаных ботинок, – сухо улыбнулась я служанке. – Спасибо, что так беспокоитесь обо мне.

Тут выяснилось, что Лиззи пританцовывала, потому что хотела в туалет, о чем сообщила мне на ухо доверительным шепотом. Безмерно радовало, что в замке имелось некое подобие водопровода и канализации. Домик, где последние семь лет прожила в изгнании обесчещенная Кларисса Кейдж, к примеру, не знал благ цивилизации. Воду приходилось таскать из колодца и греть на огне.

Пока Лиззи бегала по своим делам, Агнесс снова принялась отговаривать меня от поездки. Замолкла она резко, когда я подняла тему денег. Мистеру Джолу надо было заплатить за продукты.

– Сэр Борген навещает нас по выходным и оставляет несколько монет на расходы, – скрепя сердце призналась женщина. Ее жесты стали еще более суетливыми.

Так-так-так, очень интересно. Значит ли это, что мой крысомордый друг заведует финансами Его Сиятельства?

– У вас что-нибудь осталось с его прошлого визита? Или мне попросить денег у графа?

С большой неохотой кухарка достала из кармашка в переднике серебряник и протянула мне.

* * *

Помимо двух престарелых служанок, в Вулшире трудился еще и кучер – хмурый мужик с лицом в шрамах. Внешностью он походил на бандита с большой дороги, и, усаживаясь к нему в экипаж, я испытала прилив беспокойства. Мне казалось, что слуги знатных господ должны выглядеть иначе, более презентабельно. А этот мужчина… Он меня пугал. И очень.

В деревню я отправилась одна, без Лиззи, на тот случай, если прогноз кухарки сбудется и на пути нас таки поймает ливень. Однако пока ничто не предвещало непогоды. Ветер стих. Свет солнца стал золотистым, предзакатным, небо на горизонте окрасилось в медово-розовые тона. Повозку потряхивало на ухабах. Рессоры поскрипывали. Мимо проплывали шикарные пейзажи, радующие глаз и пробуждающие в душе умиротворение.

Кучер знал, где живет мистер Джол, и доставил меня прямо к его дому. Хозяйство крестьянин держал огромное, семья у него была зажиточная, дом – крепкий, добротный, со множеством пристроек. По двору бегали белые и пестрые куры. С крыши сарая за нами внимательно наблюдали три серых полосатых кота.

– Обождите здесь, я найду хозяина, – возница сплюнул за землю и размашистым шагом направился по тропинке, ведущей к хлеву. Я осталась ждать его рядом с изгородью.

Меня распирало любопытство. Хотелось понять, почему Агнесс так боялась отпускать меня к их поставщику. Что такого опасного для нее мог нечаянно сболтнуть мистер Джол?

По моим ощущениям прошло не меньше получаса, прежде чем мой хмурый возничий вернулся – вынырнул из-за угла дома вместе с другим мужчиной: усатым, пузатым и с добродушным лицом.

– Госпожа, – низко поклонился мне крестьянин. Было видно, что внезапное появление высоких гостей его встревожило. – Чем могу быть вам полезен?

Глава 11

– Мясо? – пузатый мужчина растерянно захлопал глазами. На его круглом рябом лице проступило удивление. – Но я ведь только вчера зарезал свинью и доставил в Вулшир лучшие куски: шею, лопатку, окорок. Неужели все уже закончилось?

Что я могла на это ответить? Что наши слуги совсем потеряли совесть и обворовывают беспомощного хозяина, пичкают больного помоями, а сами жируют за его счет? Стало понятно, почему Шарлотта не хотела пускать меня на кухню, а Агнесс так напряглась, когда мы отправились в кладовые.

Интересно, сэр крыса в курсе того, что творится в замке? Происходит это с его молчаливого одобрения или служанки просто распоясались без надзора?

Что мне делать со всей этой ситуацией? Будь я полновластной хозяйкой Вулшира, уволила бы воровок без промедления, но я только наследница и единолично принимать такие решения не имею права.

– Какие еще продукты вы вчера привозили в замок? – озадаченная, я потерла лоб. Внезапно разболелась голова. Мало у меня проблем, так еще и тут не слава богу. Попала в настоящее змеиное логово.

Густые рыжие брови крестьянина приподнялись, затем двинулись навстречу друг другу.

Нахмурившись, он начал перечислять:

– Яйца, молоко, две курицы, две палки колбасы с коптильни, десяток колбасок, пиханных пальцем, – моя жена делала. Еще сыр. И творог. И масло. Много чего.

– Куда же все подевалось? – воскликнула я и только потом сообразила, что сказала это вслух.

Мистер Джол неловко переступил с ноги на ногу.

На мой вопрос неожиданно ответил возница. Мужчина глумливо усмехнулся, и тонкие белые шрамы на его лице натянулись, как нити.

– Ясно куда. У нашей кухарки три дочки живут здесь, в деревне, и еще одна в городке неподалеку. У всех семьи, детишки. Всех надо кормить. Да и у Шарлотты сын есть. Большой детина, да такая бестолочь. Ленивый увалень, сосущий кровь из матушки-вдовы. Он тоже до мяса охоч. Дармовое все любят, – договорив, кучер смачно сплюнул на землю у своих ног и растер слюну подошвой ботинка.

Я замерла в полном шоке. О том, что обе служанки нечисты на руку, я уже догадалась, но не ожидала получить подтверждение своим мыслям таким вот внезапным образом.

– Сэр Борген знает? – спросила я приглушенным шепотом, на что кучер неопределенно пожал плечами.

Пожалуй, разговор следовало продолжить наедине, без посторонних ушей.

Темнело. За домом кричали гуси. Где-то, надрываясь, лаяла собака. Солнце наполовину скрылось за соломенной крышей, и воздух, который еще недавно золотился в его лучах, помутнел.

По моей просьбе супруга мистера Джола набрала нам яиц, а сам мистер Джол принес из погреба сочный кусок свинины, который оставлял для своей семьи. При виде упругой светло-розовой плоти с прожилками жира я довольно кивнула. Из таких хороших продуктов готовить – радость.

Домой мы вернулись в сумерках. Я специально устроилась на козлах рядом с кучером, а не в кузове кареты, чтобы по дороге развязать мужчине язык, но тот весь путь играл в молчанку. На мои вопросы он либо пожимал плечами, либо изображал внезапную глухоту. Ничего нового выведать мне не удалось.

Под конец я оставила всякие попытки разговорить возницу и погрузилась в тревожные размышления.

Как поступить с воровками? Прогнать прочь из замка? Но как бы в таком случае не отхватить за самовольство. Рассказать обо всем Его Сиятельству и пусть сам решает судьбу своих служанок? Но стоит ли тревожить больного и злить сэра Боргена, который, вероятно, их покрывает?

Разведу бурную деятельность – навлеку на себя лишние подозрения, мистер крыса начнет ко мне присматриваться внимательнее и поймет, что я не тороплюсь быть марионеткой в его руках. И тогда я рискую закончить жизнь в канаве с перерезанным горлом, потому что знаю слишком много о планах своего нанимателя, но отказываюсь играть отведенную мне роль. От опасных свидетелей избавляются. Если сэр Борген графа не пожалел, то и ко мне не проявит снисхождения.

В общем, я не знала, что делать. Но что-то делать определенно надо было.

Обе мошенницы караулили меня на крыльце. Видимо, все это время прислушивались к звукам за окном и выбежали во двор, едва в вечерней тишине заскрипели колеса экипажа.

Лиззи была с ними. Шарлотта держала ее за руку, и мне это категорически не понравилось.

– Как съездили, госпожа? – затараторила Агнесс преувеличенно бодрым тоном. Она улыбалась, но ее движения были суетливыми, а маленькие хитрые глазки впивались в меня напряженным, пытливым взглядом. Служанка явно пыталась понять по моему лицу, известно ли мне про их махинации с продуктами.

– А мы с маленькой госпожой Элизабет так хорошо проводили время. – Толстуха Шарлотта надеялась задобрить меня, используя мою дочь. – Она такая замечательная девочка. Такая хорошенькая малышка. Красавица и умница. Я почитала ей сказку, чтобы она не скучала. И нашла для нее на чердаке рисовальные принадлежности покойной госпожи Дарес. Вам же понравилось рисовать красками, маленькая леди? – она повернулась к Лиззи с наигранным добродушием, за которым угадывался страх. Девочка зевнула и выдернула руку из лапы этой лицемерной бегемотихи.

– Ма… – она хотела назвать меня мамой, но отчего-то запнулась и замолчала.

Я напряглась.

Лиззи смотрела на меня настороженно, с опаской, словно под обликом Клариссы Кейдж вдруг разглядела чужачку, занявшую тело ее матери.

Однако уже в следующую секунду малышка моргнула и робко улыбнулась.

У меня прямо от сердца отлегло. Почудилось. Ни о чем моя милая кроха не догадалась, о подвохе не заподозрила. Просто не до конца доверяла обновленной Клариссе Кейдж и побаивалась называть ее мамой. Бывшая хозяйка моего тела запрещала к ней так обращаться – ненавидела лишний раз вспоминать о том, что у нее есть ребенок.

На застенчивую улыбку девочки я ответила своей ободряющей, и Лиззи нерешительно вложила мне в руку свою ладошку.

Вместе мы вошли в дом. Служанки последовали за нами, напряженные до звона.

– Мы будем готовить ужин? – спросила девочка.

– Да, сейчас мы будем готовить ужин.

Позади раздался приглушенный вздох облегчения. Я почти услышала мысли воровок: «Обошлось, пронесло». Обе решили, что я не в курсе их темных делишек, и расслабились.

– Кстати, – обернулась я к ним с самым грозным видом, и мерзавки тотчас вытянулись по струнке. – Дайте-ка мне ключи от кладовых и погребов.

Шарлотта с Агнесс переглянулись, последняя нехотя отцепила от пояса связку с ключами и опустила на мою раскрытую ладонь.

– Теперь ключи будут храниться у меня. Если вам понадобятся какие-то продукты для готовки, обращайтесь ко мне. Я буду вести строгий учет продуктов.

От былой расслабленности не осталось и следа. Мошенницы снова напряглись, а мне в голову пришла идея. Я придумала, как без скандала преподать им хороший урок и отучить от воровства.

– Я говорила с мистером Джолом.

Имя, прозвучавшее в тишине холла, имело эффект разорвавшейся бомбы. Всего пара слов – а у служанок Его Сиятельства кровь отхлынула от лиц и задергались веки.

Перед тем как продолжить свою речь, я выдержала гнетущую паузу, чтобы еще больше помотать нервы этим змеюкам. Пусть помучаются. Они не жалели больного графа, а я не стану жалеть их.

– Он сказал, что вчера привозил в замок несколько килограммов свежего мяса, две жирных курицы, несколько десятков яиц, бутыль молока, головку сыра, творог, масло, большие копченые колбасы и маленькие пиханные пальцем колбаски.

С каждым моим словом служанки все сильнее бледнели и тряслись. Наблюдая, как страх меняет выражение их лиц, я испытывала тайное злорадство.

– Я крайне удивилась и спросила себя, куда все это могло подеваться. Ведь нельзя же съесть столько продуктов за один день? Верно?

Не зная, как реагировать, кухарка закусила губу, Шарлотта закивала, потом замотала головой и в конце концов втянула ее в плечи.

Я нахмурилась, рассуждая вслух:

– Не хочу верить, что в Вулшире завелись воры. Думаю, я просто невнимательно осмотрела погреб и не заметила эти продукты. Вероятно, они лежали в дальнем углу, куда я не заглянула. Но завтра я спущусь в кладовые и обязательно найду их там. И свинину, и курицу, и яйца, и сыр, и колбасы с колбасками. Правда ведь?

В этот раз служанки не растерялись и активно закивали.

На их глазах я демонстративно опустила связку ключей на тумбу рядом с дверью в гардеробную комнату. До завтрашнего дня ключи от кладовых будут лежать здесь, чтобы Агнесс и Шарлотта могли вернуть награбленное. Как они это сделают за ночь – их проблемы. Пусть крутятся – бегут в деревню, стучатся к мяснику и покупают необходимое за свои деньги или опустошают подвалы дочерей и сыновей. Я дала служанкам шанс все исправить и была уверена, что они им воспользуются. Никто не хочет проблем.

О дальнейшей судьбе воровок я решила подумать позже. За окном стремительно темнело. Надо было срочно приниматься за ужин.

– Что будем готовить? – спросила Лиззи, когда мы разместились на кухне за длинным неподъемным столом.

Вместо ответа я положила на разделочную доску розовый кусок мяса. Я собиралась потушить его в горшочке по бабушкиному рецепту.

Лиззи я поручила резать овощи для свежего салата, заправленного сметаной. Сначала я очень переживала за сохранность ее маленьких детских пальчиков, но с ножом девочка управлялась на удивление ловко. Было видно, что она держит его не впервые.

Пока я занималась мясом и луком, разноцветная горка на тарелке рядом с Лиззи стремительно росла: красные помидоры, желтые перцы, зеленые огурцы, кусочки белой редиски с розовой кожицей. Изумленная, я не переставала нахваливать малышку, а она расцветала от добрых слов и старалась изо всех сил. Даже кончик языка высунула от усердия.

Мое сердце разрывалось от нежности. Сколько лет я мечтала о дочери! Было так приятно готовить вместе с ней на просторной кухне в уютном мерцании свечей, пока за окнами завывает ветер и качает ветки деревьев.

Поставив мясо с луком и чесноком томиться в печь, я взялась за картошку. Почистила, отварила и взбила с молоком и маслом в нежнейшее, воздушное пюре. Этот гарнир всегда удавался мне на славу.

Через два часа ужин для голодного графа был готов. Мягкие крупные куски свинины распадались на волокна, когда ты накалывал их на вилку. Пышное желтое пюре блестело от растопленного сливочного масла. Салатик из овощей со сметаной добавлял блюдам красок и свежести. По кухне плыли ароматы, от которых текли слюнки.

– А мы будем это есть? – сглотнула Лиззи, принюхиваясь.

– Конечно, – я ласково потрепала ее по волосам. – Садись за стол.

Позаботившись о дочери, я накрыла поднос для графа и отправилась в его новые покои на первом этаже.

Ну, Ваше Сиятельство, держитесь. Сейчас вы умрете от счастья!

Глава 12

Пока я ездила в деревню, граф со всеми вещами успел переселиться в покои бывшего дворецкого на первом этаже. После того как служанки здесь убрали – вымыли полы и окна, протерли пыль, сменили занавески и постельное белье – спальня больше не казалась такой убогой. И все равно в этой скромной тесной комнатушке Его статусное Сиятельство смотрелся неуместно, как в костюме не по размеру.

Когда я открыла дверь, он сидел на узкой одноместной кровати и явно испытывал дискомфорт, вспоминая свою прежнюю королевскую постель. А еще он мерз: с темнотой в замок пришла прохлада, а в комнатах прислуги не было каминов.

– Леди Кейдж? – Роберт Дарес повернул голову на звук моих шагов.

Он не мог видеть еду на подносе, но чувствовал плывущий по воздуху аппетитный запах томленого мяса. Точеные ноздри графа затрепетали. Мужчина принюхался и повеселел. Ароматы, которые он учуял, обещали вкусный ужин. Унылое выражение на лице Его Сиятельства сменилось оживленным и предвкушающим. Он уселся на кровати удобнее и даже слегка подался вперед, словно ему не терпелось приступить к трапезе.

– У нас новая кухарка? – бодро спросил граф, когда я устроила поднос на его коленях.

– Не так-то просто за несколько часов отыскать новую кухарку, Ваше Сиятельство. Готовила я.

После моих слов Роберт Дарес слегка напрягся. Кажется, он не верил, что дама-аристократка способна сотворить на кухне что-то съедобное, однако ароматы, щекотавшие его нос, доказывали обратное.

– Что это? – граф неосознанно коснулся повязки на глазах, словно желая сорвать с себя эту черную тряпку и насладиться не только запахами еды, но и ее видом.

– Мясо, тушеное в горшочке, картофельное пюре и салат из свежих овощей.

Кадык на горле Его Сиятельства дернулся. Роберт Дарес жадно сглотнул слюну и дрожащей от нетерпения рукой нащупал на подносе вилку.

Господи, бедный мужик! Живет в темноте. Не выходит из четырех стен. Жена бросила. Слуги разбежались, а те, что остались, безбожно воруют. Человек, которому он доверяет, пытается его отравить. Еще и последней радости лишили – кормят помоями.

С первого раза наколоть мясо не получилось: мягкое и нежное, оно разваливалось на серебряных зубчиках вилки. Его Сиятельство громко дышал, раздраженный тем, что никак не может отправить вожделенный кусок в рот. Наконец он кое-как приноровился, понял, где что лежит на подносе, и принялся за ужин.

Попробовав мою стряпню, оголодавший бедолага застонал от блаженства, качая головой.

– Это просто… – он не мог подобрать слов. – Я даже не знаю, как вас благодарить, Кларисса.

Надо же! Так расчувствовался, что назвал меня по имени.

– Давно я не получал такого удовольствия от ужина. Божественно. Великолепно. Лучшие повара столицы не годятся вам в подметки.

От похвалы Его Сиятельства я вся зарделась. Не ожидала, что этот гордец станет петь дифирамбы моим кулинарным талантам. Но видимо, он и правда очень соскучился по хорошей еде. Его слова звучали искренне и восхищенно. С упоением граф макал куски свинины в пюре и заедал все это хрустящим салатиком, заправленным сметаной.

Но вот поднос опустел. И эйфория рассеялась.

Хозяин Вулшира неловко кашлянул в кулак. Похоже, вспомнил, как расточал мне комплименты, и смутился. В высшем обществе было не принято бурно выражать эмоции.

– Спасибо, – сухо сказал Роберт Дарес, промокнув губы салфеткой.

Его бледные острые скулы пылали румянцем.

– Пока не найду кухарку, буду готовить для вас сама.

Граф кивнул с удовлетворением, и я продолжила:

– Было бы неплохо набрать в Вулшир персонал. Слишком большой фронт работ для двух пожилых служанок.

Одна из этих воровок (не помню, Шарлотта или Агнесс) говорила, что Его Сиятельство разогнал часть слуг, стыдясь своей болезни, – и вот к чему это привело: богатый, величественный замок превратился в сарай. Граф, может, этого и не видел, но с последствиями уже столкнулся. Я вспомнила разбитую лестницу, ставшую для него неодолимой преградой.

– Я не против, – Роберт Дарес поджал губы. На его лице проступило странное выражение: досада, обида, бессильный гнев. – Но с этим могут возникнуть сложности.

Мои брови поползли вверх.

О каких сложностях он говорит? Да каждая вторая женщина из деревни будет счастлива трудиться в графском доме! Это и выгодно, и почетно. Где еще они столько заработают?

Видимо, почувствовав мое недоумение, Его Сиятельство неохотно пояснил:

– Узнав о моей болезни, почти вся прислуга изъявила желание покинуть Вулшир. Я не стал никого удерживать.

– Но почему?

То, что сказал граф, разнилось с тем, что я услышала от служанок, оставшихся в замке.

– Они решили, что моя болезнь может быть заразна, и испугались.

Я задумчиво покачала головой. Подозрительно.

Сами слуги уволились или им помогли, чтобы не путались под ногами? Чем меньше в доме свидетелей, тем легче творить беззаконие.

– Если вы согласны, я займусь этим вопросом. Вулширу требуются прачки, новые горничные, садовник, конюх, а вам личный лакей.

Я подозревала, что в его состоянии графу тяжело самому одеваться и следить за гигиеной.

И словно в ответ на мои мысли, Роберт Дарес, покраснев еще гуще, сказал: