Невеста

– Привет, – говорю я Ростиславу полушепотом.

– Привет, – отвечает он. Подмигивает и целует в щеку.

Едва наши глаза встречаются, меня затапливает нежностью. Каждый раз этот мужчина привозит с собой хорошее настроение.

Включается новый трек.

Я поднимаю Ромку и расцеловываю его, Ростик подхватывает Ярослава и начинается кружиться с ним по дому.

Пока Надя собирает свои вещи, мы танцуем с детьми – каждый со своим партнером. Ростислав принес в мою жизнь джаз, вкусные ужины, задушевные беседы и крепкий сон.

Адам же – пульсирующая болью игла в сердце. Когда джаз звучит громче, рана кровоточит меньше.

Ростик делает музыку тише и вопросительно кивает на тонометр. Я пыталась в танце незаметно спрятать его в комод, но, видимо, не вышло.

– Меня сегодня подрезали на дороге, когда с детьми была, – сообщаю коротко. – Испугалась.

– Есть запись? Надо обратиться в полицию, – тревожится он.

– Уже думала об этом, но, увы, я снова не включила регистратор. Все собираюсь его отремонтировать, чтобы запускался автоматически.

– Нет проблем, я куплю тебе новый.

– Не, не надо, я сама куплю.

– Конечно сама. Я уж и забыл, кто у нас тут сильная и независимая, и в очередной раз попытался влезть.

Примирительно улыбаюсь:

– Прости. Я так испугалась за мальчиков, что руки дрожали, но теперь все в порядке.

Ростик достает из холодильника лосось, сливки, чеснок, черри. Поставив сковородку на плиту, подходит и целует меня в лоб.

– Надо было мне позвонить. – Он берет мою ладонь, потирает кольцо на безымянном пальце. – Опять забыла, что у тебя есть эта безделушка и зачем она нужна?

Мы поженились всего месяц назад, и да, я действительно не привыкла к тому, что у меня есть муж. Что какой-то нормальный мужчина выбрал меня в спутницы жизни. Что он не пытается никого убить и что его ни разу не избили полицейские. Что он долюбленный ребенок, хорош собой, успешен в карьере. Не без личной драмы, разумеется, но кто без нее?

– Просто не хочу тебя дергать по каждой мелочи.

– Рада, мы решим любую проблему в рамках закона – жестко и справедливо. Так тоже бывает, помнишь? Если человек нарушил правила дорожного движения, он должен получить свое наказание.

– Согласна, босс.

Яр смирно сидит на руках Ростика, ему нравится быть высоко и обозревать дом. Я тянусь и зацеловываю его щечки, потом делаю то же самое с Ромой. Дети смеются. Ростислав вручает мне сына и возвращается к плите. Включает воду.

– Мне написала подружка твоей бывшей, – сообщаю между делом, усаживая мальчиков в кресла. Достаю из шкафа кашу.

– В смысле? Опять?

– Да, поведала, что ты лох последний. Дескать, как можно было выбрать меня с прицепом, а не ее очаровательную подругу?

– Лох последний, круто, – бормочет себе под нос Ростик. Качает головой. – А ты что?

– Написала, что у нее губы красивые. Что?.. Это правда! – болтаю я. – Зашла на страницу посмотреть фотографии. Рот как у Джоли.

– Самый красивый рот – это рот, который не несет хуйни, – говорит Ростик резко, последнее слово он произносит одними губами. – И знаешь что?

– Что?

– Именно такой рот сейчас находится в метре от меня. Уж не говоря обо всем остальном.

Я приподнимаю брови и улыбаюсь.

У нас легкие отношения. Моим детям не нужен новый отец, собственный опыт показал, что замена невозможна. А мне самой не нужен спонсор. Мне вообще от Ростика ничего не нужно в материальном плане. Но, как выяснилось, иногда равнодушие служит магнитом. Ростислав постоянно пытается впрячься в мои дела и хоть как-нибудь, да помочь.

Иногда мне кажется, что он взломал закон Мёрфи.

Искупав сыновей, я едва не засыпаю вместе с ними в спальне. Чтобы взбодриться, принимаю душ. Кира лежит в ванной комнате, молча ревнуя нас всех к Ростиславу. Ее можно понять, и мы с Ростиком в основном встречаемся у него. О том, чтобы жить вместе, речь иногда заходит, но мы никак не можем определиться территориально. Он занимается стройкой и мотается по всему югу, в зависимости от расположения объектов. Я же не могу пойти на то, чтобы переехать отсюда и запереть себя в квартире.

Мы ужинаем при свечах под тихий, медленный джаз. Пьем вино, обсуждаем новости, и я ощущаю себя такой спокойной и благополучной, какой не была никогда в жизни.

– Слушай, этот инвестор с севера, кажется, всерьез нацелен скупить половину нашего пляжа, – в какой-то момент делюсь с мужем, едва сдерживая возмущение. – Ну откуда он такой мотивированный взялся?

– А ты не думала рассмотреть его предложение? Деньги-то действительно приличные.

Я замираю, как будто кто-то выдернул землю из-под ног. Продать отель – это значит навсегда попрощаться с Адамом. И в первую секунду меня душит ужас, но потом… Потом я смотрю на Ростика, на его умиротворенное красивое лицо и опускаю глаза.

Надя сказала, что я детей сиротами оставлю, если продолжу держаться за воспоминания. То, что было сегодня, – ненормально. Он умер. Все.

Отношения с Алтаем, стремительные и яркие, припечатали меня прессом, переломали мой стержень в крошку. Рядом с ним я постоянно находилась в состоянии тревоги или горя – за себя, за него. За нас. Любовь к нему отравляла и продолжает отравлять до сих пор.

Но я… я не могу отдать этот отель другому человеку.

Все еще больно. Жгуче больно. Как будто в душе открытая рана, и мы сыпем на нее солью, даже просто разговаривая об этом.

Вспоминаю сегодняшнюю истерику и качаю головой.

– Я… подумаю, – выдыхаю наконец. – Честно говоря, замучили москвичи с их тупыми предложениями.

Буквально на днях приезжали дерзкие ребята, расхаживали по территории, вслух обсуждали, что сразу пойдет под снос, а что будет перестроено. На отказы не реагировали.

Пришлось спустить на них Киру.

– Ты никому ничего не должна.

– Мне как минимум нужно увидеть этого человека. Поговорить с ним… Северянин вроде бы будет на форуме по гостиничному бизнесу. Я, правда, не планировала туда ехать.

– Давай смотаемся. Ну а что? – предлагает Ростик мягко, но уверенно. – Возьму несколько отгулов.

Это очень мило с его стороны, если учесть, что по брачному договору он не может претендовать ни на копейку от наследства мальчиков.

– Думаешь?

– В случае нужды защищу тебя от этого скрытного северянина. Хотя бы в этом положись на меня.

Усмехаюсь, поднимая вилку:

– Хорошо. Но видеорегистратор я куплю себе сама!

Ростик откидывается на спинку стула, качает головой и смеется:

– Договорились.

Глава 5

Я скидываю лодочки, бросаю сумку на комод и бегу мыть руки.

Москва. Раньше я мечтала жить в этом городе. Что это было за затмение, о чем я только думала? Как можно променять тепло, фрукты и солнце на толпу людей, промозглый дождь и пробки?

Ужасно холодно, и это только сентябрь.

– Как все прошло? – спрашивает Надя у Ростика.

Мы ждали до последнего.

– Никак. Северянина не было на конференции.

– Как не было? Мы что, зря ехали?

Я заканчиваю смывать с себя пыль и бактерии и захожу к детям. Едва вижу свои булочки с корицей, теплом затапливает! Мы ушли рано, они еще спали, и сейчас кажется, что я их неделю не видела. Сердце рвется, обнимаю мальчишек, расцеловываю сладкие лобики. Надя дает краткий отчет: когда проснулись, что ели, какое настроение.

За окном пасмурно, без солнца проснуться невозможно. Зевая, Ростик ставит на плиту турку и достает кофе.

– Как они тут все живут? – Он снова зевает, и мы следом. – Зачем?!

– Выходит, что зря! – раздражаюсь я. – Как обычно, вместо этого Давида Сергеевича присутствовал менеджер, который разговаривает, словно техподдержка банка – вежливыми скриптами. Будто это так просто: оставить бизнес, собаку, притащить детей через полстраны!

– Кто-то не в духе. Мягко говоря.

– Мягко говоря, – вздыхаю.

Возможно, я и правда перебарщиваю, но местная погода угнетает. Еще и воспоминания о том, как удирала отсюда в полном отчаянии, нет-нет да кольнут в груди.

Тревожно здесь. Пусть в станице меня презирают все кому не лень: кто-то за связь с бандитом, кто-то за скорый брак, кто-то за деньги, а кто-то из-за отца… Людям только дай повод поговорить. Но, как бы там ни было, на юге я знаю, чего ожидать. В столице же ощущаю себя беспомощным ребенком.

Хочется немедленно выдвинуться в обратный путь.

Вечером Ростислав уезжает на встречу с приятелем, а мы с Надей и мальчиками устраиваем небольшую прогулку под зонтиками. Когда возвращаемся домой, мой мобильник вибрирует.

– Коть, я нашел «объект», он прямо сейчас в ресторане «Сорренто» на закрытии форума, – выпаливает Ростислав.

– О как. Значит, сам форум ему не интересен, а фуршет – да. Мечтаю продать отель именно такому человеку.

Ростик усмехается.

– Я вызову тебе такси. Через сколько будешь готова?

– Ты предлагаешь прямо сейчас сорваться? Мы домой пришли, я собиралась детей купать… – Легкая паника прокатывается по нервным окончаниям и сжимает горло.

Все мое тело как будто на физическом уровне противится то ли этой встрече, то ли продаже «Залива».

Вдох-выдох. Я просто поговорю с этим человеком. Узнаю про планы на наш берег. Возможно, мы придем к лучшему варианту сотрудничества. В любом случае за спрос денег не берут.

Собираюсь с силами и говорю:

– Пятнадцать минут, и я готова.

Ресторан «Сорренто» утопает в зелени и роскоши. Ростислав рассказывает об итальянской кухне и о своей последней поездке в Рим.

– Расслабься, – подбадривает он, помогая снять пальто. – В конце концов, мы вкусно поужинаем в новом месте. Давай превратим этот вечер в свидание?

Его теплые руки касаются плеч и принимаются слегка массажировать их. Делая вид, что поправляю прическу перед зеркалом, я смотрю на Ростика с благодарностью. Не представляю, как бы справлялась со всем этим одна.

На секунду возвращаюсь мыслями в прошлое. В отеле прорвало трубу, я обзвонила несколько компаний, но ни одна из них не смогла помочь в кратчайшие сроки. А один из рабочих в ответ на предложение выйти в выходной за двойную плату – еще и нагрубил мне. У сыновей резались зубы, я не спала нормально несколько недель. Кира болела, и мне надо было возить ее на уколы. Тащить самой, еще и с малышами. Одиночество казалось стальным шаром, внутри которого я сходила с ума. Я сидела на крыльце и рыдала от усталости, когда подошел Ростик и спросил, чем может помочь. Вопрос с трубами он решил за два дня.

– Ты прекрасно выглядишь, ничего не бойся.

Я сжимаю его ладонь, мы заходим в зал и… сразу попадаем в толпу.

Вау. Я завороженно разглядываю шикарный декор, экзотические люстры и картины. Играет медленная музыка.

– Оказывается, не только Северянин предпочел фуршет смысловой части, – отшучиваюсь я.

– Господи, сколько людей. Мне срочно нужно выпить, – говорит Ростик.

– И мне, – смеюсь.

– Что тебе принести?

– Шампанское. Сегодня – только шампанское!

Ростислав отходит к барной стойке, а я нахожу администратора и прошу показать мне Давида Сергеевича. Администратор указывает на балкон, где расположено место для курения. Подойти, представиться, пожать руку, попросить уделить немного времени.

Пять минут.

Да, пяти минут должно хватить, чтобы понять, что из себя представляет человек и какие у него намерения в отношении берега. Ростик теряется где-то в районе бара, я медлю еще минуту. В этот момент балконная дверь открывается, и в ресторан возвращаются курильщики.

– Скажите, пожалуйста, который, – прошу администратора.

Он кивает.

Первый человек, второй, третий… Гости громко смеются над какой-то общей шуткой. Богатые, пьяные, раскованные бизнесмены. Мне становится не по себе от мысли, что придется сотрудничать с кем-то из них.

В зал заходит эффектная женщина в длинном черном платье. Ее бережно пропускает вперед мужчина в безукоризненном костюме. Он отличается от тех, что зашли до него, как минимум высоким ростом и отсутствием лишнего веса. Лет тридцать пять на вид. Смуглый, волосы собраны назад, аккуратная борода. Его внешность – триггер. Похож, очень.

Но я к этому готова.

Шрама нет. Это самое главное.

А потом мужчина улыбается реплике своей спутницы, и меня током прошибает. Снова и снова. При каждом его движении.

– Это он, – говорит администратор, и я качаю головой.

Администратор уточняет:

– Давид Сергеевич и его невеста.

«Шрама нет», – повторяю я себе.

– Спасибо.

Достаю из сумки четки, до боли сжимаю между пальцами.

Спокойно, Рада, еще один приступ нам ни к чему. Не здесь. Не сейчас.

Это не может быть он.

Давид Сергеевич что-то говорит своей невесте, и видно, как при этом слегка кривится его нижняя губа. Совсем чуть-чуть, словно ей что-то мешает двигаться свободно. Мало кто это заметил бы, кроме сумасшедшей, которая пялится во все глаза.

Мне надо выпить успокоительное. Или просто выпить.

Так не годится.

Алтая нет. Все.

ВСЕ!!!

А в этом городе и призраков его быть не должно, он никогда не любил столицу.

Давид Сергеевич поворачивается, и наши глаза встречаются.

Мир останавливается.

Мое застывшее сердце – в крошку, его осколки по венам изнутри царапают. В висках рев моря.

Давид Сергеевич, не отводя взгляда, снова улыбается. Теперь лично мне.

Четки в руках лопаются, и бусины рассыпаются по полу.

А я умираю на месте.

Глава 6

Меня будто медленно сводят с ума. Зачем? Боже. Это бесчеловечно…

Волосы из-за шока поднимаются дыбом, и я сжимаюсь от внезапного холода. Официанты кидаются собирать бусины с пола, надо бы им помочь… Дай бог, чтобы никто не поскользнулся, опасное дело. Гости смотрят на меня, естественно. Думают, наверное, приехала колхозница с Кубани, в руках себя держать не может.

Пусть кто-то попробует остроумно пошутить вслух. Я уже на грани. Если потребуется, и скандал устрою – мы на юге не стесняемся говорить прямо.

Неловко улыбаюсь, чувствуя, что Северянин тоже смотрит неотрывно. Ему просто интересно, как и всем тут. Кто такая, откуда взялась?

Он умер. Мой хороший человек, мой Адам, мой самый красивый. И пусть кто-то заикнется, что это было не так. Пусть кто-то попробует проехаться по его внешности!..

Боже, помоги. У меня просто крыша едет. Как похож.

Может, я, как и герой фильма с Ди Каприо[1], уже давно спятила и все это лишь в моей голове происходит?

Собравшись с духом, поднимаю глаза. Северянин ставит бокал на комод, приседает и подбирает с пола несколько бусин, перебирает между пальцами.

Чтоб мне не жить. Эти пальцы я узнаю в любой ситуации.

Боже. Сама хоть и ищу его взглядом в толпе постоянно, в глубине души знаю: мой Адам никогда бы так не поступил со мной.

Инсценировать свою смерть в наше время невозможно. Но, даже если бы был способ, Адам бы не пошел на это. Не сбежал бы с полутора миллиардами, пока я его оплакивала. Не жил бы припеваючи, зная, как я тут с ума схожу от горя и одиночества, стараясь, будто взрослая, позаботиться о наших близнецах. Ему ведь ничего не угрожало.

Он завершил контракт с черепахами и был полностью свободен.

Исса поднял все документы, провел масштабное расследование. Мы пытались найти виновного, того, с кем был конфликт, кто пошел бы на убийство Адама. Да такое наглое, бессовестное, открытое убийство! Во время поисков пострадали люди, Савелий в какой-то момент сам чуть умом не тронулся.

Мы так по Адаму скучаем. Столько месяцев как в тумане.

Этот Северянин – воплощение успешного бизнесмена. Ухоженный, уверенный, будто сошедший с обложки журнала. Люди, которые предали любимых, так себя не ведут.

Едва уловимым движением он кладет бусины в карман брюк, и меня словно парализует. Я не могу найти его поступку логическое объяснение и, не в силах справиться с новыми отголосками безумия, стремительно выхожу на балкон.

Еще бы минута… Пара мгновений, и я бы подошла к Северянину с вопросом, после чего вновь стала всеобщим посмешищем.

Похоже, я действительно теряю рассудок. Слезы жгут глаза, нос щиплет. Я быстро тру его и сжимаю виски. До боли сжимаю.

Адам, мой хороший, я любила тебя всей душой, любила так, как никогда никого не полюблю. Иногда думаю, что я выжила только ради наших детей, и я знаю, что ты за мной присматриваешь с неба. Что ты пусть не рядом, но навсегда в моем сердце.

На плечи падает пиджак. Я резко оборачиваюсь и вижу взволнованного Ростислава.

– Ты с ума сошла? – говорит он, имея в виду, что выскочила на улицу без одежды.

И я киваю.

– Кажется, да, – улыбаюсь натянуто. – Тебя долго не было, я случайно порвала четки, и все на меня посмотрели. Стыд и срам.

Я прижимаюсь к его груди – теплой, родной. К груди живого человека, настоящего, дышащего. Не призрака, чье присутствие лишь кровь холодит и вгоняет в отчаяние.

Хватит с меня призраков.

– Ты просто устала. Поехали домой, а? Оставим этого инвестора с его планами и амбициями. Попробуем еще раз позже. Погоди, это что у тебя?

Ростислав поднимает мою ладонь, и я тут же ощущаю пульсацию раны – порезалась ниткой, видимо. Крови немного, но она все же стекает несколькими каплями.

– Ну вот, – вздыхаю. – Прости, я растяпа.

– Пойдем поищем медкабинет.

– Они подумают, что я странная.

– Ну и пусть думают.

Нехотя отрываюсь от мужа, и мы возвращаемся в зал. Находим администратора, а потом и медкабинет, где мне обрабатывают рану перекисью и перевязывают бинтом. Боль усиливается по нарастающей. Это ж сколько в моей крови было адреналина, что я не сразу ее почувствовала?

Что-то не то. У меня дети, так страшно за них, что обещаю себе обратиться к психиатру. Возможно, какие-то таблетки мне помогут.

Дверь в медкабинет открывается, мы оборачиваемся и видим Северянина. Он на мгновение застывает, я отвожу глаза, чтобы не усугублять подступающее безумие.

– Добрый вечер. У вас все в порядке? Может быть, нужна помощь? – говорит Давид Сергеевич голосом Адама, но без малейшего южного акцента, к которому я привыкла настолько, что уже и не замечала. – Я могу вызвать скорую или попросить водителя отвезти в больницу.

Чистейший русский язык. Другие интонации. Чуть более резкое произношение.

– Рада, ты как? Может, доедем до больницы? – спрашивает муж.

– Зачем? Кровь остановили, болит несильно. Потерплю.

– Уверена?

– Да брось, бывало и хуже.

Ростислав задерживает взгляд на мне, будто читая мысли, затем поворачивается к Северянину. Первым протягивает руку.

– Ростислав Чернов. А это моя жена, Рада Филатова.

– Давид Литвинов. – Северянин отвечает на рукопожатие. Цвет его глаз – карий. – Официанты собрали бусины. Позвольте, я восстановлю четки и пришлю вам. Мне показалось… – он пожимает плечами, будто мешкая, – они вам дороги.

Моргаю пару раз.

Ни намека на южный акцент. Успокойся, психичка.

Литвинов списал мой ужас на огорчение из-за четок. Они и правда дороги мне как воспоминание о призраке. Беру себя в руки и произношу с улыбкой:

– Спасибо, будет очень любезно с вашей стороны.

Наши глаза снова встречаются, и в его – как будто мелькает тень.

– Рада Филатова, – повторяет он, словно смакуя слова. – Знакомое имя.

– Мы вообще-то приехали на этот форум ради встречи с вами, – говорит Ростислав запросто. Как обычно уверенно и спокойно. – Моя жена владеет отелем «Залив Свободы» на лимане, ваш менеджер несколько раз связывался с ней по поводу продажи.

– Точно. Я планирую расширить свой бизнес и интересуюсь всеми вариантами.

– Немного? – переспрашиваю. – Да вы скупили половину побережья!

– Это пока, – замечает Северянин со смешком. – В планах все побережье.

Вот как.

– Получается, у меня нет выбора? – пожимаю плечами я с вежливой улыбкой.

– Я не могу сказать раненой женщине, что у нее нет выбора, – парирует он, и я вспыхиваю от неловкости.

– Этот отель что-то вроде семейного наследия, – поясняет Ростислав, – Рада не может отдать его незнакомому человеку. Возможно, сейчас вы не поймете, но это важно.

– Почему же не пойму? У меня тоже есть небольшая сеть отелей у моря, пусть и холодного, – с улыбкой отвечает Литвинов. – И мое отношение к ним абсолютно такое же.

Небольшая сеть отелей. Да он скромник, однако.

– Прекрасно, – произношу я. – Было бы крайне нежелательно, чтобы мой уютный уголок превратился в очередной шаблонный комплекс уровня три звезды.

– Почему бы вам не приехать ко мне на север на несколько дней? Посмотрите все своими глазами, оцените, а уже потом примете решение, – предлагает Северянин, доставая визитку и протягивая ее Ростиславу. – Разумеется, все бесплатно. Я предельно серьезно отношусь к бизнесу.

Дверь открывается, и в кабинет заглядывает девушка, его спутница.

– Венера, я уже иду, – откликается он тепло. – У нас тут небольшой деловой разговор.

– Здравствуйте, – говорит Венера. – Извините, а можно вопрос не в тему? В каком отеле вы остановились? Он хороший? – Она сдвигает брови домиком. – У нас с гостиницей полный хаос.

Глава 7

– Все-таки хочешь переехать? – слегка улыбается Северянин. – Серьезно?

– Я не могу там спать! – Венера бросает быстрый взгляд на нас, словно проверяя, не сочли ли мы ее слова капризом. – Стены картонные, слышен каждый шаг соседей. Я к такому не привыкла.

Ростислав называет наш отель, отмечает, что тот вполне приличный и находится недалеко. Венера обещает посмотреть отзывы, благодарит за знакомство и выходит в коридор. Вслед за ней прощается и Давид Сергеевич.

Когда он идет к двери, я жадно разглядываю фигуру. Все не так. Не те плечи, не та тяжесть в движениях. Северянин не убивал и не убивался на ринге. Обычный такой бизнесмен, который, полагаю, трижды в неделю поднимает железки в зале под надзором персонального тренера.

– Ну что, – тянет Ростислав, едва мы остаемся одни, – вроде бы все прошло неплохо. Он подает мне руку и помогает подняться. – Не считая того, что этот Давид пытался с тобой флиртовать.

– А. Что? – Я улыбаюсь, когда доходит смысл услышанного. – Ты шутишь?

– «Я не могу сказать раненой женщине, что у нее нет выбора». – Ростислав закатывает глаза. – Черт, ну хоть бы кто-то свечи зажег и на скрипке заиграл для атмосферы! – Он оглядывается.

Смеюсь! И правда, прозвучало странно.

Увидев, что я повеселела, Ростик продолжает накидывать:

– Не согласитесь ли, прекрасная леди, пожить в моем отеле, желательно без мужа? Для него, увы, номеров нет. О, если вы все же приедете, то я мало того, что оплачу веселье, так еще и лично блинчики утром напеку. В постель.

Он всегда очень забавно меня ревнует. Можно подумать, он не единственный из живых мужчин, кто не вызывает у меня отвращение.

– Перестань. У него есть невеста. Между прочим, очень красивая девушка.

– Это ты перестань быть такой красивой.

Мы целуемся, и мне становится спокойнее.

– В любом случае я прихвачу с собой пару крикливых младенцев. Которые, кстати, к блинам относятся положительно.

– Взбодрим его отель. Если там есть детские комнаты, надо их уничтожить.

– Точно. Это по нашей части!

* * *

Утром я обычно сама занимаюсь детьми. Повседневные процедуры, завтрак – это семейный ритуал, да и Наде нужен отдых.

Глаза открываю за секунду до того, как Рома начинает пищать, и улыбаюсь. Мальчики просыпаются в хорошем настроении. Быстро забираю их и выношу из спальни, притворяю дверь, давая Ростику поспать еще немного.

Ловко меняю подгузники, переодеваю красавцев из пижам в теплую одежду. За окном – удручающая серость. Интересно, можно ли за пару дней впасть в депрессию от нехватки витамина Д?

На завтрак мы спускаемся первыми. Это к лучшему: никто не будет отвлекать мальчишек от еды.

Усадив их в детские кресла, я готовлю бутылочки и параллельно набираю Савелия.

– Привет, рыба моя, ты рано сегодня, – говорит он, запыхавшись.

– Куда бежишь?

– За хлебом на завтрак.

Я закатываю глаза. Шутник, блин. Вероятно, он разогревается на дорожке в зале. Ладно, какой вопрос, такой и ответ.

Задумываюсь, как бы так построить предложение, чтобы Исса не бросил трубку немедленно.

Он вещает о земле, которую я выставила на продажу. Я слушаю, слушаю… А потом говорю:

– Спасибо. Савелий… как думаешь, у Адама мог быть брат?

Пауза. Сердце тут же разгоняется, стучит, как молоток.

– А что?

– Обещай не бросать трубку.

– Ептвоюмать, Рада… – Савелий тяжело выдыхает. – Ну сколько можно?

Сердце тук-тук-тук. Вспыхиваю как спичка и тут же догораю. Ладони чешутся от волнения. Есть секунд пять, прежде чем он разозлится, поэтому начинаю тараторить:

– Теперь я абсолютно уверена, это не мираж. Помнишь того Северянина, Давида Литвинова? Господи, он просто копия внешне. Нет, я понимаю, что это не может быть он. Никак не может.