Дьявол в отражении: выпускницы Смольного института

– Возьмите, Анна Павловна. На счастье.

Я хотела было возразить, но меня перебили.

– А если понравится и решите докупить, то поезжайте в город. Адрес Александра Егоровна знает. Либо пошлите мне письмо, и я сама привезу. Считайте это своеобразным началом нашего общения.

Она всё же всунула мне в руки парфюм и принялась собираться. Спустя несколько минут попрощалась и вышла из комнаты.

– Она волшебная, правда? – Вася всё ещё завороженно глядела ей вслед.

– Не говори, – согласилась я и открыла флакончик.

Яркий аромат терпкого апельсина и прохладной мяты разлетелся по комнате.

Глава №18. Очередной спектакль под оглушающее глиссандо

Имение графа Шепелёвского возвышалось посреди огромного поля, одной стороной касающегося кромки леса. Зажиточной семье также принадлежала дубовая роща и несколько деревень, расположенных неподалёку.

С каждым километром, приближающим нас к очередным тётушкиным знакомым, лицо графа Мещерского всё больше бледнело. Около самых ворот, когда мужчина, по правилам этикета, должен был первым выйти из коляски и помочь спуститься нам с Александрой Егоровной, Андрей Кириллович замялся. Он выглядел настолько потерянным, что Архип хотел было помочь, но дворянин вовремя спохватился: суетливо протянул руку сначала мадам, затем мне. Пальцы графа оказались холодные. Мужчина понял, что я заметила это, и спешно спрятал ладонь за спину.

Я деланно отвлечённо кивнула на простиравшиеся рядом леса.

– Живописно, правда?

Мещерский кивнул. Уголок его рта дрогнул в благодарной улыбке.

На крыльце нас встретила хозяйка дома. Женщина в возрасте с приличным количеством морщин. Тем не менее в светлом платье с вышивками она выглядела сильно моложе Александры Егоровны, хотя, как чуть позже я узнала у Василисы, они были ровесницами.

Представительницы двух дворянских домов поравнялись. Зинаида Михайловна Шепелёвская (как мне настоятельно объяснила тётушка по пути) выделялась живым румянцем и блеском глаз, зато наряд моей родственницы явно побеждал: элегантное тёмно-серое платье, расшитое многочисленными кружевами, не могло не притягивать внимание.

– Александра Егоровна, как я рада Вас видеть! – воскликнула хозяйка дома.

– Взаимно, дорогая!

Женщины жеманно расцеловали друг друга в щёки, а затем на крыльце появился грузный мужчина. На фоне тёмного, хорошо сшитого сюртука седина в его бороде выделялась сильнее обычного. Обведя нас взглядом из-под густых бровей, он остановил свой взор на тётушке. Это был Алексей Николаевич – муж Зинаиды.

– Неужели сами Румянцевы пожаловали в наш скромный дом! – сказал он и, аккуратно обхватив ладони гостьи своими, три раза расцеловал её щёки, не касаясь губами кожи.

– Право Вам, мои дорогие! Мы ненадолго! – скромно начала мадам, но тут же добавила. – Проезжали мимо и поняли, что не можем не навестить старых друзей!

Я едва не усмехнулась. Несколько часов подготовки и выписанная из города помощница – это она назвала «проезжали мимо»?

Андрей Кириллович, стоящий всё это время рядом, едва слышно усмехнулся. Судя по новому фраку, уложенным назад волосам и душистому парфюму, утро графа тоже выдалось насыщенным.

Глава семейства, его супруга и тётушка наконец закончили обмен любезностями, и их внимание переключилось на нас. Мещерский сделал шаг вперёд и протянул раскрытую ладонь Зинаиде Михайловне. Ловко поймал её пальцы и изящно поцеловал сквозь тонкую перчатку.

– Прекрасно выглядите, графиня Шепелёвская.

Голос Андрея Кирилловича так и сквозил приторностью и дружелюбием, но напряжённые плечи и шея, показавшиеся, когда он склонился над рукой хозяйки дома, выдали его нервозность. Осознание того, что вечно надменный граф растерял весь свой пыл перед этой семьёй, настораживало.

– Алексей Николаевич, рад встрече! – Мещерский перевёл взгляд на главу семейства.

– Взаимно, Андрюша! Иришка как раз заканчивает занятие по сольфеджио. Скоро увидитесь! Наверное, не терпится уже?

Мужчины пожали руки. Молодой человек рядом со мной побледнел ещё больше.

Настал мой черёд. Тётушка обернулась через плечо, окинула меня строгим взглядом и коротко кивнула.

– А это моя дорогая племянница – Анна Павловна. Выпускница Смольного института, красавица и умница! – горделиво, с самой широкой улыбкой, на которую только была способна, сказала тётушка.

Я сделала маленький шажок вперёд и присела в идеально отточенном реверансе.

– Рада наконец-то с вами познакомиться! Мадам рассказывала много хорошего о вашей семье.

– Анечка, дорогая! Как вы выросли! – Зинаида Михайловна несколько раз крепко поцеловала меня в щёки.

От женщины пахло дорогими французскими духами и пудрой. Судя по накрахмаленному чепцу, новеньким лентам на лифе и искусно подобранному золотому гарнитуру, чета Шепелёвских была предупреждена о нашем приезде. Сложившаяся ситуация напоминала тщательно продуманный спектакль, нежели дружеский визит.

Хозяин дома шагнул мне навстречу.

– И правда красавица! Эх, был бы у меня сын, костьми бы лёг, лишь бы за вас сосватать!

Я скромно опустила взгляд и мило улыбнулась, хотя внутри содрогнулась, представив эту картину. Сватовство, жених, постоянные визиты, свадьба… Дай бог мне сил, оттягивать этот момент, как можно дольше.

Мужчина поклонился и смачно поцеловал мою ладонь. Хоть улыбка на моём лице не дрогнула, внутри всё завязалось в узел от отвращения. Усы неприятно кольнули кожу сквозь тонкие перчатки, а губы старика блеснули от слюны. Высвободившись, я первым делом незаметно убедилась в отсутствии пятна на ткани. Не хватало ещё подать повод для скандала своей брезгливостью.

– Не будем на пороге стоять! Проходите, гости дорогие! – воскликнула Зинаида Михайловна и повела нас внутрь.

Граф Шепелёвский предложил свои локти в качестве опоры жене и тётушке. Дамы приняли его помощь, и вся троица исчезла за дверью. Мы же с Мещерским замешкались.

– Не хотите идти? – первой нарушила я молчание.

Мужчина проигнорировал мой вопрос. Несколько секунд колебался, затем всё же подставил локоть. Я с неохотой обхватила его руку, и мы направились вверх по ступенькам крыльца. Граф придержал для меня дверь и пропустил вперёд.

На входе нас встретили слуги. Они, часто кланяясь, забрали наши верхние одежды и указали, куда идти. Я оправила шаль, одолженную у тётушки. Колючая вязка паутиной обвивала мои локти и спускалась вниз, не затрагивая плечи и спину, при этом передавая телу хотя бы каплю тепла.

Мещерский рефлекторно подал мне руку, я приняла. Мы направились дальше, переходя из одной просторной комнаты в другую в полном молчании, пока наконец не услышали голоса:

– Расправьте же мне юбку! Разложите складки у ног, бестолочи! – тембр казался женским, даже девичьим, с нотками капризности. – Всё! Хватит! Я красиво присела?

– Безусловно! – я узнала тон Алексея Николаевича. – Ты всех покоришь, дочка!

Следом за этим раздались громкие аккорды. В следующей комнате, до которой мы не дошли совсем чуть-чуть, кто-то яростно мучил фортепиано. Резкие, беспощадные удары по клавишам рассекали пространство сильнее, чем мелодия, доносившаяся следом из глубин инструмента. Андрей Кириллович вдруг остановился. Его мышцы напряглись под моей ладонью, а сам он глубоко выдохнул.

– Одну секунду, Анна Павловна, – неожиданно тихим голосом произнёс он. – Нехорошо стало.

Мне чудом удалось расслышать его, ведь в этот момент пространство вокруг разрезал гром из нот, абсолютно не сочетающихся между собой. Было физически больно слушать подобную игру, даже не видя исполнителя, но я постаралась абстрагироваться. Репетиции в институте не прошли даром: в конце концов, Смольный выпускал много будущих фрейлин и примерных жён, а как известно, даме из высшего света положено уметь музицировать.

– Если Вам дурно, может быть, попросить принести воды? Или Вам нужно присесть?

Сначала мне было абсолютно всё равно на Мещерского и его постоянные перепады настроения, однако сейчас, заметив его чудовищную бледность, мне стало жалко графа. Всё же он обычный человек, который может заболеть. К своему удивлению, я поняла, что в глубине души не желала ему ничего плохого, несмотря на наши пререкания в течение последних двух дней.

– Не нужно, благодарю. Мне полегчало. Не будем заставлять хозяев долго ждать.

Мы сделали лишь шаг к следующему дверному проёму, как воздух взорвался от оглушающего глиссандо. Я не смогла справиться с собой, и рефлекторно приложила пальцы свободной руки к вискам. Нельзя же так издеваться над инструментом!

– Крепитесь, Анна Павловна, – неожиданно раздался голос Андрея Кирилловича прямо над ухом. Мне показалось, он звучал обречённо. – Это только начало.

Глава №19. Чужое наследство

Исполнителем этой чудовищной мелодии оказалась Ирина Алексеевна – миловидная дочка четы Шепелёвских. Девушка сидела спиной к двери за лаковым роялем, стоящем по центру гостиной. Её родители и Александра Егоровна расположились на софе около инструмента. Вокруг ног единственной наследницы имения тяжёлыми объёмными складками лежал подол богато расшитого платья. Около стен жались две служанки, не успевшие вовремя покинуть комнату.

Вообще необходимо уточнить, что весь наряд молодой графини отличался редкостной безвкусицей: нежно-розовая ткань была всплошь расшита драгоценными камнями и лентами, верхняя часть наряда покрыта широким кружевом, от плеч и до самой талии, а светлые волосы, закрученные около лица и висков в мелкие локоны, увенчивались на затылке гигантских размеров шиньоном.

Дороговизна материалов и яркость образа могли бы компенсироваться в подобающей обстановке. Например, на балу или маскараде. Однако сейчас, сидя в залитой утренним светом гостиной родного имения, практически в домашней обстановке, графиня выглядела до ужаса комично и смехотворно.

На подобном фоне, моё платье в треклятом стиле «Ампир» стало ещё больше напоминать наряд натурщицы. Лёгкое, полупрозрачное, летящее. Я почувствовала на себе чужие взгляды, и внутренне подобралась.

Едва мы переступили порог комнаты, граф рядом со мной замер, словно каменное изваяние. Он стойко ждал окончания произведения. Вот только конец всё никак не наступал.

Ирина Алексеевна, склонившись над клавишами, с особым энтузиазмом выбивала из инструмента раскатистые звуки. Довольно часто, несмотря на весь пыл пианистки, воздух взрывался от смазанных аккордов или ошибочно взятой ноты. Я старалась определить на слух название и автора сие произведения, однако в голове, словно нарочно, не было идей. Музыка была незнакомой, а ещё напрочь лишённой глубины, в частности крещендо. Юная особа играла каждый аккорд, нажимая со всей силы, не заботясь об изменении громкости и силы звучания. Словно ребёнок, пытающийся заслужить похвалу родителей, молодая графиня пыталась выставить на показ весь свой талант, даже если такого не имелось, от слова совсем.

В конце концов произведение закончилось. В воздухе растаяли последние ноты. Пианистка, всё ещё сидящая к нам спиной, замерла с поднятыми над клавишами руками и закинутой головой. Она глубоко дышала, щёки пылали. Но вот барышня встала и повернулась к нам. На её лице расцвела широкая улыбка.

– Рад снова вас видеть, Ирина Алексеевна, – без особого энтузиазма произнёс граф Мещерский и, склонившись, поцеловал протянутую ладонь.

– Не уверена, что могу разделить ваши чувства, Андрей Кириллович, – деланно равнодушно ответила графиня. Её глаза сверкнули таинственным огнём.

Я уверена, что эта реплика была придумана заранее, включая двойной подтекст. Юная особа словно нарочно осаждала Мещерского, не имея на то ни веских причин, ни, судя по её игривому взгляду, желания.

– Знакомься, Ириша, это Анна Павловна – племянница Александры Егоровны, – представил меня отец семейства, шагнув ближе к дочери.

– Рада знакомству, Ирина Алексеевна, – вежливо улыбнулась я и присела в реверансе.

– А, та самая институтка? В деревне ждали вашего приезда, хоть какое-то развлечение! – графиня радостно хлопнула в ладоши, словно она была в цирке. – Уверена, мы с вами подружимся! В конце концов, все барышни любят сплетничать!

Я с трудом удержала на лице вежливую улыбку. Более чем уверена, что эта девушка не хотела меня обидеть, просто она относится к тому типу людей, которые говорят быстрее, чем думают.

Опомнившись, Ирина Алексеевна присела в ответном реверансе, более глубоком, чем того требовал её статус. Сначала я даже было растерялась, однако потом всё поняла: эффектный прогиб и лукавая улыбка адресовались явно не мне, а окаменевшему Мещерскому, стоявшему рядом.

С чувством выполненного долга, графиня выпрямилась и, всё так же хитро улыбаясь, направилась к инструменту. Когда она отошла достаточно, я смогла разглядеть на пюпитре до сих пор не убранные ноты.

– Вы играли «Шторм» Вивальди?! – шокировано воскликнула я, но тут же спохватилась под грозным взглядом тётушки. – Я хотела сказать, что впервые услышала такое чувственное исполнение этого произведения! Потрясающе!

Зинаида Михайловна и Алексей Николаевич расплылись в гордых улыбках. Они явно не могли трезво оценивать музыкальные способности своей дочурки, наслаждаясь каждым её концертом.

– Да, мой преподаватель говорит, что у меня особый стиль! Редкостное туше, которому невозможно научиться! – явно довольная собой, ответила молодая графиня.

– Конечно, невозможно. Разве что с молотками вместо пальцев родиться, – тихо пробубнил Андрей Кириллович.

Я даже не сразу поверила, что это он сказал.

– Что-что? – тут же оживилась Ирина Алексеевна, не расслышав предыдущие слова Мещерского.

– Говорю, что ваш преподаватель абсолютно прав. Надеюсь, его уроки помогут раскрыть ваш потенциал сполна.

Я не сдержала улыбку, прикрыв её пальцами, обтянутыми перчатками. Ирина Алексеевна, завладев вниманием всех присутствующих, элегантно присела на специальный табурет перед роялем и приготовилась играть следующее произведение. Взявшиеся из ниоткуда две служанки тут же принялись расправлять подол графини, но та, в свою очередь, яшикнула на них. Девушки исчезли так же незаметно, как и появились.

Мещерский направился к свободному диванчику неподалёку от тётушки и хозяев дома. Я вынужденно зашагала следом, всё ещё держась за его локоть. Мы устроились на расшитой софе и с замиранием сердца стали ожидать начала следующего произведения.

Неожиданно на меня снизошло озарение: на чаепитии присутствовали только наша семья и чета Шепелёвских. Более никаких гостей не предвиделось. Новый сюртук Андрея Кирилловича, его бледность и неразговорчивость, а также чересчур праздничное платье Ирины Алексеевны, её блестящие глаза и показательная игра на фортепиано. Обе стороны представляли своих отпрысков в самом выгодном свете.

Это было сватовство.

Благо не моё, а графа Мещерского и дочурки Шепелёвских, но всё же сватовство! Точно! Ведь тётушка сама упоминала, что Андрей Кириллович рано остался без родителей, и его воспитание она всецело взяла на себя. Логично предположить, что вопрос поиска супруги Александра Егоровна решит самостоятельно. И, нужно признать, мадам превзошла сама себя, подобрав самую выгодную партию: единственную наследницу древнего графского рода. Ту, что получит в наследство, по меньшей мере, несколько деревень или целое имение. А, ко всему прочему, её дети будут считаться графами не только по отцу, но и по матери.

Ради такого можно стерпеть не только чудовищное исполнение Вивальди, но и многое другое.

Хотя, глядя на застывшее лицо Мещерского, я начинала в этом сомневаться.

Уверена, на него тётушка имеет собственные рычаги давления. Например, тот факт, что она приняла его осиротевшего в своём доме, может хорошо сыграть ей на руку.

Я вздрогнула, когда комнату наполнили очередные оглушающие аккорды.

***

– Анна Павловна, признавайтесь! В вашем сердце кто-то есть?

Я едва не поперхнулась чаем от прямоты вопроса.

Ирина Алексеевна с неподдельным интересом смотрела на графа Мещерского. На её лице играла довольная улыбка, пока она наблюдала за тем, как объект её симпатий общается с хозяином дома. Мужчины стояли около высокого камина и рассматривали какие-то военные награды дедушки Ирины, установленные на мраморной полке рядом с часами. Зинаида Михайловна и тётушка расположились на софе. Изредка Александра Егоровна кидала на меня холодные взгляды, и я невольно расправляла и без того прямую спину.

Отставив чашку, я глубоко вздохнула.

– С лёгкой душой могу признаться, что нет, – честно ответила я, разглядывая интерьер вокруг.

Вошедшие слуги поставили на специальный низенький столик перед нами несколько блюд с различными сладостями: здесь были и конфеты, и рафинированный сахар, и пирожные с кремом, и булочки с корицей и топлёным маслом. Глаза разбегались от такой роскоши: хотелось попробовать всё и сразу!

Силой воли я заставила себя остановить выбор на десерте в виде корзиночки с вареньем. Аккуратно взяла её и надкусила. Лёгкая кислинка, мягчайшее тесто на сахаре! В этом доме определённо знали толк в сладком.

– У вас прекрасный кондитер!

– Не то слово! Папаня специально отправил одного из наших крепостных обучаться в город на несколько месяцев, – ответила графиня и за один укус проглотила воздушное безе. – Так что теперь нас каждый день радуют новыми конфетами. Этот слуга даже начал сам придумывать различные начинки, так что подобного вы нигде не найдёте!

Она старательно стряхнула крошки с перчаток на подол своего платья.

– Не отвлекайтесь! Как же так получилось, что вы уже несколько дней в имении, а никто так и не покорил ваше сердце?!

– К сожалению или счастью, чтобы справиться с этой задачей, мужчине потребуется несколько больше времени, чем несколько дней.

– О, право вам! – воскликнула Шепелёвская и элегантно потянулась за очередной сладостью. – Не обязательно же влюбляться, чтобы отдать кому-то своё сердце! Вы всё слишком усложняете.

Я так и застыла с недоеденным пирожным у рта. Разговор начал меня заинтересовывать.

– Но как тогда можно поручить кому-то своё сердце, если не по большой любви? – с искренним удивлением спросила я.

Ирина Алексеевна, довольная тем, что я поддержала диалог, продолжила:

– Взять хотя бы Андрея Кирилловича, – она незаметно махнула рукой на графа, сделав вид, будто поправляет кружево на манжете. – Я думаю, вы прекрасно поняли, почему мы здесь…

– Стоит признаться, у меня имеются определённые догадки, – честно призналась я.

– Они верны, если вы достаточно умны, чтобы не ошибиться. Так вот, Андрей Кириллович. Я вижу его второй раз в жизни, но это не мешает мне отдать ему своё сердце.

– Но как вы можете доверить частичку себя абсолютно незнакомому человеку?

– О, я доверяю не ему, а его имению с прудом и яблочным садом, – графиня сказала это с такой лёгкостью и простотой, что я на несколько мгновений замерла, обдумывая её слова. – Конечно же, стоит радоваться, что граф достаточно молод и привлекателен для исполнения супружеского долга. Но, по правде говоря, мои служанки рассказывали, будто ночь со взрослым мужчиной может принести куда больше удовольствия, если вы понимаете, о чём я…

Меня не привлекали темы, затрагивающие первую брачную ночь и исполнение супружеского долга, о котором продолжала поведывать мне Ирина Алексеевна. Куда больше интересовал другой вопрос:

– Вы упомянули имение, – аккуратно начала я, боясь сбить болтливый настрой с собеседницы. – С прудом и яблочным садом. О чём вы говорили?

– Вы не знаете о имении Румянцевых? Странно, мне рассказывали, что вы там остановились, – Шепелёвская с интересом уставилась на меня. – Разве это не так?

– Так.

– Так вот, я засылала служанку, дабы она рассмотрела внимательнее это имение, – с жаром принялась рассказывать девушка. Глаза пылали горделивым огнём. – И она сказала, что дом великолепен! Конечно, придётся повозиться, чтобы всё со вкусом обустроить, но это мелочи. Главное, что граф достаточно богат, и это не станет проблемой.

Голова кружилась от новой информации. Глядя на эту красивую юную особу в наряде, напоминающим воздушное пирожное, одно из которых она постоянно зажимала в пальцах, хотелось её нарисовать. Ладони так и зачесались от желания взять кисти и запечатлеть графиню в размытых акварельных подтёках, никак не сочетающихся между собой. Хотя бы в виде карикатуры.

Как она может быть настолько глупой, чтобы не понимать, что граф Мещерский беден словно церковная крыса и живёт исключительно на средства тётушки?

– Ирина Алексеевна, но ведь Андрей Кириллович непрямой наследник Александры Егоровны. Он всего лишь её крестник.

Мне не стоило говорить подобных вещей, но скудный ум собеседницы позволял на время забыть о правилах этикета.

– Бога ради, я это знаю!

Она капризно махнула ладошкой в мою сторону, но спустя мгновение снова выпрямилась и картинно прогнула спину. Взгляд девушки не отрывался от Мещерского, стоящего в противоположном углу комнаты. Мне даже показалось, что мужчина целенаправленно избегал близкого контакта со своей наречённой.

– По секрету, папаня признался, что если мы с Андреем Кирилловичем поженимся, то Александра Егоровна перепишет на него имение! В качестве свадебного подарка, так сказать.

Сердце пропустило несколько ударов. Имение, в котором я провела приличную часть своего детства, завещали не мне, единственной племяннице, а Андрею Кирилловичу – человеку, не имеющему к нашей семье никакого отношения. Более того, никто не счёл нужным рассказать мне об этом. Представить только! Об этом мне рассказала не родная тётушка, а барышня, которую я увидела впервые и которая в скором времени может стать хозяйкой моего дома! Моего по праву крови!

– Здесь довольно душно, мысли путаются, – поспешно ответила я.

Графиня достала из-под подушек небольшой сложенный веер и протянула мне. Я поблагодарила её.

– Такое бывает. Бестолковые слуги не всегда успевают достаточно проветривать помещения, – она вытащила второй веер и принялась им обмахиваться, не забывая касаться краешком аксессуара выреза декольте и при этом бросать испытывающие взгляды Андрею Кирилловичу. – Хотя знаете, не переживайте.

– О чём вы? – хрипло спросила я, спешно обмахиваясь.

Воздуха не хватало. Укороченный корсет неожиданно начал сдавливать лёгкие. Ладони холодели. Сладкое послевкусие во рту наполнилось желчью. Тётушка заметила мою потерянность и бросила недовольный взгляд.

– Ой, да бросьте! Я же всё понимаю! – графиня с видом профессора улыбнулась. – Вы переживаете, что я стану хозяйкой имения Румянцевых и вышвырну Вас оттуда. Спешу заверить, что ничего подобного не произойдёт. Более того, я постараюсь уговорить муженька выписать Вам пенсию! Конечно, небольшую, мне ведь и самой необходимо на что-то поддерживать свою красоту.

Ирина Алексеевна говорила это с такой искренней гордостью, словно протягивала руку помощи утопающему, а не обещала приютить наследницу в её же доме.

Вздохнув, я всё же ответила:

– Благодарю.

Вечер обещал быть тяжёлым.

Глава №20. Побег верхом

– Тётушка, могу я узнать, почему Шепелёвская-младшая считает вашим наследником графа Мещерского?

Вопрос вышел грубым. Я догнала мадам в саду близ имения Шепелёвских, когда она ненадолго вышла подышать свежим воздухом. Кажется, не только мне и Мещерскому не понравился музыкальный «талант» Ирины Алексеевны.

Александра Егоровна молча окинула меня взглядом сверху вниз. Брови сдвинулись к переносице на её испещрённом морщинами лице, а губы сжались в тонкую линию. Она сердилась.

– Аннушка, сейчас не время и не место…

– Да, но в ином случае, боюсь, поставить вас в неловкое положение. В силу своей непросвещённости в этом вопросе, я не могу поддержать светских бесед с Ириной Алексеевной о том, как она планирует переделать ваш дом после вашей смерти, дорогая тётушка.

Глаза женщины зло сверкнули. Я попала в самую точку. Какие бы цели не преследовала мадам, ей было неприятно думать о том, что в будущем в её доме может начать хозяйничать кто-то другой. Особенно кто-то настолько же глупый и недальновидный, как дочь Шепелёвских.

– Ты дерзишь, – строго произнесла женщина и развернулась, чтобы продолжить путь в глубь сада.

– Не считаете меня больше частью семьи? Поэтому отослали в Смольный двенадцать лет назад?

Тётушка замерла спиной ко мне. Её плечи напряглись. Дорогая шаль, на которую ушли десятки часов работы кружевницы, натянулась на лопатках.

– Неужели за столько времени, проведённых вне дома, мне не полагается хотя бы один честный ответ?

Голова женщины склонилась. Показалась тонкая полоса шеи между высокой причёской и воротом платья. Кожа оказалась ещё более морщинистой, чем на лице, и всплошь усыпанной венами и сосудами. Эта деталь словно напомнила о том, как сильно постарела мадам и как много времени прошло за время моего изгнания.