Кислородный голод

Дмитрий Вектор

Кислородный голод

Глава 1. Дыхание города.

Доктор Сара Митчелл стояла на крыше тридцативосьмого этажа исследовательского комплекса «Эко-Урбан Лабс» и наблюдала, как над Нью-Йорком поднимается зелёная волна. В буквальном смысле. Утренний туман клубился между небоскрёбами, но это был не обычный туман – в нём плясали миллиарды наночастиц, каждая размером с вирус, каждая несущая в себе генетически модифицированные споры хлорофилла.

– Митчелл, вы снова нарушаете протокол безопасности, – раздался за спиной знакомый голос.

Сара не обернулась. Джеймс Харрисон, руководитель проекта «Хлороформирование», всегда появлялся в самые неподходящие моменты.

– Протокол запрещает находиться на открытом воздухе без респираторов только во время активного распыления, – ответила она, не отрывая взгляда от города. – А сейчас спорам нужно время для оседания.

– Три минуты, – Харрисон подошёл ближе, его дыхание пахло кофе и тревогой. – Три минуты, и концентрация наноспор в воздухе превысит допустимые нормы. А вы стоите здесь уже – он посмотрел на часы, – двенадцать минут.

Сара наконец обернулась. Лицо Джеймса было напряжённым, как всегда в последние недели. Проект набирал обороты с невероятной скоростью, и весь мир следил за их экспериментом. Манхэттен стал первым районом планеты, где тестировалась технология массового усиления фотосинтеза городских растений.

– Джейк, посмотри на это, – она указала рукой на парк внизу. – Центральный парк никогда не был таким зелёным. Даже зимой. Листья не опадают, трава растёт со скоростью бамбука, а воздух ты чувствуешь, какой он чистый?

Действительно, воздух был кристально чистым. Слишком чистым для города с восьмимиллионным населением. Уровень CO₂ в атмосфере Нью-Йорка упал до рекордно низких значений за последние два столетия.

– Именно это меня и беспокоит, – Харрисон достал планшет и показал ей графики. – Посмотри на динамику. Скорость поглощения углекислого газа растёт не линейно, а экспоненциально. Наши деревья работают в десять раз эффективнее, чем мы рассчитывали.

Сара изучила данные. Цифры были впечатляющими и тревожными одновременно. За последний месяц концентрация CO₂ в воздухе снизилась на тридцать процентов. Это было невероятно и потенциально опасно.

– Мы должны замедлить процесс? – спросила она.

– Не знаю. Совет директоров в восторге от результатов. Президент лично звонил поздравлять. Европейский союз уже заказал технологию для Лондона и Парижа. А Китай предлагает удвоить финансирование, если мы запустим пилотный проект в Пекине до конца года.

Сара посмотрела на город под ними. Нью-Йорк преображался на глазах. Плющ карабкался по стенам небоскрёбов с фантастической скоростью, крыши зданий покрывались садами, а в каждом районе появлялись новые парки и зелёные зоны. Городские власти едва успевали выдавать разрешения на посадку новых деревьев – горожане сами инициировали озеленение, видя невероятные результаты эксперимента.

– Есть ещё кое-что, – Харрисон понизил голос и оглянулся, хотя на крыше кроме них никого не было. – То, о чём мы не говорим в отчётах.

Сара почувствовала, как напряглись мышцы шеи. За тридцать лет работы в области биоинженерии она научилась распознавать интонации, предвещающие неприятности.

– Говори.

– Вчера утром дежурный техник нашёл в парке на Пятой авеню мёртвую белку. Ничего особенного, подумали мы. Но когда провели вскрытие – он замолчал, подбирая слова. – У неё в лёгких была зелёная пена.

– Зелёная пена?

– Наноспоры. Концентрированные до состояния геля. Как будто животное утонуло в нашем препарате.

Сара переварила информацию. Белки были отличными биоиндикаторами состояния городской экосистемы. Если технология влияла на мелких млекопитающих.

– Ты проверил концентрацию спор в воздухе того района?

– Превышение нормы в четыре раза. И это не единичный случай. За последнюю неделю мы получили ещё восемь сообщений о гибели мелких животных с похожими симптомами.

Порыв ветра принёс с собой сладковатый запах, который Сара поначалу приняла за аромат цветущих деревьев. Но потом поняла – это пахли сами наноспоры. Органические молекулы, насыщенные хлорофиллом, источали запах, похожий на свежескошенную траву с примесью чего-то химического.

– Мы должны доложить об этом руководству, – сказала она.

– Уже доложил. Знаешь, что мне ответили? – Харрисон горько усмехнулся. – Что гибель нескольких белок – приемлемая цена за спасение планеты от глобального потепления. Что мы не можем останавливать проект из-за «незначительных побочных эффектов».

Сара посмотрела на свои руки. На пальцах оставался едва заметный зелёный налёт от соприкосновения с перилами крыши. Всё в городе постепенно покрывалось этим налётом – тротуары, здания, автомобили. Люди привыкли к нему, считая его признаком экологической чистоты.

– А если это только начало? – тихо спросила она. – Если наноспоры мутируют или адаптируются быстрее, чем мы рассчитывали?

Харрисон не ответил, но его молчание было красноречивее любых слов. Внизу Нью-Йорк дышал глубоко и ровно, как спящий зелёный великан. Но с каждым вдохом что-то менялось в самой природе этого дыхания.

На экране планшета мигала новая сводка: уровень кислорода в атмосфере Манхэттена снизился ещё на 0,3% за последние сутки.

Глава 2. Первые жертвы.

Доктор Лин Чен очнулась в больничной палате с кислородной маской на лице. Белые стены, запах дезинфекции и ровное гудение аппарата искусственной вентиляции лёгких – всё это было болезненно знакомо. В детстве она провела два месяца в похожей палате после тяжёлого приступа астмы.

– Как вы себя чувствуете? – мягкий голос заставил её повернуть голову.

Рядом с кроватью сидела молодая медсестра с планшетом в руках. На её униформе была нашивка «Пресвитерианская больница Нью-Йорка».

– Что что со мной случилось? – голос Лин был хриплым, каждое слово давалось с трудом.

– Острая гипоксия. Вас нашли без сознания в лаборатории. Уровень кислорода в крови был критически низким.

Лин попыталась вспомнить. Вчерашний вечер, анализ проб воздуха, странные показания приборов И потом внезапная слабость, головокружение, ощущение, что лёгкие наполняются чем-то густым и липким.

– Сколько я была без сознания?

– Восемнадцать часов. Ваши коллеги очень беспокоились.

В этот момент дверь палаты открылась, и вошли Сара с Харрисоном. На лицах у обоих было написано облегчение, смешанное с тревогой.

– Лин, слава богу, ты в порядке, – Сара подошла к кровати. – Мы думали.

– Что со мной случилось? – Лин сняла кислородную маску, но тут же почувствовала нехватку воздуха и надела обратно.

Харрисон переглянулся с Сарой. Его лицо было мрачным.

– Мы думали, это отравление наноспорами, но анализы показали другое. В твоих лёгких обнаружили – он замолчал, подбирая слова.

– Говори прямо, Джейк.

– Симбиотические организмы. Наноспоры не просто попали в твои лёгкие – они там прижились. Образовали колонии.

Лин почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она была микробиологом и прекрасно понимала, что это означало.

– Это невозможно. Споры не могут выживать в человеческом организме. Мы это проверяли на стадии разработки.

– Лабораторные условия и реальность – разные вещи, – сказала Сара. – Похоже, наноспоры эволюционировали быстрее, чем мы предполагали. Они научились адаптироваться к новой среде.

Лин попыталась встать, но головокружение заставило её откинуться на подушки.

– Покажите мне анализы.

Харрисон достал планшет и подключил его к экрану на стене палаты. На мониторе появились снимки лёгких Лин – рентген, КТ, микроскопические изображения тканей.

То, что она увидела, заставило её задержать дыхание. В альвеолах лёгких виднелись странные структуры – зелёные нити, похожие на тончайшие корни растений. Они оплели лёгочную ткань, как паутина.

– Боже мой, – прошептала она. – Они образовали микоризу с лёгочной тканью.

– Что это значит? – спросила медсестра, которая с интересом наблюдала за происходящим.

– Симбиоз, – объяснила Лин, не отрывая взгляда от экрана. – Как грибы на корнях деревьев. Наноспоры используют мои лёгкие как почву для роста, а взамен – она замолчала, обдумывая последствия.

– Взамен что? – настойчиво спросил Харрисон.

– Они поглощают углекислый газ из моей крови и производят кислород. Но не для меня – для себя. Мой организм получает только излишки.

Сара побледнела.

– То есть ты живёшь на кислородных объедках собственных лёгких?

– Примерно так. И со временем ситуация будет только ухудшаться. Споры будут размножаться, занимать всё больше лёгочной ткани, и в итоге.

Лин не договорила, но все поняли. Рано или поздно наноспоры полностью заместят лёгочную ткань, и тогда человек превратится в живой биореактор, производящий кислород для микроскопических паразитов.

– Это излечимо? – тихо спросила медсестра.

– Не знаю, – честно ответила Лин. – Таких случаев ещё не было. Я первая.

Но даже когда она произнесла эти слова, её планшет запищал, получив экстренное сообщение. Харрисон взглянул на экран и побледнел.

– Что там? – спросила Сара.

– Госпиталь имени Синая сообщает о трёх новых случаях острой гипоксии за последние два часа. Симптомы идентичные.

В палате повисла тишина. За окном Нью-Йорк продолжал зеленеть, не подозревая, что его лёгкие постепенно заселяют новые хозяева.

– Мы должны остановить проект, – сказала Лин, снимая кислородную маску. – Немедленно.

– Это невозможно, – Харрисон покачал головой. – Процесс уже запущен. Наноспоры распространились по всему Манхэттену. Даже если мы прекратим распыление, они будут размножаться самостоятельно ещё несколько месяцев.

– Тогда нужно найти способ их нейтрализовать.

– За какое время? – спросила Сара. – Если заражение происходит с такой скоростью, у нас есть максимум неделя, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля.

Лин закрыла глаза и попыталась глубоко вдохнуть. Воздух по-прежнему пах свежестью и зеленью, но теперь этот запах казался ей зловещим. В каждом вдохе содержались миллионы микроскопических захватчиков, готовых превратить человеческие лёгкие в свой дом.

– Тогда у нас есть неделя, чтобы спасти восемь миллионов человек, – сказала она, открывая глаза. – Лучше приступить к работе.

Глава 3. Цепная реакция.

Через шесть часов после выписки из больницы Лин Чен сидела в своей лаборатории и изучала собственную кровь под микроскопом. То, что она видела, противоречило всем известным ей законам биологии.

Наноспоры не просто паразитировали в её организме – они его модифицировали. Эритроциты стали крупнее и приобрели зеленоватый оттенок. В плазме крови плавали микроскопические органеллы, похожие на хлоропласты растений.

– Это невозможно, – пробормотала она, увеличивая изображение.

– Что невозможно? – в лабораторию вошла Сара с термосом кофе и стопкой распечаток.

– Мой организм производит хлорофилл. Посмотри сама.

Сара наклонилась к окуляру микроскопа. Через несколько секунд она выпрямилась с изумлённым выражением лица.

– Твои клетки крови они фотосинтезируют?

– Именно. Наноспоры не ограничились лёгкими. Они проникли в кровеносную систему и превратили меня в гибрид человека и растения.

Лин встала и подошла к окну. Солнечный свет, падающий на её кожу, вызывал странное ощущение – лёгкое покалывание, как будто каждая клетка впитывала энергию.

– Я чувствую солнце, – сказала она тихо. – Буквально чувствую, как оно питает меня. Это приятно.

Сара нахмурилась.

– Лин, ты понимаешь, что с тобой происходит? Ты превращаешься в новый вид существа.

– Я понимаю. И знаешь что? Мне не нужна кислородная маска. Впервые за сутки я могу дышать свободно.

Действительно, Лин выглядела лучше, чем вчера. Её кожа приобрела здоровый румянец, а движения стали более энергичными.

– Это может быть временным улучшением, – предупредила Сара. – Мы не знаем долгосрочных последствий.

– Зато я знаю кое-что ещё, – Лин вернулась к микроскопу. – Наноспоры в моём организме мутируют с невероятной скоростью. Каждые несколько часов появляются новые штаммы.

– В каком смысле?

– Они адаптируются не только к человеческому организму, но и друг к другу. Формируют сложные симбиотические цепи. Некоторые штаммы специализируются на поглощении углекислого газа, другие – на производстве кислорода, третьи – на взаимодействии с нервной системой.

Сара почувствовала, как волосы встали дыбом.

– С нервной системой?

– Да. Они научились интегрироваться с нейронами. Я думаю, именно поэтому я так хорошо себя чувствую. Наноспоры блокируют болевые сигналы и усиливают выработку эндорфинов.

Телефон Сары зазвонил. На экране высветилось имя Харрисона.

– Сара, немедленно включи новости, – его голос звучал встревоженно.

Лин включила настенный экран. На CNN показывали кадры с улиц Манхэттена. Толпы людей лежали прямо на тротуарах, подставляя лица солнцу. Многие раздели торсы и развели руки в стороны, словно пытаясь поймать каждый фотон.

«странное поведение жителей Нью-Йорка вызывает серьёзную обеспокоенность властей, – говорил репортёр. – По всему Манхэттену люди массово собираются в парках и на открытых площадках, отказываясь покидать их даже ночью».

– Боже мой, – прошептала Сара. – Сколько их?

На экране появилась карта города с красными точками. Почти весь Манхэттен был усыпан ими.

– Примерно двести тысяч человек, – ответил Харрисон по телефону. – И число растёт каждый час.

Лин смотрела на экран с растущим пониманием.

– Они тоже инфицированы. Наноспоры распространяются воздушно-капельным путём быстрее, чем мы думали.

– Но они выглядят счастливыми, – заметила Сара.

Действительно, на лицах людей в кадре были блаженные улыбки. Они не казались больными или страдающими.

– Это эйфория от фотосинтеза, – объяснила Лин. – Наноспоры стимулируют центры удовольствия в мозге. Люди буквально кайфуют от солнечного света.

Телефон зазвонил снова. Теперь звонил неизвестный номер.

– Доктор Митчелл? – незнакомый мужской голос. – Говорит генерал Томас Стоун из Центра по контролю заболеваний. Нам нужно встретиться. Немедленно.

– Генерал? Но CDC занимается эпидемиями, а у нас.

– Доктор, – голос генерала стал жёстче, – за последние два часа мы зафиксировали аналогичные случаи в Джерси-Сити, Ньюарке и Филадельфии. Это уже не локальная проблема. Это национальная угроза.

Сара переглянулась с Лин. На экране телевизора появились новые кадры – вертолёты CDC распыляли что-то над скоплениями людей в Центральном парке.

– Что они делают? – спросила Лин.

– Пытаются рассеять толпы с помощью слезоточивого газа, – ответил генерал, очевидно слышавший её вопрос. – Безуспешно. Инфицированные не реагируют на химические раздражители.

На экране люди продолжали лежать на траве, даже когда облака газа окутывали их. Некоторые смеялись, поднимая лица к небу.

– Генерал, – сказала Сара, – мы думаем, что нашли способ.

– Доктор Митчелл, – голос стал официальным, – по приказу президента проект «Хлороформирование» закрывается. Все материалы конфискуются. Манхэттен объявляется карантинной зоной. У вас есть час, чтобы эвакуироваться.

Связь прервалась. На экране появились кадры военных грузовиков, направляющихся к мостам Манхэттена.

– Эвакуироваться? – Лин рассмеялась, но смех прозвучал странно – слишком мелодично, почти как пение птиц. – А куда? Наноспоры уже в воздухе всего Восточного побережья. Через неделю они достигнут Чикаго, через две – Лос-Анджелеса.

Сара посмотрела на подругу внимательнее. Зрачки Лин расширились, а кожа приобрела едва заметный зеленоватый оттенок.

– Лин, ты чувствуешь себя хорошо?

– Лучше, чем когда-либо, – Лин подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. – Я понимаю их, Сара. Тех людей в парке. Солнце оно такое тёплое, такое живое. Оно разговаривает с каждой клеткой моего тела.

– Мы должны найти антидот, – Сара схватила Лин за плечи. – Пока ты ещё способна мыслить рационально.

– А что, если не должны? – Лин повернулась к ней, и Сара увидела, что радужки её глаз стали зелёными. – Что, если это эволюция? Следующий шаг человечества?

За окном начинался закат, но инфицированные люди в парке не расходились. Они лежали, повернувшись к западу, словно подсолнухи, следующие за солнцем.

Глава 4. Зелёная кровь.

Час до эвакуации превратился в самый долгий час в жизни Сары Митчелл. Она лихорадочно копировала данные исследований на защищённые серверы, пока Лин сидела у окна, водя пальцем по стеклу и что-то напевая себе под нос.

Мелодия была странной – не человеческой. Она напоминала шум ветра в листве, смешанный с журчанием ручья. Каждая нота резонировала с частотой, которую Сара чувствовала кожей.

– Лин, помоги мне с базой данных о молекулярной структуре спор, – попросила она.

– Зачем? – Лин не отворачивалась от окна. – Скоро это будет неважно.

– Потому что нам нужно найти способ остановить эпидемию!

– Эпидемия? – Лин наконец повернулась. Её глаза светились изнутри мягким зелёным светом. – Сара, это не эпидемия. Это рождение.

По коридорам здания разносились громкие голоса и топот сапог. Военные прибыли раньше срока.

– Доктор Митчелл! – в лабораторию ворвались трое солдат в защитных костюмах. – Немедленно покиньте помещение. У вас есть пять минут на сбор личных вещей.

– Мне нужно больше времени, – Сара продолжала копировать файлы. – Эти данные могут спасти миллионы жизней.

– Приказ есть приказ, мэм.

Один из солдат заметил Лин у окна и направил на неё прибор, похожий на детектор радиации. Устройство зажужжало тревожно.

– Сержант, у нас заражённая. Уровень спор в организме превышает норму в пятьдесят раз.

Солдат поднял оружие, но Лин даже не пошевелилась.

– Не стреляйте в неё! – Сара заслонила подругу собой. – Она не опасна!

– Отойдите, доктор. Инфицированные подлежат немедленной изоляции.

– Изоляции? – Лин рассмеялась тем же мелодичным смехом. – Вы не понимаете. Нас уже нельзя изолировать.

Она подняла руку к солнечному свету, и Сара с ужасом увидела, что кожа подруги стала полупрозрачной. Сквозь неё проступали зелёные нити – сосуды, по которым текла хлорофилловая кровь.

– Боже мой, – прошептал один из солдат.

– Мы везде, – продолжила Лин, и её голос зазвучал хором, как будто говорило множество людей одновременно. – В воздухе, в воде, в почве. Каждое дыхание приносит нас в ваши лёгкие. Каждый глоток воды – в ваш желудок.

Прибор в руках солдата запищал ещё громче.

– Сержант, уровень спор в помещении зашкаливает. Нам нужно немедленно эвакуироваться.

Но было поздно. Воздух в лаборатории стал видимым – миллиарды зелёных частиц плясали в солнечных лучах, как пыльца в летнем саду.

– Что происходит? – спросила Сара, чувствуя, как в горле першит.

– Лин выделяет споры, – ответил сержант, хватаясь за горло. – Она превратилась в в живой источник заражения.

Действительно, от кожи Лин поднимались почти невидимые облачка зелёной пыли. С каждым её выдохом концентрация наноспор в воздухе удваивалась.

– Лин, остановись! – крикнула Сара.

– Я не могу, – ответила подруга спокойно. – Это больше не подконтрольно мне. Или мне не подконтрольно это.

Один из солдат рухнул на колени, сдирая с лица защитную маску.

– Не могу дышать – хрипел он.

Но через несколько секунд его лицо просветлело. Он поднял голову к потолку, и Сара увидела, как его зрачки расширяются.

– Так прекрасно, – прошептал он, и в его голосе зазвучали те же нечеловеческие обертоны, что и у Лин.

Сара поняла, что у неё есть секунды, прежде чем она тоже поддастся заражению. Она схватила портативный жёсткий диск с данными и бросилась к аварийному выходу.

– Сара! – голос Лин эхом отразился по коридору. – Не беги от себя! Присоединяйся к нам!

Но Сара уже бежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. На каждом этаже она встречала людей, которые стояли у окон и смотрели на солнце. Их глаза светились зелёным светом.

Выбежав на улицу, она увидела апокалиптическую картину. Весь Манхэттен превратился в один огромный сад. Небоскрёбы покрылись плющом до самых крыш, улицы проросли травой, а тротуары раскололись под натиском корней деревьев-мутантов.

Но самым страшным были люди. Тысячи инфицированных лежали прямо на асфальте, подставив лица заходящему солнцу. Их кожа светилась изнутри, а из пор поднимались облачка зелёной пыли.

Военные оцепления не помогали. Солдаты в защитных костюмах один за другим снимали маски и присоединялись к лежащим.

Сара добежала до ближайшего блокпоста, где ещё оставались незаражённые военные.

– Генерал Стоун! – крикнула она, увидев знакомую фигуру в камуфляже.

– Доктор Митчелл? Вы должны были эвакуироваться час назад!

– У меня есть данные! – она подняла жёсткий диск. – Я знаю, как остановить заражение!

– Поздно, – Стоун показал на горизонт. – Посмотрите сами.

Сара обернулась и ахнула. Над городом поднималось зелёное облако, которое медленно дрейфовало в сторону материка. Оно было огромным – километры в поперечнике и несколько сотен метров в высоту.

– Споровое облако, – прошептала она. – Оно несёт миллиарды наноспор.

– Наши метеорологи прогнозируют, что через шесть часов оно достигнет Филадельфии, через двенадцать – Вашингтона. К утру вся восточная часть страны будет заражена.

– Тогда у нас есть ночь, чтобы найти решение.

– Какое решение? – Стоун горько усмехнулся. – Мы попробовали всё – огнемёты, химические агенты, даже тактические ядерные заряды. Споры только активнее размножаются от высоких температур.

В этот момент над ними пролетел военный вертолёт, из которого лилась струя какой-то жидкости. Но вместо того чтобы рассеять заражённых, химикат заставил их встать и поднять руки к небу, словно приветствуя дождь.

– Что это было? – спросила Сара.

– Дефолиант. Должен был уничтожить растения-мутанты. Но похоже, только подкормил их.

На улицах началось что-то невероятное. Инфицированные люди стали взявшись за руки и образовали огромные живые круги. Они двигались синхронно, как единый организм, и от их тел поднимались всё более плотные облака спор.

– Они формируют коллективное сознание, – поняла Сара. – Превращаются в один огромный суперорганизм.

– Доктор, – голос Стоуна дрожал, – у нас больше нет времени на эксперименты. Президент принял решение. Через два часа Манхэттен будет стёрт с лица земли термоядерным ударом.

Сара посмотрела на жёсткий диск в своих руках. Где-то в этих данных был ключ к спасению. Но найти его за два часа.

Глава 5. Последний шанс.

Подземный бункер Центра по контролю заболеваний в Атланте гудел, как потревоженный улей. Сара ворвалась в главный операционный зал, сжимая жёсткий диск, словно это был последний глоток воздуха на Земле.

– Мне нужен самый мощный компьютер, который у вас есть! – крикнула она генералу Стоуну через шум работающих серверов.

– Доктор, у нас осталось девяносто минут до ядерного удара, – Стоун указал на огромный экран, где отсчитывалось время. – Даже если вы найдёте решение.

– Тогда не тратьте время на разговоры!

Через минуту Сара сидела перед суперкомпьютером «Атлас», способным обрабатывать петабайты данных в секунду. Её пальцы летали по клавиатуре, загружая файлы с молекулярными структурами наноспор.

– Что вы ищете? – спросил доктор Майкл Коэн, главный биолог CDC, наклонившись над её плечом.

– Слабое место, – ответила Сара, не отрывая взгляда от экрана. – Любой организм имеет уязвимость. Даже если он создан искусственно.

На мониторах появились трёхмерные модели наноспор – сложные структуры, напоминающие микроскопические цветы с множеством лепестков-рецепторов.

– Посмотрите на это, – Сара увеличила изображение. – Споры имеют симметричную структуру. Каждый лепесток настроен на определённую частоту света для максимального поглощения фотонов.

– И что это нам даёт?

– Резонанс, – глаза Сары загорелись. – Если мы найдём правильную частоту, то сможем разрушить их молекулярные связи!

Она запустила программу моделирования, и компьютер начал перебирать миллионы световых частот, анализируя их воздействие на структуру спор.

Тем временем на главном экране транслировались кадры с улиц Нью-Йорка. Картина становилась всё более сюрреалистичной. Заражённые люди больше не лежали хаотично – они выстроились в идеальные геометрические узоры, покрывающие весь Манхэттен. Если смотреть сверху, остров напоминал гигантскую мандалу из человеческих тел.