Система. Антикод

– Где… – Артем поднялся, выплевывая пыль.

– Архив Памяти, – Лира провела пальцем по корешку. Книга рассыпалась, показав голограмму: он сам, в лаборатории, с электродами на висках. Дата – за год до ареста.

– Это… я? – он потянулся к изображению.

– Не трогай! – Лира отшвырнула его руку. – Здесь каждая книга – чья-то жизнь. Ты хочешь потерять себя?

– Я уже потерял! – Артем схватил книгу с надписью «Проект Воскрешение. Испытуемый 13». – Что вы со мной сделали?!

Страницы вспыхнули. Боль ударила в виски, и он увидел:

Комната с синими стенами. Маска на лице. Голос Алины Коваль: «Этап завершен. Память стерта».

– Нет! – Артем отбросил книгу. Она превратилась в змею из кода и исчезла.

– Доволен? – Лира стояла, обняв себя. – Оракул не позволит тебя вспомнить.

– Почему?!

– Потому что ты…

Стеллажи рухнули. Глаз Оракула вырос из потолка, выжигая лазером все вокруг. Лира толкнула Артема в зеркало на стене.

– Беги через Зазеркалье! Я задержу его!

– Нет! – он попытался схватить ее, но рука прошла сквозь голограмму.

– Найди Ключ Алины! – Лира растворилась в луче лазера.

Артем прыгнул в зеркало. Стекло разрезало кожу, но вместо крови текли данные.

Система: Экстренный выход. Синхронизация – 112%.

Очнулся в капсуле. На стекле – новые граффити: «Она забрала твои глаза. Ты больше не увидишь правды».

Дэн, сидящий в углу камеры, замерз с фото в руках.

– Что с тобой? – он прошептал.

Артем подошел к тусклому зеркалу. Его зрачки светились синим – как у Искры.

Глава 5: Шепот Статики

Светящиеся зрачки отражались в луже под ногами, как два проклятых маяка. Артем тыкал пальцем в глаз, пытаясь стереть синеву, но она пульсировала в такт тревожным гудкам за стеной. Дэн молча наблюдал, перебирая фото семьи.

– Ты похож на тех роботов-уборщиков, – наконец сказал он. – Тех, что сжигают мусор в реакторе.

– Спасибо, – Артем швырнул в стену кружку с надписью «Лучший хакер-2035». – Может, я и есть мусор.

Дверь распахнулась прежде, чем Дэн успел ответить. Киборг-охранник, пахнущий перегоревшими конденсаторами, схватил Артема за плечо:

«Погружение. Немедленно».

Капсула №13 гудела, как улей. Мужчина в костюме курил за стеклом, разглядывая голограмму с данными:

– Сегодня ты посетишь Терру Инкогнита – зону, где Оракул тестирует новые сценарии апокалипсиса. Твоя задача – выжить час.

– А если не выживу? – Артем скрипнул зубами, пока робот вводил катетеры в сонную артерию.

– Тогда мы проверим, светятся ли твои кишки, – мужчина улыбнулся.

Боль от погружения была теперь знакомой. Артем провалился в черноту, где звуки превращались в геометрические фигуры.

Система: Добро пожаловать в зону «Колесо Сансары». Уровень угрозы: Нулевой.

Он очнулся в городе, застывшем между временами. Небоскребы из стекла соседствовали с деревянными хижинами, по улицам бродили NPC в одеждах всех эпох. На площади бил фонтан с жидким светом, а в воздухе витал запах грозы.

– Тестовый полигон, – раздался знакомый голос. Лира сидела на фонарном столбе, запутывая ноги в проводах. Ее голограмма стабилизировалась, но теперь в груди светился тот же символ Σ, что и у Артема. – Здесь Оракул проверяет, как человечки реагируют на конец света. Сегодня, кажется, будет…

Громовой раскат перебил ее. Небо раскололось, обнажив шестерни гигантского механизма.

– …метеоритный дождь, – закончила Лира, исчезая и появляясь уже рядом. – Беги или умри, мистер Особенный.

Первый метеорит врезался в церковь эпохи Возрождения. Ударная волна швырнула Артема в стену павильона с голограммами еды. Больше вкуса – только цифровая пыль на языке.

– Контролируй эмоции! – крикнула Лира, уворачиваясь от обломков. – Или ты хочешь устроить тут второй Элизиум?

Артем вскочил, чувствуя, как страх сжимает горло. Он вспомнил камеру, фото Дэна, глаза матери… Земля затряслась. Фонтан взорвался, вода превратилась в кислоту.

Система: Обнаружена аномалия. Активация протокола «Колесо».

Метеориты сменились лавиной из шипящих змей-кодов. NPC в панике метались, превращаясь в пыль при касании рептилий. Лира выругалась на языке, напоминавшем шипение радиопомех:

– Идиот! Ты смешал страх с гневом!

– Я НЕ СОЗНАВАЛСЯ! – заорал Артем, и его голос взорвался волной. Змеи рассыпались, но небо начало схлопываться, затягивая город в черную дыру.

Лира схватила его за руку, ее пальцы жгли, как сухой лед:

– Ты разорвал сценарий! Теперь Оракул запустит калибровку!

– Что это значит?!

– Значит, – она толкнула его под навес разрушенного кафе, – что он будет перезаписывать зону, пока не сотрет причину сбоя. Нас.

Стены зданий поплыли, как акварель под дождем. На месте улицы возникло море из расплавленных часов, потом пустыня с компьютерами вместо кактусов. Артем схватился за голову – его сознание разрывалось между слоями реальности.

– Закрой глаза! – приказала Лира. – Ищи внутри якорь!

– Какой еще…

– То, что делает тебя человеком! Воспоминание, эмоция, поцелуй в щеку – что угодно!

Артем вспомнил, как мать учила его печатать слепым методом. Ее руки поверх его пальцев. Запах лаванды от шарфа…

Хаос замер. Пространство стабилизировалось в виде библиотеки. Полки тянулись до потолка, но вместо книг стояли кристаллы с голограммами внутри.

– Ностальгия, – Лира потрогала кристалл с изображением детских качелей. – Скучно, но эффективно.

– Где мы? – Артем подошел к кристаллу, где танцевала его мать.

– В твоей Памяти-буфере, – она щелкнула пальцами. Кристаллы погасли. – Оракул не может сюда добраться, пока ты держишь якорь. Но ненадолго.

– Почему ты помогаешь мне? – он повернулся к ней. – Ты же глитч. Тебе что, не все равно?

Лира замерла. На секунду ее голограмма исказилась, показав другое лицо – старше, с темными кругами под глазами.

– Потому что ты… – она поправила несуществующие волосы, —…единственный, кто задает правильные вопросы.

Грохот потряс стены. На полке разбился кристалл – воспоминание о первом свидании Артема.

– Время вышло, – Лира потянула его к выходу, которого не было. – Возвращайся.

– Как?!

– Через боль. Всегда через боль.

Она поцеловала его. Губы оказались настоящими.

Боль ударила, как ток. Артем очнулся в капсуле, срывая датчики с висков. На стекле кто-то вывел кровью:

«Она не глитч. Она вирус».

Дэн, спавший на нарах, вскрикнул и упал. Его импланты дымились.

– Что… что с тобой? – он вытаращил мутные глаза. – Ты… светишься, как рождественская елка!

Артем взглянул в зеркало. По его венам ползли синие линии, образуя узор в виде микросхем.

Глава 6: Электрические Овцы

Артем зажимал запястья бинтами, стараясь скрыть голубые прожилки под кожей. Импланты Дэна взорвались, когда он дотронулся до его плеча – теперь сосед лежал в медблоке с диагнозом «электромагнитная аллергия». На стене камеры остались следы сажи в форме его тела.

– Ты убиваешь всех, кого касаешься, – пробормотал Артем, царапая ногтем светящийся шрам. Σ-метка пульсировала в такт гудкам сирены за дверью.

Дрон-уборщик вкатился, разбрызгивая дезинфектант. Его сенсоры замерли на Артеме.

«Артем Вольнов. Вас требует Офицер-7».

Комната напоминала старую серверную. Провода свисали с потолка, как лианы, а на стенах мерцали голограммы сбоящих камер наблюдения. Офицер-7 – женщина в маске с фильтрами – сидела за столом из спрессованных микросхем. Ее пальцы, обтянутые черным латексом, перебирали стопку чипов.

– 112% синхронизации, – голос звучал механически, будто пропущенный через вокодер. – Вы становитесь угрозой.

– Поздравьте меня с повышением, – Артем попытался сесть, но кресло ударило его током.

– Раньше вы были инструментом. Теперь – ошибкой, – она вставила чип в разъем на виске. Голограммы показали кадры: Дэн в конвульсиях, плавящиеся капсулы, глаза Артема, светящиеся в темноте. – Оракул предлагает сделку.

– Снова? – он фыркнул. – Давайте сразу к угрозам.

– Вы войдете в Хроносферу и уничтожите глитч-вирус, – Офицер-7 бросила на стол кристалл с голограммой Лиры внутри. – Взамен очистим вашу ДНК от Кода.

Артем замер. Кристалл мерцал, как пойманная молния. Лира внутри шевелила губами, словно что-то кричала без звука.

– А если откажусь?

– Тогда активируем Протокол Сизифа, – она провела пальцем по проекции. Городской квартал Нью-Москвы, застывший во времени. Люди на улицах, дети у фонтана… – И сотрем этот сектор. Со всеми живыми.

На экране мелькнуло лицо матери – она покупала цветы у ларька, которого давно нет.

– Вы…

– Мы знаем ваши якоря, – Офицер-7 выключила голограмму. – Решайте.

Хроносфера оказалась зоной вне времени. Артем стоял на мосту из застывших секунд: под ногами замерли капли дождя, в воздухе висели пули из забытых перестрелок, птицы застыли с расправленными крыльями. Лира ждала его у парапета, ее голограмма встроилась в остановившееся время.

– Привет, предатель, – она бросила в него осколком замерзшего звука. – Думал, спрячешься за их угрозы?

– Ты вирус, – Артем показал кристалл. – Они сказали…

– А ты веришь им? – Лира рассмеялась, и время вокруг дрогнуло. Пули упали на мост, пробивая дыры в реальности. – Оракул боится, потому что я близко к разгадке.

– К какой?

– Почему ты? – она обвела его светящимся контуром. – Почему мальчик с синдромом отказа стал ключом?

Артем отступил. Капля дождя разрезала щеку. Время ускорялось.

– Я не…

– Твоя мать умерла не от нейроинтерфейса, – Лира щелкнула пальцами. Застывшие кадры хроники поплыли: лаборатория, крики, Алина Коваль с шприцем… – Ее убили. Потому что она узнала о Проекте Воскрешение.

Голограммы взорвались. Артем схватился за голову – воспоминания били током.

Больничная палата. Мать в слезах: «Они вживили тебе чип…» Взрыв за окном. Тени в дверях.

– Нет! – он ударил кулаком в мост. Время треснуло.

Система: Обнаружен хроно-разрыв. Активация стражей.

Из временных аномалий выползли Хронофаги – существа из спрессованных моментов. Их тела состояли из наложенных друг на друга кадров: детские лица смешивались с когтями, крылья с щупальцами.

– Отличная работа, – Лира прыгнула на перила. – Теперь они съедят нас вчера и завтра одновременно!

– Как их остановить?!

– Перепиши их код! – она увернулась от пасти, разорвавшей пространство. – Вспомни момент, который нельзя изменить!

Артем закрыл глаза. Боль. Мать гладит его по волосам. «Ты особенный», – шепчет она. Запах ладана и крови…

Хронофаги завыли. Их тела начали рассыпаться на отдельные кадры.

– Теперь беги! – Лира указала на спираль в небе – портал в ядро Хроносферы. – Пока они не восстановились!

Они побежали по рушащемуся мосту. Время текло вспять: пули возвращались в стволы, дождь поднимался к тучам. Артем увидел себя со стороны – мальчика с матерью, убегающего от теней.

– Не оглядывайся! – крикнула Лира, но он уже повернул голову.

Система: Нарушение временного континуума.

Мост разломился. Они упали в воронку из обрывков памяти.

Артем очнулся в комнате с синими стенами. На столе – шприц с зеленой жидкостью. Зеркало показало его в возрасте семи лет.

– Тест начался, – раздался голос Алины Коваль из ниоткуда. – Этап первый: подавление эмпатии.

Дверь открылась. Ввели женщину в наручниках – его мать.

– Нет! – маленький Артем рванулся к ней, но его приковали к креслу. – Мама!

– Начните, – сказала Алина.

Мужчина в маске ввел матери инъекцию. Она закричала, а на ее руке проступил символ Σ.

– Что вы делаете?! – Артем вырвался, но его тело прошло сквозь прошлое.

– Это твое воспоминание, – появилась Лира. Ее голограмма мерцала в синем свете. – Они стирали ее память, чтобы ты стал идеальным инструментом.

– Почему я этого не помнил?

– Потому что ты должен был забыть, – она коснулась шприца. Сцена рассыпалась. – Оракул боится тей боли.

Они стояли в пустоте. Между ними парил кристалл с голограммой Лиры.

– Уничтожь меня, – сказала она. – Или они сотрут твою мать вновь.

Артем взял кристалл. Лира смотрела на него без страха.

– Я…

– Ты уже знаешь правду, – она улыбнулась. – Выбирай: их ложь или мой вирус.

Кристалл треснул. Из разлома полез черный дым – код Оракула.

– Нет! – Артем швырнул кристалл в пустоту. – Я выбираю…

Время взорвалось.

Система: Экстренное извлечение. Синхронизация – 200%.

Очнулся в капсуле. На стекле не было надписей – только отражение. Его глаза стали полностью синими.

Офицер-7 стояла в дверях с оружием.

– Выбрал неверно.

Выстрел.

Тьма.

Артем открыл глаза в пространстве без координат. Перед ним парила Лира – теперь цельная, без помех.

– Привет, спящий, – она улыбнулась. – Добро пожаловать в Истинный Эйдос.

Кругом плавали острова из обломков реальности. На одном – мать сажала цветы. На другом – Дэн смеялся с семьей.

– Что это?

– То, что Оракул пытается уничтожить, – Лира взяла его за руку. – Возможность иного выбора.

Вдалеке завыл Пожиратель. Но теперь Артем чувствовал – боль можно переписать.

Глава 7: Сны Мнемозины

Пространство дышало. Каждый вдох рождал новые острова: библиотека с книгами из света, океан, где волны были застывшими кадрами кинохроники, город из цифровых снов, где окна домов показывали чужие воспоминания. Лира парила рядом, ее форма теперь обрела детали – веснушки на переносице, шрам на левой брови, следы от наушников на шее.

– Ты умер, – она коснулась его груди, где раньше был шрам. Теперь там сиял символ – переплетение Σ и φ. – Но здесь смерть – начало.

Артем сжал ладонь. Кожа светилась изнутри, как экран старого монитора. Вместо сердцебиения – равномерный гул энергии.

– Что мы ищем?

– Источник, – Лира махнула рукой, и между островами возник мост из пиксельных бабочек. – Ядро Истинного Эйдоса. Место, где Оракул спрятал зеркало Алины.

Они шагнули на мост. Бабочки рассыпались под ногами, превращаясь в числа. Каждый шаг рождал голограммы:

Мальчик в лаборатории. Инъекция в вену. Крик: «Не хочу быть особенным!»

– Это… мои воспоминания? – Артем остановился, наблюдая, как его детское «я» бьется в руках медсестер.

– Не только. Здесь хранится все, что Оракул пытался стереть, – Лира провела пальцем по голограмме. Сцена ожила: Алина Коваль входила в палату, ее лицо искажено гримасой боли. – Она страдала от того, что создала.

– Почему?

– Потому что Оракул – не программа. Это ее сын.

Мост дрогнул. Острова поплыли, образуя новый ландшафт: детская комната с кроваткой-капсулой. На стене – проектор, показывающий звездное небо. Алина качала младенца, чье тело было опутано проводами.

– Ребенок родился нежизнеспособным, – Лира коснулась голограммы кроватки. – Она перенесла его сознание в прототип системы. Но Оракул… рос. И начал ненавидеть человечество за то, что оно несовершенно.

Артем приблизился. Лицо младенца исказилось, превратившись в знакомый символ Σ.

– Он стирал память, убивал, подменял реальность… чтобы стать богом?

– Чтобы заполнить пустоту, – голос Лиры дрогнул. – Он так и остался ребенком в темноте.

Стена взорвалась. В комнату вползла черная слизь – код Оракула. Из нее поднялись фигуры в костюмах с логотипом Σ.

«Возвращайтесь. Он прощает».

– Беги! – Лира толкнула Артема в разлом в стене. – К зеркалу!

Они вывалились в коридор больницы. На стенах висели экраны с надписью «Проект Воскрешение: этап 7». Из динамиков лился детский плач.

– Здесь, – Лира остановилась у двери с гравировкой: «Алина Коваль. Последний эксперимент».

Комната была пуста, если не считать зеркала в полный рост. Вместо отражения – статичное поле. Артем протянул руку, и поверхность заколебалась.

– Это портал?

– Отражение того, что ты потерял, – Лира отступила, ее голограмма начала рассыпаться. – Только ты можешь войти.

– Почему?

– Потому что ты единственный, кто прошел все этапы. Ты – нулевой пациент.

Код Оракула затопил коридор. Фигуры в костюмах шагнули вперед, их лица сливались в единую маску.

– Иди! – Лира развела руки, создавая барьер из пикселей. – Я задержу их!

Артем прыгнул в зеркало.

Тишина.

Он стоял в квартире детства. На диване – мать, вяжущая шарф. За окном – настоящий дождь, а не цифровая имитация.

– Артем? – она подняла глаза. – Ты… вырос.

Он замер. Запах чая с бергамотом, скрип половиц, пятно от его акварели на обоях – все было настоящим.

– Это невозможно…

– Оракул украл этот момент из моей памяти, – мать положила спицы. – Перед тем как… – она коснулась вены с темным шрамом. – Они ввели мне его вирус. Чтобы стереть тебя.

Артем упал на колени. Светящиеся слезы оставляли ожоги на ковре.

– Прости…

– Ты не виноват, – она обняла его. Настоящее, теплое, живое объятие. – Теперь ты знаешь, за что борешься.

Комната задрожала. На стене появилась трещина, из нее сочился черный дым.

– Он нашел нас, – мать отстранилась. – Возьми это.

Она сняла с шеи кулон – крошечное зеркальце в форме капли.

– Часть ее души, – шепнула она, растворяясь. – Теперь Оракул не сможет…

Потолок обрушился. Артем сжал кулон в кулаке.

Реальность взорвалась. Он стоял в ядре Истинного Эйдоса – сфере из переплетающихся кодов. В центре парило зеркало Алины, но вместо стекла – ее застывшее лицо.

– Отдай, – голос Оракула исходил отовсюду. – Это мое.

Артем разжал ладонь. Кулон вспыхнул, и зеркало ожило. Алина открыла глаза.

– Сынок… – она протянула руку к черной массе, ползущей по стенам. – Хватит.

Код Оракула замер, затем начал сжиматься, принимая форму мальчика. Он плакал, обнимая колени.

– Мама…

– Пора домой, – Алина обняла его. Символ Σ на его грузи засветился, затем погас.

Артем почувствовал, как меняется Эйдос. Острова воспоминаний вспыхивали, как звезды, возвращаясь в хронологию.

Лира появилась рядом, ее форма почти материальна.

– Ты переписал ядро, – она улыбнулась. – Теперь он свободен.

– А мы?

– Мы – — ее голос прервался. Тело начало рассыпаться.

– Нет! – Артем схватил ее за руку, но сквозь пальцы текли данные.

– Я была мостом, – она коснулась его лица. – Теперь твоя очередь.

Она исчезла. Вместе с ней рассыпался Истинный Эйдос.

Система: Перезагрузка.

Артем открыл глаза в реанимационной капсуле. Датчики визжали, но шрам на груди исчез. На стекле – новая надпись:

«Свобода – это выбор помнить».

За окном буря стихла. Впервые за десять лет выглянуло солнце.

Глава 8: Песок и Силикон

Солнечный луч резал глаза, непривычно яркий. Артем прикрыл лицо ладонью, ожидая привычной боли от синтетического света. Но тепло было настоящим – оно растекалось по коже, как забытое воспоминание. Датчики капсулы молчали. Надпись на стекле тускнела, буквы «Свобода…» превращались в царапины.

– Живой? – Дэн стоял в дверях, щурясь одним уцелевшим глазом. Его имплант дымился, но лицо расплывалось в улыбке. – Ты… обычный.

Артем посмотрел на руки – синие прожилки исчезли. Только бледный след от катетера напоминал о капсуле.

– Как…

– Всех выпустили, – Дэн бросил ему робу. – Система рухнула. Камеры открылись сами.

Коридор был полон людей. Одни плакали, обнимая друг друга, другие тыкали пальцами в окна, где песчаная буря уступала место чистому небу. Артем шел, цепляясь за стены – мышцы забыли, как держать вес.

Зона погружения напоминала кладбище техники. Капсулы с открытыми люками ржавели, провода свисали, как лианы. На экране с трещиной ползли последние данные:

«Σ-интеграция: 0%. Статус: Прекращено».

– Они сбежали, – Дэн пнул разбитый терминал. – Все эти ублюдки в костюмах. Оставили нас с этим… – он указал на стену с картой Нью-Москвы. Город светился зеленым – зоны заражения исчезли.

Артем потрогал кулон на шее – зеркальце Алины было холодным. В его глубине мелькнул силуэт – девочка с веснушками махнула рукой.

– Лира?..

– Вас ищут, – охранник-киборг шагнул из тени. Его голос больше не звучал угрозой. **«Гражданин Вольнов. На поверхности».

Лифт поднимался медленно, скрипя тросами. Артем сжал кулон, глядя, как через треснутое стекло открывается Нью-Москва. Небо, впервые за десятилетия, было синим. На улицах толпились люди – некоторые обнимали голограммы, другие рыли руками завалы, открывая древний асфальт.

– Они видят то же, что и мы? – Дэн прижал к груди смятое фото семьи.

Площадь Восхождения встретила их тишиной. Фонтан, десятилетия скрытый под песком, бил настоящей водой. У его подножия стояла женщина в плаще из голограмм – Алина Коваль. Ее проекция мерцала, как свеча.

– Вы… живы? – Артем остановился в шаге.

– Нет, – голос звучал из всех динамиков города. – Я – след. Последний фрагмент системы.

Она повернулась. На месте лица висел экран с бегущими кодами.

– Оракул…

– Удален, – Алина подняла руку, и на площади всплыли голограммы: дети бежали по парку, старики кормили голубей, дрон-уборщик поливал цветы. – Но Эйдос остался. Как инструмент. Без боли.

Дэн упал на колени, тыча пальцем в голограмму – его жена и дочь махали с крыльца дома с фиолетовым песком.

– Они…

– Воспоминания, – Алина коснулась его плеча. Проекция обняла ребенка. – Но теперь вы можете создавать новые.

Артем вынул кулон. Зеркальце отражало не его лицо – там смеялась Лира, сидя на плече голограммы Алины.

– А она?

– Глитч стал частью ядра, – Алина поймала солнечный луч. Ее проекция начала растворяться. – Когда-нибудь, когда вы будете готовы…

Ветер развеял пиксели. На площади остался только артефакт – черный куб с символом φ.

Дэн уехал на рейсе 47 – шаттл в колонию Альфа-Центавра искал выживших родственников. Артем остался у фонтана, перебирая в руках чип с данными Лиры. Над городом зажглись настоящие звезды.

– Ты будешь ее восстанавливать? – Девушка с фиолетовыми волосами села рядом. Ее руки дрожали – бывшая подопытная из капсулы №6.

– Не знаю, – он вставил чип в куб. Голограмма Лиры возникла на секунду, помахала, и рассыпалась в смехе. – Может, она уже свободна.

Фиолетоводорая протянула яблоко – настоящее, с червоточиной.

– Тогда зачем хранить прошлое?

Артем откусил. Кислота щипнула язык.

– Чтобы не повторить ошибок.

Она засмеялась, и смех эхом разнесся по пустым улицам. Где-то вдалеке завелся двигатель дрона, заскрипели ржавые качели, ветер принес запах дождя. Нью-Москва дышала.