Клятва ненависти

Даниэль не ответил, но его сжатые челюсти были красноречивее слов. Он чувствовал. Ту самую угрозу «вечной смерти». Он встал, отбросил точильный камень. Подошел к ней, встав так, что его тень накрыла ее. «Есть только один способ узнать наверняка, Ведьма.» Он поднял клинок Пожирателя Чар. «Проверить, повторится ли фокус.»

Сердце Алисы бешено заколотилось. В его глазах не было жалости. Только холодный исследовательский интерес, приправленный ненавистью. Она прижалась спиной к батарее, цепь на лодыжках звякнула. «Идиот!» – выдохнула она. – «Ты не знаешь, что случится! Может, я возрожусь снова. А может, мы оба сгинем в небытии! Ты готов на такую рулетку?»

Клинок замер в сантиметре от ее горла, там, где уже был смертельный удар. Даниэль колебался. Его рассудок кричал, что она права. Риск был слишком велик. Но что делать? Держать ее вечно в цепях? Он не мог. Он не хотел. Ненависть к ней была слишком глубокой, слишком всепоглощающей.

В этот момент слабый свет, пробивавшийся из-под закрашенных окон, упал на один из артефактов на алтаре. Это был странный предмет, похожий на обломок черного зеркала или полированного обсидиана, размером с ладонь. Края были неровными, как после удара. Он лежал там давно, не привлекая внимания. Но сейчас его поверхность… зашевелилась. Как ртуть.

«Смотри,» – прошептала Алиса, забыв на миг о клинке у горла.

Даниэль обернулся. Обломок зеркала начал светиться изнутри тусклым, багровым светом. Воздух в часовне сгустился, стало тяжело дышать. Символы на стенах замерцали тревожным золотым светом.

Он отступил от Алисы, шагнув к алтарю. Клинок был наготове. Алиса, забыв о страхе, впилась взглядом в артефакт. Она чувствовала исходящую от него силу – древнюю, чужеродную, не святую и не демоническую. Силу самого Проклятия.

Багровый свет из обломка зеркала вырвался наружу, не лучом, а клубящимся туманом. Он заполнил центр комнаты, сгущаясь, принимая очертания. Неясные сначала, потом все четче. Это были не фигуры, а… сцены. Как кадры старой, изодранной пленки, мелькающие с ужасающей скоростью.

Они увидели вспышки прошлого:

· Средневековье: Он в доспехах тамплиера, вонзает меч в ее живот на фоне горящей деревни. Ее глаза полны ненависти и… слез? Она падает в грязь.

· Викторианская Англия: Она, в пышном платье, сбрасывает с него маску джентльмена, обнажая безумие в его глазах. Ее рука с кинжалом дрожит. Он хрипит: «Всегда… ты…» – и падает замертво от ее удара, но перед смертью успевает выстрелить из карманного пистолета. Она хватается за окровавленный бок.

· Война, XX век: Он в военной форме, тащит ее раненую по развалинам. В его глазах не ненависть, а отчаяние? Внезапный снаряд. Оба исчезают в огне.

· Каменный век: Они стоят спиной к спине, отбиваясь от племени дикарей копьями и примитивной магией. На миг их взгляды встречаются – не враги, а союзники? Но затем он резко разворачивается и вонзает копье ей в спину. Шок и предательство в ее глазах.

Каждая сцена была наполнена болью, яростью, предательством. Каждая смерть – кинжалом, пулей, магией, копьем – отдавалась эхом в их собственных душах. Они видели свои лица – разные, но всегда узнаваемые по глазам, по сути. Видели ненависть, отчаяние, мимолетные моменты чего-то иного, тут же растоптанного проклятием. Это был не просто просмотр – это было проживание. Боль, страх, ярость каждой смерти обрушились на них волной. Алиса вскрикнула, согнувшись, Даниэль стиснул зубы, чтобы не застонать, впиваясь пальцами в спинку стула.

И тогда, сквозь мелькание смертей, в центре багрового тумана, сформировался образ. Не человек. Не демон. Нечто большее. Оно было соткано из теней и боли, из костей времени и слез отчаяния. Глаз у него не было, лишь пустые впадины, источающие холод. Рот – безгубая щель, из которой полился Голос. Он звучал не в ушах, а в самой их сути, в костях, в душе. Это был скрежет камней, шелест высохших листьев, плач ребенка и вой ветра в пустоте одновременно. Древний. Неумолимый.

«ДЕТИ ВЕЧНОЙ ВРАЖДЫ…» – Голос проник в каждый уголок их сознания, заставляя содрогаться. «ВИДИТЕ ЛИ ВЫ БЕСПЛОДИЕ СВОЕГО ПУТИ? КРОВЬ, ЛИТАЯ ВЕКАМИ… СМЕРТЬ, СЛЕДУЮЩАЯ ЗА СМЕРТЬЮ… НИ ПОБЕДЫ, НИ ПОКОЯ… ЛИШЬ БЕСКОНЕЧНЫЙ ТАНЕЦ НА КРАЮ ПРОПАСТИ.»

Картины прошлого замелькали быстрее, сливаясь в кровавый водоворот. Алиса закрыла глаза, но видения жгли ее изнутри. Даниэль стоял, как вкопанный, лицо было искажено гримасой боли и ужаса.

«ЦИКЛ СЛОМАН…» – Голос прогремел громче, заставляя дрожать стены часовни. «НЕ НАРУШЕНИЕМ… А ИСТОЩЕНИЕМ. ВАШИ ДУШИ ИСТОНЧЕНЫ… КЛЕЙМО ПРОКЛЯТИЯ ТРЕЩИТ ПО ШВАМ.»

Багровый туман сгустился вокруг них, стал тягучим, как кровь. Они почувствовали невероятное давление, как будто само мироздание сжимало их в кулак. Ощущение абсолютной, окончательной гибели. Не перерождения – стирания.

«ВЫ СТОИТЕ НА ПОРОГЕ ВЕЧНОЙ СМЕРТИ…» – Голос зазвучал ледяным шепотом, полным нечеловеческой жажды. «ГДЕ НЕТ ВОЗВРАТА… НЕТ БЫТИЯ… ЛИШЬ ХОЛОД И ПУСТОТА… НАВЕКИ.»

Ужас, чистый и всепоглощающий, сковал их. Это не была угроза. Это был диагноз. Приговор. Они чувствовали эту пустоту, этот холод небытия. Он был реальнее стен часовни.

«ЕСТЬ ЛИШЬ ОДИН ПУТЬ…» – Голос затих, будто давая им прочувствовать весь ужас альтернативы. «ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС РАЗРВАТЬ ПЕТЛЮ…»

Багровый туман вдруг рассеялся, как дым. На его месте, в центре комнаты, повисли два символа, светящиеся холодным серебристым светом. Первый – переплетенные руки, одна – сжимающая кинжал, другая – испускающая магические искры. Второй символ – разбитое сердце, осколки которого удерживались вместе тонкой нитью света.

«НАЙДИТЕ ИСТОЧНИК…» – прошелестел Голос, уже слабея. «РАЗРУШЬТЕ ЕГО…»

Символы вспыхнули ярко и погасли. Багровый свет из обломка зеркала угас. Часовня погрузилась в полумрак. Давление исчезло. Тишина вернулась, но теперь она была гнетущей, полной невысказанного ужаса.

Алиса и Даниэль стояли неподвижно. Он – у алтаря, она – прикованная к батарее. Пот струился по их лицам. Дыхание было тяжелым, прерывистым. В их глазах читалось одно и то же: осознание безвыходности. Угроза вечной смерти была не пустым звуком. Она была реальной и неотвратимой, если… если они не сделают невозможное.

Даниэль первым пришел в себя. Он медленно опустил кинжал. Его лицо было пепельно-серым. Он подошел к столу, отодвинул книги, нашел лист плотного пергамента и стальное перо. Его движения были механическими. Он сел на стул, поставил пергамент на колено и начал писать. Чернила были черными, как ночь.

Алиса смотрела на него, все еще пытаясь перевести дух. Ее цепь звякнула. «Что… что ты делаешь, Палач?»

Он не поднял головы. «Составляю договор. Перемирие. До тех пор, пока Источник не будет найден и уничтожен.» Он писал быстро, четко. «Никаких попыток убить друг друга. Никакого саботажа. Полное сотрудничество в поисках и уничтожении Источника. После выполнения цели…» – он сделал паузу, – «…мы свободны возобновить нашу войну. Или разойтись. Если выживем.»

Он дописал последнюю строку, встряхнул пергамент и подошел к ней. Он положил его на пол перед ней. «Читай.»

Алиса склонилась. Текст был лаконичным, без лишних слов. Условия были четкими. Обещание взаимной безопасности. Обязанность совместных действий. И пункт о возобновлении вражды после. Последняя фраза: «Нарушивший условия обрекает себя на вечную смерть.»

Она посмотрела на него. «Доверие скреплено цепями и угрозами? Иронично.»

«Доверие невозможно,» – холодно ответил он. – «Но взаимная выгода и страх перед небытием – достаточные мотиваторы. Подписывай.» Он протянул ей перо.

Алиса взяла перо. Оно было холодным и тяжелым в ее связанных руках. Она колебалась. Заключить союз с ним? С тем, кто только что приставил к ее горлу нож? Но альтернатива… холод, пустота, вечное небытие… Она содрогнулась. Она прожила тысячи жизней. Была рабыней, королевой, нищенкой, ученой. Она ненавидела его, но жажда жизни, инстинктивное желание быть оказалось сильнее. Она поставила свою подпись – сложный магический символ, ее личную печать, – под текстом. Энергия скользнула по пергаменту, закрепив ее волю.

Даниэль взял перо. Его подпись была простой, угловатой, но исполненной твердости. Он приложил к пергаменту свой знак экзорциста – стилизованный крест и меч. Пергамент слабо вспыхнул синим пламенем по краям – магия договора вступила в силу.

Он сунул пергамент во внутренний карман куртки. Потом достал ключ. Он наклонился и отпер наручники на ее лодыжках, затем на запястьях. Металл отпал, оставив красные жгучие полосы на коже.

«Договор в силе,» – сказал он, отступая. – «Не заставляй меня жалеть об этом.»

Алиса потерла освобожденные запястья. Чувство облегчения от снятия освященных цепей смешивалось с горечью унижения и яростью от вынужденного союза. Она поднялась на ноги, все еще слабая, но уже способная стоять без опоры. Она посмотрела на бутылку воды и крекеры. Медленно, не отрывая от него взгляда, она наклонилась, взяла бутылку, открутила крышку и сделала долгий глоток. Вода была ледяной и невероятно вкусной.

Он наблюдал за ней, его рука невольно лежала на рукояти кинжала. Старые привычки умирали с трудом. «Нам нужен план,» – сказал он, прерывая тягостное молчание. – «Источник. Что мы знаем?»

Алиса поставила бутылку, вытерла рот тыльной стороной ладони. «Из видений… Источник – это не просто место. Это то, что наложило проклятие. Или кто. Третья сила.» Она вспомнила символы: переплетенные руки врагов, разбитое сердце. «И он связан с… нашей связью. С тем, чем мы были до.»

Даниэль кивнул. Видения прошлого не давали покоя. Моменты почти-союза, мгновения, когда ненависть давала трещину, только чтобы обернуться новым предательством. «Архивы,» – сказал он. – «Церковные запретные хранилища. Там могут быть упоминания о подобных проклятиях. О силах, способных на такое.» Он указал на полки с книгами. «У меня есть копии некоторых фрагментов. Но нужен доступ к оригиналам. Рискованно.»

«Оккультные сети,» – добавила Алиса. – «Слухи. Легенды. Артефакты, связанные с вечными проклятиями или душевными связями.» Она коснулась пальцами места на шее, где был удар. «Кто-то должен знать. Кто-то всегда знает.»

Они смотрели друг на друга через полумрак часовни. Двое вечных врагов. Связанные не цепями, а страхом перед вечным небытием и хрупким клочком пергамента. Ненависть никуда не делась. Она клокотала под поверхностью, готовая вырваться при первом же промахе. Но теперь к ней добавилось нечто новое: необходимость.

«Утро,» – резко сказал Даниэль, глядя на закрашенные окна, за которыми чуть посветлело. – «Сейчас слишком опасно двигаться. Отдыхай.» Он указал на походную кровать. «Я буду здесь.»

Алиса посмотрела на узкую кровать, потом на него. «А ты?»

«Я не сплю, когда рядом ведьма,» – его голос был как лезвие. – «Даже по договору.»

Она усмехнулась без веселья. «Старая привычка умирает последней, Палач?» Но усталость валила с ног. Она подошла к кровати, опустилась на жесткий матрас, не снимая грязной, пропитанной потом и кровью одежды. Повернулась к стене, спиной к нему. Поза недоверия.

Даниэль сел на стул у алтаря. Достал кинжал Пожирателя Чар. Не точил. Просто держал на коленях, ощущая холод металла. Его взгляд не отрывался от ее спины. В часовне воцарилась тишина, напряженная, как тетива лука. Гул города снаружи казался далеким, нереальным.

Двое врагов. Одна комната. Одна цель. Одна смертельная угроза, нависшая над ними обоими. Договор был подписан. Война объявлена Проклятию. Но мир между ними был тоньше паутины и холоднее стали его клинка. Алиса закрыла глаза, но не спала. Каждый нерв был настороже. Даниэль не моргал. Его пальцы сжимали рукоять.

Они больше не убивали друг друга. Теперь им предстояло научиться выживать вместе. И первый шаг на этом пути был самым трудным: пережить ночь, не вонзив нож в спину союзника.

Глава 3: Тени Прошлого

Рассвет пробивался сквозь щели в черной краске на окнах часовни, рисуя на пыльном полу бледные полосы света. Алиса проснулась от резкого движения – ее собственного. Она вскочила на кровати, сердце бешено колотясь, инстинкт кричал об опасности. Память нахлынула волной: подвал, смерть, возрождение, плен, видение, договор… Он.

Даниэль сидел на том же стуле у алтаря. Он не спал. Его поза была такой же прямой, кинжал Пожирателя Чар по-прежнему лежал на коленях. Его серые глаза, запавшие от усталости, но все такие же острые, были прикованы к ней. В них не было сонливости – только привычная настороженность хищника.

«Ты вскрикнула,» – констатировал он сухо. – «Во сне.»

Алиса сглотнула, пытаясь прогнать остатки кошмара – смесь видений прошлых смертей и леденящего ужаса вечного небытия. Она провела рукой по лицу. Кожа была липкой от пота. «Что тебе до моих снов, Палач?» – ее голос звучал хрипло.

«Ничего,» – он встал, разминая затекшие мышцы. – «Пока они не заставляют тебя бросаться на меня с криками.» Он подошел к маленькой раковине в углу, умылся ледяной водой, брызгами смачивая темные волосы. «Собирайся. Нам нужно двигаться. День – не лучшее время для теней, но нам нужен доступ в места, где твои друзья-демоны спят.»

Алиса сползла с кровати. Ее тело все еще ныло – последствия возрождения, ожоги от освященных цепей, укус демона на ноге. Но слабость отступила. Глубинный резервуар ее магии, казалось, начал медленно наполняться, хотя и был заглушен окружающими святынями. Она посмотрела на свой бархатный мешочек, лежащий на алтаре рядом с его артефактами. «Мой талисман,» – потребовала она.

Даниэль последовал за ее взглядом. Он взял мешочек, взвесил его на ладони, словно оценивая угрозу, затем бросил ей. Она поймала его на лету. Прикосновение к знакомой бархатистой поверхности, ощущение теплой энергии, пульсирующей внутри, принесло облегчение. Она затянула шнурок и повесила мешочек на шею, спрятав под воротник грязной водолазки. Щит был восстановлен, пусть и слабый.

«Правила,» – сказал он, натягивая куртку и проверяя кобуру. – «Ты идешь рядом. Не отходишь. Никакой магии на людях. Никаких контактов со своей братией. Одно неверное движение – и я не буду разбираться, нарушение это договора или нет. Понятно?»

«Кристально,» – процедила Алиса. Ненависть кипела под поверхностью, но страх перед Вечной Смертью и холодная логика договора держали ее в узде. «Куда идем?»