святые грешники

– И то, и другое, – словно читая мои мысли, произносит он.

– И нет, я не читаю твои мысли, просто ты сказал это вслух, – перевожу на него вопросительный взгляд, на что он лишь пожимает плечами.

– Серьёзно?

Я начинаю перенимать привычки этой девушки – говорить, что думаешь, и не отрицать этого. Ава – единственный человек, который так делает, а потом до последнего утверждает, что не могла этого произнести.

Бросив взгляд на девушку, замечаю, что на лице уже нет улыбки, зато сияет хитрая усмешка.

Готов поспорить на всё, что угодно, что она знает, о чём я сейчас думаю.

– Осталось только записать видео, – говорит Кэтрин.

В ту же секунду Ава резко открывает глаза, и на её губах появляется уже по-настоящему безумная улыбка.

– Верно, осталось только видео, – растягивая слова, произносит она.

– Все помнят слова?

– Сама-то ты помнишь? – спрашиваю я с кривой усмешкой, на что девушка закатывает глаза.

– Смешно.

– А я и не шутил. Лисичка, или лучше миссис Смерть, ты помнишь слова?

Опять закатывает глаза, бросает на меня раздражённый взгляд.

– Вижу, что помнишь, – сзади раздаётся кашель Хантера, которым он явно пытается сдержать смех.

Кэтрин же такой сдержанности не проявляет и заливается хохотом.

Учитывая, что Ава всё ещё пилит меня злым взглядом, я проглатываю хохот и стараюсь сделать серьёзное выражение лица, переводя взгляд на дорогу.

– Я немая как рыба, – произношу я, заставляя Кэт ещё сильнее залиться хохотом, за что получаю довольно сильный удар под рёбра.

– Красотка, ты не помогаешь! – хриплю я, потирая ушибленное место, когда уже не сдерживается Хантер и начинает смеяться вместе с Кэтрин.

– Да вы издеваетесь!

Приехав в коттедж, мы снова надеваем маски.

– Они мешают всей конспирации, – произношу я, подходя к Аве сзади и осторожно беря её волосы в руки, прячу их под кофту. Стоит мне прикоснуться к коже девушки, как по ней пробегают мурашки, но, несмотря на это, она меня не отталкивает, лишь прикрывает глаза.

– Можем подняться в спальню, и мои руки окажутся не только на твоих плечах, – хрипло произношу я, наклонившись прямо к уху девушки.

– Я подумаю, – лицо девушки тут же возвращается к обычному состоянию, а на губах появляется наглая усмешка.

Ну нет – так нет, я попытался.

Пожав плечами, я беру телефон и ставлю его на штатив.

– Готовы?

– Да, – говорит Ава, натягивая маску.

– Помни свои слова, – говорю я и быстро включаю видео, пока она не успела что-либо ответить.

– Их всегда четыре и посланы они самим Богом, – начинает Кэтрин.

– Посланы для учинения хаоса и беспорядка, – продолжает Хантер.

– Уничтожения всего мира, – за ним снова следую я.

– И имя им – всадники апокалипсиса, – Ава показывает эту фразу чёткими жестами, не произнося ни слова.

– Чума, – Кэт делает притворный реверанс, не опуская головы.

– Война, – Хантер слегка наклоняется и тут же поднимается, не сводя взгляда с камеры.

– Голод, – я лишь слегка склоняю голову на бок.

– Смерть, – Ава стоит неподвижно, и лишь её руки складываются в слова.

– Уничтожить мир, уничтожить человечество, – задумчиво произносит Кэтрин, растягивая слова.

– Уничтожить человека? Убить? – задаёт свой вопрос Хантер, на что я качаю головой.

– Зачем? Это совершенно не обязательно, – я снова смотрю на Кэт.

Ава в это время стоит неподвижно и ничего не произносит.

– Правда? – Кэтрин спрашивает.

– И что же тогда может быть хуже физической смерти? – Хантер.

– Смерть моральная.

– Зачастую боль от удара ножом куда менее болезненна, чем душевная боль, вызванная предательством, не так ли?

– Моральное убийство? Мне нравится.

Фраза Кэтрин ставит точку в этом странном видео, которое мы через несколько минут уже отправляем Оливии с нового аккаунта в Инстаграме, на который уже подписано почти две тысячи человек.

– Как вам? – я показываю им профиль, на что Ава лишь усмехается.

– Сколько времени прошло?

– Час, может полтора.

– Час после файер-шоу и уже почти две тысячи подписчиков, что же будет после первой вечеринки? – спрашивает Кэтрин с искрами в глазах.

– Будет куда веселее, – Ава снова усмехается и, стянув маску, направляется в сторону кухни.

– Предлагаю это отметить.

– Я за, – Кэтрин тут же сбрасывает собственную маску и идёт к дивану вместе с Хантером.

– Да, такое лучше запить, – произносит он устало, хоть все прекрасно знают, что он лишь притворяется и на самом деле не такая идеальная нянька, какой хочет казаться.

Я же направляюсь помочь Аве, которая пытается достать бокалы с верхней полки.

– Помочь? – подойдя к ней практически в плотную, спрашиваю.

– Попробуй, – абсолютно спокойно произносит она, но я вижу мурашки, пробежавшие по её коже от одного моего дыхания.

– Пожалуйста, – даже не напрягаясь, достаю нужные стаканы и отдаю часть из них девушке, наклоняюсь к закрытой бутылке вина.

Несмотря на то, что Ава довольно высокая, мне она достаёт лишь до подбородка.

– Я так понимаю, что бутылку лучше открыть мне? – протянув руки с обеих сторон её шеи, я ещё сильнее прижимаюсь к девушке, практически упирая пахом в её поясницу.

– Попробуй, – всё так же спокойно произносит она, даже не думая отстраняться.

– Уже, – что ж, видимо, при стояке всё делать довольно сложно, потому что на открытие этой грёбаной бутылки у меня уходит почти десять минут, во время которых Ава практически не шевелится и лишь под конец задирает голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Мне кажется, или я всё-таки мешаю тебе открывать? – растягивая слова, произносит она.

– Мне отойти?

– Может, вы уже закончите свои “недопотрахушки” и принесёте вина? – орёт Кэтрин с дивана, и в ту же секунду я наконец достаю пробку из бутылки.

Ава быстро проскальзывает у меня под рукой и, как ни в чём не бывало, плавно направляется к дивану.

Поправив штаны в причинном месте, я тоже направляюсь к ним, конечно же бросая злые взгляды девушке, которую она благополучно игнорирует.

– За анархию! – хором произносят девушки.

– И начало всемирного хаоса! – поддерживаем мы с Хантером.

Глава 9.

Ава

Я не слепая и прекрасно вижу, как Никлаус на меня смотрит. Тем более, что я почти уверена, что смотрю на него практически так же. Единственная разница в том, что мне он просто интересен, в то время как он сам пытается разобрать меня по кусочкам и разгадать каждый секрет в моей голове.

Он красив, богат, с определёнными наклонностями и просто похож на меня. Изначально мне было просто интересно, что будет дальше, а точнее – когда он попытается затащить меня в кровать. Что происходит сейчас? Сейчас же я намерена сделать то же самое, что и он: пробраться в его голову, залезть в душу и сердце, узнать все его секреты и тайны. Почему бы и нет? Если он так хочет разгадать меня, пусть будет готов к тому, что разгадают его самого. Эта игра для двоих, и я с удовольствием приму в ней участие, и плевать, что это ни при каких обстоятельствах не закончится просто.

– Ава! – кто-то сильно щиплет меня за руку, и я резко выныриваю из потока мыслей. Кэтрин.

– Нет, ты ничего не говорила, – произносит она ещё до того, как я спрошу. – Но зато чуть не расколотила целую бутылку шампанского.

Я перевожу взгляд на свою вторую руку, в которой, как оказалось, несколько минут держу бутылку в опасной близости от острого угла барной стойки.

– Чёрт, я не заметила, – я быстро ставлю её на место.

– Наверное, я лучше…

– Займёшься закусками, – договаривает за меня кузина, – пока я буду разбирать алкоголь.

– Да, – словно в замедленной съёмке произношу я и, встряхнув головой, направляюсь к двери, чтобы встретить курьера. Первая вечеринка всадников состоится в коттедже уже через час, а мы всё ещё не готовы.

Пока мы с Кэт занимаемся продуктами, Хантер с Ником уже минут десять спорят, куда именно им передвинуть диван.

– Ава! – кричит моё имя Хантер, и я тяжело вздыхаю.

– Поставьте его к правой стене, – даже не оборачиваясь, кричу я им. Почему они не додумались до этого сами, я без понятия.

– Мужчины, – словно читая мои мысли, отвечает Кэт, закатывая глаза.

– И то верно, – быстро расставив закуски, мы направляемся в спальню переодеваться.

Сегодня нам не нужно беспокоиться о безопасности нашей кожи и волос от огня, поэтому я выбираю широкие джинсы-бананы и короткий чёрный топ на бретельках. Волосы оставляю распущенными, позволяя ниспадать на плечи.

– Есть смысл краситься, если всё равно надевать маску? – спрашиваю я Кэт, прокручивая в руках этот самый элемент наряда.

– Смысл краситься есть всегда, – произносит она не терпящим возражений тоном и, забрав маску, отправляет меня к зеркалу, где в течение пятнадцати минут наносит мне на глаза всевозможные тени, туши, подводки и карандаши, а на губах оставляет лишь лёгкий блеск.

– Так-то лучше, – окинув меня довольным взглядом, Кэт помогает мне надеть маску и, справившись со своей, отправляется вниз.

Я следую за ней. Там нас уже ждут парни в своих масках, готовые встречать гостей. Вход сегодня только по приглашениям, которые мы оставили на площади, и только для тех, кому есть хотя бы шестнадцать. Это единственные правила, которых мы пока придерживаемся. Чем больше будет вечеринок, тем уже будет становиться список тех, кого будут допускать. Нам не нужны лишние проблемы или пьяные подростки: для таких существуют клубы и бары, здесь же происходят вещи более элитные.

Всего приходят 30 человек, пятерых из них мы не пускаем. Коттедж достаточно просторен и для большего количества людей, но всё же сегодня мы решили более подробно присмотреться к пришедшим. Большинство из этих людей были на площади и получили приглашения напрямую, кто-то достал через знакомых, а кому-то даже пришлось потрудиться и выкупить приглашение за приличную сумму. Кто бы мог подумать, что простое файер-шоу может произвести такой фурор.

– Не любишь толпу? – мне даже не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто стоит у меня за спиной.

– Я люблю привлекать внимание, но вот толпы незнакомцев после этого меня немного напрягают, – признаюсь я.

– Именно поэтому ты уже минут 20 стоишь наверху лестницы и смотришь на всех свысока? – спрашивает Ник, на что я усмехаюсь.

– Возможно, но вопрос в том, что же здесь делаешь ты? – спрашиваю. – Любишь смотреть на людей свысока?

– Это, конечно, тоже, – усмехается он и замолкает.

– Я слышу здесь «но».

– Но я тоже не люблю большие толпы, они напоминают мне… – резко замолкнув, Ник снова переводит взгляд на толпу, словно сболтнул чего-то лишнего. Интересно. Но всё же я ничего не спрашиваю. В этом и состоит суть: кто-то может сказать лишнего и резко замолкнуть, а второй даже и не подумает приставать с расспросами, будто ничего и не слышал, хоть это и не так.

– Покурим? – отстранившись от перил, я плавным шагом направляюсь в сторону спальни, Никлаус следует за мной.

– Будет дождь, – произносит он, поднося сигарету ко рту. – Небо затянуло тучами.

Подняв голову, я замечаю, что он прав: на небе нет ни одной звезды, и лишь месяц слабо пробивается сквозь облака.

– Жалко, – забирая из его пальцев сигарету, говорю я.

– Не любишь дождь?

– Звёзды люблю, а тучи их закрывают, – выдыхая дым, отвечаю я.

– А дождь?

– А дождь сложнее рисовать, – Ник переводит на меня вопросительный взгляд, молчаливо прося пояснений. – Рисовать звёзды куда проще, чем дождь, да и интереснее.

– Может, у тебя ещё и наброски есть?

– Может, и есть, – пожимаю плечами я.

– Покажешь?

– Когда-нибудь, возможно, и покажу, – или нет. Помня, чем закончилось это в прошлый раз, я не горю желанием показывать свои рисунки кому-либо. Эскизы для Эбби были исключением, так как там я не рисовала ничего, кроме цветов, звёзд, змей и, возможно, парочки стрел, ничего такого, за что меня могли бы вернуть в психушку.

Выкинув сигарету, я снова направляюсь на своё место на лестнице, но Никлаус останавливает меня на середине пути и протягивает руку.

– Не желаете ли потанцевать, лисичка? – произносит он. – Или мы и дальше будем тухнуть на лестнице?

– Мы?

– Конечно, без такого проводника мне в толпе делать нечего, – пожимает плечами он. – Ну так что?

Бросив долгий взгляд на импровизированный танцпол, я быстро обнаруживаю танцующих Хантера и Эбби, Кэтрин и какого-то парня.

– Почему бы и нет? – вложив свою руку в тёплую ладонь, я позволяю Нику свести меня вниз и, положив вторую мне на талию, повести в медленном танце.

– По-моему, сейчас не время для медленных танцев, – произношу я, указывая на колонку, из которой играет “Control” Halsey.

– По-твоему, мне есть до этого дело? – всё так же не спеша парень ведёт меня к середине зала.

– Сомневаюсь, – следуя за его тактом, я тоже начинаю танцевать, стараясь забрать инициативу, но чем сильнее я пытаюсь, тем сложнее и быстрее начинает кружить меня Ник.

– Даже не думай, – произносит он, прислоняя меня к своей груди после очередного поворота.

– Не понимаю, о чём ты, – невинно похлопав глазами, я продолжаю спокойно танцевать, замечая, что мы явно привлекли всеобщее внимание. Двое всадников танцуют посреди зала, да ещё и под неподходящую музыку. Да, это определённо стоит внимания.

– Не хочешь ли пойти немного прогуляться? – шепчет мне на ухо Ник, заставляя кожу покрыться мурашками, а сердце сделать кульбит. Это странно, очень странно. Учитывая, что я только свыклась с тем, что его прикосновения мне не противны, к такой реакции своего тела я была не готова.

– Предлагаешь сбежать с собственной вечеринки? – как можно спокойнее спрашиваю я.

– Можно сказать и так, – он снова кружит меня в танце, только уже в сторону выхода. – Что же ты выберешь: побег с собственной вечеринки или похищение с неё?

– Похищение?

– На улицу мы пойдём в любом случае, но вот только от тебя зависит, как это будет.

– Думаю, сегодня можно ограничиться и побегом, – наконец соглашаюсь я и проскальзываю за дверь.

Стоит мне выйти на улицу, как на мои плечи падает что-то тяжёлое. Косуха Ника.

– Опять без куртки пошла, – произносит он. – Заболеешь же, кто тебя лечить будет?

– Ты? – испытывая какое-то странное дежавю, предполагаю я.

– Благодарю, но я предпочитаю не дать тебе заболеть, чем уклоняться от летящих в меня вещей, пока буду пытаться накормить тебя таблетками.

– С чего ты взял, что я буду швырять в тебя вещи?

– У тебя на лице написано, что в случае плохого самочувствия лучше не подходить, если хочешь остаться в живых.

Усмехнувшись, я решаю ничего не отвечать, тем более что он прав. Во время болезней я и впрямь становлюсь невыносимой, и даже тётя Эльза не всегда может это выдержать.

– И куда же мы пойдём? – спрашиваю я, меняя тему.

– Не знаю, есть предложения?

– Может, и есть, – идея тут же приходит мне в голову, и я направляюсь в сторону леса.

– Гулять по лесу с человеком, которого знаешь неделю, – задумчиво произносит Ник, на что я лишь пожимаю плечами.

– Ты не станешь меня убивать.

– Почему же?

– Завтра тебе придётся идти по магазинам вместе с Кэтрин и тётей Эльзой вместо меня.

– Убедительно.

Засмеявшись, я направляюсь дальше.

– Раньше мы жили в просторном особняке на самой окраине города. Он был разделён на две части: в одной жила я с родителями, в другой – Кэтрин. Хантер же жил в доме напротив, – сама не зная почему, начинаю рассказывать я. – Там тоже был лес, и я постоянно туда сбегала, словно что-то тянуло туда. Я могла там провести по несколько часов, изучая уже знакомые окрестности и лазая по деревьям. Позже за мной всегда приходили Хантер и Кэтрин, – на моих губах появляется лёгкая улыбка. – Было ощущение, что они всегда знали, где я. В какую бы часть леса я ни забежала, они снова и снова меня находили.

– Ментальная связь?

– Возможно, не знаю, – усмехаюсь я. – Это и не так важно. Один раз я специально забралась на одно из самых высоких деревьев в надежде на то, что они меня не найдут и просто уйдут.

– И что же произошло дальше?

– Примерно через пятнадцать минут после того, как я туда забралась, из-за листвы показалось смеющееся лицо Кэт, а на соседнем дереве виднелся силуэт Хантера.

Улыбнувшись ещё сильнее, я перевожу взгляд на задумчивое лицо Ника.

– Мы тоже раньше жили в поместье, в Малаге, прямо рядом с морем, – произносит он спустя несколько минут молчания.

– Малага?

– Портовый город в Испании, – подсказывает он, и я удивлённо поднимаю брови.

– Так ты из Испании. Теперь всё понятно.

– Понятно?

– Почему ты так выглядишь? У тебя от природы смуглая кожа, а не такой шикарный загар.

– Хмыкает. – Сочту это за комплимент.

– Значит, ты ещё и на испанском говоришь, ¿Verdad? (Испанское: Не так ли?) – тут уже пришла очередь Ника удивляться.

– Cierto, pero creo que voy a saber la cantidad de idiomas que hablas. (Испанское: Верно, но думаю, теперь и мне стоит узнать, сколько языков ты знаешь.)

– Четыре, – переключившись на английский, отвечаю я. Я не склонна доверять людям на слово, тем более что сама знаю испанский, и поймать парня на лжи было бы не так сложно.

Цокнув языком, он снова усмехается.

– Не обогнала, я знаю пять.

– Не знала, что у нас соревнование.

– Вся жизнь – это одно большое соревнование.

С этим я согласна. Люди живут только ради вечного соперничества друг с другом: соперничества за власть, за счастье, да даже за любовь. Не знаю ни одного человека, который бы никогда не завидовал другому и не желал того, чего у него самого нет.

– Не могу не согласиться, – крепкая хватка на моей руке быстро возвращает меня в реальность, и я перевожу взгляд на Ника. – Но всё же, я думаю, это не единственная причина, по которой люди существуют.

– Я опять сказала всё вслух?

– Только начало, но общую суть, думаю, я понял, – пожимает плечами он.

– Так и всё же, в чём другая причина существования человека? – спрашиваю я.

– Гармония, – абсолютно серьёзно произносит он.

– Гармония, – произношу я, пробуя слово на вкус, пытаясь понять, почему именно она, но всё же нет, не понимаю. – И почему же смысл жизни человека именно в ней?

– Каждый человек стремится к гармонии в своей жизни и в своей голове. Стремится к полному уничтожению собственных демонов или хотя бы их усмирению, – следует его ответ.

– Посадить на поводок собственных демонов? Разве не ты мне недавно доказывал, что такими, как мы, абсолютно нормально и не надо ничего менять?

– Есть разница между принятием своих демонов и их усмирением. То, что я с ними смирился, не значит, что я не хочу посадить их на поводок.

– Посадить на поводок демонов – то же самое, что и посадить на поводок часть самого себя, – задумчиво произношу я. – Демоны без тебя не выживут – это факт, но и ты без них уже вряд ли сможешь долго прожить. Слишком поздно.

– И что же тогда делать?

– Смириться и жить дальше. В любом случае таким, как мы, куда проще и лучше прийти к гармонии со своими «демонами», чем жить вовсе без них, – просто отвечаю я. – Демонов, как мы их называем, нужно уничтожать сразу, как только они появляются. Не пытаться посадить их на поводок, нет, их просто нужно брать и вырывать с корнем.

– Предлагаешь запирать детей в психиатрических лечебницах и надеяться, что это поможет? – задаёт он вопрос, который тут же выбивает у меня из лёгких весь воздух.

Он не мог об этом узнать, никто не знает.

Переведя на него взгляд, я убеждаюсь, что мне всё кажется, и Никлаус смотрит на меня не так, словно узнал самый страшный секрет, а с простым любопытством, ожидая ответа на вопрос.

– Кто-то именно так и делает, – проглотив ком в горле, как можно спокойнее стараюсь произнести я.

– Помогает?

– Без понятия, – нет, ни черта это не помогает, и в моём случае только ухудшает всю ситуацию, превращая пятилетнего ребёнка, хотевшего спокойно порисовать, в ненормальную психопатку со справкой из клиники до конца жизни.

На улице начинает моросить дождь, и я поднимаю руки к небу, желая почувствовать первые капли на них.

– Я ведь говорил, что он пойдёт, – пожимает плечами Ник и разворачивается в обратную сторону. – Пойдём, а то точно заболеем.

– Если что, я тебя лечить не буду, – произношу я, указывая на его футболку. – Ты сам отдал мне куртку.

– Хантер вылечит, – усмехается он, стирая с лица холодные капли, которые в ту же секунду возвращаются.

– Ооо, он может. Однажды Кэтрин вывихнула руку и так не хотела в больницу, что Ханту пришлось самому делать ей перевязку, причём так, чтобы тётя Эльза этого не заметила.

Дождь становится ещё сильнее, но мы даже и не думаем ускорять шаг.

– Что-то мне подсказывает, что она всё-таки заметила.

– Естественно, и уже собиралась прибить кузину за то, что та ей ничего не сказала, как пришёл Хантер и взял всю вину на себя, сказав, что это он не смог уследить, – соглашаюсь я. – Он всё детство вытаскивал нас из неприятностей и придумывал отмазки для родителей, причём такие, что они всегда верили.

– Узнаю Хантера.

– Я так понимаю, что тебя он тоже отмазывал?

– А как же? Почему, по-твоему, я сейчас гуляю здесь с тобой, а не сижу под домашним арестом или в участке? – пожимает плечами он. – Он единственный, кто смог доказать отцу, что смысла держать меня взаперти нет, тем более что он за мной присмотрит. И надо же – меня отпустили. Отец даже вопросов никаких не задавал.

– Хоть кто-то с годами не меняется, – вздыхаю я.

– Все с годами меняются, просто кто-то менее заметно, – подмечает он, на что я спустя пару секунд размышлений всё же согласно киваю.

– Твоя правда. Меня просто радует, что он ведёт себя так же, словно никуда и не уезжал.

– И не потеряла два года общения и встреч с единственными близкими людьми.

– Скучаешь по ним?

– По Хантеру и Кэт? Не думаю.

– По годам, проведённым с ними, – поясняет он.

– Не по годам, а по той связи, что у нас была тогда, – прикусив губу, отвечаю я. – Два года разлуки сделали своё дело, и как бы им ни хотелось этого признавать, но мы уже не так близки, мы больше не рассказываем друг другу абсолютно всё, не делимся самым сокровенным.

– Зная, как твоя кузина делится подробностями о своих сексуальных похождениях, я бы с этим поспорил.

– Секс – вещь не сокровенная, тем более для Кэтрин. Секс – это просто секс: никаких чувств и чего-то серьёзного, простое удовольствие.

– Значит ли это, что у тебя есть свои секреты? – хитро спрашивает он.

– Секреты есть у всех, – переведя взгляд на парня, я смотрю прямо ему в глаза. – Они есть у меня. Они же есть и у тебя.

Я продолжаю удерживать взгляд Ника, одновременно рассматривая его лицо: острые скулы, резкие черты, губы, искривлённые в акуловой ухмылке.

– О чём ты сейчас думаешь? – спрашиваю я, в то время как он делает небольшой шаг вперёд, заставляя нас практически соприкасаться грудью, стоя прямо на проезжей части, освещённой лишь парой фонарей, под сильным ливнем.

– У тебя красивые глаза, – отвечает он, всё так же не отрывая от меня своего взгляда. – О чём же думаешь ты?

– У тебя красивые губы, – таким же спокойным тоном произношу я и немного склоняю голову вбок.

Между нами практически нет пространства, ещё несколько миллиметров – и наши губы соприкоснутся. Тёплое дыхание Ника ласкает моё лицо, а его рука нагло и мягко обхватывает меня за заднюю сторону шеи. Вдох, выдох.

Наконец я решаю прикрыть глаза, когда раздаётся звонкий гудок, и нас окатывает ледяной водой. Машина быстро проносится мимо нас, громко сигналя.

В ту же секунду Ник отталкивает меня в сторону тротуара, а сам хватает с земли большой камень и кидает его в машину. Раздаётся звон разбивающегося стекла, и машина останавливается. Чёрт.

– Думаю, нам пора, – схватив Ника за руку, я тащу его в сторону домов, где, перебираясь через чужие заборы, мы наконец возвращаемся в коттедж, из которого разносится громкая музыка.

Спрыгнув с собственного забора, я наконец перевожу дыхание и тяжело дыша смотрю на Ника, взгляд которого снова прикован ко мне.

– Продолжим? – спрашивает он, наклеив на лицо наглую усмешку и опираясь одной рукой на стену, нависает надо мной.

– Не сегодня, настрой пропал, – произношу я и быстро проскользнув под его рукой, бегу в сторону дома, словно за мной гонятся, хоть это и не так.

Если бы Никлаус решил на меня поохотиться, то уже давно бы поймал и вернул к той стене.

Тем не менее, я продолжаю бежать и, быстро влетев в дом, поднимаюсь к себе в спальню, где тут же падаю на кровать и прикрываю глаза. Что ж, этот день был весьма интересным, я бы даже сказала – чересчур.