Мультивселенная Луизы Бурри

Михаил Собянин

Мультивселенная Луизы Бурри

Часть 1: Пузырь, что пел её имя

Глава 1: Голос в решётке

Сфера Дайсона, окружавшая тусклую звезду класса K в метастабильном вакуумном пузыре, сияла в пустоте, словно гигантский хрустальный шар, пойманный в паутине света. Её внутренняя поверхность, покрытая миллионами гексагональных панелей, отражала слабое свечение звезды, создавая вечный день. Луиза Бурри, двенадцатилетняя девочка с растрёпанными тёмными волосами и глазами, полными звёздного света, сидела на краю платформы технического уровня, свесив ноги над пропастью. Под ней, в километре ниже, раскинулись жилые купола – лабиринт серебристых домиков для трёх тысяч учёных и их семей.

В руках Луиза держала потрёпанный планшет, экран которого мерцал, показывая данные с гравитационной решётки – квантовой системы, удерживающей пузырь от коллапса. Она не должна была здесь быть. Технический уровень был под строгим запретом для детей, но Луиза пробралась сюда, привлечённая звуком. Не просто звуком – Песней. Тонкий, почти неуловимый гул, вплетённый в шум механизмов, звучал уже неделю. Это был не рёв генераторов или свист вентиляции. Это было что-то живое, словно голос, шепчущий её имя.

– Луиза! Опять ты тут? – раздался голос доктора Элары Восс, её наставницы. Высокая женщина с короткими седыми волосами и усталыми глазами вышла из тени коридора, скрестив руки. – Я же сто раз говорила: детям сюда нельзя.

Луиза поспешно спрятала планшет за спину, но её виноватая улыбка выдала её с головой.

– Я только глянуть, Элара, честно! – сказала она, теребя край своей куртки. – Ты не слышишь? Ну, эту… Песню?

Элара нахмурилась, её взгляд скользнул по мерцающим панелям решётки, встроенным в стены платформы.

– Какую ещё песню? Это просто резонанс. Квантовые флуктуации в вакууме. Ничего такого.

– Не-а, – упрямо мотнула головой Луиза. – Она… она как будто зовёт меня. По имени.

Элара посмотрела на неё с тревогой, но тут же смягчилась.

– Луиза, милая, это тебе кажется. Пойдём-ка домой. Завтра у нас урок по космологии, помнишь?

Луиза кивнула, но её мысли были далеко. Песня не умолкала. Она чувствовала её в груди, как тёплое эхо, и знала: это не просто шум. Это было для неё.

Глава 2: Полузамкнутый мир

Вечером, в тесной каюте Элары, Луиза сидела за столом, заваленным голографическими моделями космоса. Элара, потягивая синтетический чай, пыталась объяснить ей основы теории полузамкнутого мира, разработанной Березиным, Кузьминым и Ткачёвым в далёком XX веке. Голограмма над столом показывала их пузырь – крошечный остров в пространстве-времени, окружённый метастабильным вакуумом и связанный с "материнской" Вселенной через непроходимую кротовую нору.

– Смотри, Луиза, – Элара указала на светящиеся линии голограммы. – Наш пузырь родился в эпоху хаотической инфляции, когда Вселенная раздувалась, как пена, и создавала такие вот островки. Каждый со своими законами физики.

Луиза, подперев подбородок, разглядывала модель.

– А кротовая нора? Она как мост, да? Можно через неё пройти?

Элара покачала головой, её голос стал серьёзнее.

– Нет, милая. Она непроходима. Горловина норы коллапсирует, если что-то попытается её пересечь. Это как… дверь, которую нельзя открыть.

– Но что-то же проходит, – настаивала Луиза. – Я слышу Песню! Может, она из-за норы?

Элара замерла, её пальцы сжали кружку.

– Луиза, хватит выдумывать. Это просто флуктуации. Мы их изучаем, но ничего такого, как твоя "песня", там нет.

– А если я права? – Луиза посмотрела ей в глаза. – Ты же сама говорила, что квантовая флуктуация может быть чем угодно. Даже сигналом.

Элара отвела взгляд, её лицо стало напряжённым.

– Иди спать, Луиза. Завтра обсудим.

Но Луиза видела, как дрожали руки Элары, когда она выключала голограмму. Она что-то скрывала, и Луиза была намерена это выяснить.

Глава 3: Резонанс

Через несколько дней Песня стала громче. Теперь её слышали и другие – техники шептались о странном гуле, но списывали его на неполадки в решётке. Гравитационная решётка, сеть квантовых осцилляторов, встроенных в оболочку сферы, начала выдавать аномалии. Энергия вакуума флуктуировала, и учёные забили тревогу. Если метастабильный вакуум перейдёт в истинное состояние, как предсказывали Березин, Кузьмин и Ткачёв, пузырь коллапсирует, высвободив энергию, способную стереть всё в пыль.

Луиза не могла больше ждать. Ночью она пробралась в центральный узел управления, где гудели серверы и мигали индикаторы. Подключив свой планшет к системе с помощью кодов, подсмотренных у Элары, она вывела графики: амплитуда резонанса росла, синхронизируясь с неизвестным источником.

– Ну же, скажи, что ты такое, – прошептала Луиза, вводя команду, чтобы усилить сигнал.

Экран вспыхнул, и Песня хлынула в её разум – не просто звук, а поток образов, эмоций, голосов. Она увидела звёзды, которых никогда не знала, и услышала своё имя, произнесённое кем-то, чей голос был ей незнаком, но родной.

– Луиза… – шептала Песня.

Но её действия вызвали сбой. Решётка загудела громче, панели заискрили, и станция затряслась. Сирены взвыли, объявляя об энергетическом каскаде. Луиза замерла, её сердце бешено колотилось.

– Ой, мамочки… – пробормотала она. – Что я натворила?

Глава 4: Квантовая аномалия

Элара ворвалась в узел управления, её лицо было белее мела.

– Луиза! Какого чёрта ты тут делаешь?! – крикнула она, бросаясь к консоли.

– Я… я хотела понять! – Луиза отступила, сжимая планшет. – Песня, она зовёт меня, Элара! Она знает моё имя!

Элара замерла, её руки зависли над клавиатурой. Она посмотрела на Луизу, и в её глазах мелькнула боль.

– Ты не должна была трогать решётку, Луиза. Теперь всё может рухнуть.

– Но я слышу её! – Луиза почти кричала, слёзы текли по её щекам. – Почему ты мне не веришь?

Элара сжала её плечи, её голос дрожал.

– Я верю, милая. Но ты… ты не такая, как все. Твоя нейронная активность синхронизируется с вакуумом. Я видела данные. Ты – аномалия.

Луиза отшатнулась, её мир рушился.

– Аномалия? Это что, я… не человек?

Элара опустилась на колени, её глаза блестели от слёз.

– Ты человек, Луиза. Но ты появилась на станции без родителей, без записей. Твоя ДНК… она странная. Я думаю, ты связана с кротовой норой. Может, ты – её дар.

Луиза задрожала. Песня в её голове звучала громче, словно подтверждая слова Элары.

– Почему ты не сказала раньше? – прошептала она.

– Я хотела, чтобы ты была просто ребёнком, – голос Элары сорвался. – Я тебя люблю, Луиза. Как дочь.

Луиза хотела ответить, но сирены заглушили её. Станция тряслась, и Песня звала всё настойчивее.

Глава 5: Синхронизация

Каскад набирал силу. Панели сферы трескались, гравитационные волны сотрясали купола. Элара и команда физиков пытались перенастроить решётку, но ничего не помогало. Вакуумный пузырь был на грани перехода в истинное состояние, угрожая уничтожить всё.

– Луиза, беги в убежище! – крикнула Элара, но девочка покачала головой.

– Я могу это остановить, – сказала она, её голос был твёрд, несмотря на страх. – Песня… она часть меня.

Луиза вернулась к консоли и подключилась к решётке через нейроинтерфейс, который Элара запрещала трогать. Песня заполнила её разум, показывая структуру пузыря: сеть скалярных полей, остатки хаотической инфляции. Это было как карта, и Луиза была её ключом.

– Держись, Луиза! – крикнула Элара, стоя у другой консоли. – Если ты ошибешься, мы все погибнем!

– Я знаю, – прошептала Луиза, закрывая глаза.

Её мысли слились с полями вакуума. Это было мучительно – словно её разум разрывался между этим миром и чем-то за его пределами. Песня вела её, направляя энергию каскада. Луиза чувствовала, как её нейронные паттерны вплетаются в резонанс, стабилизируя решётку.

– Получается! – крикнул техник из команды. – Энергия падает!

Когда Песня затихла, Луиза открыла глаза. Станция перестала трястись. Она спасла их. Но в её груди зияла пустота – детство, которое она потеряла, растворилось в этом резонансе.

– Ты сделала это, – Элара обняла её, её голос дрожал. – Ты спасла нас всех.

Луиза посмотрела на неё, её глаза были старше, чем должны быть у двенадцатилетней девочки.

– Но кто я, Элара?

Элара не ответила, лишь крепче прижала её к себе.

Глава 6: Осколок эха

После кризиса учёные нашли в решётке странный артефакт – кристаллический осколок, пульсирующий слабой энергией. Элара назвала его "осколком эха". Анализ показал, что он содержит нейронный отпечаток Луизы, но его структура намекала на связь с кротовой норой. Когда команда попыталась его извлечь, он исчез, словно поглощённый границей норы.

– Куда он делся? – спросила Луиза, стоя на платформе и глядя на звезду.

Элара положила руку ей на плечо.

– Не знаю, милая. Но он где-то там. И, может, он найдёт тебя снова.

Луиза сжала кулаки.

– Я найду его. И узнаю, что Песня хотела мне сказать.

Элара улыбнулась, но в её глазах была тревога.

– Только будь осторожна, Луиза. Космос не любит, когда его тайны раскрывают.

Луиза кивнула, чувствуя, как в ней зарождается решимость. Она была связана с чем-то большим, чем этот пузырь. И она найдёт ответы, даже если придётся искать их за пределами мира.

В тишине космоса, на границе пузыря и непроходимой кротовой норы, осколок эха дрейфовал, испуская слабый сигнал. Он ждал, когда его найдут. А в сердце Луизы Бурри горела искра – предназначение, которое только начинало раскрываться.

Часть 2: Плач Кротовой норы

Глава 1: Горловина пустоты

Исследовательская станция "Сигма-Нора" висела на краю непроходимой кротовой норы, словно паутина, натянутая над бездной. Её каркас, сотканный из псевдонаучного "топологического сплава", стабилизировал горловину норы, связывающей полузамкнутый мир с материнской Вселенной. Внутри станции, в командном центре, Луиза Бурри, 25-летняя космолог с острыми скулами и глазами, в которых всё ещё мерцала детская искра, склонилась над голографическим дисплеем. Её пальцы летали по интерфейсу, анализируя сигналы, уловленные из глубин норы.

– Луиза, ты опять не спала? – спросил Кейл, инженер с растрёпанной бородой и усталой ухмылкой, входя в центр с кружкой синтетического кофе. Его тёмные глаза лучились теплом, несмотря на тени под ними.

– Спать – это для тех, кто не слышит космос, – ответила Луиза, не отрываясь от дисплея. – Смотри, Кейл, сигналы снова усилились. Это не просто флуктуации. Это… Песня.

Кейл закатил глаза, но его улыбка была мягкой.

– Твоя Песня, да? Ты всё ещё ищешь тот свой осколок из детства?

Луиза кивнула, её лицо стало серьёзнее.

– Осколок эха. Он пропал в норе тринадцать лет назад, но я знаю, он где-то здесь. Эти сигналы – его след.

Кейл прислонился к консоли, глядя на графики.

– Ты уверена, что это не просто шум? Кротовая нора, знаешь, любит шутить с данными.

– Это не шутка, – отрезала Луиза, но её голос смягчился. – Я чувствую его, Кейл. Как тогда, на сфере Дайсона.

Кейл посмотрел на неё, и что-то в его взгляде изменилось – смесь восхищения и тревоги.

– Ты странная, Луиза Бурри. Но я верю тебе. Только не забывай есть, ладно?

Она рассмеялась, и в этот момент станция слегка дрогнула – первый знак беды.

Глава 2: Язык резонанса (視点: Кейл)

Кейл стоял в ремонтном отсеке, окружённый гудящими генераторами топологического каркаса. Его руки, покрытые мозолями от работы с оборудованием, возились с квантовым стабилизатором. Он не был учёным, как Луиза, но понимал механизмы лучше, чем кто-либо на станции. И всё же его мысли были не о каркасе, а о ней. Луиза была как звезда – яркая, далёкая, но притягивающая. Он знал её историю: девочка, спасшая сферу Дайсона, связанная с чем-то, что даже лучшие физики не могли объяснить.

– Кейл, ты там жив? – голос Луизы раздался в его наушнике.

– Живее всех живых, – буркнул он, затягивая болт. – А ты чего? Снова Песня?

– Не просто Песня, – её голос дрожал от возбуждения. – Я перевела сигналы. Это… язык резонанса. Вакуумные флуктуации кодируют символы, как будто нора пытается говорить.

Кейл замер.

– Говорить? Луиза, это уже слишком даже для тебя.

– Я серьёзна! – она почти кричала. – Я расшифровала часть. Это не случайный шум. Там есть паттерн, и он связан с осколком эха.

Кейл покачал головой, но его сердце сжалось. Он знал, почему Луиза так одержима. Но у него была своя боль – семья, потерянная в другом пузыре, когда он был подростком. Он верил, что нора может быть ключом к их возвращению.

– Хорошо, гений, – сказал он мягко. – Расскажи мне про свой язык. Но если станция взорвётся, я тебя винить буду.

Луиза хмыкнула в наушник.

– Договорились. Приходи в центр, покажу.

Кейл улыбнулся, но его мысли были мрачнее. Если нора действительно говорит, может, она знает, где его семья. И он не собирался упускать этот шанс.

Глава 3: Сигналы из бездны

Луиза сидела в командном центре, окружённая голограммами, на которых мерцали переведённые символы – "язык резонанса". Она разработала алгоритм, основанный на теориях Березина, Кузьмина и Ткачёва, предполагая, что квантовые флуктуации в норе несут информацию из материнской Вселенной. Символы складывались в образы: звёзды, спирали, и, что пугало её больше всего, её собственное имя, закодированное в последовательности.

– Смотри, Кейл, – она указала на экран, где светились строки данных. – Это как сообщение. И оно связано с осколком эха.

Кейл, стоя рядом, нахмурился.

– Луиза, это круто, но… опасно. Если ты права, и нора что-то "говорит", мы можем её разозлить.

– Разозлить? – она повернулась к нему, её глаза горели. – Это не зверь, Кейл. Это физика. Хаотическая инфляция оставила следы в топологии норы, и мы их ловим.

Он вздохнул, потирая шею.

– Я не про физику. Я про нас. Ты же знаешь, что нора непроходима. Если мы её дёрнем, каркас может не выдержать.

Луиза хотела возразить, но станция снова дрогнула, сильнее. Индикаторы на консоли загорелись красным.

– Это не я! – воскликнула Луиза, бросаясь к экрану.

Сигналы из норы усилились, вызывая резонанс в топологическом каркасе. Вакуум вокруг станции начал колебаться, угрожая фазовым переходом, как в моделях Березина и др. Если каркас рухнет, нора закроется, отрезав их мир навсегда.

Глава 4: Любовь и боль (視点: Кейл)

Кейл бежал по коридору, где уже мигали аварийные огни. Его сердце колотилось не только от тревоги за станцию, но и от страха за Луизу. Он нашёл её в центре, где она отчаянно вводила команды, пытаясь стабилизировать каркас.

– Луиза, остановись! – крикнул он. – Ты делаешь хуже!

Она обернулась, её лицо было бледным, но решительным.

– Я не могу, Кейл. Если я остановлюсь, мы потеряем сигнал. И осколок.

Он схватил её за руку, заставив посмотреть на него.

– А если мы потеряем станцию? Или тебя?

Её глаза смягчились, но она вырвалась.

– Ты не понимаешь. Этот сигнал – часть меня. Я слышала его с детства.

Кейл стиснул зубы. Он понимал больше, чем она думала.

– А ты знаешь, что я потерял? – его голос сорвался. – Мою семью. Они были в другом пузыре, Луиза. Я думал, эта нора – мой шанс их вернуть. Но теперь я вижу только тебя. И я не хочу тебя потерять.

Луиза замерла, её взгляд стал мягче.

– Кейл… я не знала.

Он шагнул ближе, его рука коснулась её щеки.

– Я влюбился в тебя, Луиза. И мне плевать на твои сигналы, если это убьёт нас.

Она хотела ответить, но станция содрогнулась, и потолок над ними треснул. Песня в голове Луизы зазвучала громче, призывая её к норе.

Глава 5: Жертва

Каскад в каркасе нарастал. Вакуумные флуктуации, усиленные языком резонанса, дестабилизировали горловину норы. Луиза поняла: сигналы – это осколок эха, пытающийся вернуться. Она подключилась к нейроинтерфейсу, как в детстве на сфере Дайсона, позволяя Песне вести её.

– Луиза, не надо! – крикнул Кейл, но она уже была в трансе.

Её разум слился с флуктуациями, переводя символы в действия. Она видела структуру норы: запутанные линии топологии, остатки хаотической инфляции. Осколок эха был там, в сердце горловины, и он нёс её детские эмоции – страх, надежду, любовь.

Кейл, видя, как её тело дрожит от нагрузки, бросился к запасной консоли. Он знал, что каркас не выдержит.

– Луиза, я перенаправлю энергию! Держись!

Он ввёл команду, перенаправляя поток энергии через себя, чтобы защитить её. Ток ударил его, и он закричал, но не отпустил консоль. Каркас начал стабилизироваться, а Луиза, чувствуя его жертву, направила последнюю волну резонанса, возвращая осколок.

Когда она открыла глаза, станция затихла. Осколок эха лежал перед ней, пульсируя светом. Но Кейл был неподвижен.

– Кейл! – Луиза бросилась к нему, её руки дрожали. – Нет, нет, пожалуйста…

Он слабо улыбнулся, его голос был едва слышен.

– Ты нашла свою Песню… Я рад.

Его глаза закрылись, и Луиза закричала, прижимая его к себе. Песня затихла, но её сердце разрывалось от боли.

Глава 6: Эхо в пустоте

На борту «Эхо-3», где тишина космоса мягко обнимала корпус корабля, Луиза Бурри сидела в командном центре, её фигура окутана слабым сиянием голографических экранов, что отражались в её глазах, глубоких, как ночное море. В её руках покоился осколок эха – крошечный кристалл, чьи грани теперь излучали новый, пронзительный сигнал, подобный шёпоту древней мелодии, указывающий на кластер вакуумных пузырей, где, по теориям Кузьмина и Ткачёва, хаотическая инфляция сотворила миры, словно капли в бесконечном океане. Его свечение пульсировало, как живое сердце, отбрасывая мягкие тени на её морщинистое лицо, где каждая линия была высечена годами борьбы и потерь. Команда вокруг неё молчала, их взгляды были опущены, скорбь о Кейле – её спутнике, чья жизнь угасла в тенях кротовой норы, – висела в воздухе, подобно тяжёлому туману.

Старший техник, чьи руки, израненные годами работы с оборудованием, дрожали от эмоций, шагнул ближе и осторожно положил руку ей на плечо, его прикосновение было тёплым, как утешение в холодной пустоте.

– Он верил в тебя, Луиза, – сказал он, его голос был низким, словно эхо в далёких горах, полным уважения и печали. – И в твою Песню, что вела нас через тьму. Кейл видел в тебе свет, даже когда всё рушилось.

Луиза сжала осколок сильнее, её пальцы впились в его холодные грани, и она ощутила, как его вибрации откликаются в её сердце, пробуждая Песню – мелодию, что звучала с детства, теперь переплетённую с памятью о Кейле, его последней улыбке, его жертве. Её взгляд скользнул по пустоте за окном, где звёзды мерцали, словно слёзы на изломанном небе, и она почувствовала, как часть её души осталась в той норе, унесённая вместе с ним.

– Я найду, куда он ведёт, – прошептала она, её голос был мягким, но твёрдым, подобным шёпоту ветра над равниной, что несёт обещание нового рассвета. – Ради него, Тарин. Ради Кейла, чья любовь стала моим компасом. Я должна знать, что он не ушёл напрасно.

Команда переглянулась, их лица отражали смесь надежды и страха. Экраны мигнули, показывая координаты кластера – точку в космосе, где вакуумные пузыри сливались в хрупкую сеть, окружённую вихрями квантовых флуктуаций. Луиза поднялась, её движения были медленными, но полными решимости, как река, пробивающая скалы. Она вспомнила Кейла – его голос, шепчущий ей о звёздах, его руки, сжимавшие её в последние мгновения. Эта потеря оставила шрам, но и дала силу, соединяя её с предницей Луизой Бурри, чья жизнь стала первым звоном Песни.

– Нора забрала его, – продолжила она, её слова были подобны каплям дождя, падающим на сухую землю. – Унесла часть моего сердца, но Песня зовёт дальше. Она – мой путь, мой долг перед теми, кто остался позади. Кейл верил, что я найду ответы, и я не предам его веру.

В этот момент корабль дрогнул – слабый импульс от осколка усилился, его свет стал ярче, указывая на кластер с новой настойчивостью. Тарин кивнул, его глаза блестели от слёз, но он активировал навигацию, направляя «Эхо-3» к цели. Луиза стояла неподвижно, сжимая осколок, чувствуя, как Песня усиливается, становясь мостом к будущему, где Шрам раскроет свои тайны, предвосхищая её путь к Архиву в следующем рассказе.

В глубине кротовой норы сигнал осколка эха отражался, указывая на далёкий кластер пузырей. Луиза Бурри, с болью в груди и решимостью в глазах, готовилась к новой экспедиции. Плач кротовой норы стал её собственной песней – гимном любви и потери.

Часть 3: Топология скорби

Глава 1: Кластер пузырей

Кластер вакуумных пузырей, расположенный в топологически искривлённом пространстве, был подобен фрактальному лабиринту, где каждый пузырь хранил свои физические законы. Экспедиционный корабль «Эхо-3», ведомый Луизой Бурри, теперь 40-летней космологом с серебряными прядями в тёмных волосах и взглядом, полным усталой решимости, маневрировал между пузырями. Её команда искала источник сигнала, исходящего от осколка эха – кристалла, спасённого из кротовой норы тринадцать лет назад. Сигнал указывал на «топологический шрам» – реликтовую структуру, оставшуюся от фазового перехода в эпоху великого объединения (GUT), согласно теориям Березина, Кузьмина и Ткачёва.

Луиза стояла у обзорного окна, сжимая осколок эха, который слабо пульсировал в её руке.

– Мы близко, – сказала она, её голос был твёрд, но в нём дрожала тень старой боли. – Шрам где-то в этом кластере.

Рядом появился её помощник, физик по имени Тарин.

– Луиза, ты уверена, что это стоит риска? – спросил он, теребя свои очки. – Здешняя топология… она нестабильна. Хаотическая инфляция сделала эти пузыри минным полем.

Луиза посмотрела на него, её глаза сузились.

– Я слышала это на «Сигма-Норе», Тарин. И всё равно нашла осколок. Мы найдём и шрам.

– А если он не просто шрам? – Тарин понизил голос. – Местные называют его богом.

Луиза нахмурилась.

– Богом? Это просто физика, Тарин. Флуктуации, закодированные в вакууме.

Но в глубине души она не была так уверена. Песня, что звала её с детства, звучала снова, и в ней были отголоски голоса Кейла – человека, которого она потеряла.

Глава 2: Дочь пузыря

Зара сидела на краю утёса из кристаллического кварца, глядя на мерцающее небо своего пузыря. Её народ, называвший себя «Детьми Шрама», жил в этом кластере тысячелетиями. Их мир был странным: гравитация менялась, время текло неравномерно, а звёзды казались то близкими, то бесконечно далёкими. Всё это, по их вере, было даром Шрама – сияющей аномалии в центре кластера, которую они почитали как божество.

– Зара, чужаки снова здесь, – сказал её брат, Кир, подойдя с копьём из светящегося сплава. – Их корабль кружит у границы.

Зара поправила свои длинные косы, сплетённые с нитями люминесцентного волокна.

– Они не понимают, – ответила она тихо. – Шрам – это не просто свет. Он говорит с нами.

Кир нахмурился.

– Они учёные. Хотят разобрать его, как игрушку.

Зара встала, её глаза горели.

– Я не позволю. Шрам – это наша история, наша душа.

Она знала о чужаках из легенд – о людях с металлических миров, которые когда-то спасли сферу Дайсона от гибели. Зара чувствовала, что их приход не случаен. Шрам пел громче, чем обычно, и в его мелодии она слышала имя: Луиза.

Глава 3: Столкновение миров

Корабль «Эхо-3» приземлился на краю пузыря, где топология искажала пространство, заставляя горизонты изгибаться, как в кривом зеркале. Луиза и её команда встретили Зару и её народ. Зара, с её интуитивным знанием кластера, поразила Луизу.

– Ты знаешь, как перемещаться между пузырями, – сказала Луиза, изучая Зару. – Это не просто интуиция. Ты чувствуешь топологию, да?

Зара кивнула, её взгляд был настороженным, но тёплым.

– Шрам учит нас. Он связывает пузыри, как нити в ткани.

Луиза достала осколок эха, и глаза Зары расширились.

– Это его часть, – прошептала она. – Откуда он у тебя?

– Из кротовой норы, – ответила Луиза. – Он вёл меня сюда. К Шраму.

Но их разговор прервал доктор Торен, амбициозный физик, жаждавший славы.

– Луиза, хватит болтать с местными, – рявкнул он. – Мы здесь, чтобы изучить шрам. Я могу вызвать фазовый переход и добыть энергию для всего флота.

– Это уничтожит кластер! – возразила Луиза. – И их мир.

– Их мир – это миф, – отмахнулся Торен. – А наука реальна.