Сбиться с пути

– Ага. Вот уже два года.

– Я никогда на самом деле не знала, где твой дом. Ты ни разу не приглашал нас сюда. – Она повернулась к нему. – Почему?

– Просто не хотел получить отказ. Мои родители считают мой дом прибежищем порока, они никогда не согласились бы ступить сюда и ногой. Хол не пришел бы потому, что знал, что его поступок вызовет неодобрение. Проще было не спрашивать, дабы не добавлять нам всем дополнительных сложностей.

– Ну а я?

– А ты бы пришла?

– Думаю, да.

Однако оба не поверили этим словам.

– Так сейчас ты здесь. Зайдешь посмотреть?

Он просил очень искренне и покорно. Несмотря на весь свой мачизм, Кейдж казался очень ранимым. На этот раз Дженни даже не колебалась. Ей очень хотелось увидеть дом.

– С удовольствием. Мы можем пройти внутрь?

Его лицо озарила широкая улыбка, и он подвел Дженни к центральному крыльцу.

– Этот дом был построен в конце прошлого века, сменил несколько владельцев, каждый из которых только все больше и больше разрушал его. Он казался настоящей развалиной, когда я купил его. Что мне на самом деле было нужно – так это участок земли, который продавался вместе с ним, и я подумывал о том, чтобы снести дом и построить что-нибудь не столь высокое, более просторное и современное. Однако дом стал нравиться мне все больше и больше. Он казался неотъемлемой частью этого пейзажа, так что я решил его оставить. Я просто привел его в порядок.

Последние слова звучали явно как преуменьшение его заслуг.

– Он великолепен, – заключила Дженни, когда они обошли просторные, с высокими потолками, залитые солнечным светом комнаты.

Кейдж отделал их очень просто, выкрасив все в белый цвет – стены, ставни, двери, оконные рамы, перегородки, отделявшие центральный зал от прихожей с одной стороны и столовой с другой. Дубовые полы были слегка покрыты патиной. Комфортная и уютная мебель представляла собой удивительный сплав старого и нового. Она была подобрана с большим вкусом и удобно расставлена.

Кухня казалась космическим чудом, однако новейшие приспособления были умело спрятаны под вековым шармом старины. Наверху располагались три спальни, однако лишь одна из них была полностью отреставрирована.

С порога Дженни заглянула в комнату, где спал Кейдж. Выполненная в пустынных тонах, сочетавшая различные оттенки песчаного цвета и сиены, она очень подходила его блондинистым, выгоревшим на солнце и опаленным техасскими ветрами волосам. Массивная кровать была покрыта замшевым покрывалом неровной формы с неподшитыми краями, казавшимся мягким, как масло. Через открытую дверь Дженни с изумлением разглядела и роскошную туалетную комнату с огромным, почти во всю стену, окном, прямо над гигантской ванной.

Кейдж проследил за направлением ее взгляда.

– Мне нравится лежать в ванной и рассматривать открывающийся пейзаж. Закат просто великолепен отсюда. – Он произнес это, находясь совсем близко от ее уха, настолько близко, что она ощутила, как его горячее дыхание щекочет ей волосы. – Или ночью, когда сияет полная луна и сверкает россыпь звезд на черном куполе неба, вид с этой точки завораживает.

Дженни почувствовала, что ее словно гипнозом влечет к нему все ближе и ближе, и заставила себя выпрямиться.

– Дом очень идет тебе, Кейдж. Сначала я так не думала, но, странным образом, именно так оно и есть.

Казалось, ему понравились ее слова.

– Пойдем посмотрим бассейн.

Он провел ее вниз по лестнице, по застекленной «спальной галерее», и вывел в отделанный известняком внутренний двор. Буйство красок просто потрясало. В терракотовых горшках цвели заросли красной герани. В другой стороне расположился кактусовый садик, с огромными и яркими желтыми и розовыми бутонами. Серебристый шалфей с пурпурными цветочками окружал загородку. Бассейн был глубокий и голубой, словно гигантский сапфир.

– Потрясающе… – восторженно прошептала она.

– Хочешь искупаться?

– У меня нет купальника.

– Но ты хочешь искупаться?

В этом настойчивом и резком вопросе прозвучал некий подтекст, скрытый и соблазнительный, но вполне очевидный.

Внутри Дженни все словно замерло. Кровь ее перестала струиться по сосудам и венам, сердце остановилось. Легкие не дышали. Она не могла даже моргнуть, настолько была захвачена исходящим от него притягательным ароматом и опьяняющей хрипотцой его приглашения.

Конечно, это было немыслимо.

Однако она все равно об этом подумала.

Калейдоскоп мыслей пронесся в ее охваченном лихорадочными чувствами сознании. Она воочию представила их обнаженными, солнечные лучи отражались от влажной, разгоряченной кожи, сухой ветерок обдувал их. Нагой Кейдж, его загорелая кожа и золотые волоски. И она сама, стыдливо снимающая с себя одежды, вся во власти охватившего ее чувства, во власти этого мужчины.

Она невольно сглотнула слюну.

Она увидела, как касается его, как ее руки скользят по сильным и крепким кистям его рук, увидела, как она нежно дотрагивается подушечками пальцев до его вен, показавшихся на их поверхности, увидела, как ее пальцы продираются сквозь мягкий ковер волос на его груди.

Словно наяву, в ее грезах он касался ее, его сильные руки ласкали ее грудь, чувствительные кончики ее сосков, гладили ее живот, бедра, продвигаясь к…

– Я должна вернуться домой. – Дженни резко развернулась и, мгновенно преодолев дворик, вбежала в дом так, будто сам дьявол гнался за ней. У Кейджа не было хвоста и рожек, однако сравнение не казалось ей столь уж преувеличенным.

Кейдж догнал ее уже на крыльце, где она ожидала, холодная и застывшая, словно статуя, пока он закроет входную дверь. Когда он взял ее руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам, она отпрянула от него.

– Что-то не так, Дженни?

– Нет, конечно нет, – ответила она, облизывая пересохшие вдруг губы нервно подрагивающим языком. – Мне понравился твой дом.

Почему она так реагирует? Кейдж вовсе не собирался причинять ей вред. Она знала его многие годы, жила с ним в одном доме, когда он приезжал сюда из колледжа на летние каникулы.

Почему же теперь она внезапно увидела в нем незнакомца, чужака, в том, кого она знала лучше, чем любой другой человек на земле? Да, она не поверяла ему свое сердце, как то было у нее с Холом во время их долгих бесед. Однако она ощущала особую близость с этим человеком, связь, которую не могла объяснить рационально. Почему?

Чувства к нему буквально бурлили в ней. Все они казались столь незнакомыми, столь сексуальными, но чудесными, завораживающими и лишающими ее сил.

– Ну хорошо, будем считать, что ты прошла посвящение, – заявил он, запрыгивая вслед за ней на мотоцикл. Он включил взревевший двигатель. – Держись крепко, девочка!

– Кейдж!

И это был последний глубокий вдох, на который она оказалась способной. Он летел по трассе так, что окружающий пейзаж сливался в одну сплошную линию. Опасаясь за свою жизнь, она крепко вцепилась в него, не смущаясь больше необходимости держаться за его талию, и буквально вжалась в его спину. Ее бедра обхватили его ноги, и она положила подбородок на его плечо.

Когда они достигли улицы, на которой располагался пасторский домик, он слегка сбавил скорость, съехав с дороги на лужайку, засаженную деревьями, которые какой-то поэтически мыслящий житель высадил здесь много лет назад. Мотоцикл подпрыгивал на кочках и делал немыслимые повороты, объезжая тесно посаженные деревья. Пешеходов не было видно, так что эти рискованные маневры не угрожали ничьей безопасности, но Дженни пронзительно воскликнула:

– Да ты сумасшедший, Кейдж Хендрен!

Они весело смеялись, когда добрались, наконец, до асфальтовой дорожки, ведущей к дому, и он заглушил мотор.

– Хочешь завтра прокатиться еще раз? – спросил он ее через плечо.

Дженни спрыгнула с мотоцикла, высоко поднимая коленки. Возбуждение от проделанного ею акробатического номера было столь велико, что она буквально вцепилась ему в плечо, чтобы немного прийти в себя.

– Нет. Точно нет. Эта последняя поездка – просто смертельный номер.

Ее щеки порозовели, изумрудные глаза ярко сияли. Кейдж никогда не видел, чтобы она так улыбалась. Сухая, чопорная маска была отброшена в сторону. Страсть к приключениям оказалась присущей натуре Дженни, и Кейдж впервые увидел ее проявление.

Он тоже спрыгнул с мотоцикла и стащил с головы шлем.

– Очень скоро тебя будет просто не оторвать от мотоцикла. – Кейдж помог ей справиться с застежками шлема, проведя рукой по ее спутавшимся волосам, что показалось им обоим самым естественным поступком в мире. – В следующий раз мы преодолеем звуковой барьер.

Он приобнял ее за плечи. Все еще с трудом стоя на ногах, Дженни оперлась на него и ухватилась рукой за его талию. Вместе они застыли перед входной дверью.

Она открылась. Боб сделал шаг вперед. Он укоризненно посмотрел на Кейджа, потом перевел взгляд на Дженни. Суровое и скорбное выражение его лица заставило их буквально застыть на месте.

– Папа? Боб? – воскликнули они в один голос.

Однако все и так было ясно.

– Мой сын мертв.

Глава 4

– Дженни? – Настоятельный шепот Кейджа остался без ответа. – Дженни, пожалуйста, не плачь. Может, попросить стюардессу, чтобы она принесла тебе что-нибудь?

Она покачала головой и отняла скомканный и промокший носовой платок от глаз.

– Нет, спасибо тебе, Кейдж. Со мной все в порядке.

Однако с ней совсем не было все в порядке. Не было с того самого вчерашнего вечера, когда Боб Хендрен сказал им, что Хол расстрелян солдатами в Монтерико.

– Просто не понимаю почему, черт возьми, я позволил тебе уговорить меня взять тебя, – с горечью и недовольством собой пробормотал Кейдж.

– Я должна была сделать это, – твердо возразила она, снова вытирая глаза платком и всхлипывая.

– Я боюсь, что это окажется суровым испытанием, от которого тебе станет лишь хуже.

– Нет, поверь мне, нет. Я не смогла бы просто сидеть дома и ждать. Я должна была поехать с тобой, иначе просто сошла бы с ума.

Он понимал это. Конечно, это была ужасная, отвратительная задача отправиться в Монтерико, чтобы опознать тело Хола и организовать транспортировку его в Соединенные Штаты. Им придется, возможно, иметь дело с целой кучей официальных бумаг из Государственного департамента, не говоря уже о переговорах с наглой военной хунтой в Монтерико. Однако занять себя всем этим было гораздо лучше, чем оставаться дома и наблюдать тяжкую скорбь Хендренов.

– Дженни, где ты была? – рыдала Сара. Она протянула руки в ее сторону, когда девушка вбежала в комнату, едва Боб сообщил им с Кейджем горестную весть. – Твоя машина здесь… мы искали тебя везде… Ах, Дженни!

Сара обняла Дженни и душераздирающе разрыдалась. Кейдж сел на диван, широко расставив колени и низко склонив голову, уставившись на пол прямо перед собой. Никто не собирался утешать его, также потерявшего брата. Его вообще не должно было быть здесь, судя по негодующему взгляду, который Боб бросил на мотоциклетный шлем, брошенный Кейджем на пол в коридоре, едва они вбежали в дом.

Дженни погладила светло-каштановые волосы Сары.

– Прости, что меня не было. Я… Кейдж и я катались на мотоцикле.

– Ты была с Кейджем? – Сара подняла голову и уставилась на него невидящими глазами. Она смотрела на него так, будто его существование оказалось для нее большим сюрпризом, словно она никогда не видела его раньше.

– Как вы узнали про Хола, мама? – спросил он тихо.

Сара выглядела так, будто впала в ступор. Ее лицо ничего не выражало, кожа посерела.

Боб рассказал то немногое, что они знали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Монтерико – вымышленная страна в Латинской Америке. Скорее всего, описанные в романе события имеют определенные параллели с событиями гражданской войны сразу в нескольких странах Центральной Латинской Америки: Гватемалы, Сальвадора, Никарагуа, Венесуэлы – в первой половине 80-х годов XX века.

2

День благодарения – праздник урожая, который отмечают в основном в США и Канаде. В США День благодарения выпадает на четвертый четверг ноября. Сущность праздника – совместные церемонии благодарения Богу за блага, ниспосланные стране, общине и отдельным гражданам. Для многих американцев День благодарения – традиционный семейный праздник.

3

Намек на события, описанные в Книге Руфь Ветхого Завета. Руфь – знаменитая библейская праведница. Родом моавитянка (родственное евреям семитское племя), она настолько привязалась к своему новому родству по мужу (еврею из Вифлеема), что даже после смерти мужа и свекра в период голода решила не расставаться со своей свекровью, а, приняв ее религию, переселилась в Вифлеем. Испытывая голод и нужду, она отправилась собирать колосья на поле некоего Вооза, богатого израильтянина, приходившегося отдаленным родственником семье ее покойного мужа. Воозу понравилась молодая женщина, и он проявил по отношению к ней большую доброту. Известно, что у евреев существовал обычай так называемого левиратного брака, согласно которому вдова имела право вступить в новый брак только с ближайшими родственниками умершего мужа. По совету свекрови Руфь приходит ночью на гумно, где ночевал Вооз, и ложится спать у его ног. В итоге, дабы разрешить сложившуюся ситуацию и оправдать поступок Руфи в глазах общины, Вооз обещает исполнить обязанности родственника и берет Руфь в жены. Внуком Руфи и Вооза стал знаменитый царь Давид.

4

Традиционный американский рецепт (eggs over easy).

5

«Джек Дэниелс» – сорт виски.

6

Дженнингс Уэйлон (1937–2002) – один из самых популярных исполнителей кантри в XX веке. Родился в Техасе.

7

«Шевроле» Corvette C2 Sting Ray («Электрический скат»). Двухместный, заднеприводной суперкар, выпускаемый под маркой «Шевроле» компанией «Дженерал моторс». Описываемая в романе модель считается лучшим поколением за всю историю моделей. Особенно привлекает в ней коллекционеров и ценителей дизайн кузова, обтекаемые, вытянутые линии которого делали автомобиль похожим на блестящую ракету. Эта машина в настоящее время является предметом охоты коллекционеров всего мира.

8

«Ангелы ада» – крупнейший в мире мотоклуб байкеров. Входит в так называемую «большую четверку» байкерских клубов и является наиболее известным среди них.