Прекрасное место для смерти

– Извини. Я не знала об убийстве. Правда, я совсем недавно вернулась из Лондона и еще ни с кем не успела поговорить…

– Завтра весь городок будет гудеть, как растревоженный улей! Норрис требует немедленных результатов и с пеной у рта рассуждает о безопасности наших граждан… А личность жертвы еще не установлена!

Неожиданно старшего инспектора осенило. Он поставил кружку на стол и принялся рыться в бумажнике.

– Погоди-ка… вчера вечером ты выступала перед молодежью. Вот, взгляни на всякий случай… – Он достал из бумажника фотографию и протянул Мередит. – Ты ее не узнаешь? Ее не было среди твоих слушателей?

Мередит взяла фото и с трудом подавила дрожь. Жуткое, неживое выражение лица… Полузакрытые, невидящие глаза… Левая сторона головы прикрыта платком… Жертва была совсем юной. Она показалась Мередит чем-то похожей на Кэти. Наверное, при жизни девушка была хорошенькой…

Алан понимал, что, скорее всего, напрасно показывает ей снимок. Он только расстроит ее.

Мередит вернула ему снимок и покачала головой:

– Нет, я этой девочки не помню. Но ведь у нее наверняка есть родители?

– Да, скорее всего. Если повезет, они вот-вот объявятся. Должно быть, они сейчас страшно волнуются, обзванивают всех ее друзей и подруг. Я взял снимок в паб специально. Хочу показать владельцам и завсегдатаям. Конечно, по закону ей не имеют права наливать спиртное, ведь она несовершеннолетняя! И все-таки, может статься, она побывала в этом или другом пабе. Во всяком случае, так одеваются и красятся не для спевки церковного хора.

Маркби оглянулся и посмотрел на владельца «Серебряных колокольчиков». Тот стоял за стойкой, не спеша протирая столешницу, и ждал заказов.

– Извини, подойду-ка я к хозяину и покажу ему фото. Вдруг он ее узнает!

– Он, скорее всего, не обрадуется! – Мередит посмотрела Алану вслед и подумала: такой снимок – как привидение на веселой пирушке.

Прогоревшее полено упало на решетку, испустив фонтанчик алых искр в язычках оранжевого пламени. В зале было тепло, но Мередит пробила дрожь.

Терри Ривз настороженно следил за подходящим Маркби.

– Слушаю вас, шеф!

– Если не ошибаюсь, вы мистер Ривз? Старший инспектор Маркби. – Маркби положил локти на полированную столешницу, предусмотрительно держась подальше от стеклянного колпака с монетами – сбор на благотворительные цели.

– Я знаю. Что-то случилось? – Коренастый, стриженный ежиком Ривз чем-то неуловимо напоминал бульдога – особенно когда выставлял вперед квадратную челюсть и поджимал тонкие губы.

– Нет-нет. Если у вас и вашей супруги найдется минутка, прошу вас взглянуть на один снимок.

Ривз с тоской огляделся по сторонам, но новых клиентов не увидел. Не найдя достойного предлога отказаться, он вздохнул, отложил тряпку и крикнул:

– Даф! Выйди-ка сюда на минутку!

– Вы не местный, – с улыбкой заметил Маркби.

– Кто, я-то? – Владелец паба как будто даже испугался. – Да вы что! Я сам лондонец, и все мои предки были лондонцы. Вот жена, та бамфордская.

– Потому вы и купили здесь паб?

– Ну да. Я служил в армии. Вышел в отставку и стал искать себе занятие на гражданке. В наши дни устроиться непросто. Даф предложила купить паб, потому что у нее дядя владел пабом. Я подумал: почему бы и нет? Мы нашли объявление; «Колокольчики» продавали в собственность. Пивоваренные заводы им не заинтересовались, уж больно много в нем пришлось бы переделывать, а постоянных клиентов почти нет. Мы решили, что сумеем наладить дело. Здесь построили много новых домов, и местным вряд ли захочется тащиться в центр, чтобы выпить пива. – Ривз огляделся по сторонам. – Конечно, пришлось поднапрячься. Крупные пивоварни нас не поддержали, поэтому пришлось брать кредит в банке. Начали мы с кухни: полностью переоборудовали ее, как положено по санитарным нормам. Зато скоро сможем предложить клиентам не только холодные закуски к пиву, но и горячую еду! В наши дни в пабах нужно клиентов не только поить, но и кормить. Видели бы вы, сколько старого хлама мы вынесли из старой кухни! Ей-богу, убирали и все время ждали, что из какого-нибудь буфета вывалится Оливер Твист!

К мужу подошла миссис Ривз, миловидная, опрятная блондинка. Маркби достал из бумажника тот же самый снимок, который только что показывал Мередит. Фотограф постарался укрупнить лицо настолько, чтобы его можно было опознать и в то же время затушевать некоторые слишком очевидные признаки смерти. И все же даже Мередит догадалась… Маркби положил снимок на стойку и подтолкнул к Ривзам.

Увидев фотографию, Терри тут же побледнел – и явно не просто от отвращения. Маркби понял: он с первого удара попал в яблочко.

– Она была здесь вчера! – воскликнула Дафна Ривз. – Она…

Муж развернулся к ней всем телом.

– Заткнись, Даф! – рявкнул он, а потом воинственно уставился на Маркби своими маленькими карими глазками. – В чем дело? Если хотите сказать, что ей еще нет восемнадцати, я вам вот что отвечу: мне показалось, что ей все восемнадцать!

Дафна открыла было рот, но тут же закрыла его.

– Не могу же я проверять их всех! – горячился владелец паба, оскорбленный в лучших чувствах. – Являются сюда намазанные да расфуфыренные, ну и что прикажете делать? И потом, вчера у нас яблоку негде было упасть, мы с ног сбивались, верно, Даф?

– Верно, – покорно отозвалась миссис Ривз.

Супруги стояли бок о бок и смотрели на него, приготовившись к обороне; за их спинами тускло поблескивали бокалы. Маркби выждал секунду. Его молчание привело Ривзов в замешательство. Дафна явно перепугалась.

– Знать не знаем, кто она такая! – буркнул, наконец, Терри Ривз.

– Видели ее здесь раньше, до вчерашнего вечера?

– Может, да, а может, и нет. Присягнуть не могу. В этом городишке полным-полно сопливых малолеток. И все на одно лицо. Черные кожаные куртки, джинсы, мини-юбки, красные волосы.

– Как была одета эта девушка?

За мужа ответила Дафна Ривз.

– По современной моде… я бы даже сказала – вызывающе. На ней была такая короткая юбка, а сверху маечка в обтяжку. Застежка на пуговицах… С большим вырезом. – Дафна Ривз набралась храбрости и продолжала: – Да, я уже видела ее у нас один или два раза. Но, как и сказал Терри, мы не успеваем проверить возраст у всех, кого подозреваем… Если время позволяет, тогда, конечно…

– В котором часу она ушла?

Почему-то вопрос очень взволновал Ривзов. Они воровато переглянулись.

– Не знаю. – Терри снова начал механически протирать барную стойку. Он водил рукой ритмично и медленно, отвернувшись в сторону, чтобы не смотреть на снимок, по-прежнему лежащий перед ним.

– Перед тем, как мы объявили, что паб закрывается, – пискнула Дафна.

Терри снова выразительно покосился на нее.

– Она ушла одна?

– Даф… – предостерегающе проворчал Терри Ривз.

– Я… я точно не знаю. – Шея и щеки у Дафны порозовели.

Маркби недоумевал: почему они так встревожились из-за простого, невинного вопроса? Очевидно, им что-то известно, но они пока не готовы об этом сказать.

Терри Ривз облокотился о стойку.

– Вы лучше спросите старого Барни Крауча. Может, он что и заметил.

– Вот как… Где я могу найти мистера Крауча?

– Если еще немножко посидите здесь, обязательно его увидите. Он приходит каждый вечер, еще ни одного не пропустил. Один из немногих наших завсегдатаев. Достался нам в наследство вместе с пабом! Ну а если вы еще и поставите ему стаканчик, он охотно расскажет все, что вы хотите узнать.

Судя по такой характеристике, вряд ли мистер Крауч способен стать надежным свидетелем! Видимо, сомнение отразилось у Маркби на лице, потому что Ривз добавил:

– Ему можно верить. Он, конечно, старый пьяница, но мозги еще не до конца пропил. И потом, старина Барни – человек образованный!

В зал вошла группка посетителей.

– Извините! – решительно заявил владелец паба и проворно отошел прочь обслужить вновь пришедших.

– Вижу, вы сейчас очень заняты, миссис Ривз. Извините, что отнял у вас столько времени. – Маркби улыбнулся.

Оттаяв, блондинка улыбнулась в ответ:

– Ничего-ничего. Вы уж не обижайтесь на Терри. Ему самому не нравится, когда в паб заходят юнцы. Понимаете, иногда трудно бывает на глазок определить, кому сколько лет, но мы стараемся, правда стараемся! Ведь мы вложили в этот паб все, что у нас было!

– Понимаю. Тогда, пожалуй, зайду-ка я к вам завтра с утра. Еще до открытия. А вы пока постарайтесь вспомнить все что можно о той девушке. Может, она что-нибудь говорила вчера вечером?

Миссис Ривз склонила голову набок:

– Вы ведь не из того отдела, что надзирает за продажей спиртного несовершеннолетним? Наверное, у девочки неприятности другого рода…

– Да, это уж точно.

– Нам с Терри неприятности ни к чему, мистер Маркби.

– Действительно, зачем вам неприятности? Значит, до завтра. Спасибо!

Мередит издали наблюдала, как Маркби разговаривает с владельцем паба и его женой. Вот Алан протянул им снимок, и Ривз сразу побледнел. Челюсть у него отвисла; на туповатом лице проступило смятение. Мередит вздохнула и отпила глоток сидра. Видно, не суждено им с Аланом даже спокойно выпить. Очевидно, владельцы узнали девочку в лицо.

Алан вернулся довольно быстро.

– Она приходила сюда вчера вечером! Вот это успех! – Он присел рядом с ней, недоверчиво качая головой. – Оба нисколько не сомневаются, что она была здесь. Ривз, владелец «Серебряных колокольчиков», почему-то страшно разволновался! Все повторяет: он был уверен, что ей уже есть восемнадцать. Но меня сейчас не интересует незаконная продажа спиртных напитков несовершеннолетним!

– Что же ты намерен делать?

– Посидеть здесь еще и побеседовать с завсегдатаями. Возможно, кто-то из них ее узнает. Есть здесь один старикан по имени Барни Крауч. Кажется, он приходит сюда каждый вечер. Может появиться в любую минуту. Ривз считает, что Крауч мог заметить девочку, хотя, насколько я понимаю, мозги у Крауча настолько проспиртованы, что он вряд ли ее запомнил. Завтра утром я снова загляну сюда и еще раз побеседую с Ривзом и его супругой… Они явно что-то скрывают! – Он поднял на Мередит глаза и виновато вздохнул. – Извини!

– Не извиняйся. Так или иначе, в выходные я собиралась красить кухню. А еще хочу съездить в один антикварный магазин – вдруг у них есть валлийский буфет! Оказывается, найти старинные кухонные шкафы гораздо труднее, чем я представляла.

– Так купи новый!

– Алан! Новый мне не нужен. Я хочу старинный буфет. Прямо так и вижу его перед глазами. Он такого… медового цвета… дерево, отполированное от прикосновения многих рук… милый налет старины!

Маркби с сомнением покачал головой и хлебнул еще пива.

В тот вечер Барни Крауч в «Серебряных колокольчиках» так и не появился. Больше никто из посетителей не узнал девочку по фотографии. Маркби отвез Мередит домой и у ее двери воровато покосился на крыльцо соседнего дома – дома миссис Прайд.

– Твоей помощнице наверняка отвели комнату окнами в сад, – сказала Мередит. – Сама миссис Прайд спит в комнате, которая выходит на улицу. Я знаю, потому что она каждое утро открывает нараспашку все окна. Так что успокойся, сейчас за нами никто не следит!

– Завтра мне рано на работу, – мрачно сказал он. – Нам обязательно нужно установить личность девочки.

– Значит, приглашать тебя на чашечку кофе нет смысла. – Мередит открыла дверцу машины и опустила ноги на землю. – У нас обоих был трудный день. Что ж, пока… заходи в воскресенье, если у тебя будет время.

– Отлично, зайду.

Они быстро, украдкой поцеловались.

– Да не следит она за нами! – прошипела Мередит.

– А мне все время чудится, что следит!

– Алан, у тебя разовьется мания преследования.

– Терри, ты должен был ему сказать, – обратилась Дафна Ривз к мужу после того, как паб закрылся. – Он все-таки полицейский. Мы ведь видели, как девочка выходила отсюда с тем типом в твидовом пиджаке.

– Даф, мы ведь не знаем наверняка, правда? Мы видели только, как они болтали. – Ривз положил руки на плечи жене. – Послушай, малышка, в пабах парни постоянно снимают девчонок! И так каждый день, каждый вечер. Что здесь страшного? А легавому не обязательно выкладывать все, что нам известно. С ними надо так: отвечать на вопросы прямо, да или нет. Нечего распинаться перед ними!

– Это почему же?

– Да потому, что легавые цепляются к любой мелочи. Сама не заметишь, как втянешь нас в неприятности! Мы вложили в этот паб все, что у нас было. Не желаю, чтобы тут сидели фараоны, вынюхивали да подслушивали!

– Значит, вот почему ты науськал его на бедного старого Барни Крауча?

– Конечно, хотел поскорее избавиться от него! Барни наверняка скажет, что ничего не помнит, но от нас легавый отцепится, понимаешь? Если мы ему ничего не скажем, он попробует найти кого-нибудь еще, поразговорчивее.

Уверенность мужа не подействовала на Дафну Ривз. Она продолжала стоять против него, хмурясь и наматывая на палец прядь светлых волос.

– А почему тогда Маркби не желает отстать от нас? Кстати, кое-что мне очень не понравилось… Только не смейся, пожалуйста!

– Что такое? – выдохнул Ривз, явно теряя терпение.

– Фото, что он показывал, какое-то странное. Почему у нее на голове какая-то тряпка или носовой платок?

– Ага, понимаю, я и сам подумал о том же, – признался он.

– В самом деле странно. У меня аж засосало под ложечкой. И лицо у нее было странное, особенно глаза. Без выражения. Как мертвая! – Дафна ахнула. – Терри! Как по-твоему… то есть Маркби ведь не говорил нам, что она… что ее…

– Нет, не сказал, милая, потому что из легавых лишнего слова не вытянешь! Вот и мы так же с ним, поняла, Даф?

Глава 6

Ее встретил знойный красавец с римским носом и оливковой кожей, с длинными завитыми локонами, стянутыми на затылке в конский хвост, и золотой серьгой в ухе. Правда, Мередит заметила, что костюм на красавце был явной подделкой под Армани. И все же его внешность производила сильное впечатление. Он напоминал древнего ассирийца или финикийца.

– Вам, значит, валлийский буфет? – повторил красавец, без нужды выпячивая губы и шевеля бровями.

Первое впечатление оказалось ложным. Выговор безошибочно выдавал в красавце уроженца лондонского Бермондзи.

– Имеете в виду кухонный шкаф для посуды или изделие валлийской работы?

Мередит решила, что не позволит морочить себе голову.

– Я имею в виду предмет кухонной мебели с полками наверху и ящиками внизу, на ножках или на постаменте.

Красавец капризно изогнул брови.

– На них сейчас большой спрос. Как только к нам попадает что-то похожее, сразу выстраивается очередь! Что поделаешь, старина сейчас в моде и оригинальные буфеты найти трудно. Что, естественно, отражается и на ценах.

Магазин подчеркивал свой высокий статус тем, что в витрине было выставлено лишь несколько образцов, в данном случае викторианская конторка и два натюрморта с изображением битой дичи. Да и начало беседы с антикваром не сулило ничего хорошего.

– У вас есть что-нибудь в таком духе? – твердо спросила Мередит.

Красавец заговорщически понизил голос:

– Следуйте за мной!

Он провел ее во второй зал, немного просторнее и вместительнее первого, и подвел к уродливому старому кухонному шкафу, стоящему в углу. У Мередит упало сердце. Ничего страшнее ей в жизни не доводилось видеть. Должно быть, уныние отразилось у нее на лице.

– Настоящий антик, – надменно заметил красавец. – Сработан в восьмидесятых годах девятнадцатого века. Мой компаньон нашел его на одной заброшенной ферме в горах Уэльса.

– Сколько? – поинтересовалась Мередит из чистого любопытства, а не из интереса. – Сколько-сколько?! – недоверчиво повторила она, услышав цену.

– Большая редкость! – оправдывался красавец.

Мередит решила, что редкость данного предмета мебели не порок, а скорее благо, а если красавец думает, что она купилась на его рассказ о ферме в Уэльсе…

– Спасибо, но это не то, что я ищу… и потом, он шатается. – Мередит качнула рукой якобы антикварную вещь.

Красавец мигом подлетел к шкафу – защитить драгоценность от прикосновения ее нечестивых рук.

– Потому что раньше он стоял на каменных плитах! Послушайте… – В его голосе послышались резкие нотки. – Может, вы ищете мебель в стиле кантри? Тогда вам надо идти в другое место… Если вам нужен буфет, который выглядит как новенький, купите современный, сосновый!

– Современный мне не нужен. Мне нужен старинный, только не такой. Спасибо!

Мередит была выше ростом, чем магазинный красавец, и настроена не менее решительно.

– Что ж, желаю удачи! – съязвил красавец напоследок. – Извините, что ничем не смог вам помочь.

Смирившись с тем, что купить буфет не удалось, Мередит решила приступить к покраске кухни.

– Ладно! – вслух произнесла она, надевая старую рубашку Алана и настраиваясь на рабочий лад.

Она была готова к действиям. Схватила столовую ложку, заменявшую ей открывалку и многие другие приспособления, и поддела крышку на банке с краской. Если верить производителям, оттенок назывался «Солнечный загар». Мередит с сомнением посмотрела на мутную жидкость, а потом окинула взглядом стены, которые предстояло покрасить. Накануне она старательно вымыла и зашкурила все поверхности. Для начала надо покрасить небольшой участок и проверить, не слишком ли кричащий цвет. Мередит придвинула к стене стремянку и начала осторожно взбираться по ступенькам, сжимая в руке кисть и банку с краской. И тут в дверь позвонили.

Кто там? Вряд ли Алан, он сейчас расследует убийство. Мередит решила не открывать. Но в дверь позвонили снова. Она нехотя спустилась, бормоча себе под нос ругательства.

– Здравствуйте, Мередит! – неловко замявшись, произнесла незваная гостья. – Не хотела вам мешать, но если у вас найдется пять минут…

– Кэти? – Мередит очень удивилась, но ни на миг не забывала о том, что «Солнечный загар» ждет ее на кухне.

Кэти бросила на нее умоляющий и, как ей показалось, испуганный взгляд. В свободном свитере крупной вязки она казалась особенно хрупкой и беззащитной.

– Заходи! – Мередит посторонилась, пропуская ее в дом.

Кэти прошмыгнула в узкую прихожую.

– Вы, наверное, заняты?

Да уж, трудно не почувствовать запах краски и не заметить, как одета Мередит.

– Да вот, готовлюсь к покраске стен… Не волнуйся. Я еще не приступала к работе.

Кэти просияла и оживилась.

– Хотите, я вам помогу? Если честно, свитер у меня старый и его не жалко заляпать краской. Вы мне дайте какой-нибудь фартук, и все! – Она искренне хотела помочь.

Чуть позже Мередит стояла на верхней ступеньке стремянки и красила верхнюю часть стены, а Кэти, облаченная в старый розовый халат, пожертвованный миссис Прайд, обильно покрывала краской нижние уровни.

– Обожаю красить! – заявила девочка, щедро расплескивая на стену неровные ярко-желтые пятна.

– Как прошел рок-концерт? – спросила Мередит.

– Отлично. И Джошу понравилось. У него есть гитара; он мечтает выступать с какой-нибудь группой. Он вообще-то очень хороший. Но в наши дни гитаристов развелось…

Они поработали еще немного, а потом Мередит решила сделать перерыв.

– Шея затекла, – сказала она, спустившись со стремянки. – Хочешь кофе? Правда, у меня только растворимый.

Кэти разогнулась и вытерла лоб тыльной стороной ладони, отчего под волосами у нее появилась желтая полоса.

– Если хотите, я сделаю!

Мередит поставила кисти отмокать, а банку закрыла крышкой. Тем временем Кэти вскипятила воду.

– Спасибо большое, – сказала Мередит, принимая от своей помощницы чашку с горячей черной жидкостью.

Кэти тоскующе улыбнулась.

– Как, наверное, хорошо быть независимой! Жить в своем доме, самой выбирать вещи…

– Никак не могу найти настоящий валлийский буфет, – сказала Мередит. – Как оказалось, старинные буфеты сейчас большая редкость. И все же… да, мне нравится мой домик. Судя по тому, что я слышала, он поменьше твоего.

Личико Кэти затуманилось.

– «Парковое» – наше родовое гнездо… то есть моих предков со стороны мамы, Дево. Но я бы завтра же променяла его на такую жизнь, как у вас! Хочу уютный маленький домик, нормальную семью, обычных родителей…

«Ага! – подумала Мередит. – Ее, значит, отругали! Интересно, что не нравится ее родителям? Скорее всего, Джош. А может, то, что Кэти ходит по ночам на рок-концерты?»

– Мередит, вы хорошо ладили со своими родителями? – Кэти ухитрилась искусно ввернуть вопрос и не показаться назойливой.

Мередит не обиделась и даже улыбнулась: девочка ухитрилась испачкать желтой краской и кончик носа.

– Да, я ладила с ними достаточно хорошо, но у меня были пожилые родители. Хотя… во многом от этого было легче. Я не страдала от недостатка внимания. Но они умерли, когда мне было двадцать с небольшим, что, согласись, уже не так хорошо.

– Ваши родители были еще живы, когда вы начали работать за границей? Они были не против?

Мередит ответила не сразу.

– Возможно, они и были против, но самое главное, что я сама выбрала для себя род занятий и им пришлось со мной считаться.

– Вот именно! – выпалила Кэти. – Вы сами выбрали для себя род занятий! Ваши родители считались с вашим решением. А мои… Мне никогда не дают ничего решать самой!

Мередит встревожилась. Только подросткового бунта ей сейчас и не хватало! И уж совсем не улыбалось участвовать в конфликте отцов и детей.

– Кэти, дай им время привыкнуть к тому, что ты уже не маленькая. Им сейчас тоже трудно.

– Но они не такие, как другие родители! Да и как они могут быть другими, ведь они живут в «Парковом»… дом просто разваливается на глазах! Кроме того крыла, где папа устроил свою контору. Мама постоянно болеет, а папа… – Кэти замялась. – У папы есть другая.

Мередит еще больше насторожилась. Ее положение становилось опаснее с каждой минутой.

– Слушай, Кэти, твои семейные проблемы меня совершенно не касаются! – твердо заявила Мередит. – Я готова поговорить с тобой о каких-то общих, житейских делах, но не обсуждать личную жизнь твоих родителей!

– Если бы вы видели эту жуткую Марлу, вы бы меня поняли! Сейчас обстановка у нас в доме просто ужасная. Даже описать не могу. – Кэти поставила кружку на стол. – Мама пытается бороться, но по-своему. Она решила отправить меня на целый год в Париж, к своей подруге-француженке.

– Париж? Заманчиво!

– Только не с Мирей. Терпеть ее не могу! И потом, я ведь не посылка, которую можно послать в другую страну, сплавить! Пусть лучше убирается противная Марла! Из-за нее все и началось. Иногда мне хочется, чтобы она умерла!

– Да, охотно верю, что тебе и твоим родителям сейчас нелегко, – перебила ее Мередит. – Вот ты говоришь, что твоя мама пытается бороться по-своему. Так, может, ты ей поможешь? Езжай в Париж. Очень может быть, тебе там понравится.

– Никуда я не поеду! – упрямо возразила Кэти. – Конечно, я бы с удовольствием попутешествовала по свету, как вы. Но только если сама захочу!

Мередит поняла: за ангельской внешностью и сбивчивой подростковой речью кроется железная воля. Мэтью Конвей – успешный предприниматель. Видимо, упрямством и напористостью Кэти пошла в него. Судя по ее словам, семья Конвей сейчас переживает не лучшие времена. Но к ней Конвеи никакого отношения не имеют, и ей сейчас меньше всего хочется выслушивать горькие и неприятные признания. Ей хочется одного: поскорее докрасить кухню. Мередит подняла голову и осмотрела сохнущую краску.

– Постарайся обойтись без громких скандалов, – посоветовала она. – Спокойно, хладнокровно изложи родителям свою точку зрения. А больше я тебе ничего посоветовать не могу.

– Пробовала, ничего не выходит! – пылко возразила Кэти. – И что прикажете мне делать? Можно, конечно, как-то встряхнуть их, вывести из себя… вдруг они тогда ко мне прислушаются! Кстати, я уже пыталась… Если бы они только знали, что я вытворяла, их бы удар хватил!

Мередит стало не по себе.

– Что же ты такое вытворяла?

– Да так! – Кэти вдруг застеснялась. – Мама с папой так ничего и не узнали.

– Какой тогда был смысл, как ты выражаешься, «вытворять»?

– Не знаю! Мне хотелось… вырваться от них и сделать что-нибудь скандальное, вопиющее, вот я и… в общем, натворила дел. Но мне жалко обижать родителей, хотя и хочется их как следует встряхнуть. Ведь я их люблю. В общем, все так запуталось… – Она замолчала.

– Кэти, – медленно сказала Мередит, – надеюсь, ты не наделала глупостей? Например, не пробовала наркотики?

Кэти отвернулась и не ответила.

– Если да, немедленно прекрати! Возможно, тебе кажется, что сейчас тебе нелегко, но поверь, твои теперешние проблемы – ничто по сравнению с тем, что будет, если ты станешь наркоманкой!

– Знаю. – На хорошеньком личике появилось упрямое выражение.

– Вот и хорошо. – Мередит вымыла обе кружки, поставила их в сушилку и сказала: – Извини, Кэти. Верю, что тебе действительно трудно жить дома, но я ничего не могу ни сказать, ни сделать.