Убийца среди нас

– Да уж, – сухо кивнул Маркби. Совсем непросто избавиться от съемочной группы, если операторы поняли, что оказались на месте преступления, особенно убийства.

– На лестнице толпились люди, подняться наверх было невозможно. Поэтому я пошла вглубь, в пустую, как мне казалось, часть винного погреба. Но она не была пустой. Там была Эллен… мертвая!

Зои замялась в нерешительности. Ее рассказ в общем совпадал с тем, что Мередит недавно ухитрилась прошептать старшему инспектору на ухо. Неясным оставалось одно.

– Дама, которая прибыла на место происшествия вскоре после вас, увидела, как вы выходите из-за стеллажа с винами, где вы, очевидно, прятались.

Зои кивнула:

– Я услышала, что кто-то идет, и подумала, что возвращается убийца. Я испугалась и забилась в нишу за ближайшим стеллажом.

– Ясно. А теперь подумайте хорошенько. Не заметили ли вы поблизости кого-нибудь еще до того, как в подвал пришла мисс Мередит?

– Нет, кроме меня и Эллен, там никого не было. Конечно, в первом подвале, где нашли Хоуп, было очень многолюдно и шумно. Но, как мне кажется, я бы обязательно услышала шаги, если бы в дальнем конце подвала был кто-то еще.

– Вы даже мельком никого не заметили? Не слышали ни шума, ни шороха? – не сдавался Маркби. – Вы уверены, что возле… тела больше никого не было?

От ужаса глаза у нее сделались огромные, как блюдца. Она поняла, на что намекает старший инспектор.

– Я ее не убивала!

– Успокойтесь, – ласково проговорил он. – Я только пытаюсь представить, как все было. Вы прикасались к телу или к орудию убийства?

Зои вздрогнула и покачала головой.

– Хорошо, тогда у меня пока все. Сейчас к вам подойдет сержант Пирс; он запишет ваши показания, как полагается. Кстати, вы не собираетесь покинуть Бамфорд – скажем, поехать в отпуск?

– Я не езжу в отпуск, – уныло ответила девушка. – Никогда. Мне надо присматривать за животными. Ведь в приюте, кроме меня, больше никого нет. – С новым всплеском энергии и вновь блеснувшим непокорным взглядом она добавила: – Но я не жалуюсь! В конце концов, мои питомцы составляют смысл моей жизни!

Маркби невольно подумал: «Какое грустное признание в двадцать четыре года!»

– Было просто ужасно, – резюмировала Лора Данби.

Шел первый час ночи. Они втроем сидели в разных позах в гостиной Данби. На улице все стихло, но тишина лишь усугубляла их беспокойство. Пол сгорбился в кресле. Развязанный галстук свисал с шеи, как кусок уродливой ленты. Лора сбросила туфли на высоком каблуке, а ноги положила на журнальный столик. Мередит сидела на диване, поджав под себя ноги. На полу стояли кружки из-под выпитого кофе. Все ждали Алана.

– Как долго его нет! – вздохнула Мередит. – А может, он вообще не придет.

– Он обещал, что придет. Если Алан говорит, что придет, значит, обязательно придет – хоть и в три часа ночи.

– Надеюсь, что раньше, – мрачно пробурчал Пол.

– Тогда иди ложись! – отрезала его жена.

– И нечего на меня срываться! Я не подбрасывал труп в винный погреб старины Шумахера!

– Но вы его и не нашли! – с горечью возразила Мередит.

Супруги Данби участливо посмотрели на нее.

– Не повезло. – Лора покачала головой.

– Это послужит мне хорошим уроком не бродить где попало. Надо было оставаться со всеми.

– А голая толстуха… – заговорил Пол исполненным ужаса голосом. – Ну и ну!

– На меня она произвела сильное впечатление, – заметила Мередит. – И если она хотела обратить на себя внимание…

– Да уж, обратила! Отвратительное зрелище, – отрезала Лора. – Впрочем, чего и ждать от Хоуп Маппл! Намалевала какой-то транспарант… Наверное, пыталась выразить протест. Видимо, протест как-то связан с этим ее обществом, но все равно странно. – Лора развернулась к Мередит и начала объяснять: – Хоуп преподает рисование в группах для взрослых, дает уроки макраме, рукоделия и так далее. До сегодняшнего дня я считала ее разумной особой, хотя и немного… странной. Не представляю, что на нее нашло.

В дверь позвонили.

– Алан! Я открою. – Пол с трудом поднялся на ноги.

– Извините, что заставил вас так долго ждать, – сказал Маркби, входя. – Если кофе остался, я бы выпил чашечку черного. Надо было сказать, чтобы вы ложились спать и не ждали меня.

– Как будто мы сейчас в состоянии уснуть! – возразила его сестра.

– Все равно всего я вам рассказать не могу. Тайна следствия. И потом, дело, видимо, передадут кому-нибудь другому. Я ведь тоже был у Эрика в гостях, поэтому вряд ли мне поручат расследовать убийство, которое там произошло.

– Скажи хотя бы, отправили бедняжку Хоуп в тюрьму?

–Нет, с чего ты взяла? Завтра утром она предстанет перед судом магистратов[2]. Скорее всего, она отделается штрафом и обязательством впредь не нарушать общественное спокойствие. Я прочитал ей нотацию и отправил домой. Если после своей эскапады она простудится, это послужит ей хорошим уроком, – менторским тоном заключил Маркби.

Пол вышел в кухню сварить еще кофе. Лора встала:

– Пожалуй, пойду лягу. Увидимся утром!

Оставшись наедине с Мередит, Маркби бросил на нее затравленный взгляд.

– Извини… я рассчитывал, что мы весело проведем выходные.

– Тут ничего не поделаешь.

– Весь завтрашний день я тоже буду занят. Сам себе не завидую: полицейский, который случайно оказался на месте преступления! И начальству почему-то кажется, будто у меня фотографическая память. А у меня память самая обыкновенная! И в довершение всех наших бед, по округе рыщет маньяк-педофил! Наши силы напряжены до предела. – Маркби вздохнул. – Я-то надеялся, что мы с тобой как следует погуляем и поговорим о том о сем.

Мередит спустила ноги на пол и потянулась:

– О чем именно?

– Да так… – Маркби наклонился вперед, стиснув руки. Прядь волос упала ему на лоб. – О том о сем…

– Алан… ты ведь не собираешься уехать из Бамфорда?

Он метнул на нее подозрительный взгляд исподлобья.

– Нет, не собираюсь. А что, тебя уже кто-то спрашивал? С чего ты вообще взяла?..

– Да ни с чего. Просто подумала. Ты ведь здесь уже немало лет, верно?

– Да, и мне здесь нравится.

– Ты давно заслужил повышение…

– Не нужно мне никакого повышения! – Старший инспектор посмотрел ей в глаза. – Ты рассуждаешь совсем как моя бывшая жена!

– Эй! Так нечестно!

– Но я говорю правду. – Маркби снова откинулся на спинку кресла и с мрачным видом скрестил руки на груди. – Я не хочу повышения, и я не хочу отсюда уезжать.

– Отсюда следует, что тебе уже предложили и то и другое? Значит, вот о чем ты хотел со мной поговорить?

– Я… да, мне предлагали повышение. Но мне по-прежнему интересно, кто задавал тебе провокационные вопросы! – Маркби нахмурился. – У меня такое чувство, будто в моей жизни началась черная полоса. Ты знаешь, я в приметы не верю. Но с недавних пор все у меня идет не так. – Он порывисто подался вперед. – Но ведь до утра мы можем забыть обо всех неприятностях? Почему бы нам не…

– Кофе! – бодро провозгласил Пол, открывая дверь ногой и внося в гостиную поднос. – А еще я достал коньяк, которым угощаю только в особых случаях. По-моему, тебе не мешает взбодриться, старичок! – Пол сел на диван и начал деловито разливать по чашкам кофе и бренди. Он принес три бокала.

– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду? – прошептал Маркби, обращаясь к Мередит. – Меня как будто кто-то сглазил!

Глава 5

Суперинтендент Маквей похлопал по столу широкими ладонями с лопатообразными пальцами и громко фыркнул – как будто паровоз выпустил пар.

– Положение щекотливое. С одной стороны, я обязан немедленно отстранить вас от данного дела. Вы попали в самую гущу. Но с другой стороны, народу на званом вечере было великое множество, и все постоянно перемещались туда-сюда. Кроме того, никто лучше вас не допросит местных жителей. – Маквей смерил Маркби многозначительным взглядом. – Вам известна расстановка сил. Вполне может статься, что настроения бамфордцев очень важны. Убитая женщина принадлежала к группе протестующих. Далее, вы знакомы со многими знаменитостями, которые понаехали на торжественное открытие. Вы знаете Шумахера, владельца Спрингвуд-Холла. Кстати, в том-то и может состоять главное препятствие. Насколько хорошо вы его знаете? – Маквей не сводил с Маркби серых проницательных глаз.

– Я почти не знаю его! – тут же ответил Маркби. – Мы с ним познакомились несколько лет назад, но виделись нечасто. Потом несколько лет не виделись вообще, а встретились позавчера. Когда мы с Шумахером познакомились, я был еще женат. Рейчел любила выходить в свет и развлекаться. Кроме того, она коллекционировала знакомых. Шумахер в то время владел небольшим ресторанчиком у реки; его заведение вошло в моду, и Рейчел вбила себе в голову, что обожает там бывать. Тогда все мы были моложе. Возможно, Шумахер, как и Рейчел, коллекционировал полезных знакомых. Раньше он был хоккеистом, играл в Штатах или в Канаде, точно не помню где. Он до сих пор старается поддерживать форму. Но голова у него трезвая. После того как он ушел из большого спорта, он посвятил себя целиком и полностью бизнесу.

Маквей проворчал:

– Кажется, он заработал много денег. – Толстые пальцы снова забарабанили по столешнице. – Ни в каких противозаконных махинациях Шумахер не замечен. Может, в прежние времена, о которых вы рассказываете, с его именем был связан какой-нибудь скандал?

– Нет, ничего такого не помню. Но, повторяю, я с ним почти незнаком. Рейчел, несомненно, узнала бы, если бы о нем рассказывали пикантные истории, но она никогда не упоминала при мне ни о чем подобном. Она обязательно поделилась бы со мной! Если честно, я вообще не ожидал, что он меня вспомнит, – упрямо продолжал Маркби. – Я случайно столкнулся с ним на улице, он ужасно обрадовался и пригласил меня на прием по случаю открытия нового отеля. Об отеле я много слышал потому, что местные жители протестовали против его строительства. Что же касается его характера, насколько я помню, даже в молодости он был человеком довольно суровым. Сильный, молчаливый, очень деловитый. Не хочу сказать, что он человек неприятный. Он всегда очень вежлив и держится вполне профессионально. Но не исключаю того, что некоторых задевает его холодность.

Маквей задумчиво спросил:

– Как по-вашему, охотнее он будет говорить с вами, чем со следователем, с которым он лично незнаком?

– Откровенно говоря, да, – ответил Маркби.

– А другие гости, приглашенные знаменитости – Мерль, Фултоны и остальные?

– Возможно.

– Еще более кстати, – угрюмо продолжал Маквей, – то, что в настоящий момент у нас нет ни одного свободного человека – тем более такого подходящего, как вы. Один сотрудник в отпуске. Купил автоприцеп и путешествует по Европе. С ним даже не свяжешься! Двое больны. Еще двое поехали на север, расследуют кражи из грузовиков. Они вот-вот раскроют дело, и я не могу отзывать их. Еще несколько человек занимаются ограблением почты. А посторонних я приглашать не хочу, потому что мне кажется, что в данном случае главное – знание обстановки. – Маквей помолчал и посмотрел в окно. – А что маньяк-педофил? Его еще где-нибудь видели?

– Нет, больше его никто не видел. Возможно, он куда-нибудь уехал или залег на дно. Им занимается Гаррис.

– Отлично! Значит, вы сейчас относительно свободны. Официально руковожу ходом расследования я. Но у меня самого дел выше крыши, поэтому я не могу лично опрашивать свидетелей и так далее. Придется вам пока заняться делом, Алан. Держите меня в курсе и ничего не предпринимайте без моего разрешения, хорошо?

Маркби мрачно кивнул. Просто здорово! Ему достается вся черная работа, а поступать по собственному усмотрению он не имеет права.

– Конечно, если вы поймете, что наши взгляды сильно не совпадают…

– Нет, ничего. Я справлюсь. Кстати, как насчет пленки, которую отсняли телевизионщики?

– Они прислали ее нам. Эксперты увеличили каждый кадр, но до сих пор ничего интересного не обнаружили. Можете до ухода забежать к ним и взглянуть. Сначала телевизионщики даже не были уверены в том, что открытие нового отеля вставят в программу. Уж больно неинтересное это событие, с их точки зрения, если не считать нескольких известных персон, которые там присутствуют. Они решили поснимать на всякий случай, если у них вдруг нечем будет заполнить программу. Но как только стало известно про труп, они, естественно, тут же стали снимать все подряд. Поэтому сначала вы увидите только виды Спрингвуд-Холла в разных ракурсах и гостей на лужайке. Но потом эта Маппл побежала голышом в знак протеста… Она тоже попала в кадр; мы не исключаем возможности, что увидим что-то интересное на заднем плане. Но особенно ни на что не рассчитывайте.

Маквей убрал все бумаги в картонную коробку, из которой они выпали.

– Посмотрим, что получится. В крайнем случае передадим дело Мортону, если он вернется из Йоркшира раньше срока.

– Некоторые, – негромко заметил Маркби, – могут расценить подобную передачу дел в разгар следствия как выражение недоверия к моим способностям.

Кустистые брови суперинтендента тревожно взлетели вверх.

– Чушь! Вам известно, что мы все вам всемерно доверяем! Вот почему все считают, что вам давно пора двигаться по служебной лестнице!

– О моем продвижении давайте поговорим в другой раз, – отрывисто заявил Маркби. – Теперь о деле. Если я соглашусь его вести, я должен быть уверен, что у меня его не заберут. Кроме того, если я почувствую хоть малейшее давление сверху, я немедленно подам прошение об отстранении меня от дела. Конечно, официально всем руководите вы. Обещаю постоянно держать вас в курсе. Я не стану предпринимать никаких шагов не посоветовавшись с вами. Но в целом я должен иметь возможность поступать по своему усмотрению.

В кабинете воцарилось молчание. Маквей не привык, когда другие устанавливают правила игры, но на сей раз, в виде исключения, изящно признал себя побежденным.

– Хорошо! – заявил он. – Но помните: формально расследование возглавляю я, и, если все закончится благополучно, успех будет связан с моим именем!

– Очень не хочется, – пробурчал Финлей Росс, – но похоже, придется донести, что вы эксплуатируете детский труд! – Он насупил кустистые брови и кивком указал на обветшалые строения, в которых разместился приют Элис Батт.

– А, вы про Эмму! – воскликнула Зои, оглянувшись и проследив за взглядом ветеринара.

Эмма Данби энергично чистила старую ослицу. Ее подопечная была крупной, по ослиным меркам; чтобы дотянуться до крупа, Эмме пришлось взгромоздиться на перевернутое ведро – довольно шаткую опору. Коленные суставы ослицы были сильно деформированы. Длинные уши на большой костлявой голове хлопали на ветру. Трудно было назвать такое животное милым. Кроме того, ясно было, что, сколько ее ни чисти и ни скреби, побитая молью шкура лучше не станет. Но Эмма трудилась ревностно и пылко – настоящий маленький вихрь активности в джинсах и резиновых сапогах.

– Жаль, что я совсем не могу платить бедной девочке! Я не могу даже выдавать ей деньги на карманные расходы. Она трудится только из любви к животным. Она бы дорабатывалась до полного истощения, если бы я ее не останавливала. Иногда приходится оттаскивать ее буквально физически. Имейте в виду, она в самом деле очень мне помогает, а наши питомцы в ее присутствии ведут себя превосходно. Я давно заметила: лошади и дети как будто настроены на одну волну. Кстати, когда Эмма проводит у меня целый день, я кормлю ее обедом. Кроме того, ее мать – адвокат. Она не позволила бы мне эксплуатировать свою дочь, даже если бы я захотела.

– А ее дядя, насколько мне известно, заправляет в местной полиции.

– Да, ее дядя – старший инспектор Маркби.

В воздухе повисло неловкое молчание. Прошло сорок восемь часов после убийства, но напряжение, владевшее всеми местными жителями, не ослабевало.

– Кажется, именно он расследует убийство вашей соратницы по историческому кружку? – Финлей Росс решил усмирить злых духов, бестрепетно назвав их по имени.

– Да, бедная Эллен! Даже думать о ней не могу. Ужас какой! Словами не опишешь. Это было как-то… неприлично. Я не могу забыть, как она лежала в нише между стеной и стеллажом… а из шеи у нее торчал нож. Она свернулась, как зародыш в утробе…

– Я лечу зверей, а не людей, – проворчал Финлей. – Но очень советую вам сходить к врачу и попросить выписать что-нибудь от нервов. У вас, моя дорогая, очень подавленный вид.

– Нет. Спасибо, не люблю глотать таблетки. И потом, от стресса таблетки не помогут.

– Тогда глоток виски!

– Виски я тоже не люблю. Оно так противно воняет!

Финлей возмутился до глубины своей шотландской души:

– Дорогая моя девочка! Как может вода жизни противно вонять? Так можно договориться до чего угодно! Кстати, хочу вас предостеречь: не описывайте другим подробно, как выглядела убитая. Понимаю, я сам напросился, я не должен был заводить разговор о… том, что произошло. Полиция нас не похвалит. Одно неосторожное слово может вдохновить какого-нибудь психа или подскажет убийцам, как замести следы, да бог знает что еще. По крайней мере, так мне говорили. Ну а теперь давайте осмотрим больную!

Они вместе зашагали по двору. Эмма перестала с маниакальным упорством скрести ослицу и отошла в сторону, раскрасневшаяся, вспотевшая, растрепанная. Она вытерла грязной ладошкой лицо, оставив на веснушчатом лице грязный след.

– Здрасте, мистер Росс, – с опаской произнесла она.

– Здравствуй, Эмма! Ты такая красная, что вот-вот загоришься. Посиди, отдохни немного, пока я осмотрю старушку Мод.

Ослица повернула уродливую голову и злобно покосилась на ветеринара, задрав толстую верхнюю губу и обнажив стертые зубы.

– Да, Эмма, иди ко мне в вагончик и налей себе апельсинового сока, – предложила Зои.

– Я хочу знать, чем болеет Мод! – упрямо заявила Эмма.

– Ты обязательно все узнаешь. Я все тебе расскажу, как только ты дашь мистеру Россу возможность осмотреть Мод.

– Вы не собираетесь ее усыпить?

– Боже правый, нет, – бодро ответил ветеринар. – Ну, Эмма, катись отсюда!

Эмма неуверенно улыбнулась ветеринару и побрела к старому ржавому автоприцепу, служившему Зои домом. По пути она часто и недоверчиво оглядывалась через плечо.

– Иди сюда, старушка! – приказал Финлей.

Мод фыркнула и сделала крохотный шажок вперед.

Ветеринар ощупал ослицу опытными руками, осмотрел ее зубы, причем она позволила ему сделать это на удивление покладисто, ласково потянул ослицу за длинное, болтающееся ухо и вернулся к Зои, взволнованно ждущей его решения.

– А ну, проведите ее.

Зои взнуздала ослицу и потянула вперед. Мод шагала неуверенно, как будто ей было больно.

– Как она ест?

– Иногда у нее несварение, но в целом ест нормально.

– Трудно ей вставать из положения лежа?

– Да. Мне кажется, поэтому она старается вообще не ложиться. Я думаю, она все понимает. Кстати, она сама повредила себе переднюю ногу. Один раз она попыталась встать и задела ногой стену…

– Все может быть, все может быть. – Финлей похлопал Мод по шее. – Буду с вами откровенен. Ваша подопечная очень старая дама, по ослиным меркам. Не знаю, как она переживет предстоящую зиму. По крайней мере, – ветеринар обвел рукой обветшалые строения, – в таких условиях. Ей нужен нормальный теплый денник, который не продувался бы сквозняками.

– Мы даже в таких условиях вряд ли долго пробудем, не говоря уже о лучших! – мрачно ответила Зои. – Если Шумахер сдержит слово, совсем скоро нас всех – и животных, и меня – выгонят на улицу.

– Но если вы и на зиму останетесь здесь и ничего не изменится, я бы настоятельно рекомендовал избавить старушку от страданий.

– Она не страдает! – Зои смерила ветеринара пламенным взглядом.

– Да, дорогая моя, – ласково сказал Финлей, думая: до чего же Зои, которой уже больше двадцати, похожа на одиннадцатилетнюю Эмму. Обе одинаково преданы дряхлым и слабым созданиям. – Пока она не страдает, потому что сейчас ее сбитую холку согревает солнце. Но наступит сырая, дождливая погода, а ее ревматические колени… – Ветеринар покачал головой. – Она будет очень мучиться. Скорее всего, она сляжет и уже не встанет. А потом – пневмония. Если Мод не перевести в теплый и сухой денник, ей, милая моя девочка, придется очень плохо. И никакие ваши заботы не защитят ее от страданий. Вы меня знаете. Я никогда не стану усыплять животное, если можно его спасти. Но я решительно возражаю против того, чтобы Мод проводила зиму в вашей конюшне-развалюхе. Такое место совершенно не подходит для больных и ослабленных животных.

– Я что-нибудь для нас найду! Что-нибудь подвернется! – в отчаянии проговорила Зои.

– Надеюсь, надеюсь. Что ж, мне пора.

– Спасибо, Финлей. – Зои протянула ветеринару руку. – Вы наша надежная опора с тех пор, как я приняла дела у мисс Батт.

– Тьфу! Да я только рад… Хотелось бы мне вам чем-нибудь помочь. Я имею в виду – деньгами. Но к сожалению, я не в состоянии.

– Финлей, вы и так помогаете больше чем достаточно. Если бы не вы, мы бы вообще не смогли существовать.

Они вместе пошли по двору к машине ветеринара, которую тот оставил у ворот. Оба были настолько увлечены разговором, что не заметили, как Эмма выбралась из-за корыта, за которым пряталась и подслушивала. Не видели они и того, как девочка обняла тощую шею Мод обеими руками и зарылась лицом в жесткую гриву.

Мод задрала заднее копыто, и к всхлипам девочки прибавился долгий глубокий вздох – как будто ослица все понимала и с грустью принимала свою участь.

Позже Маркби сидел у себя в кабинете и размышлял. Он уже пожалел, что не отказался от дела. Как расценивать то, что следователь одновременно участник событий, станет это помощью следствию или же, наоборот, препятствием? Время покажет. Его личной жизни следствие уже помешало. Хотя… разве служба в полиции и личная жизнь не два противоположных полюса? Много лет назад, когда они с Рейчел так часто ссорились, он винил жену в отсутствии чуткости, во всяком случае, он это так воспринимал. Однако с течением времени он все больше и больше склонялся к ее точке зрения. Сколько приглашений на ужин пришлось отклонить – он-то считал поход в гости маловажным событием! Сколько раз ему приходилось работать в выходные! Сколько раз его вытаскивали из постели среди ночи! Конечно, его бывшая жена права, и такая жизнь – не жизнь. Они с Рейчел не подходили друг другу и все равно рано или поздно развелись бы. Но противоречия усугубились характером его работы.

Маркби взял со стола листок бумаги, подписанный «Мередит Митчелл». Ее показания. В воскресенье они с Мередит провели наедине всего несколько минут. Впрочем, не совсем наедине. Они сидели в участке и ждали, пока распечатают протокол. Мередит перечитала свои показания, расписалась, а потом ей, как и остальным свидетелям, сказали: «Спасибо, мы с вами свяжемся». Значит, сейчас ему пришлось поступиться отношениями с Мередит. Правда, Мередит все понимала. Хотя для Маркби это было слабым утешением, ведь она вернулась в Лондон, оставив лишь лист бумаги как эпитафию убитым выходным.

Убитым, как Эллен Брайант. Маркби взял другой документ – отчет о вскрытии. Поскольку он не увлекался ни шить ем, ни вязанием, он ни разу не заходил в «Иголочку» и не был знаком с Эллен Брайант. Он ничего не знал о ней до ее смерти и, несмотря на чудовищные подробности вскрытия, сейчас не узнал о ней практически ничего нового.

Ко времени смерти Эллен Брайант пребывала в добром здравии. Смерть наступила быстро. Либо убийца точно знал, куда бить, либо просто удачно нанес удар. Отклонись нож всего на несколько миллиметров, и жертва не умерла бы. Но удар пришелся прямо в яремную вену. Приятного мало. Одежда убитой насквозь пропиталась кровью; свидетели ничего не заметили из-за того, что на жертве был свитер алого цвета. Зубы у Эллен Брайант были хорошие, она ни разу не обращалась к бамфордским дантистам. Она была записана в местном медицинском центре, но ни разу не обращалась туда по поводу какого-либо недомогания. Покойная не была девственницей, что совсем неудивительно, учитывая возраст – сорок один год – и обручальное кольцо на пальце. Впрочем, никаких следов насилия также не обнаружено.

Еще одно затруднение – у Эллен Брайант не нашлось родственников, которым надлежало сообщить о ее смерти. У всех людей есть близкие. Но только не у Эллен. Пришлось ограничиться тем, что о гибели хозяйки магазина сообщили ее помощнице, продавщице Марджери Коллинс. Это сделала констебль Джонс. Джонс сообщила, что Марджери, услышав новость, залилась слезами и все повторяла: Бог покарает злодея.

Найти злодея и отдать его в руки правосудия предстояло ему, Маркби.

При допросе мисс Коллинс выяснилось: вечером в субботу Эллен решила взять выходной. Она не сообщила, куда пойдет. Обычно она не слишком откровенничала с Марджери, но доверяла ей запирать и открывать магазин. У Марджери был свой комплект ключей. Сама Эллен жила в том же доме, где располагалась «Иголочка», в квартире над магазином.