Тень охотника

Раэн был уже не человеком. Машиной из боли и решимости. Его дыхание вырывалось из горла хрипом. Пот стекал в глаза. Рука ныла, спина горела. Но он бился.

И тогда она изменилась.

Ведьма вскинула руки – из неё хлынули листья, острые, как бритвы. Буря. Он закрыл лицо плащом, присел, перекатился, мечем отсек самые быстрые. Но по щеке уже текла кровь, а пальцы – рассечены.

Он поднялся – и тут же она метнулась вперёд, как змея. Удар – в грудь. Он заслонился, но отлетел. Рухнул у корня дерева. Дыхание – резкое, в голове шум.

Она приблизилась. Вытянула руку. Её коготь – чёрный, как ночь.

– Теперь ты дрожишь, – прошептала она. – Прелестно. Позволь я сохраню этот миг.

Раэн не дрожал. Он только ждал.

Когда её коготь потянулся к его лицу, он вскинул руку – и вогнал меч ей в подбородок.

Клинок прошёл вверх – пронзая череп, выходит в затылок. Тело содрогнулось. Тени завыли. Всё пространство заколебалось. Деревья вздрогнули.

Он навалился всем весом, вгрызаясь мечом в голову, пока не почувствовал, как древесная плоть ломается. Раздался хруст, как если бы рвутся корни внутри черепа.

Она ударила его – в бок, в плечо, в грудь. Он плевался кровью. Но не отступил. До самого конца.

Когда она затихла – тело начало сыпаться. Листья, древесина, пыль. Она не рухнула – она рассыпалась, как старая статуя. Лицо исчезало последним. Без ужаса. Без боли. Лишь тихая зависть.

Раэн остался стоять. Пошатываясь.

Он посмотрел на меч. Лезвие было трещиноватым, гудело от перенапряжения. И тут – резкий, одинокий щелчок. Треск. Клинок раскололся от гарды до середины.

Раэн выронил его. И рухнул на колени. Он выжил. Но был пуст.

Глава 6. Искры и пепел

Он шёл, спотыкаясь, опираясь на обломок меча, как на посох. Каждый шаг отзывался болью – тупой, тянущей, глубокой, как холод в кости. Рана в боку пульсировала в такт сердцу, а плечо почти не чувствовалось – то ли от удара, то ли от кровопотери. Кровь уже не текла, но засохла в тёмные, ломкие пласты под одеждой.

Деревня встретила его не радостью, а – тишиной. Глухой, затаённой. Люди смотрели из-за ставен, не решаясь выйти. Для них он был теперь чем-то большим, чем просто человек. Он вернулся из леса, который пожирал всех до него.

Одна женщина, пожилая, с сединой в чёрном платке, подошла к нему.

– За амбаром баня. Вода теплая. Сына в прошлом году ведьма сожгла – он бы так хотел, чтоб кому-то помогли…

Раэн кивнул. Её голос был уставшим, но честным. И в этих словах – впервые за много дней – не было страха. Только сочувствие.

Он пролежал в деревне четыре дня.

Первые сутки почти не вставал. Жар поднимался волнами, колотил кости. Лекарь – мужчина с грубыми пальцами и спокойным взглядом – поил его чем-то горьким, вонючим, но действенным. Менял повязки, говорил немного.

– Это чудовище ранило тебя глубже, чем кажется. Её когти несут яд. Не магию, не болезнь – воспоминания. Люди ломаются не от боли, а от того, что она в них открывает.

Раэн не отвечал. Иногда он проваливался в беспокойный сон, где слышал смех, шаги по пеплу, и голос, шепчущий на грани слуха: «Ты не выбрался. Ты просто спишь. Скоро ты проснёшься – и я буду там…»

Но утро возвращало его в реальность. Сухая каша. Вода с травами. Солнце за окном. Живой.

На третий день он смог встать и выйти.

Сидел на лавке у старого колодца, кутаясь в плащ, смотрел, как дети гоняют кольцо по улице. Один из мальчишек подошёл к нему – светловолосый, с тонкими руками и синяком под глазом.

– Это правда, что ты сразился с ней на том дереве? Где символы?

Раэн посмотрел на него, но ничего не сказал. Мальчик всё понял. Побежал обратно, громко рассказывая что-то друзьям – уже преувеличенное, уже легенда.

В тот же вечер к нему подошёл молодой помощник лекаря, несмело, с заминкой в голосе:

– Ты ведь не останешься? Ты уйдёшь, когда оправишься?

Раэн кивнул.

– Тогда… Прежде чем уйдёшь, знай. Есть кузнец. Не обычный. Он делает мечи… не просто оружие, а наследие. Их зовут живыми. Он – один из немногих, кто кует для таких, как ты.

Раэн приподнял бровь.

– Где его найти?

– Имя его – Торрен. Живёт на севере, в ущелье Бендал. За рекой Кальмир, среди старых холмов. Его не найти просто так. Нужно идти туда, где дороги заканчиваются. А если он сочтёт тебя достойным – сделает меч. Такой, что срастётся с тобой.

Раэн опустил взгляд на обломки своего старого клинка. Их аккуратно принесли на второй день – два куска, всё, что осталось от верного оружия.

Он провёл пальцем по трещине. Сталь больше не дышала. Он чувствовал это.

– Благодарю, – тихо сказал он. – Я найду его.

На пятый день он ушёл.

Лекарь дал ему свежие бинты, мешочек с зельями. Девочка, потерявшая мать в ту ночь, протянула ему сушёное яблоко – молча, с застенчивой улыбкой.

Он не прощался. Просто шагнул за пределы деревни – и растворился среди туманных холмов, где начиналась дорога на север.

Глава 7. Снег и кости

Раэн двигался на север.

Путь был не тропой – а намерением. Земля под ногами менялась с каждым шагом. Сначала – сырые холмы, поросшие желтоватым мхом, потом – обледенелые кочки, обрамлённые скрученными кустами. Ветер здесь пел иначе – не выл, а шептал, низко, будто что-то древнее, чьё имя уже забыто, продолжало молитву.

Деревья редели. Холод становился плотнее, как если бы сам воздух начал сжиматься. Снег ещё не лёг полностью, но иней покрывал каждую травинку, каждый камень. Дышать стало труднее. Каждый вдох жёг ноздри, как раскалённый железом.

Он шёл один.

Одежда промокла в первый же день пути – мокрые листья, чёрная глина под ногами, дождь, похожий на сопли умирающего мира. Его плащ налипал к спине. Каждый шаг – со стоном суставов. Спал под корнями, под навесами из обломанных веток. Костры едва теплились. Уголь сыпался с дрожащих ладоней.

Потом пришёл снег. И забрал всё.

Склоны стали круче. Камни – злее. Раэн поднимался по осыпям, балансировал на мёртвых соснах, карабкался по скалам, где только ящеры и вороны оставляли следы. Он сорвался трижды. Один раз – по колено в ледяную воду. Лодыжка опухла, но двигалась. Он её не бинтовал – просто шёл дальше. Боль стала частью равновесия.

Он перестал чувствовать левую кисть. Она онемела после ночи без огня. Сначала кожа – просто белая. Потом – серая. Он натирал её снегом, пока не пошла кровь. Орал. Плакал. Потом смеялся. Не громко. Безумно. Глухо, в себя.

Следы появились внезапно.

Не он их заметил – тело само остановилось. Что-то в нём вздрогнуло. Как волк, что встаёт на лапы посреди сна. Он опустил взгляд – и увидел: в снегу отпечатки. Не лапы. Не копыта. Ступни. Человеческие.

Но босые. И… маленькие. Детские?

Следы начинались ниоткуда. Их не было сзади. Они не шли – они стояли. Две пары. Как будто кто-то просто вырезал их из снега, и оставил. Раэн не дотронулся. Он просто обошёл их. Медленно. Не глядя прямо. Как будто, если он не признает их – они не признают его.

Дальше следы стали страннее. Глубокие вмятины с тремя когтями. Один – искривлённый, как лом. Иной раз он видел примятую шкуру мышевидных зверей, выпотрошенных, но не съеденных. У некоторых – головы повернуты назад, как будто их кто-то обернул через шею. Не для еды. Для… разметки?

В одной из расщелин он нашёл кость. Огромную. Человеческую, но в пять раз крупнее обычной. Она торчала из мерзлой земли, как корень дерева. Поверхность гладкая. И будто… чищенная. Сухая. Свежая.

В той же расщелине лежали знаки. Каменные круги, сложенные из булыжников. Он видел такое раньше. В книгах наставника. Места, где дышала старая сила. До богов. До людей. До языка.

Раэн не вошёл в круг. Он обошёл его по дуге, не сводя взгляда. Чувствовал, как плечи сдавливает. Воздух – не тише, а тяжелее. И как будто внутри круга кто-то ходил. Шаг за его шагом. Невидимый. Слышимый только внутренним ухом.

Он споткнулся, когда снег закрыл камень. Падение было жестоким – грудью о скалу. Выбитое дыхание, хрип, мокрый кашель. Он лежал с минуту. Потом разогнулся. Кровь – на губах. От мороза она темнела почти мгновенно.

Это был перелом. Не костей – надежды. Она ушла в тот момент. Раэн не верил, что дойдёт. Не верил, что жив. Он просто шёл.

Он не помнил, как оказался в долине.

Ноги двигались сами. Глаза были как в тумане. Только свет впереди – не солнце, не луна. Тёплый. Оранжевый. Мерцающий, как от кузницы.

И он увидел дверь. Стальная. Вростшая в гору. Покрытая рунами, каждая из которых резонировала с его дыханием. Над дверью – символ меча, пронзающего сердце, окружённого змеями.

Раэн постучал. Звук ушёл в скалу. Ветер – замер. Снег – остановился в воздухе.

И тогда – скрежет. Тяжёлый, как если бы сама гора сдвинулась. Изнутри пахнуло жаром, железом… и пеплом чьей-то судьбы.

Голос прозвучал не как эхо – как удар в грудную клетку:

– Ты дошёл. Значит, ещё жив. Но прежде чем дать тебе клинок – я узнаю, чем ты его наполнишь.

Раэн стоял. Он дрожал, дышал, пах как зверь. Но меч в нём ещё не умер. Он шагнул внутрь.

Глава 8. Сталь и Шрамы

Тепло ударило в лицо сразу, как только массивная дверь за ним закрылась. Воздух внутри был тяжел, насыщен медью, гарью и чем-то, что можно было назвать… памятью. Раэн втянул этот воздух, как глоток давно забытого вина. Он рухнул на колени.

Он не слышал шагов. Но кто-то подошёл.

– Полутруп, – сказал голос. Грубый, с хрипотцой, будто о гвоздь тёртый. – Но в глазах – пламя. Значит, рано хоронить.

Раэн поднял голову. Перед ним стоял человек. Широкий в плечах, как кузня сама, с руками, обмотанными воловьей кожей. Полуобнажённый торс весь в ожогах и шрамах – не от сражений, а от работы с живым металлом. Волосы были седыми, но глаза – почти детскими: ясные, любопытные, цепкие.

Это был Торрен. Он молча подхватил Раэна под мышки и потащил его прочь от входа, вглубь зала. Там пахло исцеляющим дымом.

Раэна положили в нечто среднее между ложе и каменную ванну, где дно было покрыто серыми листьями, а пар поднимался от подогреваемой снизу воды. Жидкость была мутной, с прожилками синего света.

– Не дёргайся, – сказал Торрен, беря нож. – Придётся вскрыть несколько сгустков.

Он работал быстро. Резал кожу и пускал старую кровь. Раэн не орал. Лишь зубы сжал, пока пальцы врезались в края ванны. Затем шли мази. Порошки. Зелья с привкусом железа, соли, лука и ржавого вина.

Раэн не помнил, сколько прошло времени. Он бредил. Видел лицо чудовища. Видел старосту. Слышал голос матери. Видел, как его старый меч трескается на части и превращается в чешую. А потом – пустота.

Проснулся он в мягком свете. Он лежал на шкуре неведомого зверя. Одежда висела рядом, вычищенная. Раны – затянуты. Дышать стало легче.

Торрен сидел у огня. Плавил металл, но при этом… разговаривал сам с собой. Или с мечом, что плавился в тигле. Раэн подошёл.

– Ты говорил с клинком? – спросил он.

Торрен усмехнулся.

– С металлом. Меча в нём пока нет. Клинки надо выковать, но сперва – понять, чем он будет питаться. Ты ведь это знаешь.

Раэн кивнул. Он сел, наблюдая, как кузнец двигается. Каждый удар молота – как дыхание. Без усилия, с ритмом, в котором была… музыка. Или молитва.

– Я не родился кузнецом, – начал Торрен, не глядя. – Родился пастухом. Овцы, молоко, вера в доброго бога. Пока однажды в нашу долину не пришёл зверь. Огромный. В чешуе. С глазами, как у мертвецов. Он сжёг наш дом. Всех. Меня он пощадил. Не знаю, почему.

Он замолчал.

– Я был дитя. Жил потом у отшельника. Он был… странным. Делал оружие из костей. Говорил, что каждый клинок требует жертвы. Когда умер – я забрал его молот. И ушёл. Шёл, пока не дошёл до горы.

– Ты один здесь? – спросил Раэн.

– Я и пламя. Мне хватает. Люди приходят редко. Только когда им нужен… особый меч.

Он поставил тигель на камень, закрыл заслонку и повернулся.

– А теперь ты. Зачем пришёл?

Раэн посмотрел на ладони.

– Старый клинок сломался. Я победил ту, что убила деревню. Но клинок не выдержал.

– Значит, ты ещё жив. Это уже достижение. Но новый меч – не железо с рынка. Он требует материала. И ты знаешь, что это будет.

Торрен указал на нишу в скале. В ней – карта. Но не нарисованная – выжженная в кости.

– В этих горах есть трое, кого можно убить ради меча. Один – дух скалы, древний и медлительный. Второй – зверь с чёрной пастью и панцирем. А третий…

Он ткнул в вершину, отмеченную знаком черепа с рогами.

– Эш’Тар. Старый. Почти как сама эта гора. Питается жаром, пьёт яд из корней. Его кости – крепче железа. Его плоть горит даже после смерти.

Раэн не колебался.

– Его и возьму.

Торрен рассмеялся, как будто этого и ждал.

– Конечно. Только дураки или герои выбирают худшее. Посмотрим, кто ты.

Он достал из тайника оружие. Не меч – но клинок-дублет, короткий, будто нож разведчика, со следами рун.

– Возьми это. Не навсегда. Временно. Пока не добудешь то, что станет твоим клинком.

Раэн взял оружие. Оно было тяжёлым, как обет.

– Ты готов?

Раэн взглянул в сторону выхода. Там – склоны. Тени. Мороз.

– Почти, – ответил он. – Осталось только запомнить, зачем.

Торрен кивнул.

– Тогда иди. Я зажгу пламя, когда почувствую смерть Эш’Тара. Ты принеси его кость. И я сделаю из неё то, что выдержит любую тьму.

Глава 9. Прах древних