Стеклянные дни

– Если она говорит правду если они оба посланы свыше.

– Искушение! – рявкнул старший. – Сатана принимает облик ангела света!

Он бросился к Томашу с кинжалом. Катарина инстинктивно выбросила руку вперёд, крикнув заклинание, которого не знала:

– Tempus, sta!

Время остановилось.

Монах завис в воздухе, лезвие кинжала в дюйме от горла Томаша. Остальные застыли, как статуи. Только она и Томаш могли двигаться в этом остановленном мире.

– Как ты это сделала? – прошептал Томаш.

– Не знаю, – призналась Катарина. – Я вообще многого не знаю. Но чувствую, что уже была здесь. Много раз.

Она подошла к замершему монаху и осторожно вынула кинжал из его руки. Лезвие было украшено странными символами – не христианскими, а более древними.

– Томаш, эти люди – не просто фанатики. Смотри на кинжал. Эти знаки они связаны с формулами времени.

Он взял кинжал и нахмурился:

– Ты права. Это темпоральные амулеты. Означает, что орден знает о путешествиях во времени. Возможно, они сами ими занимаются.

– Значит, мы не первые, кто открыл эти формулы, – поняла Катарина. – И не последние, кто пытается изменить историю.

– Катарина, – Томаш взял её за руки. – В моих видениях будущего я видел тебя сотни раз. Ты приходишь, пытаешься меня спасти, и что-то идёт не так. Каждый раз по-разному, но результат один – катастрофа.

– Тогда, может быть, в этот раз мне не стоит тебя спасать?

Он улыбнулся – той печальной улыбкой, которую она знала так хорошо:

– А ты попробуй не спасать. Посмотрим, что получится.

Катарина отпустила заклинание. Время снова потекло.

Монах с кинжалом, потеряв оружие, споткнулся и упал. Остальные в растерянности оглядывались.

– Чудо, – прошептал молодой монах. – Оружие исчезло из рук брата Августина.

Катарина шагнула вперёд:

– Это не чудо. Это предупреждение. Оставьте этого человека в покое, и вы избежите гнева небес.

– А если не оставим? – прорычал старший монах.

– Тогда чума, которая завтра придёт в Прагу, начнётся с вашего монастыря, – спокойно ответила она.

Ложь. Но монахи XIV века не могли этого знать.

Они переглянулись и отступили к выходу.

– Мы ещё вернёмся, еретик, – бросил старший монах Томашу. – И твоя ведьма нас не остановит.

Когда они ушли, Томаш обернулся к Катарине:

– Завтра действительно начнётся чума?

– Да. И продлится четыре года. Умрёт треть населения Европы.

– А ты знаешь как её остановить?

Катарина колебалась. В её памяти – памяти всех её предыдущих жизней – всплывали воспоминания о множественных попытках предотвратить эпидемию. Никто из них не увенчался успехом.

– Знаю, – сказала она наконец. – Но не уверена, что должна это делать.

– Почему?

– Потому что каждый раз, когда мы пытаемся изменить большие события, что-то идёт не так. История сопротивляется. И в итоге становится только хуже.

Томаш задумался:

– Значит, нужно менять не события, а причины событий?

– Возможно. Или вообще ничего не менять. Просто понять.

Она подошла к манускрипту, над которым он работал. На пергаменте были записаны те же формулы, что она находила в будущем, но почерк был другой – более древний.