Полная версия
Ты мое будущее
Екатерина Косолапова
Ты мое будущее
Денис (Ден) Соколовский – золотой мальчик , которому всё позволено. Его хотят все девушки. Он красив, широкоплеч, занимается боксом и хоккеем, а в будущем станет наследником многомиллиардной компании. Дэн – глава университетской элиты, куда входит он сам и его лучший друг Крис.
Дэн – высокий, темно-русый мужчина с выразительными скулами, прямым носом и пухлыми губами. Его светло-серые глаза, переливающиеся голубым, словно проникают в самую душу, вытягивая из нее всю правду. Характер у него сложный: отстраненный, злой, бесчувственный, упрямый и эгоистичный.
Дэн учится на втором курсе бизнес-факультета в Centennial College в Торонто. Однако за его суровой внешностью скрывается нечто большее. Он без памяти любит свою сестру Эмму. Она – жизнерадостная девушка, всегда находящая приключения. Эмма добрая, милая и отзывчивая. Полная противоположность брату, но у них есть общая проблема – диссоциальное расстройство личности. Это означает, что, когда их кто-то злит или пытается отнять то, что принадлежит им обоим, они теряют контроль над эмоциями и действиями.
Остановить их может только взаимное желание. Но это не гарантирует, что такое состояние сохранится навсегда.
Эмма Соколовская – богатая девушка, как и ее брат, но она не задирает нос и не кичится деньгами. Эмма ищет друзей, которым нужна она сама, а не ее состояние или брат. Она добрая, честная, отзывчивая, всегда готова прийти на помощь близким. Заботливая и активная, Эмма обладает яркой внешностью: огненно-рыжие волосы, ярко-голубые глаза, ровный нос и четкие черты лица. У нее стройная фигура, идеально подходящая для модельного бизнеса.
Эмма увлекается танцами и демонстрирует хорошие результаты. Кроме того, она учится на факультете журналистики. В том же университете, что и её брат, учится его друг, которого она терпеть не может. Она никогда не была в отношениях, потому что её брат слишком её оберегает. Он не позволяет парням к ней приблизиться, так как не доверяет им. И на это у него есть веские причины.
Амелия Разумовская – девушка, пережившая непростые испытания. Она росла в любящей семье, где царили доброта и забота. Но в десять лет всё изменилось. Отец охладел к дочери и стал воспринимать её как служанку.
Сейчас Амелии 21 год. Она окончила школу, но не стала сразу поступать в университет. Отец начал злоупотреблять алкоголем, и мама не справлялась с содержанием семьи одна. Чтобы помочь маме, Амелия пошла работать официанткой в небольшое кафе.
У Амелии светло-русые волосы с мелированными белыми прядями. У неё чёткие черты лица, маленький ровный носик и пухлые губы, которые придают ей модельную внешность. Однако она предпочитает скрывать своё тело за мешковатой одеждой.
Амелия живёт с семьёй в Москве и работает в кафе. Уже два года она встречается с Егором. Она любит его и ценит за то, что он всегда рядом, несмотря ни на что, и заботится о ней.
Крис Форстен – лучший друг Дэна. Он владелец мастерской по ремонту элитных авто и сам разрабатывает новые модели. Крису 23, он из обеспеченной семьи, как и Дэн. Их финансовые возможности практически не отличаются. Крис – представитель университетской элиты, учится на том же факультете. Он увлекается боксом, делает ставки на бои без правил и любит гонки. Крис также разбирается в автомобилях и является наследником компании отца. Он безответно влюблен в Эмму, сестру Дэна, но скрывает свои чувства, чтобы не разрушить их дружбу. Поэтому он ведет себя как бабник, хотя на самом деле уважает девушек и просто умело играет свою роль.
Егор Егоров – парень Амелии, главной героини. Ему 21 год, и он учится на втором курсе юридического факультета в Москве. Егор планирует работать по профессии, и Амелия его поддерживает. Но для него девушка – лишь временное развлечение, игрушка на период учебы. У него есть свои планы, которые он не собирается менять ни при каких обстоятельствах. Они встречаются уже два года.
Егор из обычной семьи, но не бедный и не богатый. Он профессионально занимается хоккеем и считается красавчиком среди студентов, но Амелия об этом знает. Ей не нравится, что на её парня вешаются разные девушки. Однако Егор успокаивает её, говоря, что она его единственная.
Амалия Розумовская
В пять утра девушка мирно спит, тихонько посапывая. Но этот покой недолговечен. Через пару минут в комнату тихо входит мама, чтобы разбудить дочь и дать ей время позавтракать до пробуждения отца.
– Доченька, доброе утро. Пора вставать, в школу, – мягким голосом говорит мама.
Девушка приоткрывает один глаз и сонно спрашивает:
– Который час?
– Уже пять. Вставай и иди завтракать. Прошу, будь тише, – с грустью в глазах отвечает мама.
– А папа? Он спит? – в её глазах мелькает страх. Она боится отца.
Девушка поднимается с кровати и оглядывает свою небольшую комнату. В центре – кровать с большим светлым окном над ней. Справа – письменный стол, стул и небольшой шкаф. Слева – тумбочка с лампочкой, парой книг и стаканом воды, а также будильник, который никогда не даёт ей выспаться.
Тихо выйдя из комнаты, она направляется в ванную. Старается не разбудить отца. Добравшись до ванной, она видит, что та тоже невелика. На одной из стен – окно с жалюзи, рядом – тумбочка с большим зеркалом. Слева душевая кабина и стиральная машина. Сняв пижаму, она встаёт под тёплые струи душа. Они приятно ласкают тело. Она думает о том, как всё изменилось. И почему отец вдруг стал злым и жестоким.
Когда мне было лет семь-восемь, мы с родителями были счастливы. Проводили время вместе, смеялись, любили друг друга. Отец был замечательным человеком, которого я обожала и гордилась им. В школе и на улице я всегда хвасталась его любовью ко мне и маме. Папа защищал меня от обидчиков. С ним я чувствовала себя в безопасности.
Но однажды всё изменилось. Я не знаю, что произошло, но отношение отца ко мне и маме стало другим. К десяти годам он стал часто злиться и ругаться. Сначала на маму, потом на меня. У папы на работе начались проблемы. Мы с мамой старались поддержать его и помочь всем, чем могли, но ситуация не улучшилась. Отец стал еще жестче, и мы перестали обращать на это внимание. Надеялись, что всё пройдёт, но становилось только хуже. Отец начал выпивать, кричать, обзывать. Он даже поднимал руку на маму, но я не давала ему этого сделать. Постепенно он переключился на меня.
Я всё ещё не понимаю, что могло так повлиять на него. Как случилось, что любящий отец и муж превратился в человека, которым он так не хотел и боялся стать?
Когда я была младше, я пришла из школы и рассказала, что папа одной моей одноклассницы сильно её бьёт. Папа тогда сказал, что не понимает и презирает таких людей, и никогда не сможет себя так вести. Но… он стал хуже.
Это началось, когда мне было 11 лет. С тех пор я живу как в аду. Сначала он просто кричал, толкал, обзывал. Потом стал замахиваться. Я помню, как в первый раз он меня ударил. Я случайно поставила на край кружку, из которой пила, и она упала и разбилась. Тогда он дал мне пощёчину.
Сейчас мне 21 год, и я живу так уже 10 лет. Почему я не отвергаю его? Всё просто: я боюсь его, он физически сильнее меня. Почему я не ухожу? Из-за мамы. Во-первых, когда он ушёл с работы, мама обеспечивает нас. Кто скажет: уходите, но нам некуда идти, и приходится терпеть. Я не дам свою маму в обиду, а на себя мне плевать.
Я пыталась разузнать что-то у мамы, но она молчала. Временами издевательства прекращались, он говорил, что больше так поступать не будет. Но это были только слова. Через неделю или две всё начиналось сначала. Я понимаю, что маме приходится нелегко, поэтому старалась ей помочь. Но этого недостаточно.
Нет, так больше продолжаться не может. Нужно было бежать, но куда? И как оставить маму?
Я не могла оставить маму, потому что отец стал пить без остановки, и его уволили с работы. Мама работала на двух работах, чтобы выплатить долги, которые он брал втайне от неё.
Чтобы помочь маме, я устроилась на работу в забегаловку. Платят немного, но маме стало легче от моей помощи. Мама была очень благодарна, и действительно, на какое-то время ситуация улучшилась. Однако всё изменилось, когда отец обнаружил нашу заначку. Мы с мамой прятали деньги, надеясь отложить немного на чёрный день.
Однажды, вернувшись с работы, я услышала плач в дальней комнате. Сначала я подумала, что он снова ударил маму, но, войдя внутрь, увидела, что мама сидит на кровати и держит в руках сейф. Он был пуст. Я не могла поверить своим глазам. Я понимала, что мы ничего не сможем сделать. Чтобы заработать больше, я начала брать больше смен.
После работы я привела себя в порядок: накрасилась, надела серые джинсы-бананы, белую футболку и тёплый вязаный кардиган до колен. На ноги обула белые кроссовки. Волосы не стала завязывать, так как на лице были синяки от отца, которые невозможно было скрыть тональным кремом.
Я осторожно спускалась по лестнице, стараясь не разбудить отца. После долгого рабочего дня я была измотана, ноги едва держали меня. На середине лестницы я оступилась и упала на спину с криком от боли. В этот момент я услышала шаги и поняла, что это отец. Я хотела спрятаться, но появилась мама. Она помогла мне подняться и велела бежать.
Когда я подошла к двери, отец схватил меня за шиворот и ударил о стену. Я почувствовала резкую боль в спине, которая распространилась по всему телу.
– Больно! – простонала я, и по моим щекам потекли слёзы.
Вдруг всё прекратилось. Я не понимала, что происходит и почему он остановился. Но сил у меня больше не было, и я потеряла сознание.
Денис Соколавский
Я проснулся от назойливого звонка будильника. Потянулся, чтобы выключить его, но будильник упал с тумбочки и продолжал звенеть. С трудом разлепив глаза, я увидел яркий солнечный свет и поморщился. Поднявшись с кровати, я почувствовал невыносимую головную боль.
Вчера я выпил лишнего. Обычно я не злоупотребляю алкоголем, но в тот вечер потерял контроль. Проснувшись от будильника, я отправился в душ, чтобы смыть все следы вчерашнего дня. Я снял одежду, закинул её в стиральную машину и встал под горячие струи воды. Вода была обжигающе горячей, но именно это мне было нужно. Она смывала липкий пот и остатки сна. Я прислонился лбом к прохладной кафельной плитке и позволил воде бить в затылок и плечи. Постепенно моё тело расслаблялось, и сквозь туман боли начали всплывать обрывки событий прошлого вечера. Я намылил голову, пытаясь сосредоточиться. Запах шампуня перебил призрачный аромат сигаретного дыма, который въелся в волосы. Повернувшись спиной к струям воды, я смыл пену. Воспоминания становились ясными, как кадры из плохого фильма. Вытираясь жёстким полотенцем, я почувствовал, как грубая ткань на мгновение проясняет сознание. Головная боль отступила, но её место заняла нарастающая тревога.
Вчера я встретился с девушкой, с которой был в отношениях пять лет. Полтора года назад я сделал ей предложение, и она согласилась. Мы начали готовиться к свадьбе. Её звали Елизавета, и я её любил. Но она не нравилась ни моим друзьям, ни родителям. Они знали, что решение принять только я, и уважали мой выбор, хотя и не всегда с ним соглашались.
Утром, перед тем как поехать в офис, я решил заглянуть к Лизе. Обычно так не поступаю, но на этот раз очень хотелось её увидеть. Поднявшись на двадцать восьмой этаж, я открыл дверь квартиры. Я купил её для нас, но пока Лиза жила там одна.
Войдя в квартиру, я увидел разбросанные вещи, в том числе обувь. Тревожная мысль промелькнула в голове, но я постарался её отогнать. «Может, это просто ошибка?» – подумал я. Поднявшись на второй этаж, я открыл дверь нашей спальни. То, что я увидел, окончательно развеяло все сомнения. Лиза спала в обнимку с кем-то без одежды.
От увиденного я разозлился, адреналин захлестнул меня, и я перестал себя контролировать. Я подбежал к ним и с размаху ударил парня в челюсть. Он осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне, и я не мог этого стерпеть. Я бил его без остановки, не видя ничего вокруг. Слышал, как Лиза проснулась и пыталась меня остановить, умоляя прекратить. Но я не мог остановиться.
Затем я услышал её звонок кому-то, но не знал, кому именно. Лицо парня превратилось в кровавое месиво, но я не мог остановиться. Не знаю, как долго это продолжалось, но внезапно меня оторвали от него. Жив ли он, меня уже не волновало.
«Ден, остановись! Ты его убьёшь!» – крикнул Крис, пытаясь оттащить меня от мужчины, который несколько минут назад был в постели с моей невестой. Но я не мог его отпустить.
В этот момент подбежала Эмма, моя сестра. Как она здесь оказалась? Лиза ей звонила? Она не имела права так поступать.
Эмма схватила меня за лицо, прижалась лбом к моему и прошептала: «Успокойся, пожалуйста, братик». Её глаза были полны тревоги и страха. Я понял, что не хочу, чтобы она из-за меня переживала, особенно из-за Лизы, которая этого не заслужила. Я отпустил Криса, развернулся к выходу и посмотрел на Лизу.
– Завтра тебя не должно быть ни в этой квартире, ни в этом городе, – сказал я ледяным голосом. – Иначе ты знаешь, что меня ждёт. Я могу многое понять, но предательство – никогда.
Выйдя из квартиры, я сел в свой Aston Martin и уехал, не оглядываясь. Мне нужно было место, где я мог бы прийти в себя, где никто не посмел бы меня тронуть.
Поднявшись на самый верх города, я оказался на техническом этаже высотки. Холодный ветер обжигал лицо, пока я сидел на цементной перекладине, свесив ноги в пропасть. Огни города внизу казались чужими и безразличными.
Рассвет застал меня здесь. В голове наконец-то прояснилось. Оставаться здесь больше не имело смысла. Этот город, его люди – всё пропитано ложью.
Я достал телефон. Крис ответил сразу.
– Брат, как ты? Мне приехать?
– Нет. Я уезжаю. Не знаю, на сколько. Организуй перевозку моих вещей и машины в Торонто, – мой голос звучал ровно, почти бесстрастно. Я уже отправлял сообщение ректору о переводе.
– Ден, ты уверен?
Крис был ошеломлен.
– Абсолютно. – я посмотрел на розовую полосу зари над горизонтом. – И, Крис… спасибо. Что был сегодня.
– Я всегда с тобой, братан. А Эмма?
– Если захочет – её билет будет ждать в аэропорту.
Я просидел ещё полчаса, пока город не проснулся окончательно. Затем спустился вниз и пошел в аэропорт. Дорога заняла больше часа, и, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, я впервые за долгое время попытался взглянуть на себя со стороны. Кто я, Денис Соколовский? Для всех я богатый мажор, наследник империи. Для них я харизматичный лидер, боксёр с железным кулаком и будущий властелин жизни. Но эта маска, этот бронежилет из денег и статуса, сегодня дал трещину. Изнутри на свет выползло что-то уродливое и жестокое. Та самая тёмная часть меня, которую способна усмирить только Эмма, и которая сейчас требовала от меня бегства.
В аэропорту, в баре бизнес-зала, я заказал виски. Лёд в бокале звенел, а я смотрел на взлётно-посадочную полосу. Рядом сидел мужчина и громко разговаривал по телефону, оскорбляя кого-то. Его голос, полный злобы и презрения, действовал мне на нервы. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулак, адреналин снова застучал в висках.
Именно тогда я заметил её. Официантку, которая разносила заказы. Она подошла к тому мужчине, и он, не прекращая разговора, грубо схватил её за локоть, требуя добавки. Она вздрогнула, в её глазах на секунду промелькнул страх. Но вместо того чтобы расплакаться или огрызнуться, она аккуратно высвободила руку, холодно что-то сказала ему и отошла. В её движениях читалась не робость, а уставшая, измотанная гордость. В её глазах я увидел то же, что чувствовал сам сегодня утром: боль, предательство и стремление скрыть это за ледяной маской. Это было неожиданно.
Я не выдержал. Встав, я быстро подошёл к ней. Она вытирала стол, её руки слегка дрожали.
– Кажется, вы что-то пролили, – произнёс я, указывая на сухую столешницу. Мой голос звучал глухо.
Она вздрогнула и подняла взгляд. Вблизи я заметил золотистые крапинки в её зелёных глазах и синяк под одним из них, плохо замазанный тональным кремом. Её собственная война.
– Ничего не пролито, сэр, — тихо ответила она, опустив глаза.
– Ошибаетесь, – резко сказал я. – Вы пролили своё достоинство, позволив тому жалкому человеку облить его грязью.
Мне вдруг захотелось её раскусить, увидеть, что скрывается за этой усталой покорностью.
– У меня нет привилегии ронять своё достоинство на пол, как вы свой виски. Некоторым из нас просто нужно выживать.
Её подбородок задрожал, но она подняла голову. Взгляд внезапно вспыхнул.
Она развернулась и ушла за стойку. Я остался стоять, чувствуя себя неловко. Она была права: я пришёл не помочь, а просто выплеснуть эмоции. И она это поняла. Впервые за долгое время кто-то увидел во мне не просто кошелёк или угрозу, а просто плохого человека. Это ранило сильнее, чем любое предательство.
– Братик, а мы уже думали, ты улетишь в закат, как одинокий ковбой, – звонкий голос Эммы разрезал гул аэропорта, как луч света сквозь грозу. Я медленно обернулся.
Они стояли в десяти шагах: сияющая Эмма с дорожной сумкой и Крис с двумя огромными чемоданами.
– Ковбою нужен был его верный Скотти, чтобы погрузить всё это добро в самолёт, – с ухмылкой сказал Крис, кивая на багаж. — И, похоже, личный психолог-забияка. Кого ты тут только что взглядом чуть не проглотил, Ден? Бедную официантку? Уже успел, да?
Я молчал, холодно глядя на них. Эмма подошла ближе и положила руку мне на плечо. Её пальцы были тёплыми.
– Мы едем с тобой, – твёрдо заявила она, не оставляя места для возражений. Её тон не допускал сомнений: это был факт, а не просьба. – Я не оставлю тебя одного в таком состоянии. А Крис… — она бросила на него насмешливый взгляд, – …боится, что ты без него в Торонто заскучаешь.
– Вру. Боюсь, что ты без меня весь город за неделю завоюешь, и мне потом нечем будет заняться, – поправил Крис, подходя ближе. Его ухмылка сменилась серьёзным выражением. – Ты же не думал, что мы тебя одного отпустим в такую интересную часть твоей жизни?
Из-за стойки вышла официантка. Увидев меня не одного, а в окружении двух ярких и явно богатых людей, она застыла на мгновение. Её взгляд скользнул по моей сестре, Крису, их вещам, и в её глазах я увидел знакомую смесь отстранённости и горькой иронии. «Вот оно, ваше стадо», – словно говорил её взгляд.
Эмма заметила это безмолвное общение. Она лукаво подняла бровь.
– Уже успел не только поскандалить, но и познакомиться? – прошептала она, и её глаза заискрились озорством.
– Не лезь не в своё дело, Эм, – буркнул я, но уже без прежней злости. Их появление разрядило напряжение, которое я сам создал. Я резко отвернулся от официантки, разрывая эту связь.
– Ладно, ладно, не буду, – смирилась она, легко подхватывая меня под локоть. – А теперь веди нас в бизнес-класс, о великий беглец. Нам срочно нужно обсудить, какие кленовые сиропы закупать в первую очередь.
– Меня больше хоккейные матчи интересуют. Говорят, «Торонто Мейпл Лифс» – твоя новая духовная родина.
Крис, подхватив чемоданы, пошёл рядом.
Я позволил им вести себя, этому дурацкому, преданному и невыносимому каравану. Бросил взгляд через плечо – последнее, что увидел, покидая зал. Официантка уже обслуживала другого клиента. Её спина была прямой, а поза – безучастной. Наша короткая, уродливая сцена для неё уже стала историей.
Но что-то изменилось. Предательство Лизы всё ещё жгло внутри, но теперь у меня появился противовес. Неловкий, раздражающий, живой. Им стали моя сестра, мой лучший друг и билеты в Торонто, которые оказались у всех троих. Война не закончилась. Она просто переместилась.
Самолёт оторвался от взлётной полосы, и родной город, предавший меня, превратился в россыпь огней. Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В ушах стоял гул – не от двигателей, а от собственных мыслей. Лица мелькали перед глазами: Лиза с мольбой в глазах, изуродованное лицо того парня, ледяной взгляд официантки, испуганные глаза Эммы.
Рядом Эмма оживлённо болтала с Крисом, строя планы по завоеванию Торонто. Их голоса доносились как сквозь толстое стекло. Я был здесь, но и не был здесь. Я был в той спальне, на краю крыши, в том баре, где девушка посмотрела на меня так, будто видела насквозь.
Я крепко сжал подлокотники. Попытка сбежать не принесла облегчения. Она лишь сменила одну клетку на другую – просторнее, но всё равно клетку. Теперь моими тюремщиками стали ярость, которую я уносил с собой, и тень уставшей гордости в глазах незнакомки.
«Нет», – подумал я, уставившись в чёрное стекло иллюминатора, где отражалось моё искажённое лицо. – «Это не конец. Это только начало. И я ещё покажу всем, на что способен гнев Дениса Соколовского».
Сообщники
Первые лучи солнца, нежные и острые, как лезвие, пробились сквозь щель в черных шторах и упали Эмме на веко. Она проснулась мгновенно, без промежуточных состояний. Никакой сонной медлительности, только резкая, животная ясность сознания. Ее голубые глаза, яркие даже в полумраке, были широко открыты и за секунду просканировали комнату. Тишина. Порядок.
Эмма потянулась, как кошка, с тихим стоном удовольствия, чувствуя, как просыпается каждое мускулистое, отточенное танцами тело. Ее рыжие волосы, похожие на расплавленную медь, рассыпались по шелковой подушке. Она встала с кровати, и ее босые ноги утонули в густом ворсе белого ковра. Комната была ее святилищем – минимализм, много воздуха и света, но с тщательно подобранными деталями: дорогой парфюм на зеркальной тумбе, черно-белая фотография балеины в позе арабеска и старинный кастет ее деда, лежащий под стеклом на полке, как изящный арт-объект.
Она прошла в свою гардеробную, огромную, светлую, больше похожую на бутик. Ее пальцы, не задумываясь, скользнули по вешалкам, вытащив мягкие черные леггинсы из технологичной ткани, спортивный топ и просторную белую рубашку из невесомого кашемира, которую она накинула сверху, не застегивая. Одежда была ее доспехами – безупречной, удобной и говорящей миру: «Я стараюсь выглядеть небрежно, но каждая деталь здесь стоит больше, чем твоя месячная зарплата».
Прежде чем спуститься, она зашла в ванную. Душ стал ее первым ритуалом. Она включила воду – ледяную, почти обжигающую. Стоя под ледяными струями, она не морщилась, а лишь глубже дышала, чувствуя, как мурашки пробегают по коже, а разум проясняется до кристальной чистоты. Это был вызов самой себе, маленькая победа над комфортом. Затем она сменила температуру на обжигающе горячую, позволив воде смыть остатки сна, как смывает грехи. Она мыла голову дорогим шампунем с запахом горького апельсина и сандала, и этот аромат стал ее второй кожей – яркой, но с горьковатой, древесной ноткой.
