Тот, кто ждет – Дань глубинам

Эдгар и Эмили переглянулись. Письмо не врало. Страх был реальным и заразным. Профессор записал реплику кучера. Эмили же почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Этот простой человек не был истериком. Он констатировал факт, как о плохой погоде.

Когда экипаж, наконец, въехал в Блэк-Коув, впечатление было гнетущим. Поселок притулился к скалистому берегу, как ракушка, прилепившаяся к камню перед штормом. Низкие, темные от времени и влаги дома из грубого камня и серого, выветренного дерева. Кривые, немощеные улочки, глубокие колеи, полные грязной воды. Повсюду – сети. Сети для просушки на стенах, на специальных вешалах, груды сетей у дверей. Воздух был пропитан острым, тошнотворно-сладковатым запахом рыбы, соли и гниющей морской травы. Море, видимое в конце каждой улицы, было неспокойным, серо-стальным, с белыми гребешками волн. Оно ревело – глухой, непрестанный гул, который ощущался не только ушами, но и всем телом. Как сердцебиение какого-то гигантского, спящего чудовища.

На редких жителей, вышедших посмотреть на приезжих, было страшно смотреть. Лица – изможденные, с глубокими морщинами, глаза – потухшие, полные безысходной покорности и настороженности. Ни улыбок, ни приветствий. Только тяжелые, изучающие взгляды. Казалось, сама атмосфера здесь была пропитана ожиданием беды.

Экипаж остановился у самого заметного здания на крошечной площади – двухэтажного, с вывеской «Пьяный моряк». Это была и таверна, и гостиница. Дверь открылась, и на пороге появился крепко сбитый мужчина лет пятидесяти, с лицом, обветренным до красно-коричневого цвета и грубыми руками рыбака. Его взгляд скользнул по профессору, потом задержался на Эмили, выражая явное удивление и неодобрение.

«Профессор Кроули?» – спросил он хрипло.

«Совершенно верно,» – кивнул Эдгар, вылезая и поправляя очки. «А это моя ассистентка, мисс Эмили Харт. Вы мистер…?»

«Картер. Бен Картер. Хозяин этого заведения,» – мужчина протянул руку. Рукопожатие было крепким, шершавым, как наждак. «Комнаты для вас готовы. Простые, но чистые. Заносите вещи». Он помог кучеру с багажом, его движения были резкими, нервными. «Старик Томас Барроу ждет внутри. Он… он лучше всех расскажет. Только…» – он снова посмотрел на Эмили, – «барышне, может, не стоит? Рассказы не для слабых нервов».

Эмили выпрямилась, почувствовав укол. «Мои нервы в порядке, мистер Картер. Я здесь, чтобы помогать профессору. В том числе слушать».

Картер хмыкнул, но больше не возражал. «Ваша воля. Входите».

Войдя в таверну, они окунулись в полумрак и специфический коктейль запахов: старое дерево, прокисшее пиво, дым от камина и все тот же навязчивый дух рыбы. Было немноголюдно. Несколько человек сидели за столами, но разговоры смолкли, как только вошли приезжие. Все головы повернулись к ним. Эмили почувствовала на себе тяжесть десятков глаз – любопытных, подозрительных, откровенно враждебных. Это был взгляд чужакам, пришедшим в их беду, в их проклятие. Воздух стал густым, как кисель.

У камина, в глубоком кресле, сидел старик. Очень старый. Его лицо было похоже на высохшую грушу, испещренную глубокими морщинами, руки, лежащие на коленях, – узловатые, трясущиеся. Но глаза… глаза были удивительно ясными, пронзительно-голубыми, как два осколка неба в пасмурный день. Они казались невероятно древними и видевшими слишком много. Это был Томас Барроу.

«Профессор Кроули,» – произнес он тихим, но удивительно четким голосом, который слышен был во всей таверне. Он не встал, лишь кивнул. «Вы приехали. Спасибо. Хотя…» – в его голосе прозвучала ледяная нота скепсиса, – «боюсь, ваши книги и ваши очки вам не помогут против того, что здесь».

Эдгар подошел и сел напротив, не смутившись. Эмили села рядом, стараясь не показать, как ее бьет мелкая дрожь от этого пронизывающего взгляда и гнетущей атмосферы. «Всякое знание – оружие, мистер Барроу,» – спокойно ответил профессор. «Расскажите нам все. С самого начала. О Лодке. О ночи. О том, что происходит после».

Томас вздохнул, и звук был похож на шелест сухих листьев по камню. И он начал. Его голос, монотонный и лишенный эмоций, делал рассказ еще страшнее. Он говорил о том, как Лодка появляется из ниоткуда в ночь осеннего равноденствия – черная, безмолвная, без единого огонька. Как она причаливает к старому, полуразрушенному пирсу на краю поселка. О том, как невозможно к ней подойти – словно невидимая стена отталкивает любого, кто попытается ступить на сходни или даже приблизиться слишком близко. О находках наутро. Телах. Старик Хиггинс с вырванными глазами. Молли Синклер, отличная пловчиха, утопленная на метре глубины у самого берега. Билл Дэвис, пропавший без вести, чью окровавленную рубашку нашли на том самом пирсе. О бессилии полиции, о страхе, въевшемся в стены, в землю, в души.

«И рыба, профессор,» – продолжал Томас, его голос стал еще тише. «Рыба наша… она не простая. Жирная, крупная. Хватает на жизнь, на уплату налогов. Но только если… если Лодка возьмет свою дань. Был год… старуха Эгню, добрая душа, умерла своей смертью до ночи равноденствия. Лодка пришла. Постояла. Ушла. И никто не умер после». Он замолчал, и в тишине таверны стало слышно, как потрескивают дрова в камине и завывает ветер в трубе. «Рыба ушла. Совсем. Сети пустые день за днем. Голод. Болезни. Дети плакали. Старики умирали от слабости. Мы едва выжили. Так что видите…» – он посмотрел на Эдгара, а потом на Эмили, и в его древних глазах была бездна отчаяния и горькой мудрости, – «мы в ловушке. Проклятые. Платим кровью за сытость. Или платим голодом за жизнь. Выбора нет».

Эмили слушала, затаив дыхание. Рациональные доводы профессора, звучавшие так убедительно в Лондоне, здесь, в этом пропитанном страхом и солью пространстве, рассыпались как карточный домик. Этот старик не лгал. Эти люди не были истеричны. Они были сломлены. Приговорены. Она почувствовала холодный липкий ужас, подползающий к сердцу. Это было сильнее ее. Сильнее профессора.

«Мы осмотрим место, где появляется Лодка,» – сказал Эдгар, закрывая блокнот. Его лицо было непроницаемым, но Эмили заметила, как напряглись мышцы его челюсти. «И завтра же начнем с местных архивов, церковных книг. Нам нужно понять корни этой… традиции».

«Осматривайте, профессор,» – хрипло сказала женщина, сидевшая у стойки – миссис Дэвис, как позже узнала Эмили. Ее лицо было похоже на маску горя. «Только не обманывайте себя. Это не люди. Это… древнее. Оно здесь было до нас. И будет после. Оно требует. И берет».

Бен Картер проводил их наверх, в две маленькие комнатки под самой крышей. Они были аскетичными, но чистыми. В окне одной из них Эмили увидела тот самый старый пирс – темный, полуразрушенный, уходящий в бурлящую серую воду. Место, где причаливала Лодка Тьмы.

«Добро пожаловать в Блэк-Коув, профессор, мисс,» – сказал Картер, уходя. В его голосе не было ни капли гостеприимства. Только предостережение.

Когда они остались одни, Эмили подошла к своему окну. Море ревело, волны с грохотом бились о скалы. Сумерки сгущались быстро, превращая поселок в скопление темных силуэтов. Холод пробирал до костей.

«Профессор,» – тихо сказала она, не оборачиваясь. «Вы все еще считаете, что это… совпадения? Или преступник?»

Эдгар Кроули стоял у своего окна, глядя на тот же пирс. Его профиль в сумерках казался высеченным из камня.

«Я считаю, мисс Харт, что мы столкнулись с глубоко укоренившимся, патологическим страхом, который формирует реальность для этих людей. И что за этим страхом стоит нечто вполне реальное. Что именно – нам предстоит выяснить». Он повернулся к ней. Его глаза в полумраке горели холодным огнем решимости ученого, нашедшего сложную, но интригующую задачу. «Завтра начинаем расследование. Логически. Систематически. Отбросьте предрассудки. Спите. Вам понадобятся силы».

Он вышел, закрыв за собой дверь. Эмили осталась одна. Она смотрела на темнеющее море, слушая его вечный рокот. Логика? Система? Они казались такими хрупкими перед лицом того древнего ужаса, который она чувствовала здесь, в самом воздухе, в камнях домов, в глазах старика Барроу. Это было сильнее логики. Сильнее профессора. Она вздрогнула, когда где-то внизу громко хлопнула ставня. Сердце бешено заколотилось. Они были здесь. В сердце проклятия. И Лодка придет совсем скоро. Она положила руку на холодное стекло, словно пытаясь ощутить пульс того, что скрывалось под свинцовыми волнами. Или почувствовать связь с человеком за соседней дверью, чей рациональный мир вот-вот должен был рухнуть. Любовь против древнего зла? Сейчас это казалось безумно наивным. Но другого выбора у нее не было.

Глава 3: Встреча с Городом и Первая Ночь

Первое утро в Блэк-Коуве началось не с криков чаек, а с гнетущей тишины, нарушаемой лишь вечным рокотом моря и навязчивым скрипом вывески «Пьяного моряка» на порывистом ветру. Солнце, пробивающееся сквозь плотный слой низких серых туч, не приносило тепла, лишь подчеркивало унылость пейзажа: темные, влажные камни домов, блестящие от соленых брызг окна, бесконечные гирлянды сохнущих сетей, колышущихся как призрачные ловушки.

Эмили спустилась вниз, в таверну. Запах вчерашнего пива, рыбы и пепла из камина смешался с ароматом овсянки, которую варила за стойкой миссис Дэвис. За одним из столов сидел профессор Кроули, уже бодрый и сосредоточенный, изучающий карту местности и делающий пометки в блокноте. Его вид – подтянутый, рациональный, погруженный в работу – был глотком знакомого мира в этом чуждом месте.

«Доброе утро, профессор,» – поздоровалась Эмили, стараясь звучать бодро. «Вы уже вовсю в деле».

«Доброе утро, мисс Харт,» – он едва поднял глаза от карты. «Время не терпит. До "ночи" осталось чуть больше суток. Нам необходимо максимально использовать день. Завтрак, и сразу начинаем». Он указал на скромную миску овсянки, которую миссис Дэвис молча поставила перед Эмили. Та кивнула, но не улыбнулась. Ее лицо было бледным, глаза запавшими – она явно плохо спала.

Завтрак прошел в тягостном молчании. Жители, приходившие в таверну, говорили шепотом, бросая на приезжих быстрые, полные тревоги взгляды. Воздух был наэлектризован ожиданием. Каждый знал отсчет часов. Каждый чувствовал тень, нависшую над поселком.

После завтрака Эдгар объявил план: «Первым делом – осмотр места событий. Старый причал. Затем – посещение церкви и мэрии, если таковая имеется, для изучения архивов и записей. Нам нужны любые упоминания о необычных событиях, особенно связанных с осенним равноденствием, за последние… сто лет, как минимум».

Бен Картер, узнав об их намерениях, вызвался проводить их к причалу. «Только не задерживайтесь,» – буркнул он, натягивая грубый бушлат. «Место нехорошее в любое время, а сейчас…»

Они вышли на улицу. Холодный, влажный ветер с моря сразу впился в лица. Эмили плотнее закуталась в плащ. Они пошли по узкой, грязной улочке, ведущей к окраине поселка, туда, где земля обрывалась в воду. По пути им встречались редкие жители. Женщина, вывешивающая белье, замерла, увидев их, и быстро юркнула в дом, захлопнув дверь. Двое мужчин, чинивших сеть, перестали работать и смотрели им вслед тяжелым, недобрым взглядом. Один из них что-то хрипло крикнул Картеру, но тот лишь махнул рукой.

«Не обращайте внимания,» – процедил Бен сквозь зубы. «Люди на нервах. Боятся, что ваше любопытство… разозлит Его».

«Его?» – быстро переспросила Эмили.

Картер не ответил, лишь ускорил шаг.

Старый причал предстал перед ними – жалкое, полуразрушенное сооружение. Деревянные сваи, почерневшие от времени и воды, местами подгнившие, уходили в серо-зеленую, пенящуюся пучину. Сам настил был неровным, с зияющими дырами, через которые было видно бурлящую воду внизу. Несколько сломанных рыбацких ящиков валялись без дела. Запах был тут особенно сильным – смесь гниющего дерева, тины, соли и чего-то еще… тяжелого, почти металлического. Как запах старой крови.

«Вот здесь,» – Картер остановился в нескольких метрах от начала настила, словно боясь подойти ближе. Он указал на самый конец причала. «Там она и встает. Как вкопанная. Ни ветер, ни волны ее не колышут. Стоит до рассвета».

Эдгар Кроули, не колеблясь, шагнул вперед, внимательно осматривая деревянные плахи, сваи, камни у основания. Он достал лупу, присел, изучая что-то на поверхности темного, скользкого дерева.

«Следы?» – спросила Эмили, подходя ближе. Море здесь казалось особенно неспокойным, волны с грохотом бились о камни у основания причала, обдавая брызгами.

«Следы времени, мисс Харт, и разрушения,» – ответил профессор, не поднимая головы. «Ничего необычного. Ни следов швартовки, которые отличались бы от обычных, ни… необычных повреждений». Он встал и подошел к самому краю, где причал уходил в воду. Эмили почувствовала, как сердце сжалось от страха за него. Он выглядел таким уязвимым на фоне бушующей серой стихии. «Интересно…» – пробормотал он, глядя на воду. «Глубина здесь значительная. Как она швартуется? Явно не на мели».