Пятнадцать

Конечно, она и виду не подала, что это приглашение для неё жизненно важно, и так уверенно обняла его за шею, словно танцевала с мальчиками каждый день. Отныне она знала, что «Still loving you»– это их песня, и она всегда будет напоминать ей эти чудесные мгновения. Руки на её талии были очень твердыми, в глазах, смотревших куда-то мимо, плясали оранжевые огоньки светомузыки, она придвинулась поближе и почувствовала запах – смесь спирта, пота и почему-то бананов. Так приятно и в то же время тревожно ей не было ещё никогда. Сквозь чуть влажную футболку она чувствовала острые грани его лопаток.

Лёшка что-то сказал, но из-за надрывных скорпионских аккордов Полина не расслышала.

– Что? – переспросила она.

– Я говорю, прикольно двигаешься.

– Спасибо. Ты тоже.

Он усмехнулся. Полина совершенно не представляла, о чём с ним говорить, а молчать было нельзя, время утекало с каждой нотой. До этого они разговаривали всего три раза: «Где у нас химия? Дай мне, пожалуйста, конспект. Вообще-то здесь сидит моя сумка, если ты не заметила».

– Тебе эта песня нравится? – поинтересовалась она, придвигаясь поближе.

– Неа. Сопли.

– А-а… Угу. По-моему, ничего.

Пауза.

– Лимон сегодня что-то романтически настроен. Одни медляки ставит, – сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Лучше бы «Алису» или «ГО» врубил.

– Ага.

– Тебе что, нравится «Алиса»?

– Так, пара песен… – «Чёрт! Сейчас он спросит какие».

– Какие?

– Ну… Знаешь, я плохо запоминаю названия, – в памяти шёл процесс молниеносной обработки данных: по телевизору – обведённые чёрным глаза, кривая улыбка, чьи-то запястья в бинтах, визг складывается в слова, – кажется, «Красное на черном»!

– Да, это тема.

«Ура!»

– Я думал, ты попсу слушаешь.

– Я разную музыку люблю. По-моему, глупо быть фанатом только одной группы или стиля, зачем себя ограничивать?

– Просто надо различать, что настоящая музыка, а что дерьмо.

– Понятное дело, на концерт Алёны Апиной3 я бы не пошла.

– А на «Алису»?

– Приглашаешь? – «Ох! Зачем я спросила! Совсем с ума сошла!»

– Тебе не понравится. Правильная слишком.

Она посмотрела на него исподлобья, придвинулась поближе и, словно бы случайно коснувшись грудью, прошептала:

– С чего ты взял?

– Наблюдательность, Этажерка, – сказал он и расхохотался.

Словно хлестнул по лицу мокрым полотенцем.

– Ну, спасибо. Давай вспомним, как тебя обзывали в пятом классе.

– Что? Меня никак не обзывали.

– Да ладно! Не обзывали!

– Серьёзно, Колосова, я тебе так скажу, обзывают только таких, как ты…

«За что? Что я тебе сделала?!»

– Ты всегда оскорбляешь тех, с кем танцуешь? – её голос задрожал.

– Эээ… Не обижайся, не обижайся, Полька, – и он запустил руку ей под джемпер.

Она наконец поняла, что он совершенно пьян.

К счастью, песня кончилась. Лёшины пальцы успели добраться только до застежки бюстгальтера. В зал вошла географичка и включила свет, ничуть не заботясь о том, что, возможно, тем самым не дала вылететь чьему-то признанию, разорвала поцелуй, сбросила кого-то с небес на землю. Лёша выпустил Полину, даже не взглянув на неё. Она щурилась на свету, самая несчастная во всём зале, во всей школе, во всём мире!

Зачем он её пригласил? Она мучилась этим вопросом три месяца. Старалась как можно чаще попадаться ему на глаза, но он вёл себя так, будто ничего не было. А что, собственно, было? На следующей дискотеке, перед каникулами, на глазах у всего класса он целовался с Кипеловой. Полина рыдала в туалете, пришла зарёванная домой и позвонила маме на работу. Мама стала говорить, что через пару лет мужчины будут лежать у ног Полины штабелями, что все эти страдания несерьёзны, просто жажда впервые что-то испытать, а Полина ей не верила и рыдала ещё пуще. А из-за маминого спокойного голоса летело признание в любви – по трансляции из зрительного зала…

…Перед её глазами возникла зелёная пластмассовая морда. Петино «Банзай!» было слышно даже сквозь оптимистичные прыгалки Ace of Base.

«Откушу Рафаэлю голову», – подумала она и вышла в коридор.

Бабушка что-то говорила мамаше, и было видно, что у той уже не такой несчастный вид.

Полина прижалась лбом к стеклу. Мимо проносились овраги, заросшие иван-чаем, грядки до горизонта, домишки, где на окнах сушились панталоны, заборы, крашенные кем-то, кого давно уж нет, белоснежные кивающие козы, пруды в ресницах камышей, полосатые шлагбаумы, еловые леса без единого просвета, унылые блочные дома и снова иван-чай…

– Молодой человек, подвиньтесь, пожалуйста.

Полина повернулась. Женщина в длинном платье, похожем на ночную сорочку, обращалась явно к ней.

– Я не молодой человек, – обиженно сказала Полина.

– Ой! Извините, у вас причёска такая…

Полина подвинулась. Сорочка, колыхаясь, проплыла по коридору и дверях. «Молодой человек»! Где у вас глаза, тётя? Полина вздохнула. Она-то полагала, что с этой стрижкой стала выглядеть гораздо женственнее.

Кто-то дёрнул за куртку.

Этот кто-то уже успел ей порядком надоесть.

– Как тебя зовут? – спросил Петя.

– Полина.

– Я тебя запишу в свою чёрную промокашку.

– Да, интересно, за что мне такое счастье?

– Я думаю, что тебя надо наказать.

– Вот как? Интересно, а чем ты пишешь на чёрной промокашке? На ней же ничего не видно!

Петя задумался.

– У меня специальная ручка, – наконец ответил он, подняв вверх палец, словно маленький жрец грозного бога, перед которым Полина провинилась.

– С невидимыми чернилами, да?

– Да. У тебя такой нет.

– А мне она и не нужна. У меня нет чёрной промокашки. Я не такая злюка, как ты.

– Сама злюка, – прошипел он и вдруг вцепился ногтями ей в руку.

– Ты чего? – она дёрнулась, но маленькая клешня держала крепко.

– Я тебе сейчас руку сломаю, – заявил он так злобно, что Полине стало по-настоящему страшно.

– Думаешь, я не смогу тебя стукнуть, потому что ты младше? – она потянула руку к себе, глядя в холодные зелёные глазки.

– Только попробуй! Я вызову ниндзя-черпашек, они тебя схватят и выкинут в окно!

– Ну-ну.

Она расслабила мышцы, сделав вид, что сдалась, а потом неожиданно дёрнула руку. Петя отлетел на полметра. Полина показала ему язык и демонстративно отвернулась к другому окну. Провода бежали за поездом, весело прыгая вверх-вниз, в ритм её сердца, которое почему-то колотилось очень быстро. Неужели она действительно испугалась этого малявки?

Послышался странный звук – словно чихала маленькая собачка. Полина повернулась. Мальчик уткнулся лицом в занавеску, на его светлой голове вздрагивал хохолок. Слёзы? Меньше всего она ожидала этого от маленького чудовища. Чувствуя себя очень неловко, Полина подошла и осторожно положила руку на Петино худое плечо. Он вскинул голову. В глазах, ставших ещё меньше, горела такая ненависть, что Полина отступила на шаг. Петя шмыгнул носом и просипел:

– Расскажешь – убью.

Полина вдруг отчетливо представила себе, как Петя прижимается лбом к двери, за которой его отец молча собирает вещи, иногда останавливаясь, чтобы отклеить от себя бьющуюся в истерике мамашу. Бац! Грохнула об пол бутылка с корабликом внутри – сувенир из эпохи недолгого счастья – и осколки брызнули в дверную щель. Мамаша всё визжала, а тот, тот не произнёс ни слова. Перед уходом притянул к себе Петю, такого же угрюмого и непроницаемого. Бедный Петя, как, должно быть, неприятно вставать по утрам, зная, что тебя никто-никто не любит. Надо было сказать ему что-нибудь простое и дружеское, но говорить так – редкий дар, которым она, увы, не обладала. И понять его не могла: родители развелись, когда ей было три года, отец жил в другом городе с новой семьёй, и Полина вспоминала о его существовании лишь по праздникам, когда от него приходили открытки, всегда одинаковые: «Учись хорошо, слушайся маму, желаю успехов». Никогда – «Дорогая доченька», только «Полина». В детстве она ломала голову над тем, зачем вообще нужен отец, когда есть мама и бабушка. Пришла к выводу, что не нужен. Просверлить дырку или подвинуть сервант можно всегда попросить соседа. Мама говорила, что свою главную функцию отец выполнил – подарил ей Полину…

Петя дождался, пока высохнут слёзы, и вернулся на своё место. Когда Полина отважилась вернуться, он спал, прижав к себе Рафаэля.

– Что ты так долго? – спросила бабушка.

– Надоело сидеть, – ответила Полина и посмотрела на мамашу Пети.

Углубившись в «Калейдоскоп», та довольно жевала булку с маком. Петя так и проспал до самой Москвы, чем несказанно осчастливил всех попутчиков.

***

Московское небо, по обыкновению, казалось выше и ярче петербургского, но любоваться им не было времени: поезд в город У. отходил через пятнадцать минут. Перрон Казанского вокзала заливало море «бычков», раздавленных пластиковых бутылок и пивных пробок. Бабушка грудью пробивала дорогу в толпе, Полина тащила за ней на поводке чемодан, громыхавший об асфальт, и очень гордилась собственной мощью. Однако привокзальные паразиты этого во внимание не принимали, со всех сторон атакуя Полину предложениями помочь. Один, кривой, с жидкой рыжей бороденкой, не отставал дольше всех, бежал за ними и бубнил: «Девушка, поднесу чемоданчик», не обращая внимания на «Спасибо, я сама». Наконец, уже у вагона, он плюнул и сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Культовый сериал Дэвида Линча с Кайлом Маклахленом в главной роли. Сериал снёс крышу русским подросткам в 1993 году.

2

Певица, ставшая известной в России после выхода мелодрамы «Телохранитель».

3

Алёна Апина – популярная в 90-х поп-певица, чьё творчество считалось в среде подростков немодным.