Цветы надежды

Глава 2

Равномерное дребезжание колёс и успокаивало, и напоминало о цели поездки, не давая надолго погрузиться в рассуждения. Грядущая встреча вводила в томительное ожидание, нам предстояло встретиться с тем прошлым, в котором от нас отвернулись все союзники нашей семьи. Взглянув в лицо брата, я поняла: наши мысли схожи, нам стоило быть готовыми к вечеру в отрешённости от других дворян. В нашей карете было светло, но тесновато. Моему брату, думаю, пришлось усердно постараться, чтобы позволить хотя бы это и с достоинством посетить бал, не опорочив и без того не идеальную репутацию нашей семьи. Однако, Андрей выглядел настолько прекрасно, что, я уверена, никому и в голову не придёт, как ему тяжело. Жемчужно-золотистый фрак отлично сидел на нём, а зализанные назад волосы придавали лицу статности и серьёзности. Я отвернула голову к окну и тоскливо оглядела себя в отражении стекла: нежно-зелёное, мятное платье смято в районе декольте, ткань обвисла и обхватывала гораздо меньший объем, чем раньше, и держалась только за счёт плотного корсета, волосы собраны в небрежный пучок, а пара передних прядей обрамляли лицо. Мои глаза, ставшие грустными за годы, проведённые в одиночестве, только довершили безрадостную картину. В отражении была лишь тень от былой красавицы Станиславы.

Мысли водоворотом бродили внутри меня, и лишь вид из окна дарил чувство свободы. Я так любила поездки за возможность смотреть на природу, наблюдать за быстро сменяющимися рядами пшеницы, уже налитыми спелостью колосьями, что шумно шуршали на ветру, ударяясь друг о друга. На обочине дороги уже виднелась пожухлая выцветшая трава, на которую изредка заезжали колёса. И безграничная синева чистого, почти безоблачного неба захватывала дух. Не хотелось, но в голову приходили мысли о схожести этой синевы с кое-чем родным. Его глаза, были такими же синими и суровыми, как осеннее небо. Время проведённое в компании с Михаилом, было для меня ценнее всего. Мы были не просто друзьями, порою думалось, будто мы духовно связаны. В те редкие часы, которые оставались у меня после работ в саду, я любила приходить в царскую конюшню, и именно там началась наша дружба. Беседы мы вели не светские, а уютные как дома с семьёй, когда ты можешь снять эти дворцовые маски. Михаил казался мне упрямцем, было сложно его в чём-то убедить, но он давал мне право с ним не соглашаться и при этом оставался при своём мнении. Мы общались не только о конях и учениях, мы делились сокровенным. Тогда-то мне Михаил и рассказал о своей мечте: он желал последовать примеру своего отца и отправиться на войну служить Родине и быть примером для своих будущих детей. Порой мне казалось, что в некоторых взглядах, пусть и не во всех, Князь напоминал моего папеньку. Мой отец тоже часто поступал так, чтобы и в будущем его поступки верно отразились на семье. А я же делилась с Михаилом тем, как отстояла своё желание перед отцом заниматься садом. На тот момент мне казалось, Князь не понимал моей любви к цветоводству и как работа руками могла доставлять удовольствие, но я поделилась с ним самым сокровенным. Быть в оранжереях для меня – это не просто страсть души моей, но и память о почившей матери, о женщине, которая подарила мне веру в лучшее. И во всех наших с ним разговорах не было притворства, мы открывались и слушали друг друга, бывало так, что уточняли что-то, чтобы быть поняты верно. Для нас было важно быть такими, какие мы есть на самом деле.

Как помню, в тот день я как и всегда работала в саду. Я часто проверяла наши сады после проведённых работ, и именно Царский сад я любила посещать чаще всего. Запах влажной рыхлой земли бодрил и приносил наслаждение и удовлетворение от проделанной работы, приятные и сладкие ароматы красных, нежно-розовых и белых роз, пышных пионов, нежных лилий и солнечных хризантем заставляли почувствовать умиротворение. Я не могла надышаться, не могла насмотреться на такую красоту. Сад, в который я вложила частичку себя, был отдушиной от всего мира, только здесь я могла расслабиться и сбросить вечные сомнения, тревоги и другие тяготы жизни. Сидя на коленях на ещё влажной от росы траве, я услышала радостный оклик Михаила.

– Добрый день, а я как знал где Вас найти, – улыбка в знакомом голосе отдалась теплом в груди.

Услышать его голос было приятнее всего, помимо любви к саду мои визиты стали часты как раз ради него. При виде его улыбки моё сердце сбивалось с привычного ритма и колотилось сильнее. Последний раз мы виделись вчера и обсуждали недавние прочитанные книги и договорились о встрече только через пару дней. Чего же он хотел от меня сегодня?

– Добрый день, Великий Князь, чем могу быть полезна? Склонив голову в почтительном поклоне, я незаметно обтёрла ладони от земли о край платья, благо я сегодня одна в саду и не нужно было следить за манерами, Князь позволял говорить на равных, когда мы вдали от чужих глаз. Сегодня сад был пустой, кроме меня не было никого, все работы закончены и мне нужно было лишь прополоть и высадить оставшиеся саженцы.

Обычно Михаил выглядел уверенно, даже порой чересчур властно, но сейчас он был чем-то обеспокоен и это беспокойство передалось и мне. В его васильковых глазах я видела напряжение: он рассматривал меня так словно не видел вчера. Он хотел было протянуть руку, помочь подняться, но осознал, что мы оба стоим без перчаток, и тут же отдернул её, сцепляя руки за спиной и неспокойно дыша. Михаил в невиданном смущении опустил взгляд в землю и прикусил щеку внутри. Словно его душу терзало что-то, что он не мог показать. Это так похоже на него, Князь редко делился со мною своими горестями, порою мне удавалось пройти сквозь преграду его упрямства и узнать его мысли, но это было нечасто. И мне показалось, словно его дрожь овладела и мной, хотя Князь передо мной был неподвижен.

– Князь, Вам не хорошо? Могу я что-то сделать?

Волнение за него переросло в лёгкую панику, Миша выглядел настороженно и будто обдумывал что-то. Мне не хотелось, чтобы тот, кто мне дорог, так переживал.

– Станислава, я бы хотел с Вами поговорить, только обещайте не перебивать меня. Михаил быстро надел лайковые перчатки и наконец обхватил мои руки, кажущиеся маленькими по сравнению с его. Даже через ткань я чувствовала исходивший холод. Обычно, случайно касаясь пальцев Князя, я ощущала лишь тепло. Видно, Михаил чрезвычайно чем-то встревожен. По телу пошли мурашки, и я чуть передернула плечами, тщательнее всматриваясь в серьёзное лицо напротив и пытаясь понять муки его души.

– Моя милая Станислава, молю Вас, поймите меня верно. Признаюсь, я давно пленён Вами, ещё с нашей первой встречи я был очарован вашими тёмными глазами, которые терзают мою душу до сих пор. Вы мой самый верный друг и близкий человек, мне важен каждый миг, проведённый с Вами. После наших разговоров мною обуревают сильные чувства, будто мне подвластно всё. Вы наполняете меня светом и даёте уверенность в каждом дне. Я люблю Вас, Станислава. Так сильно люблю, что кроме Вас я не вижу никого рядом с собой на протяжении всей жизни. Вы именно та девушка, с которой я мечтаю провести остаток своих дней. Помимо красивой внешности, вы обладаете изысканными манерами и Ваш взгляд на эту жизнь восхищает меня. Мне осточертели эти ненужные балы, на которых мне нужно давать ложные ожидания другим дамам или вести светские беседы. Нет, я не хочу этого. Только Вы милы моему сердцу. И только Вас я вижу рядом.

Едва дыша на протяжении всей речи Михаила, я наконец смогла вдохнуть. Моя грудь часто вздымалась, закружилась голова, но всё было неважным. Обескураживающие слова засели в голове, единственное, о чём могла я думать – признание Князя. Пальцы сильнее вцепились в чужие, длинные и крепкие, словно пытаясь удержаться, не упасть наземь. Михаил тоже усилил хватку, поглаживая кожу шелковистой тканью перчатки. Задыхаясь от чувств, я смотрела в сверкающие глаза, наполненные искренностью и неожиданно открывшейся любовью.

– И если бы не то, ради чего я решился на эту спонтанность, я бы организовал всё исключительно со вкусом, так как Вы этого заслуживаете. Но, как и ранее, я прошу Вас понять верно мои намерения, Станислава: сегодня ночью лично Царю пришло письмо с фронта, в котором меня призывают раньше обещанного, как и многих других новобранцев. Наша армия нуждается в новой силе, и я обязан быть там, не только по просьбе, но и по своей воле. Это та моя заветная мечта: отдать долг своей Родине. Как и мой отец когда-то.

Михаил сглотнул вязкую слюну, опустил взгляд, прикрыл глаза. Тяжелый вздох вырвался из него. Князь поджал губы, а потом с новой уверенностью продолжил, смотря только на меня.

– Станислава, я осознаю всю ответственность своей просьбы, и даю Вам слово оберегать Вашу честь на протяжении всей жизни, начиная с данной секунды. И даже если Вы отвергнете меня, я пойму Вас и приму Ваш отказ и слово своё сдержу. Я прошу Вас дождаться меня с фронта и после быть моей женой перед всем царским двором. А перед лицом Бога я готов принести клятву сегодня, в самый близкий час, мой отец уже осведомлён о моих планах и наказал мне пойти к Вашему отцу и сказать всё то, о чём говорю Вам сейчас. Но мне показалось, будет несправедливо просить Вашего отца о таком, не сказав вначале Вам. Моя милая Станислава, я прошу Вас о венчании, а о полноценной свадьбе, когда я вернусь, моя служба займёт пять лет. Прошу Вас дать ответ. Готовы ли Вы на сей шаг?

Карету подкинуло на кочке, и я вздрогнула, быстро оглядываясь, возвращаясь в реальность. Андрей всё так же безучастно смотрел в окно, не поворачивая головы. Я судорожно выдохнула, дрожащими пальцами поправила пряди волос и несколько раз поморгала. На глазах из-за до боли прекрасных воспоминаний выступили слёзы.

Просьба Князя оказалась трудной для моего отца, мой папенька не хотел подвергать мою судьбу таким испытаниям. Но я настояла на том, что если моим мужем не станет Михаил, то я не выйду замуж и вовсе. Я постаралась объяснить своему отцу, как мне важен Михаил, что я тоже люблю Князя так сильно и готова ждать хоть всю жизнь, я доверяла ему. У нас состоялся долгий разговор вчетвером: мой папенька с отцом Михаила говорили на повышенных тонах, хоть они и были друзьями, но данная встреча вышла напряжённой. Они также говорили и за закрытыми дверьми, а после и позвали Михаила к своему диалогу. Помню, как много часов я провела в волнении под дверями кабинета Антона Ивановича, отца моего Михаила. Решение далось не просто: я видела, как мой отец страдает от этого, обычно в таких решениях он советовался с моей мамой, но так как её с нами более не было, ему приходилось решать самому. Думаю, папа согласился, потому что моя мама всегда ему твердила: «слушай детей своих, у них есть лишь ты и только на тебя они могут положиться.»

После разговора отец подошёл ко мне, взяв меня за руку и проговорил:

– Дочь моя, ты свет жизни моей. Как я люблю и оберегаю тебя, видно лишь Богу. Хотел бы я дать тебе больше, чем ты просишь. Но не могу идти я против твоих желаний, и если ты видишь рядом с собой только Князя Михаила, то так тому и быть. Я даю своё добро на ваше венчание, и будешь жить ты со мною до тех пор, пока Князь не вернется со службы. Я настоял на том, чтобы ваш будущий брак оставался в тайне ото всех до момента, пока Михаил не вернётся, лишний шум не нужен. Твоя жизнь не изменится после данного венчания, ты всё так же моя дочь и будешь жить по правилам нашей семьи. Пока твой будущий муж не вернется, ты будешь под моей опекой.

Я растрогалась от слов отца и потянулась его обнять. Руки обхватили крепкое тело, ладони легли на широкую спину, а глаза зацепились за светлые, уже с проседью, кудри. В голове пронеслись мысли, что этим папенька очень похож на Михаила. Я прижалась щекой к плечу, чувствуя давно ставший родным запах древесины. Отец чуть отодвинул меня от себя и со слабой, нежной и в то же время грустной улыбкой провёл кончиками пальцев, грубыми от работы, по лбу, убирая непослушные прядки, румяным щекам и скулам. В конце он остановился на носе и чуть щёлкнул по нему, вызывая удивленный смех. Веселая усмешка расплылась по его губам, порождая новые потоки морщин вокруг губ и тёмных, как у меня, глаз. Густые брови изогнулись от неожиданности, стоило мне сказать:

– Я так люблю тебя, отец.

Наше венчание прошло в старинной церкви при дворце. Она была светлой, богато украшенной и внутри кажущейся невероятно просторной и будто правда святой. За огромными окнами со ставнями колыхались ветки деревьев. Различные иконы: одни во всю стену, вторые совсем небольшие, некоторые новые, другие затёртые, старые – привлекали внимание. Окидывая взглядом помещение, я увидела отца Михаила и своего. Чуть улыбнувшись им, я повернула голову, встречаясь глазами с Михаилом. Я кивнула и обратила взор на попа, стоявшего напротив нас. Поп поочередно прочёл с нами молитвенные клятвы, начав с Михаила. После этого на нас возложили тонкие венцы, и я, затаив дыхание, с трепетом взглянула на любимого. Обряд венчания прошёл спокойно и нежно, для меня с Михаилом это было закрепление взаимной любви, но помимо скорого отъезда Князя была и другая причина скорой помолвки. Отец Михаила, наш уже бывший Царь, был очень болен и это было его последнее желание перед кончиной. Это объясняет почему переход власти был сделан так скоро, во дворе многие опасались скорого ухода Царя и настояли на скорой передачи трона. В кратчайшие сроки Царская семья организовала бал, на котором нас официально и представили новому Царю. Люмин Ярослав стал у власти, а Михаил стал помощником своему дяде, но Князя призвали на фронт и венчание пришлось провести в спешке. Мне казалось, время станет для меня нестерпимым врагом, который разлучил меня с моим возлюбленным. Но всё же мне удалось примириться с ним, и я стала чаще обычного проводить время в садах, а мой отец всё же даровал мне свою волю на образование цветовода. Нанял мне иностранных обучателей, которые делились знаниями о неизвестных мне ранее культурах растений. Учёба и дом коротали время, но тоска по Михаилу всё же настигала меня. Мысли о том, как сильно изменится моя жизнь после свадьбы, волновали. Я жила по правилам отца, и вот уйти из под его опеки было волнительно. И поделиться мыслями я могла также лишь с отцом, страхов было множество, но папа дал слово, что несмотря ни на что я остаюсь его любимой дочерью, и он будет часто меня навещать когда вернётся Михаил.

Осень сменилась на зиму, обучение забирало не только время, но и силы. Времена без Михаила поистине стали сложны, в его отсутствие многое переменилось. Молва прошла среди людей, что бывший Царь Люмин Антон всё же покинул нас, похороны прошли в тесном семейном кругу. Михаил не присутствовал на прощании в то время он был на боевом задании. К сожалению мне мало было известно, но по словам отца во дворце не все были рады передачи власти именно родному брату Ярославу, надежды возлагали на Михаила – среднего сына. И волнения лишь нарастали с каждым днём: старший же сын бывшего Царя Люмин Пётр, отказавшись от всего внезапно покинул страну, а средний сын Люмин Михаил отправился на фронт и при действующем Царе осталась лишь младшая дочь Люмин Антонина, которую выдали замуж почти сразу после смерти бывшего Царя. И все эти события только пугали и настораживали люд, шептались обо всём, но слухами земля полниться как говориться. Как оно было на самом деле, мне неизвестно, всё что знаю это то, что мой отец был беспокоен после того, как Михаил отправился на фронт и велел мне не говорить никому о помолвке, даже моему брату.

В сегодняшний день в груди моей отчего-то было беспокойно, хотя всё было хорошо: отец дома, брат в отъезде за городом, а остальные родственники были разбросаны по всему городу или заняты своими делами. Но долго уделить времени на раздумья я не могла, нужно было идти заканчивать работы в Царском саду. Окончание сезона уже началось и важно было подготовиться к тому, чтобы всё убрать. В других городских оранжереях работы были окончены. Самый большой цветник был у Царя, поэтому и работ там было больше обычного.

Узкая кирпичная тропинка извилистыми путями вела меня к оранжерее. Богато украшенное викторианское здание с арочными окнами во всю высоту и многочисленными декоративными элементами на них сразу привлекало внимание любого проходящего своим изяществом. Сквозь ажурный каркас были видны все растения. Теплица казалась воздушной, невесомой, словно нереальной для нашего мира.

Зайдя внутрь, я удивлённо застыла, ощущая непривычный для этого места холод. Было так сложно свыкнуться с естественным процессом увядания цветов, и каждый раз когда всё погружалось в угнетающую тишину и пустоту, сердце сжималось сильнее обычного, а сегодня это ощущалось острее из-за отсутствие людей. Слуги отсутствовали, заметила я это ещё у входа на территорию дворца, они часто встречали меня дружелюбными улыбками. Но возможно их могли вызвать на подготовку к предстоящему празднику, насколько помню в Царской семье произошло пополнение и всем просто было не до меня. Казалось, что сегодня даже птицы не пели свои замысловатые мелодии, что было по особенному странно. Покачав головой, я с тяжёлым вздохом прошла сквозь ряды увядших бутонов, которые печально склонили головы к земле. Осень пришла так неожиданно, я и не заметила её, ведь последние три года ушла в обучение и почти ничего не видела, кроме учебников и лекций. Будто я старалась убежать от самого времени вдали от любви, а пасмурная погода, холод, отцветшие растения – всё это так тяготило вдвойне.

Раздался резкий хлопок дверью, вырвал меня из печальных мыслей. Насторожившись, я услышала позади себя громкие шаги, что казались чужеродными в звенящей тишине. Повернув голову на звук я увидела двое мужчин: тёмно-коричневые штаны, мундиры с бордовыми вставками на груди. Я сразу узнала форму стражи.

– Усманова Станислава Андреевна, именем Царя Ярослава Вы арестованы за участие в сговоре против Царской семьи и приговорены к немедленному заключению!

Громкий голос мужчины прозвучал непривычно строго, я помню этого стражника: именно этот пухлый мужчина средних лет познакомил меня с этим садом. Он всегда был приветлив и дружелюбен, не упомню и дня, когда видела бы его лицо таким злым как сейчас. Я хотела было встать, чтобы узнать что это за обвинения, ведь из-за резкости происходящего не сразу поняла что вообще происходило.

Я стала аккуратно подниматься, но неожиданно резкая боль обожгла правое плечо. Охнув, я потеряла равновесие и упала лицом в сырую землю. Было ощущение, что грязь измазала всё, но меня волновало другое: я не могла пошевелиться, а место удара горело и пекло, боль медленно растекалась по всей руке.

– Лежать! Ещё одно движение, и мы рассчитываем это как сопротивление страже!

Грубый окрик заставил моё тело, вмиг ставшее ватным, затрястись от страха.

– Что Вы себе позволяете?! – Я приподняла голову и с недоумением и злостью еле прохрипела что-то. Не получалось здраво мыслить, в рот лезли волосы вперемешку с влажной землёй, которую я случайно захватила, когда упала.

– Молчать! – В этот раз удар пришёлся по голове. На секунду мне показалось, что я потеряла сознание или оглохла.

Голос одного из стражей пробился до меня словно сквозь толщу воды, гул в голове путал всё происходящее, похоже, это был другой мужчина, не тот пухлый, а второй, более жилистый с злостным взглядом. Болевые очаги плыли уже по всему телу, я всё так же оставалась на земле, но сквозь боль пыталась встать или скрыться от всего.

– П.. пожалуйста!!! Я.. прошу Вас!!! Пп.. прекратите, мне больно…

От моих криков звенело в ушах, рыдания отдавались в голове хриплым воем. Я кричала так громко, насколько могла. Агония терзала меня, словно я погибала. Мысли перебивали одна другую, но не складывались в ровную цепочку событий. Страх. Только животный страх сковал меня, мешая думать. Я словно отдалилась от своего тела, отгородилась от боли, которую мне приносили эти мужчины, я барахталась, хотела вынырнуть из омута страданий. Я почувствовала, как мои руки стянули чем-то жёстким, будто грубой верёвкой, мышцы во всём теле заныли.

– Ваше Императорское Высочество, пожалуйста, не лезьте сюда. Я понимаю Вас, но Ваш дядя может посчитать Ваше присутствие здесь как предательство!

В полуобморочном состоянии слышала я голос Михаила, казавшийся помешательством. Непонятный яростный шепот, звуки возни ткани о ткань, мне подумалось, кто-то кого-то удерживает. В то время всё было словно ненастоящим, неестественным для привычной жизни. Спор Михаила прервали, будто ему закрыли рот рукой. Я ничего не осознавала и единственное, на чём могла сосредоточиться – боль. Её было так много, она затопила меня полностью…

– Станислава!

Громкий голос брата вернул меня в реальность, я даже не заметила как мы приехали к дворцу. Сердце после пережитых воспоминаний колотилось, пережить тот ужас было страшнее всего. И моя физическая боль в тот день ничто, по сравнению с душевной. Моего отца казнили, а брат принёс весть о том, что Князь Михаил расторг помолвку и изгнал из города. Насколько мне известно, именно сам Михаил поведал моему брату о помолвке. Ту ночь я окрестила началом всех проклятий.

– Да, Андрей, я здесь. Немного задумалась, прошу меня простить. Внимательный взгляд брата исследовал моё лицо, проверяя всё ли хорошо. В конце концов Андрей глубоко вздохнул и сказал:

– Соберись, сестра. Именно там, – он махнул рукой на приближающийся замок, – наша фамилия вновь станет Великой!

Проговорив свои слова, Андрей дал понять, что мы готовы выйти из кареты. Лакей отворил двери и помог нам выйти. Дворец остался прежним: огромным, величественным и запоминающимся. Три главных корпуса возвышались над нами на фоне вечернего неба со звёздами. Фасады с витиеватым пилястрами и искусной лепниной были подсвечены благодаря фонарям, развешенным между окнами. Крыша дворца, окаймлённая балюстрадами, навевала воспоминания. Однажды мы с Михаилом пробрались туда таким же поздним вечером…

Стук каблуков по каменной плитке и тихое пение сверчков погрузило меня в напряжённые размышления. Будучи в мыслях, я и не заметила, что лакей провёл нас до ворот замка. Когда цокот изменился, я удивлённо подняла голову и заметила, что наша дорога немного изменилась. Было чувство, будто нас вели другим путём, не к главному входу. Я огляделась: других людей рядом не было.

Уже у дверей дворца я повернула голову в сторону оранжереи. Я безуспешно щурила глаза, но в темноте казалось, что там её больше нет. Непроизвольно я шагнула назад, хотела убедиться, что мой сад всё же жив, что он там, но Андрей довольно жёстко схватил меня под руку и нахмурился. Я остановилась, внутри разрываясь на части, однако не успела ничего предпринять. Лакей раскрыл широкие двери, приглашая прямо в самую гущу бала.