Тринадцатый ключ

– Синьорина Гавел? – мужчина средних лет с седоватой бородкой и проницательными карими глазами окинул меня взглядом. – Марко Фабрици. Проходите, вас ждут.

Внутри дом оказался просторнее, чем казался снаружи. Стены первого этажа были сплошь завешаны старинными картами, гравюрами и фотографиями. В воздухе пахло старой бумагой и кожаными переплетами – запах, ставший для меня знакомым после ночи в пражском архиве.

– Добро пожаловать в мою мастерскую, – сказал Марко, проводя меня в просторную комнату, где за длинным дубовым столом сидели еще трое людей. – Позвольте представить остальных членов нашего клуба.

Женщина лет сорока с короткими темными волосами встала и протянула руку:

– Изабелла Росси, Рим. Моя прабабушка Карла была одной из тринадцати.

Рядом с ней сидел пожилой мужчина в элегантном костюме:

– Йозеф Штраус, Вена. Эва Штраус – моя прапрабабушка.

Третья фигура заставила меня вздрогнуть – молодая женщина лет двадцати пяти с почти белыми волосами и пронзительными голубыми глазами.

– Гретхен Менц, – представилась она с легким немецким акцентом. – Гертруда Менц была моей прапрапрабабушкой. И да, я знаю, как выгляжу молодо для правнучки. В нашей семье женщины рожают рано и живут долго.

Я села за стол, чувствуя себя частью какого-то древнего ритуала.

– Итак, – начал Марко, раскрывая толстую папку с документами, – теперь, когда мы все собрались, пора рассказать правду о бароне Вильгельме фон Эшенбахе и его проекте.

Он достал старую фотографию – мужчина в тридцатых годах с острыми чертами лица и пронзительными темными глазами стоял перед готическим замком.

– Вильгельм фон Эшенбах родился в 1889 году в Баварии. Блестящий ученый, изучавший физику, химию, а также менее традиционные дисциплины. Алхимию, спиритуализм, некромантию.

– Некромантию? – переспросила я.

– Общение с мертвыми, – пояснила Изабелла. – После Первой мировой войны барон потерял всех близких – родителей, жену, двоих детей. Это сломало его. Или, наоборот, открыло глаза на возможности, которые обычные люди не видят.

Марко перевернул страницу. На новой фотографии была изображена лаборатория – странное сочетание современной на то время аппаратуры и средневековых алхимических приспособлений.

– В 1922 году он основал в своем замке частную исследовательскую лабораторию. Официально – для изучения новых форм энергии. Неофициально – для поиска способов связи с миром мертвых.

– Как ему это удалось? – спросила Гретхен.

– Комбинация знаний, – ответил Йозеф, доставая из портфеля еще один документ. – Эва оставила подробные записи. Барон изучал труды средневекового алхимика Йоханнеса Меркатора, жившего в Праге в XVI веке. Меркатор утверждал, что человеческая душа имеет электромагнитную природу и может быть "записана" на специальные кристаллы.

– Эфирные кристаллы, – прошептала я, вспоминая записи прабабушки.

– Именно. Барон синтезировал эти кристаллы, используя формулы Меркатора, и создал машину, способную "читать" человеческое сознание в момент смерти.

Марко достал еще одну фотографию – девушка в белом платье сидит в кресле, на голове у нее странный шлем, усыпанный светящимися кристаллами.

– Ваша прабабушка Анежка, – сказал он мне. – Одна из последних испытуемых.

Мое сердце сжалось. На фотографии прабабушка выглядела так молодо, так доверчиво.

– Что пошло не так? – спросила я.

– Барон недооценил силы, с которыми имел дело, – ответила Изабелла. – Когда он открыл канал связи с миром мертвых, через него прорвалось не только то, что он искал. Древние сущности, темные духи, существа из измерений, где царит только голод и злоба.

– И они убили барона?

– Хуже, – сказал Йозеф. – Они его поглотили. Сделали частью себя. Тело барона исчезло, но его знания, его память остались в руках у тьмы.

Гретхен наклонилась вперед:

– Поэтому доктор Каспер знает так много о проекте "Левиафан". Он и есть барон фон Эшенбах. Или то, во что барон превратился за столетие.

Холод прополз по моей спине.

– Но как тринадцать девушек смогли сдержать такую силу?

– Они пожертвовали собой, – тихо сказал Марко. – Каждая из них согласилась стать "якорем" – связующим звеном между мирами. Их души остались на границе между жизнью и смертью, охраняя трещину.

– Сто лет, – добавила Изабелла. – Сто лет наши предки держали оборону. Но они устали. Даже мертвые устают от постоянной борьбы.

Йозеф достал из кармана старинный медальон с выгравированным символом – переплетенные кольца, образующие сложный узор.

– Символ Ордена Тринадцати. У каждой девушки был такой. Когда придет время финальной битвы, все тринадцать медальонов должны быть объединены.

– У меня есть медальон прабабушки, – сказала я. – Но где остальные?

Остальные молча достали из карманов такие же медальоны. Двенадцать.

– Мы хранители наследия, – объяснила Гретхен. – В каждой семье медальон передавался по женской линии, от матери к дочери. Мы ждали сигнала.

Марко встал и подошел к окну, выходившему на канал.

– Сигнал пришел три дня назад. Все наши медальоны одновременно начали светиться. Значит, система "Левиафан" близка к активации.

– Что должно произойти? – спросила я.

– Ты войдешь в систему в момент ее активации, – ответила Изабелла. – Станешь тринадцатым ключом. Но не одна – мы поможем тебе. Наши медальоны создадут защитный барьер, а души предков дадут необходимую силу.

– И что случится со мной?

Молчание затянулось. Наконец Марко повернулся от окна:

– Мы не знаем. Возможно, ты выживешь. Возможно – он не договорил.

– Возможно, я умру, как они, – закончила я за него.

– Да.

Я встала и прошлась по комнате, обдумывая услышанное. За окнами Венеция жила своей обычной жизнью – туристы фотографировались на мостах, гондольеры пели серенады, в кафе звенели чашки. Обычный мир, который завтра мог перестать существовать.

– Когда мне нужно быть в Праге?

– Завтра к полудню, – сказал Йозеф. – Активация назначена на два часа дня.

– А вы поедете со мной?

– Мы уже в пути, – улыбнулась Гретхен. – Дух не знает границ и расстояний. В нужный момент мы будем рядом.

Изабелла встала и обняла меня:

– Клара, ты не одна. Тринадцать поколений женщин готовили этот момент. Ты – кульминация столетней борьбы.

– И если я справлюсь?

– Тогда человечество получит шанс на будущее без тени древнего зла, – ответил Марко. – А если нет.