Ночная ведьма

В каюту заглянул Назар.

– Можно?

Ишма равнодушно пожала плечами. В другой момент послала бы лесом, но сейчас хотелось отвлечься от мыслей об ученом.

– Проходи.

– Может, теперь расскажешь, как удалось выхлопотать командировку к нагам?

Как-как. Каком кверху. Как будто вы все не знаете подробностей. О раздробленной коленной чашечке дарса Велимиро, сломанной в двух местах руке и разбитых… словом, еще кое-каких органах, сплетни ходили по всему флоту. Непорядок, конечно. Но сам, видимо, с регенератором не справился, не до того было. А Ишма по понятным причинам не помогла.

– Не очень-то хлопотала, – бросила Ишма, уходя от вопроса.

– А зачем тебе это нужно? – не унимался Назар.

– Адреналина не хватает.

– Летая на истребителе?

– Сейчас мирное время. Учения. А я зависимая. Ты забыл?

Назар помнил. В Училище все отвергнутые ребята, объясняя друг другу и сами себе от ворот поворот, полученный от Ишмы, говорили – да она просто больна. Ведьма. Адреналинщица. Не умеет по-другому получать удовольствия от жизни. Вот и все.

– Я с тобой?

– Полковник Эшли подстраховал? Или дарс Райан?

– Почему не допускаешь мысли, что кто-то сам хочет тебе помочь?

Заглянул в глаза, понял: не допускает. Никогда не допускала.

Ишма пожала плечами.

– Да кому я на хрен нужна. И мне никто на хрен не нужен.

– У тебя приказ, я так понимаю.

– Да.

– Что ж. Тогда у меня просто нет выхода.

Молчит. Не интересно, что он скажет. Не интересно, что думает. Волна ледяного равнодушия. А где же ваше хваленое женское любопытство? Где хоть какое доказательство, что ты живая, девочка с серьезными черными глазами и едва обозначенными ямочками на пухлых детских щеках? Едва – потому что для того, чтобы показать эти самые ямочки, надо улыбнуться. Хотя бы немного. А курсант Ишма Кроули на памяти Назара Белого, как и старшина, и мичман, и вот – уже капитан-лейтенант Кроули никогда не улыбалась. Ни разу.

Назар никак не мог этого понять.

– Ишма?

Девушка оторвалась от веерника и подняла на него черные, бездонные, как сам космос, глаза. И Назар спросил совсем не то, что хотел.

– … Почему ты такая?

– Всадница Смерти?

Он сам был Всадником Смерти. Смертным, оседлавшим и изо всех сил балансирующим, сжимающим коленями черные бока ледяной лошади. Он знал, что это такая игра. Она притворилась, что кому-то удалось ее оседлать. Послушно подставила спину под седло, нетерпеливо повела мордой, фыркнула, давая одеть на себя уздечку. Ну, может, пару раз хлестнула хвостом и нетерпеливо ударила копытом. И, с места в карьер… оставалось только верить, внушать себе, что повод, который ты железной хваткой сжимаешь в руках, что-то значит. Убеждать себя, сгорая в волне адреналина. Однажды она закусит удила, взбрыкнет, понесет… И сбросит.

Со стороны работа Всадников была незаметна. Точнее, не так заметна. Летает себе истребитель и летает. Кружит. Уходит в подпространство. Выныривает в надпространстве. Наносит смертельные удары по вражескому борту. Появляется, откуда его не ждали. Не щадит ни врага, не себя. Не рассчитан щадить. Слишком строгий отбор.

Высший пилотаж – не поддаться на провокацию черной кобылы, не дать ситуации выйти из-под контроля.

Но те, кто проживал полеты на истребителе изнутри… Они хорошо знали, что временами ситуация совершенно выходила из-под контроля. Когда лошадь, закусив удила, несется, сломя голову, рискуя переломать ноги. И все, что остается всаднику – держаться. Удержаться в седле, не смотря ни на что. Любой ценой.

В бою пилотов-истребителей несет волна лютой ярости, волна самой смерти. Когда неизвестно – твое ли это сознание – или Она шепчет тебе: любой ценой. И, глядя, как озаряется вспышкой огненного света то, что еще недавно было вражеским крейсером, когда взрывная волна несет тебя со скоростью света куда-то в сторону и потрескивают стены корабля, обшитые сверхпрочным сплавом, уже громче, не стесняясь, констатирует: идеально.

Всадники, оседлавшие Смерть. Каждый из них знает, что это ненадолго. Очень короткий промежуток времени. Слишком короткий. Оглянуться не успеешь, попадешь внутрь этой волны. Будет короткое, очень короткое, замешательство. А в следующий миг посмотришь на мир Ее глазами. Но тебя в этом уже не будет. Ты исчезнешь. Как будто и не существовал вовсе.

Ишма проводила взглядом Назара.

Почему ты такая…

Как часто она слышала этот вопрос. Ну, так она Ночная Ведьма. В Космосе не бывает дней. Там всегда ночь. Ледяная. Темная. Никаких эмоций, никаких чувств. Все для победы.

Почему она такая?

Разве расскажешь.

Как объяснить это тем, кто ни разу не видел красного солнца Зиккурата. Никогда не видел красной луны, плывущей в безмолвном чернильном тумане*(* Начало истории Ишмы описано в книге «Бесценная Статуя. Серия Наследие Иштар)

Глава 2

Тихо-тихо

Отворилось окно…

Осторожно!

Слышишь запах Его?

Кто-то незнакомый

Нам решил помешать.

Третий лишний

Заглянул под кровать!

(Агата Кристи)

Забегая немного вперед, этой ночью Ишма вскочит, разбуженная резким сокращением мышц, вызвавшим едва ощутимое подергивание тела – ей приснится, что она падает в бездонную черную дыру. Сон про падение был для нее привычным, Ишма знала, что за ним последует, точнее, догадывалась, что последует другой сон: яркий, натуралистичный, с ясными, острыми ощущениями, мыслями, отчетливо слышимыми звуками и даже запахами. Эти условия оставались неизменными, сюжет же каждую ночь менялся.

Поскольку падение в темноту каждый раз заставало девушку врасплох, реакция на короткое пробуждение всегда была одинаковой. Капитан-лейтенант сама не заметила, как в мгновение ока скатилась черной молнией на пол и заняла позицию за койко-местом: в правой руке – новейшая модель бластера, в левой – длинный, загнутой формы стилет. Прибавить к этому метательную звездочку в зубах и пакетик с быстродействующим ядом в заколке для волос за левым ухом… И можно смело утверждать, что откуда бы ни пришла опасность, опасности бы этой не поздоровилось.

А Ишма истово ожидала опасность. Точнее нельзя было сказать, что было время, когда Ишма была спокойна и не ожидала нападения. Нападения она ожидала всегда. Зловещие тени на двери каюты напоминали ей тянущиеся, изгибающиеся щупальца ядовитого спрута с Пресеи-13, который сначала травит свою жертву парализующим составом, а потом медленно, очень медленно сжимает в смертельных объятиях. Миллиметр за миллиметром… А ты ждешь, очень остро все ощущаешь и не можешь пошевелиться, смотришь на картины жизни, проплывающие последний раз у тебя перед глазами. Или темнота в дальнем углу каюты… Там какое-то шевеление. Не иначе, туда пробрались тро-всы, ближайшие родственники тоа-цев: после надругательства над женщиной они всегда набивают ее детородные органы до отказа чем под руку, точнее, под лапу попадется: камни, земля, мох, ветки… Битое стекло тоже пойдет…

При всей своей одержимости смертью и физической зависимости от адреналина, Ишма до ужаса боялась боли. Точнее не так. Она не переносила боль, и вот парадокс: терпеть ее могла сутками, но боялась до умопомрачения. Ишма ни о чем так не мечтала, как о быстрой и безболезненной смерти, например, от взрывной волны от метеоснаряда, которая разлагает все в радиусе нескольких световых лет на атомы. Раз, не успел моргнуть – и ты эфир.

Холодный пол каюты привел Ишму в чувство. Хочешь – не хочешь, а надо возвращаться на койко-место, и, как бы ни хотелось, смотреть, а точнее, переживать следующий сон. И никакое снотворное не поможет, никакие транквилизаторы с нейролептиками. Ишма пробовала. Никакого результата. После сна о падении в бездну гарантированно следом будет тот самый сон. С большей реалистичностью, нежели в жизни, запахов, звуков, мыслей, чувств… всего.

Черт возьми, это все драный ужин! В компании этой ощипанной курицы, Назара, невесть откуда взявшегося гребаного психолога и… Романа Веселова… Ужасный, мерзкий, отвратительный, невыносимый вечер, будь он неладен!

Ишма напоследок зацепилась краем сознания за воспоминания об ужине и как наяву увидела перед собой бледное маленькое личико с хорошо очерченными высокими скулами, облако мягких рыжеватых волос, виноватое выражение лица. Лицо Кшетти было последним, что Ишма увидела, прежде чем, ее разум быстрым привычным движением соскользнул в новую, невиданную раньше картинку.

***

Перед Ишмой стояла высокая, худенькая белокурая девушка. Светло-голубые глаза-блюдца, опушенные длинными пшеничными ресницами. Их цвет неба оттенял голубой оттенок длинного льняного сарафана, расшитого кистями и мелкими голубыми камушками, сложенными в узоры. Белые рукава рубахи до середины кисти тоже украшены этими камнями, голубые камни и на золотом обруче в светлых, вьющихся прядях, непослушными завитками выбивающимися из плетеной тяжелой косы, перекинутой через плечо.

Девушка неуловимо напоминала Кшетти – почти болезненно хрупкая и высокая, но главное сходство в таком же виноватом, затравленном взгляде. Нервные тонкие пальцы девушки подрагивали, и Ишма поняла, что та не смеет поднять выпавшую из рук книжку, точнее свиток желтоватой бумаги с росписью узоров, напоминающих узоры на сарафане и рубахе.

Девушка немигающими глазами смотрела на Ишму, и смотрела снизу вверх, отчего сознание Ишмы поняло, что больше не принадлежит ей, и тут она разом все вспомнила: кто она, как ее зовут, как зовут ее мужа, который лежит сейчас, тяжелораненый, в окружении боевых друзей и верных слуг. Как и вспомнило то, что это именно она только что поспособствовала падению свитка из рук этой самой девочки.

Ишма, точнее, уже Этельфледа, размахнулась и отвесила дочери еще одну пощечину. Та испуганно схватилась за щеку, но не подумала увернуться, тотчас же вытянулась, как струна, немигающим взглядом уставившись на мать.

– Вместо того чтобы следить за строительством Уорикса, моя дочь прохлаждается за чтением бунтующих поэтов! Так ли я воспитывала тебя, Эльфвина! Так ли я готовила тебя к правлению Мерсией!

Эльфвина только закусила нижнюю губу и еле заметно помотала головой. От ее покорности Этельфледа распалялась еще больше.

– Отец при смерти, викинги подступают к Тамуэрту, твой недостойный дядя спит и видит, как присоединит Мерсию к Уэссексу! И в такой серьезный для Мерсии день…

– Простите, матушка.

– Как передать тебе титул элдормена, если ты так наплевательски относишься к своим прямым обязанностям? Я так надеялась, что ты будешь второй женщиной в нашей семье, удостоившейся сего славного звания…

– Я научусь, матушка…

– Для того, чтобы научиться, надо что-то делать! Ты понятия не имеешь ни о стратегии ведения боя, ни об управлении государством, ни о строительстве баррикад! Или ты хочешь достаться грязным диким викингам, которые только и ждут, когда смогут поставить Мерсию на колени! Но пока жива я, Этельфледа Мерсийская, ни один поганый норманн не переступит границу Мерсии, иначе как в цепях! И ты, Эльфвина, займешь достойное место на мерсийском троне, достойное своих отца и матери, и не допустишь присоединения ни к Данелагу, ни к Уэссексу!

***

Астероид, огромный, черный, в виде сплющенного, вогнутого с одной стороны чечевичного зерна, готовился втянуть мини-флотилию в себя. Ри на этот раз превзошла сама себя. Вся сила живых гравитонов, вывернутая наизнанку и улучшенная биотехнологиями нагов, парализует двигатели любого корабля, а магнитное поле намертво притягивает железо.

Тагир поморщился от ощутимого толчка и перевел недовольный взгляд на приборы. Так и есть. Нажал кнопку на сенсорной панели:

– Ит, что, демоны меня дери, с тягой?!

– Ребята уже делают, шеф. Биопитание закончилось.

– Кто не досмотрел?

После секундного молчания раздалось:

– Я, шеф. Готов нести наказание.

– Две недели дежурства в радиорубке, если через две минуты все не заработает.

– Слушаюсь, шеф.

Тагир усмехнулся. Как же, Ит не доглядел. Скорее он поверит, что наги летают по воздуху и гадят радугой. Ит – лучший кандидат в его помощники. Исполнительный, ответственный. Безжалостный. Словом, четкий парень. Неизвестно, чего он не поделил с флотом Альянса, но от них ушел в звании капитан-лейтенанта. Разжалован из майора. Дезертировал. Что ж, настроен правильно. Тагир давно замечал, что этот Майк размазня, а Ит его прикрывает. Как же, взял под свою ответственность. Как говорится, видели глазки, что покупали.

Еле слышный щелчок с панели вызвал довольную ухмылку Тагира. Ребята справились. Не будет Ит дежурить. Тагир не сомневался, что Майку не поздоровится. За нарушение дисциплины Ит порвет, как шимпанзе энциклопедию. Как порвал бы он сам, Тагир.

В свои сорок с небольшим Тагир Воропаев имел неплохой «послужной» список. Служба в армии. Непреднамеренное (три ха-ха) убийство. Трибунал. Побег. Воропаев примкнул к пиратам Кораллового Облака, и пиратствовал, пока банду не накрыли. Так что на сегодняшний день он, что говорится, из бывших. Ха. Бывших пиратов не бывает. А бывшие солдаты – запросто.

После разгрома банды получил самое мягкое наказание – иридиевые рудники на Венере. Все потому, что грамотно сделал, не подставился. Подставился бы – сдох, как собака, на какой-нибудь Пресее или Вилии. А так – по истечении десятилетнего срока был представлен к амнистии. Нужно было только пройти психологические тесты. И эта до боли паскудная процедура затянулась. Долбаная докторша все сомневалась, не торопилась давать положительное заключение. Хотела, драная сучка, показать, что она держит ситуацию под контролем. Тогда он изнасиловал ее. Показал, кто главный. Влюбил в себя. Убил. И сбежал.

Ри… Вот это Женщина. С большой буквы. Совершенно отсутствуют бабские уловки, желание прикинуться слабой, больной, немощной. Нередко ему приходится силой выносить ее из лаборатории. С риском быть искусанным мерзкими тварями – результатами экспериментов любимой, что уже, кстати, случалось и не раз. Никаких тебе соплей, никакой тебе беспомощности. И, самое главное, никакого страха. Тагир ненавидел этот особенный страх, который умеют испытывать только женщины. Перед мужчинами. Этот паралич, ступор, отражающийся в широко распахнутых глазах. Стоило Тагиру заметить его проблески, услышать едва уловимую нотку в запахе пота – он зверел. Хотелось сказать – врешь, тварь, ты все врешь. Врешь, сука. Фальшивка. Дрянь. Ты врешь.

Ри совсем другая. Она не умеет бояться. Не умеет заискивать, кокетничать. Рядом с ней он чувствует себя как пес, которого подобрала добрая хозяйка после того, как предыдущий хозяин выгнал за то, что тот покусал его ребенка.

Перевел взгляд на показатели. Умница.

Значит, целая мини-флотилия во главе с флагманом. У нагов, конечно, корабли изящнее. Удобнее, послушнее. Ну, так то у нагов. У тех, других. У этого сброда, с которыми им приходится иметь дело, с родными технологиями напряженка.

Итак, задача: захватить как можно больше целых кораблей. И неповрежденного биоматериала.

На абордаж. Биомассу – в отдельный отсек.

Технику – примагнитить к поверхности. Надо проверить, что мы вскорости поимеем.

Флагман-крейсер.

Матка с истребителями. Небольшая, на двадцать – тридцать кораблей.

Два эсминца – каждый рассчитан на двести человек экипажа. Скорее всего, пятьдесят на пятьдесят – люди и роботы. Хотя, флотилия престижная, мать ее. Может статься, что людей побольше. Это отлично.

Два фрегата – тоже по двести человек.

Четыре корвета – каждый рассчитан на сто атакующих. Тагир криво усмехнулся. Или защитников. Это уж как повезет.

Опытный космических волк, он трезво смотрел на вещи. Людей не так много, в основном роботы. Вся надежда на флагман. Занятное это дело – слегка пощипать расфуфыренных граждан Альянса, скажу я вам…

С роботами понятно: разговор короткий, распоряжение – на уничтожение. Всех. С этими новомодными блоками защиты человека, впаиваемыми так мощно, что проще разобрать на запчасти, чем перепрограммировать. А суперсплав лишним не бывает. Наги, оставшиеся без железа, хорошо заплатят.

Как только корабли войдут в расчетные точки, Тагир активирует магнитное поле. И будет битва. Эх, засиделись его ребята без хорошей драки.

Идите сюда, лапочки. Папочка с мамочкой заждались вас.

Флотилии оставалось жить не более суток.

***

Дарс Оскар Райан был очень недоволен. А как тут будешь довольным, когда грузовая ракета, груженная, между прочим, самым современным оружием, уходит в подпространство, но не выходит в расчетную точку? Маршрут, между прочим опытный, проверенный. И что теперь предъявить начальству? А у контр-адмиралов, тоже, как известно, есть начальство. И не абы-какое, а очень и очень влиятельное.

И никаких следов. Нет, кое-какой след есть. Но лучше бы его не было. Потому что вместо ожидаемой флотилии в расчетные координаты вышла одинокая спасательная шлюпка, набитая командой из десяти пилотов. А рассчитана, между прочим, максимум на двоих! Утрамбованы, как анчоусы в пресервах. А запаса воздуха в шлюпке на час. Ладно, обнаружили – как-никак оружие ждали – откачали, и что?!

Судя по содержанию протоколов, опять банда проклятого Серафима. Хотя, до протоколов еще всех вместе взятых: голограмма Огненного ангела с распахнутыми крыльями говорила сам за себя. Между прочим, происшествие пятое за полгода! Не успели от войны отойти, здравствуйте! И никакого сладу с ним нет. Три раза гениальные планы по захвату базы Серафима летели в тартарары. Банду явно прикрывает кто-то очень влиятельный, или очень близкий конторе… Иначе бы не произошла утечка. А не замешана ли здесь аристократия? Но не та, что спокойно и бывает, что и с достоинством прожигает жизнь на планетах, а та, что окопалась в Сером Облаке?

А тут еще запись эта… И приказ пресечь опыты по биотрансформации…

Дарс Райан сел за панель связи.

На Сатурне-4 сейчас ночь, ну да ничего, переживет.

Дарс Велимиро выглядел осунувшимся, уставшим.

– Все в порядке у вас?

– В порядке, не выспался просто.

– Слушай, тут приказ пришел по проверке сектора ТЧ-5678 по Георгиеву…

– Да, получил, уже отдал распоряжения.

– Так быстро?

– Обижаешь. И разведгруппу отправил.

– Оперативно, ничего не скажешь. А кого направил?

– Да там чуть ли не малый флот. Группа на пяти призраках.

– Не многовато ли? Наги вторжения не любят.

– В самый раз. Ребята проверенные, опытные. Не первый год во внешней разведке. Хотя знаешь, что-то мне все это дурацкий розыгрыш напоминает.

– Может ты и прав…

– Сам чего такой смурной?

– Да опять проклятый Серафим…

– Что на этот раз?

Контр-адмирал устало махнул рукой: мол, не спрашивай. Ксандро и не стал лезть. Утром в служебных новостях почитает.

– Слушай, через месяц же набор у нас? То есть теперь, конечно, у вас?

– Так точно, готовимся.

– Девочка наша уже документы подала?

– Ты про дарси Кроули?

– А про кого еще? Единственная девка, с упорством ледяной горгульи штурмующая стены Филиала Внешней Разведки. Я слышал, дослужилась-таки до капитан-лейтенанта, молодчина! Героизм на Ксед и Сиенсе-3, не опозорила военное звание. Так спрашиваю – подала уже документы?

– Не, – Ксандро пришлось приложить нечеловеческие усилия и знания военной психологии, чтобы ничем себя не выдать. Судя по всему, до Райана слухи еще не дошли. И нехай. Он все равно все опровергнет. Кому поверят быстрее – каким-то нелепым сплетням, что соплюшка в кашу уделала начальника Филиала Внешней Разведки, или ему, заслуженному полковнику, имевшему кое-какие заслуги перед Альянсом, между прочим… То, что эти самые заслуги заключались в том, что Ксандро Велимиро прекрасно знал, что, кому и когда лизнуть, и куда направить подразделение во время военных действий, а самому остаться вне зоны вражеской досягаемости, он не подумал.

– Нет, не было ее еще.

– Странно, – Оскар нахмурился, – Зная Ишму, она должна была минимум как с неделю быть у тебя.

– Значит, со дня на день появится, – пожал плечами Ксандро.

– Появится – пусть тут же свяжется со мной. Что-то на позывные уже несколько дней не отвечает.

Велимиро выругался. Вот черт! Проклятая дрянь еще и на связи с Райаном, оказывается. Паршиво. Хотя, судя по тому, что ничего ему не сказала, боится трибунала, тварь. Но в любом случае надо что-то придумать и как можно быстрее по поводу ее направления в Магелланово Облако. Отмазаться. Ничего, у него в запасе время до вступительных. А там что-нибудь придумает. В конце концов, не факт, что кто-то о ней вспомнит. Одной девкой больше – одной меньше. Военная служба – она такая. Не вышла на своей лайбе в расчетную точку как та же грузовая флотилия – и адью.

– Так точно, дарс контр-адмирал! Свяжется!

– Ты ее береги, как поступит. Девчонка – настоящий герой.

Велимиро осталось только кисло кивнуть. Как же, поберегу.

***

Кшетти пристально осматривала себя в высокое зеркало в тяжелой витой раме. Нет, этот костюм никуда не годится! Ну почему в ее гардеробе нет ничего красного, например? Нет, лучше белого. Черного. Чего-то совсем нейтрального, что позволит ей слиться с цветом обивки в зале-ресторане.

Увы, но гардероб леди из высшего общества не мог предложить девушке того, что ей было нужно. Хотя бы потому, что ее настроение менялось со скоростью света.

– Я видел Вас, Вы ужинаете за капитанским столом, но смею ли я надеяться, что сегодня вечером Вы составите мне компанию?

Кшетти в ответ хлопала глазами и кусала губы. Верила и не верила. Он это всерьез? Он, правда, предлагает вместе поужинать? Он – такой умный, интересный, сильный… Знаменитость космической биоэтики. И он, правда, обратил на нее внимание? Нет, чушь. Не может быть. Он явно из вежливости. Согласишься – и будешь выглядеть в его глазах попрошайкой. А то и доступной девицей. И неизвестно, что хуже. Попробуй только согласиться.

– Я с удовольствием составлю Вам компанию, – сейчас Кшетти видела себя как будто со стороны, как, пугаясь собственной смелости, она робко улыбается Веселову в ответ и протягивает тонкую, изящную руку.

К ее окончательному смущению, ученый склонился над белой, с редкими золотыми веснушками, кистью, едва уловимым движением целуя кончики пальцев.

Кшетти пронзило, словно разрядом тока и в глазах потемнело от внезапного приступа жара. Девушка вероятнее всего потеряла бы сейчас сознание, если бы очки в металлической оправе не соскользнули с носа ученого (немного длинноватого, но, тем не менее, ровного и благородного носа!) и упали на пол.

В следующую секунду Кшетти оказалась на корточках перед Веселовым, принявшим такое же положение. Рука ученого протянулась к жалобно звякнувшим очкам, а потом он почему-то поднял глаза на девушку, и их лица оказались совсем уж близко – намного ближе, чем позволяют нормы этикета. Кшетти успела подумать, что неплохо бы сейчас встать, как ни в чем не бывало, но понимала, что тогда точно не устоит на ногах и грохнется перед Веселовым еще раз. А два падения за знакомство… Одного вполне хватит!

– Мисс Кшетти, – могу я Вас так называть?

Отчаянно проклиная про себя свое косноязычие, из-за боязни которого девушка не могла вымолвить ни слова, Кшетти кивнула.

– Я зайду за Вами ровно в половину восьмого?

Кшетти помотала головой. К счастью, Роман быстро понял ее замешательство. Прийти на ужин вместе – это совсем не то, что сесть за один стол. Это уже кое к чему обязывает.

– Мисс Кшетти, Вы, наверное, путешествуете с семьей?

В глазах ученого застыл вопрос: наверно, ты не одна. С женихом. Если не с мужем.

Кшетти опять помотала головой, и, понимая, что это, в конце концов, неприлично, выдавила из себя:

– Я одна.

Облегчение в глазах Романа опять сменилось недоумением, и Кшетти поспешила объяснить:

– Я просто… Неважно чувствую себя. Нет, ничего особенного, просто думаю, что немного задержусь к ужину, – в это же время отчаянно соображая, что одеть. Ни к селу, ни к городу пришли сожаления о том, что в гардеробе леди из высшего света нет ничего такого… эдакого… вызывающего!

И вот теперь она совершенно измучила себя выбором. А ужин, как назло, уже начался. И робот-стюард уже приходил: капитан интересовался, как ее самочувствие. Дочь Лоция Веровири, как же! Попросив робота – именно попросив, Кшетти, не смотря на положение, занимаемое с детства, не умела приказывать никому, даже роботам-прислуге, созданным специально для выполнения приказов – передать капитану, что она задерживается, извиняется за беспокойство, нет, благодарит за беспокойство, нет, все-таки извиняется, короче, и то, и другое, и вообще сегодня она ужинает за другим столом… Еще раз спасибо за беспокойство.