Хроники Знания. Возрождение

– Исаакиус, я принял решение, – сказал он мне. – Я не вернусь в Тигрион. Я остаюсь в Биргбарде.

– О чём ты говоришь? Ты хорошо подумал?

– Очень даже хорошо. Когда мне ещё выпадет случай приехать в Биргбард? А я ведь мечтаю жить здесь! И ты тоже оставайся! Ведь ты тоже мечтаешь жить здесь. Это город нашей с тобой мечты! Или ты забыл об этом?

– Не забыл. Просто наш старший учитель ждёт нас с ответным посланием от Викториуса.

– Да плевать на это послание! О себе подумай. Ты собираешься чахнуть в Тигрионе всю свою жизнь?

– Как это “наплевать”? Как ты можешь так говорить? Вспомни, сколько хорошего нам сделал господин Эмануил!

– Я всё помню. Но моя жизнь – моя. И мне решать, что я должен делать со своей жизнью.

Морган совсем разгорячился. Стоило остановиться, пока мы не наговорили друг-другу грубостей.

– Хорошо, – вздохнул я. – Делай, что хочешь. Но чем ты намерен заняться теперь? Музыкой?

– Пока нет. Попрошу Аполона устроить меня в здешнею Школу. Согласен быть даже простым уборщиком.

Прощаясь, мы крепко обнялись и пообещали всегда помнить о нашей дружбе.

Когда я предстал пред очами старшего учителя Эмануила, он сначала не обратил своего внимание на то обстоятельство, что в Биргбард он отправлял двоих, а вернулся только один. Своё внимание он целиком уделил прочтению ответного послания от Викториуса, а потом в глубокой задумчивости, подпирая правой ладонью свой бородатый подбородок, стал прохаживаться по кабинету.

– Что-то не так? – осмелился я спросить своего наставника.

Господин Эмануил остановился, повернулся ко мне лицом и сказал печальным тоном:

– Я не ожидал, что Викториус так мне ответит, – и потом он усмехнулся. – Старший учитель Биргбардской Школы упрекает меня за то, что я осмелился давать ему советы относительно того, какую позицию ему занимать в споре с северными о Дне Знаний. Мол, это не мои прерогативы, мол, я вообразил себя третейским судьёй.

– Что теперь будет?

– В своём послании к Викториусу я написал, что у него нет права отлучать кого-либо, что его поступок вызовет неоднозначную реакцию во всей Корпорации. Я написал ему, что подобные дела решают все Школы сообща, а не один только старший учитель одной Школы. И, похоже… своими словами я затронул его самолюбие… Трудно сказать, мой ученик, что будет дальше. Отлучение Викториуса не имеет никакой силы, северные фактически так и останутся в составе Корпорации. Просто между Биргбардом и Севером прекратится общение, и Викториус будет настойчиво подбивать и уговаривать умников других Школ разорвать отношения с северными. Вот, что плохо, раскол в сообществе Знающих. Мы и так гонимы государством и религиозными культами, а теперь ещё и начнём враждовать друг с другом.

– Неужели никак нельзя поправить ситуацию?

– К мнению старшего учителя Биргбардской Школы прислушиваются довольно много других Школ. И очень сложно спрогнозировать что-либо при таком раскладе дел. Придётся ждать. Время покажет. Ясно только одно: Викториус никого слушать не станет, ему предпочтительней, чтобы его самого слушали.

Тут мой наставник, наконец-таки, заметил, что рядом со мной нет Моргана. Словно предчувствуя что-то недоброе, он нахмурил брови и сказал сурово:

– Помнится мне, что с тобой должен был ехать Морган. Где он? Что с ним?

Голова моя поникла и я виноватым тоном произнёс:

– Он остался в Биргбарде, господин Эмануил.

– Почему? Что за причина?

– Он всегда хотел жить в столице. И когда представился случай, то он… остался там, не захотел обратно в Тигрион.

Господин Эмануил молчал минуты две, потом сел за свой стол и обратился ко мне с такими вот словами:

– Это плохо. Очень плохо. Ты должен был отговорить его. Но ты не сделал этого и в результате наша Школа потеряла подающего надежды Знающего, а ты сам – своего товарища и единственного друга. Ты будешь наказан. Иди.

Меня наказали на целый год. Меня определили в школьную библиотеку помощником библиотекаря Жидана. Мне приходилось в течение этого года днём латать рукописи и книги, а вечером драить полы. Жидан взвалил на меня всю грязную работу, с моим появлением у него появилось гораздо больше свободного времени, которое он расходовал на сон и поглощение еды. Это был стареющий жирный лентяй, очень неприятного и неопрятного вида, вечно вонял потом и грязным носками. Он не был умником, он даже не учился в Школе, его взяли в библиотеку из-за жалости. Когда-то какой-то его дальний родственник из числа умников пристроил его в нашу Школу, а потом благополучно забыл об этом. Но Жидан, как пиявка, вцепился за своё место и не думал отцепляться. Ещё бы! Ведь он, помимо своего жалования, кормился за счёт тех денег, которые платили ему посетители нашей библиотеки за пользование книгами. Слава Великому Учителю, этот год пролетел быстро для меня, и я вернулся к своему наставнику господину Эмануилу.

Конечно, я увидел ещё Моргана, спусти три года в 5399 году, и увидел его в Биргбарде. Туда мы отправились с господином Эмануилом только вдвоём. Дело назревало серьёзное, требовалось участие одного из самых авторитетных умников Корпорации, и в Биргбард мой наставник прибыл по приглашению старшего учителя тамошней Школы господина Крема, который на данный момент очень нуждался в его поддержке.