Развод. Время платить по счетам

– Я не дома, Мария Ивановна.

– Я знаю, деточка, – в её голосе слышалось сочувствие, от которого защемило в груди. – Я просто хотела предупредить. Он тут всем соседям обзванивает, ищет вас. Говорит, что вы… ну, не в себе немного. Что вам нужна помощь.

Я закрыла глаза, пытаясь совладать с приступом ярости и страха. Алексей начал свою игру, и я прекрасно знала правила. Представить меня неуравновешенной, неадекватной – типичная тактика абьюзера. Раньше я бы испугалась, засомневалась бы в себе. Но не теперь. Теперь я видела его манипуляции насквозь, и это знание наполняло меня горькой силой.

– Спасибо, что позвонили, – искренне поблагодарила я. – Со мной всё в порядке. Просто нам с мужем нужно некоторое время побыть отдельно.

– Я так и думала, – вздохнула Мария Ивановна. – Знаете, Анна, я ведь через это проходила. Мой первый муж тоже был… непростым человеком. Двенадцать лет терпела, потом всё-таки ушла. Лучшее решение в моей жизни.

Неожиданное признание тронуло меня до глубины души. Горячая волна благодарности и солидарности накрыла с головой. Мария Ивановна, всегда такая сдержанная и правильная, никогда не рассказывала о своей личной жизни. И вот теперь она доверила мне свою историю, протянула руку через пропасть одиночества.

– Не знаю, что у вас там случилось, – продолжила она, – но если нужна помощь – обращайтесь. Я его звонки буду игнорировать, не беспокойтесь.

– Спасибо, – только и смогла выдавить я, комок в горле не дал сказать больше.

После разговора я ещё долго сидела размышляя. Внутри разливалось странное тепло, смешиваясь с горечью и тревогой. Впервые за много лет я чувствовала себя не одинокой. Света, Мария Ивановна – люди, которых я знала, но с которыми никогда не была по-настоящему близка, вдруг проявили такую заботу и понимание. Может быть, я не так одинока, как думала? Может быть, мир не так жесток и равнодушен, как мне казалось все эти годы, проведенные в клетке?

Глава 7+

Квартира сестры Светы оказалась маленькой, но чистой и уютной. Однокомнатная, на пятом этаже старого дома без лифта, зато с балконом и хорошим видом на парк.

– Здесь давно никто не жил, – объяснила Света, проводя меня по комнатам. Её голос звучал немного неловко, словно она стеснялась скромности жилища. – Сестра в Москву переехала два года назад, иногда приезжает на выходные. Мебель старая, но крепкая. Телевизор работает, интернет есть.

Я осматривала квартиру, отмечая детали: выцветшие обои, потёртый линолеум, старая, но добротная мебель. Не дворец, конечно, но для начала новой жизни вполне подойдёт. Странно, но эта простая квартира вызывала больше тёплых чувств, чем роскошная Алексея, где каждая вещь напоминала о моей несвободе.

– Сколько твоя сестра хочет за аренду? – спросила я, заранее готовясь к сумме, которая обескуражит, и мысленно перебирая статьи расходов, которые придётся сократить.

Света назвала цифру, которая была вдвое меньше рыночной. Я удивлённо посмотрела на неё, не веря своим ушам. Неужели в мире всё-таки есть место бескорыстной доброте?

– Это же очень мало.

– Ну так вы же не чужой человек, – пожала плечами Света, словно это было самой естественной вещью в мире. – К тому же сестра рада, что квартира не будет пустовать.

Мы обсудили детали, и я согласилась, чувствуя, как внутри разливается странное, почти забытое ощущение – надежда. Света дала мне ключи и пообещала помочь с переездом. Металлический прохладный вес ключа в ладони казался первым осязаемым символом моей новой жизни.

– Только давайте не сегодня, – предложила она. – Подождём несколько дней, пока ваш… – она запнулась, деликатно избегая упоминания Алексея, – пока всё немного успокоится.

Я кивнула, благодарная за её такт. Страх перед Алексеем всё ещё жил во мне, но теперь к нему примешивалась решимость. Я больше не позволю ему управлять моей жизнью.

– А где вы сегодня переночуете? – спросила Света, когда мы вышли на улицу. В её глазах читалось искреннее беспокойство.

– Не знаю, – честно призналась я, и от этой неизвестности снова накатила тревога. – Наверное, опять в гостинице.

– Не стоит, – покачала головой Света. – Это маленький город, все всех знают. Кто-нибудь обязательно сообщит вашему мужу. Поехали ко мне. Переночуете у нас, а завтра уже здесь обустроитесь.

Я хотела отказаться – гордость и привычка справляться со всем в одиночку сопротивлялись принятию помощи. Но потом поняла, что она права. Наш город был слишком мал для тайн. А Алексей слишком настойчив в своих поисках. И вдруг я осознала, что больше не хочу быть одна. Не хочу нести весь этот груз на своих плечах.

Квартира Светы оказалась просторной и шумной. Совсем не похожей на мой безупречно чистый, но безжизненный дом. Двое детей – восьмилетний Миша и пятилетняя Лена – носились по комнатам, играя в какую-то сложную игру с правилами, понятными только им. Их звонкий смех заполнял пространство, вытесняя тревоги и страхи. Муж Светы, Сергей, тихий, спокойный мужчина, работал автомехаником и, казалось, абсолютно не возражал против незапланированной гостьи. А от его спокойного взгляда, лишенного какой-либо агрессии, внутри разливалось странное тепло.

– Располагайтесь, Анна Сергеевна, – сказал он, пожимая мне руку. Его рукопожатие было крепким, но не угрожающим, в отличие от хватки Алексея. – Наш дом – ваш дом.

Мы поужинали все вместе за большим кухонным столом. Было шумно, весело, по-домашнему уютно. Дети рассказывали о школе и детском саде, Сергей делился историями из автомастерской, Света подшучивала над мужем. Я наблюдала за ними с каким-то щемящим чувством – смесью радости, зависти и грусти. Обычная семья, обычный вечер. Но сколько в этой обыденности было настоящего счастья, тепла, взаимного уважения.

И только наблюдая за ними, я вдруг поняла, чего мне не хватало все эти годы. Осознание было острым, почти болезненным, как внезапная вспышка света в темной комнате. Не роскоши, не дорогих вещей, не статуса жены успешного бизнесмена. Мне не хватало простого человеческого тепла. Уважения. Возможности быть собой, а не соответствовать чьим-то ожиданиям. Возможности смеяться, не боясь критики. Возможности быть усталой, не боясь презрения.

После ужина Света постелила мне на диване в гостиной. Дети уже спали, Сергей ушёл смотреть футбол, а мы сидели на кухне, пили чай и говорили. В тусклом свете кухонной лампы, среди запахов домашней еды и стирального порошка, я вдруг почувствовала себя в безопасности – впервые за долгие годы.

– Давно это происходит? – осторожно спросила Света, кивнув на мой синяк. Её голос был мягким, но в глазах читалось понимание, которое может быть только у человека, прошедшего через подобное.

– Впервые, – ответила я, и собственный голос показался мне незнакомым – слишком твердым, слишком уверенным для женщины, которая всегда старалась быть тише воды, ниже травы. – Но эмоциональное насилие было всегда. Просто я не понимала, что это насилие. Думала, так и должно быть.

Света кивнула, и в этом простом жесте было больше понимания, чем во всех словах утешения.

– Моя первая свекровь говорила: «Бьёт – значит любит». Хорошо, что я вовремя поняла, какая это чушь, и ушла от первого мужа. Иначе не встретила бы Серёжу.

Её слова отозвались во мне странной смесью горечи и надежды. Горечи от осознания потерянных лет, надежды на то, что и в моей жизни еще может быть что-то светлое.

Мы проговорили почти до полуночи. Я рассказала ей всё: о начале отношений с Алексеем, о постепенном изменении его характера, о том, как он медленно, но верно разрушал мою самооценку, изолировал от друзей, контролировал каждый шаг, каждую покупку. И как стал еще грубее и нетерпимее, когда я открыла свой магазин.

Прошел всего лишь год. Год, как я впервые воспротивилась приказам мужа и задумалась о собственном деле. Экономист с двадцатилетним стажем, я всегда считала себя неспособной на риск. Но сокращение в компании стало болезненным ударом. Казалось, вместе с записью в трудовой книжке рухнула вся моя жизнь, размеренная и предсказуемая. А в нашем маленьком городке возможности трудоустройства для женщины моего возраста были ограничены. Каждое собеседование заканчивалось вежливым отказом: «Мы вам перезвоним». И никто не перезванивал.

«Да перестань ты метаться», – говорил мой Алексей. – «Я прекрасно могу обеспечить семью. Займись лучше домом. Или хочешь, в сад поезжай, займись помидорами».

Я вздохнула, вспоминая эти разговоры. Помидоры. Как будто на этом заканчивался весь мир для женщины. А ведь когда-то я мечтала о большем. В институте меня считали перспективной, профессора прочили научную карьеру. Но потом появился Алексей – красивый, уверенный, амбициозный. Он казался таким надёжным.

Двадцать лет брака. Двадцать лет, когда мои мечты становились всё более тусклыми, пока не исчезли совсем…

Но я все же решилась и открыла магазин домашней одежды в старой бабушкиной квартире. Правда, муж высмеял меня, назвав это очередным капризом. Игрой в бизнес. Что может обеспечить семью. И чтобы денег я на эту придурь у него не просила…

Слова, которые я годами держала в себе, наконец вырвались наружу – горькие, болезненные, но очищающие, как кровь из застарелой раны. Света слушала, иногда задавала вопросы, но не осуждала и не давала непрошеных советов. Просто была рядом, и этого оказалось достаточно.

Когда мы, наконец, разошлись спать, я ещё долго лежала, глядя в потолок чужой квартиры. Странно, но несмотря на неопределённость будущего, я чувствовала себя спокойнее, чем за последние несколько лет. Словно наконец-то сбросила тяжелый рюкзак, который слишком долго несла на своих плечах. Дышать стало легче, несмотря на боль и страх.

В кармане завибрировал телефон. Я вздрогнула, моментально ощутив, как напряглись все мышцы. Сообщение от Алексея с незнакомого номера: «Я знаю, что ты читаешь эти сообщения. Прекрати этот цирк и вернись домой. Иначе пожалеешь».

Знакомая смесь страха и вины поднялась из глубины души, та самая, что так часто заставляла меня сдаваться, подчиняться, просить прощения, даже если была не виновата. Но теперь к ней примешивалось что-то новое – гнев. Чистый, яростный гнев на человека, который считал себя вправе угрожать мне, контролировать меня, причинять мне боль.

Я удалила сообщение, не отвечая, и отключила телефон. В этом простом действии было больше свободы, чем во всех моих мнимых «свободах» прошлой жизни. Завтра куплю новую сим-карту. Завтра начну всё с чистого листа. Каждое «завтра» уже не пугало, а давало надежду.

За окном начинал брезжить рассвет. Первые лучи солнца окрашивали небо в нежно-розовый цвет. Моя вторая ночь вдали от мужа подходила к концу. Она была полна тревог, сомнений, страхов – но и надежды, которая робко пробивалась сквозь толщу страха, как первая трава сквозь прошлогодний снег.

Я закрыла глаза, чувствуя, как усталость, наконец, берёт своё. Тело ныло от напряжения и пережитого стресса, но душа странным образом обретала покой. Алексей не отпустит меня просто так, это я понимала. Но в одном я была уверена абсолютно точно: назад пути нет. Что бы ни случилось, я больше не вернусь к человеку, который двадцать лет методично разрушал мою личность, а потом поднял на меня руку.

«Я справлюсь», – подумала я, проваливаясь в сон, который впервые за долгое время обещал быть спокойным, – «Я справлюсь».

Глава 8+

Прошла неделя с тех пор, как я ушла от Алексея. Семь дней новой жизни. Семь дней свободы и одновременно постоянного напряжения, которое скручивало внутренности тугим узлом при каждом звонке телефона, при каждом шаге за спиной.

Я переехала в квартиру сестры Светы, купила новую сим-карту и сменила пароли на всех аккаунтах. Наняла адвоката – женщину, мне казалось, что только женщина сможет меня понять в этом деле. Простые действия, за которыми скрывались часы тревоги и сомнений. Магазин работал в обычном режиме, но я постоянно ждала подвоха от Алексея. С каждым звоном дверного колокольчика сердце подпрыгивало к горлу, во рту пересыхало. Он не из тех, кто легко смиряется с поражением – я знала это слишком хорошо, видела, как он мстил конкурентам, как доводил до увольнения неугодных сотрудников.

К счастью, он пока не объявлялся – видимо, был слишком занят новым проектом с инвесторами. Каждый день без его вмешательства был маленькой победой, глотком воздуха перед погружением. Это давало мне время обдумать дальнейшие шаги, хотя по ночам меня все еще будили кошмары, в которых его разъяренное лицо нависало надо мной.

В этот вечер я задержалась в магазине дольше обычного. Нужно было доделать срочный заказ и подготовить документы для бухгалтера. Тишина опустевшего помещения успокаивала, мерное гудение швейной машинки стало почти медитацией. Когда дверной колокольчик звякнул, разрывая ткань тишины, я даже не подняла головы от бумаг, хотя внутри все мгновенно сжалось от привычного страха.

– Простите, мы уже закрыты, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

– Даже для старых знакомых?

Я вздрогнула, узнав голос Кати, и медленно подняла глаза. Она стояла, небрежно прислонившись к дверному косяку – уверенная, ухоженная, с безупречной укладкой и макияжем. Ее хищный взгляд скользил по помещению, оценивающий, цепкий.

– Катя? Что ты здесь делаешь? – Я пыталась звучать нейтрально, но в горле внезапно пересохло.

– Услышала новости, решила проведать, – она прошла в магазин, стуча каблуками по деревянному полу. Каждый шаг отдавался в висках, как удары молотка. – Так это правда? Ты ушла от мужа?

Я напряглась, чувствуя, как напряжение сковывает плечи, поднимается к шее болезненным спазмом. Слухи в нашем городке распространялись быстро, но я надеялась, что подробности моей личной жизни останутся втайне хотя бы некоторое время. Каждый взгляд, каждый шепот за спиной отзывался внутри острой болью стыда, хотя разумом я понимала, что стыдиться должен не жертва, а насильник.

– Да, – ответила я коротко, стараясь не выдать дрожь в голосе. – Мы с Алексеем расстались.

Катя покачала головой с наигранным сочувствием. В ее глазах плескалось что-то темное, похожее на злорадство.

– Что же случилось? Он нашел кого-то помоложе?

Её тон, полный притворного участия, прошелся по нервам, как наждачная бумага. Я почувствовала, как щеки вспыхнули от унижения и гнева. Мы никогда не были близкими подругами, но я не ожидала такого откровенного злорадства. Или ожидала? Где-то в глубине души я всегда чувствовала фальшь в ее дружелюбии.

– Мы не сошлись характерами, – сухо ответила я, не желая вдаваться в подробности.

– После двадцати лет брака? – Катя рассмеялась, и этот смех прозвучал как издевка. – Ну-ну.

Она прошлась по магазину, рассматривая новые модели, которые я выставила на прошлой неделе. Я наблюдала за ней, чувствуя нарастающее беспокойство. В ее движениях, в том, как она прикасалась к тканям, было что-то собственническое, оценивающее, словно она уже примеряла на себя роль хозяйки этого места.

– Неплохо, – произнесла она наконец, и в этой скупой похвале я услышала пренебрежение. – Но знаешь, я всегда говорила: нельзя разрываться между семьей и бизнесом. Что-то обязательно пострадает. В твоем случае – семья.

«Ну да» – мысленно усмехнулась, невольно вспомнив наш последний разговор. Как она отказала мне в очередной поставке товара, сославшись на большой оптовый заказ. А после откровенно заявила, что ничего личного – бизнес есть бизнес. И вообще, она не думала, что у меня так хорошо пойдет. Думала, это ненадолго, игра такая… избалованной дамочки. В тот же день мой муж забрал у меня машину, сообщив, что требуется ТО, которое затянулось ни на один месяц и мне пришлось влезть в долги, чтобы купить старушку «Ладу». Все это было настолько явным, но предательство только придало мне злости и решимости…

– Спасибо за ценное наблюдение, – с усмешкой проговорила, чувствуя, что я начала раздражаться. – Ты что-то хотела?

– Просто поговорить, – она пожала плечами с деланным безразличием. – Мы же коллеги, в конце концов. К тому же ситуация у тебя непростая. Одной будет тяжело.

В этих словах, произнесенных с притворной заботой, явственно читалась угроза. Каждая клеточка моего тела ощущала опасность, как животное чувствует приближение хищника.

– Справлюсь, – отрезала я, вкладывая в это короткое слово всю решимость, на которую была способна.

– Анна, не обижайся, но в твоем положении… – она сделала паузу, и эта пауза была полна злорадного предвкушения, – не стоит отталкивать тех, кто может помочь. Ты ведь теперь одна. Без мужа, без защиты, без… статуса.

Я внимательно посмотрела на нее, и внезапное понимание кольнуло сердце. В её глазах читалось не просто злорадство – там была алчность. Желание поживиться на чужой беде. Это осознание вызвало во мне странную смесь брезгливости и гнева.

– Какой статус? О чем ты говоришь? – в моем голосе прорезалась сталь, которой я сама от себя не ожидала.

– Ну как же, – она усмехнулась, и в этой усмешке было столько яда, что захотелось немедленно вымыться. – Жена Алексея Воронцова – это не просто слова. Это положение в обществе, связи, защита. А теперь? Кто ты теперь?

– Я всегда была прежде всего собой, Катя. И сейчас остаюсь собой. – Эти слова вырвались сами собой, и я с удивлением почувствовала, что верю в них. Впервые за долгие годы я говорила от собственного имени, не подстраиваясь под чужие ожидания.

– Ты же понимаешь, что он просто так не отпустит. Алексей не из тех, кто проигрывает. Особенно публично.

По спине пробежал холодок, словно кто-то провел ледяным пальцем вдоль позвоночника. В ее словах было зерно истины. Алексей ненавидел проигрывать и всегда мстил тем, кто, по его мнению, нанес ему урон. Я слишком хорошо помнила, как он уничтожил репутацию бывшего партнера, осмелившегося пойти против него. Страх, который я так старательно подавляла всю неделю, вновь всколыхнулся, затопляя сознание. А что, если он действительно решит мне отомстить?

– Если ты пришла меня запугать… – начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Запугать? – она рассмеялась, и в этом смехе не было ничего искреннего. – Нет, что ты. Я пришла предложить помощь. Видишь ли, у меня есть покупатель на твои модели. Крупный опт, хорошие деньги. Но есть условие: нужно работать через меня.

– То есть ты хочешь стать посредником?

– Назови это как хочешь, – Катя пожала плечами, всем своим видом выражая превосходство. – Просто в нынешней ситуации… сама понимаешь. Алексей может создать тебе проблемы. А у меня репутация стабильна. Никаких семейных драм, никаких скандалов.

Так вот зачем она пришла – извлечь выгоду из моего положения. Воспользоваться моей уязвимостью, чтобы получить власть над моим бизнесом. Осознание этого вызвало во мне такую волну гнева, что на мгновение я перестала дышать. Только сейчас я по-настоящему поняла, насколько одинока в своей борьбе. Но вместе с горечью пришла решимость – я не сдамся без боя.

– Спасибо за предложение, но я справлюсь сама, – ответила я, и каждое мое слово было пропитано тихой яростью.

Катя поджала губы, и на мгновение ее лицо исказилось, обнажив истинные чувства – раздражение и злобу.

– Не будь глупой, Анна. Ты сама виновата в том, что случилось. Не смогла удержать мужа, а теперь ещё и гордость показываешь.

Её слова ударили больнее, чем я ожидала, задев самую глубокую рану. «Сама виновата». Эхо годами звучало в моей голове. Сколько раз я слышала это от Алексея? Сколько раз сама себе это говорила? От этих слов внутри всё сжалось, но вместе с болью пришло странное освобождение. Я вдруг поняла: нет, я не виновата. Не я била, не я унижала, не я предавала.

– Думаю, тебе пора уйти, – сказала я, с трудом сдерживая гнев, который клокотал внутри, требуя выхода.

– Как знаешь, – Катя направилась к выходу, цокая каблуками по полу. У самой двери она обернулась, и ее лицо исказилось от плохо скрываемой злобы. – Только не приходи потом ко мне с протянутой рукой, когда твой бизнес развалится. Я предлагала помощь. Один раз.

Когда за ней закрылась дверь, я глубоко вздохнула, чувствуя, как дрожат колени. Силы разом покинули меня, и я опустилась на стул, пытаясь успокоиться. Что это было? Проявление давней зависти? Или обычная деловая стратегия – воспользоваться чужим несчастьем для собственной выгоды?

Только сейчас я заметила, что у витрины с новыми моделями Катя задержалась дольше всего. Рассматривала, запоминала детали. А ведь в этой коллекции были мои лучшие работы – новые фасоны, которые я разработала сама, без оглядки на стандартные модели. В них я вложила не только свое мастерство, но и душу, свои мечты и надежды на будущее.

Телефон зазвонил, прерывая мои тревожные мысли. Я вздрогнула, сердце снова подпрыгнуло к горлу. Номер не определился. С трудом сглотнув, я нажала на кнопку приема.

– Алло?

– Анна Сергеевна? – раздался незнакомый женский голос. Облегчение было таким сильным, что на секунду закружилась голова. – Меня зовут Ирина, я работаю у Екатерины Николаевны.

– Да, слушаю вас. – Настороженность вернулась, сменив кратковременное облегчение.

– Я… – она запнулась. – Просто хотела предупредить. Екатерина Николаевна приказала скопировать ваши модели. Говорит, будем шить такие же, только дешевле.

Я застыла, не веря своим ушам. Хотя почему я удивляюсь? Разве не об этом кричало всё поведение Кати? Волна горячего гнева поднялась изнутри, на секунду затмив все остальные чувства.

– Почему вы мне это говорите? – Мой голос звучал странно – слишком спокойно для той бури, что бушевала внутри.

– Потому что это неправильно, – в голосе девушки звучала решимость, которой я могла только позавидовать. – Я видела, как вы начинали, как работали. А Екатерина Николаевна… она всегда говорила, что ваш магазинчик – ненадолго, что это просто блажь богатой жены. А теперь места себе не находит, боится конкуренции.

Эти слова отозвались внутри странным эхом. «Блажь богатой жены» – разве не так называл мой бизнес Алексей? Разве не так я сама иногда думала о нем, в минуты слабости и сомнений? А теперь оказывается, что мой «магазинчик» вызывает страх конкуренции у такой акулы, как Катя. От этого осознания внутри разлилось странное тепло – смесь гордости и горечи.

– Она пыталась переманить кого-то из моих швей? – прямо спросила я, уже зная ответ.

– Всех, – призналась Ирина, и в этом коротком слове было столько сожаления, что сердце сжалось. – Предлагает зарплату чуть выше.

После этого разговора я долго сидела в пустом магазине, осмысливая услышанное. Итак, Катя, которая когда-то помогала мне начать бизнес (пусть и из корыстных побуждений), теперь стала моим врагом. Она не просто пыталась нажиться на моём положении – она активно вредила, переманивая сотрудников и копируя модели. Страх перед будущим сменялся яростью, ярость – отчаянием, отчаяние – странным, болезненным спокойствием.

Я вспомнила её визит с новой стороны. Фальшивое сочувствие, наигранная забота – всё это было лишь прикрытием. На самом деле она пришла оценить ситуацию, понять, насколько я уязвима без поддержки мужа, и, конечно, присмотреться к новым моделям. Как я могла быть такой наивной? Как могла не видеть этого раньше?

«Сама виновата». Эти слова эхом отдавались в голове, пронизывая все мои мысли. Всю жизнь меня убеждали, что я недостаточно хороша. Что мои проблемы – результат моих ошибок. Что я должна быть благодарна за крохи внимания и поддержки. Алексей, родители, теперь вот Катя – все они вбивали мне в голову мысль о моей никчемности. И я верила, господи, как я в это верила!

Но хватит. Я больше не та запуганная женщина, которая во всём винит себя. Я создала успешный бизнес, который даже такие акулы, как Катя, считают достойным копирования. Я нашла в себе силы уйти от мужа после двадцати лет брака. Я начала новую жизнь. И в этой новой жизни нет места самообвинениям и страху.

Глава 9+

Утром следующего дня я готовилась к встрече. Стоя перед зеркалом в маленькой ванной, я аккуратно замаскировала синяк на щеке плотным слоем тонального крема и пудры. Синева всё ещё просвечивала, но уже не так отчётливо. Собрав волосы в незатейливый, но элегантный пучок, я достала из чемодана костюм глубокого синего цвета.

Я сшила его несколько месяцев назад из дорогого итальянского кашемира, купленного на распродаже. Помню, как внутренний голос разума твердил, что трата слишком расточительна, что синий слишком яркий, что лучше сшить что-то скромное, незаметное, а из этой ткани сшить костюм для продажи…

Разглядывая себя в зеркале, я невольно вспомнила, как муж, когда я только открыла свой магазин, демонстративно перестал давать мне деньги на одежду и косметику. «Ты теперь бизнесмен, – говорил он с ехидной улыбкой. – Деньги у тебя должны быть в достатке. Не просить же у мужа на помаду успешной деловой женщине».