Попроси меня. Т. 1

Бог говорит человеку – ты особенная часть природы, ты искуснее всех (Я заповедал тебе обладать всем миром). Я поддерживаю мир, а через мир тебя, давая тебе сверх всего, весь мир. Ты в разновидности живого вида представляешь собой уникальное предназначение, и твой принцип существования отличен от всего, что существует – будучи частью мира иллюзии справедливости проявлять иррациональность для оказания поддержки друг друга, создавая тем необходимые факторы милости и творческой наклонности, т. е. использовать одаренные Мною тебе Мои способности преобразования мира закостенелой справедливости. Иначе говоря, владей миром для его изменения.

Люцифер на это вкладывает похожее, но иное – ты лучшая часть природы, выше всех, и в то же время фактором единения представляешь собой положение встроенности в природу, являешься ее частью, ты всего лишь разновидность природы, тебя поддерживает природа, давая тебе все по необходимости, ты рационально поддерживаешь природу, природа поддерживается твоим (вашим) существованием поддержкой друг друга, т. е. ты представляешь собой банальную разновидность живого вида, хотя и с некоторой загогулиной в виде излишней способности (минимально, не превышая мышиной продуктивности) творить, и твой принцип существования таков, как и во всем мире животных – полезная поддержка друг друга для сохранения вида, т. е. для крепкой устойчивости использовать одаренные «Мною» тебе «Мои» способности суперсухого рационализма. Иначе говоря, поскольку ты лучший, по справедливости владей миром для выполнения своей миссии высокого достоинства.

Если для Бога человек это наследник Его творческого процесса, то для Люцифера человек это возможность проявления независимости через вложенные в него Богом творческие наклонности.

В противостоянии Богу, в противовес процессу творения, Люцифер также стал вселять в умы людей идею рождения и обновления мира (которое впоследствии в представлении о взрослении, как развитие человека, превратилось в философию развития мира, эволюцию), где процесс движения, направленный в конечную цель Творца – или, по другому сказать, заложенный процесс изменения, или, задействование качеств, заложенные в ком-либо, чем-либо для процесса изменения, – был представлен рождением нового, а потому, с одной стороны, омоложением мира, а с другой, взрослением Бытия, его развитие. Поэтому, исходя из принципа единения всего мироздания, в «гармоничном» обновлении-омоложении-развитии нуждался и сам человек в его духовной составляющей, для чего ему было дана практика познания внутреннего устройства природы вещей, – как все умирает для того, чтобы заново родиться в обновленном виде, т. е. обновиться (копируя Бога в процессе творения; «творю все новое» – слова в Библии), так и человек в медитации должен умереть, чтобы духом познать внутреннюю истину и заново в теле родиться уже в обновленном виде. То, что предлагал Люцифер было интересно и вожделенно, и отвечало запросам человека по приспособлению себя в этом мире, и потому он стал доверятся Ому полностью, так, что уже вскоре получил знания и навыки по медитации (от лат. meditation – размышление; правильнее сказать – аскетическое действие, направленное на приведение состояния человека, с одной стороны, в форму полного успокоения, что в мире движения является символом разрушения, а с другой, в декларируемый процесс освобождения природы видения, что в состоянии целостности, т. е. гармонии, является условием симметрии, т. е. не освобождения и не видения), для погружения в эталон системы – полный покой, для выхода из собственного тела и общения с другими духами, для личного опыта познания, что мир это энергия, включая сознание (это марксизм), и что весь мир находится в человеке, и человек представляет собой весь мир на той идеи – если познать самого себя, то познаешь и весь мир (по-современному, – человек является фрактальностью мира), а поскольку Бога не возможно найти, то познаешь «истину» вещей… P.S. – что Бога нет, соответственно, дело за малым: познай себя – познаешь мир механики, и уже недалек будет тот миг, когда можно открыто сказать – я – человек, – я – бог, – и что в основе всего мироздания, человека и окружавшей его природы, находится всеобщее единение, гармония мировой энергии…

С этого момента, контакта с духом бога-солнца, Омом, их философия становится религией, которая хорошо дошла до нашего времени при помощи никому непонятного имени Ом, заманчивых упражнений выхода из собственного тела и мировоззрения всеобщего единства. Поэтому откровенное поклонение Ому в славянском мире было архиактуально на протяжении длительного времени (особенно это было ярко выражено сильным чародейством представителей северных широт), где мировоззрение чистоты мира, самодостаточности целостности, станет доминирующим несмотря ни на какие катаклизмы истории.

Многочисленные сказания и вся символика славян будет направлены только на поддержание и укрепление взгляда чистоты целостности бытия. К примеру, более позднее явление как алфавит у славян окажется буквально пронизан буквенными образами равновесия, покоя, развития, соединения, объединения с Вселенной, чувственности, непосредственно гармонией, кстати, образ мировой гармонии (целостность) станет относиться к букве «х», иметь обозначение – «ХћРЪ», что означает «херо», и можно предположить, что «херо» имело внутреннее главенство над всем и потому имело смысл – «Основание мира, Чистота – Достоинство». На протяжении всей истории, буквально до наших дней, будет архиактуально понятие «благочестие», которое в действительности имеет три значения. Первое, это соединение достоинства и чистоты, означающее связку понятий «благо» и «честь» или «благая честь», что, в общем, не сильно отличается друг от друга. Второе, это соединение значений «благо» и «чистота», т. е. как бы честь чистая. А третье значение, это туманное присутствие в слове понятия честности – благая честность. Таким образом, здесь произошло смешение понятий, которые в нормальной ориентации мировоззрений невозможно соединить – горделивая честность, где гордость, конечно, имеет силу действия перед честностью, которая, в неразрывном соединении разрывающегося понятия, вынуждена преклонятся перед гордостью, и на основании этого пропитываться признаками хамелеонства, менять моральный полюс фундаментальности на свою противоположность, такой же фундаментальный в природе «единства противоположностей». Другими словами, славяне жили и живут мировоззрением всевластия достоинства чистоты, что означает всеобщую справедливость, символически выражавшееся в мужском половом органе, и никакие реформы на это не повлияли, лествичное право, абсурдное по степени своей пригодности, экономическая гармония современного периода, эллинистической вершиной мудрости всех мистических теорий древнего человечества, чему в параллельности служит феномен колдовства сказок всего мира, со всевозможным набором добрых и злых волшебников, в последнее время в научной сфере выражавшееся формулой классической философии (в том числе и марксизмом, т. е. красивая, наполненная волшебством, сказка с добрым концом является предтечей, разносторонностью марксизма с его верой в конечное достижение, принципами волшебства иллюзии, позиционирующиеся фундаментом мироздания, всего доброго и светлого), тащившая экономику к состоянию «0», было и остается общественным отображением его зацикленности на мистической старине, упорного вскарабкивания по лестнице «Величественное Достоинство Чистоты Справедливости». А на приведённых картинках представлена неполная коллекция славянской символики гармонии, где категорично доминирует принцип стремления к благоуспешности, соответственно, через всеобщий фактор рождения.

Известный археолог, исследователь славянской культуры и истории Киевской Руси Б.А. Рыбаков поясняет: «Для славян-земледельцев было совершенно естественно сочетать в одном понятии судьбу и урожай, долю как предназначенное жизненное место человека и его долю в жизненных благах. Культ pожаниц как женских божеств, покровительствующих рождению чего-то или кого-то, должен был быть многозначным, в нем могли проявляться и черты культа общей плодовитости (людей, промысловых зверей, домашнего скота), и культ божеств, помогавших роженицам, и аграрно-магические представления земледельцев о богинях урожая1. ˂…˃

…Церковные писатели XI – XII вв. уравнивали Рода со своим верховным божеством, богом-отцом Саваофом, творцом всего мира2»8.

Рыбаков отмечает у славян «культ Рода как божества Вселенной, всей природы и плодородия. ˂…˃

Торжественные пиршества в честь Рода стали главным объектом церковных обличений, и церковники стремились разубедить языческих теологов, считавших, что Род, а не христианский бог создал все живое на земле»9.

Долгое время для исследователей оставалось загадкой закономерность ромбического орнамента исторических артефактов, которая к тому же была распространена у всех народов мира. «Такую повсеместность никак нельзя объяснить легкостью изображения именно ромбической фигуры; обычный квадрат, тоже широко распространенный в народной орнаментике, несравненно проще и легче для воспроизведения, но из тысячелетия в тысячелетие разные народы в разных частях Старого Света с неуклонным упорством изображали ромбы, создавали сплошной ковровый узор из ромбов или рисовали символы плодородия, в основе которых очень часто был ромб»10.

Разгадку странного орнамента дала палеонтолог В.И. Бибикова:

«Вглядываясь в детали строения бивня мамонта на срезе, можно заметить даже невооруженным глазом, что процесс нарастания дентина идет не гладкими кольцами (как, скажем, нарастание годовых колец у дерева), а иначе.

Вещество любого зуба, в том числе и бивня, нарастает тончайшими пластинками, обращенными под углом к продольной оси зуба. Поэтому на продольном разрезе бивня структура дентина вырисовывается в виде острых углов. На поперечном же срезе четко выявляются плотные, ритмично расположенные зигзагообразные полстроения, очень похожие на зигзагообразные орнаментальные мотивы мезинских изделий… Эти зигзагообразные построения, выступающие на поперечном разрезе бивня, и явились исходными для создания зигзагообразного орнамента… В основе мезинских геометрических орнаментальных мотивов лежит простейший, построенный природой "узор" дентина бивня мамонта»11.

Рыбаков подводит черту и делает вывод смыслового значения ромбического орнамента:

«Ромб появился в позднепалеолитическом искусстве как сознательное воспроизведение рисунка мамонтовой кости, как обобщенный символ мамонта-блага. Осмысление рисунка дентина было, надо полагать, таким же повсеместным, как повсеместна была охота на мамонта. При посредстве ритуальной татуировки (когда простенькие печатки создавали на теле очень сложные варианты меандрового узора) ромбический орнамент пережил бытование мамонтовой кости и дожил до земледельческой эпохи. В земледельческих культурах Европы ромбо-меандровый орнамент применялся и как магический общий фон на ритуальных предметах, и как отдельный знак, обособленный символ плодородия. Тот знак "засеянного поля", с которого мы начали первый экскурс в глубину памяти, оказался не первоначальным, не самым древним, а одним из последующих звеньев той длинной цепи, начало которой уводит нас еще на несколько тысячелетий вглубь. Ромбический знак, известный во многих вариантах, выражал земледельческую идею земного, растительного плодородия; ромб оброс по углам отростками (ромб с крючками), в чем сказалась его новая, аграрная сущность»12.

Рыбаков обращает внимание на примечательный факт, что ромбо-точечный узор вышивался только на свадебной поневе, которую невеста носила в первый год замужества:

«Связь ромбо-точечного узора со свадебной обрядностью и с бытом молодой замужней женщины заставляет нас обратить на него особое внимание, так как весь свадебный ритуал пронизан магическим содержанием, и в первую очередь магией плодородия. Общеизвестно, что идея плодородия в свадебной обрядности выступает в двух формах: во-первых, как будущая плодовитость девушки-невесты, а во-вторых, как плодовитость вспаханной и засеянной земли (каравай хлеба, обсыпание зерном, подстилание соломы и т. п.). Женщина уподоблена земле, рождение ребенка уподоблено рождению нового зерна, колоса. В этом слиянии аграрного и женственного начал сказывается не только внешнее уподобление по сходству сущности жизненных явлений, но и стремление слить в одних и тех же заклинаниях и благопожеланиях счастье новой семьи, рождение новых людей и урожайность полей, обеспечивающую это будущее счастье. Здесь мы видим тот самый комплекс, который выражался в древней Руси понятием "рожаницы" – покровительницы как рождаемости, так и урожайности»13.

Другой культ благополучия – медвежий:

«Медвежий культ (может быть, как самый первый в истории человечества) оказался необычайно устойчивым. В лесных, богатых медведями местах он дожил до средневековья. Первобытные охотничьи магические обряды содержали (по крайней мере с верхнего палеолита) две взаимосвязанных идеи – идею добывания зверя и идею плодовитости зверей. В связи с этим мы наблюдаем, что у земледельческих народов медвежий праздник начал модифицироваться и перешел в разряд весенних аграрных празднеств. Возобладала вторая идея, связанная с очень важным для земледельцев культом плодородия. Нам неизвестно, когда это произошло, но, надо полагать, это свершилось после установления приоритета земледелия в хозяйстве. Однако старые охотничьи обряды, по всей вероятности, долго сосуществовали с новыми формами и продолжали питать фольклор отголосками древнего медвежьего тотемического культа»14.

Змеиный культ тоже служит ориентиром к благополучию:

«Змеи, как известно, выползают и активно действуют в дождливое время, и эта связь змеи с желанной небесной влагой и обусловила такое внимание к змеиной теме. Есть еще одно соображение о связи змеиных клубков с сезонным и суточным образом жизни змей…

Неоэнеолитический орнамент, столь широко использующий змей, убедительно свидетельствует о прочном культе безвредных ужей, с которыми связывалось представление о дожде и об охране жилища (в частности, от мышей)»15.

Загадочным остается для исследователе культ Макоши: «Полного тождества между Макошью и теми богинями, с которыми прямо или косвенно можно ее сопоставлять, нет, но у нее много черт, роднящих ее и с Гекатой, и с Фрейей, и с Афродитой. Все говорит за то, что Макошь (задолго до того, как она стала лишь покровительницей женских работ) была очень важной богиней праславянского пантеона, что и отмечено скульптором Збручского идола»16.

Христианские священники упорно боролись с верованиями в Рода и рожаниц, и эта борьба оказалась более продолжительной, чем с почитанием Перуна, Велеса и других языческих божеств. В XV-XVI веках широкое распространение получили тексты, известные как «Слово святого Григория, изобретено в толцех», в котором автор критиковал приверженцев старой веры. В этом «Слове…» содержатся упоминания о фаллических обрядах: «чтут срамные уды… и в образ створены и кланяются им и требы им кладут. Словене же на свадьбах вкладываюче срамоту и чесновиток в ведра пьют»17. Археологические находки подтверждают эти сведения: при раскопках в Ленчице (Польша) К. Яжджевский обнаружил в слоях XII-XIII веков ведро и фаллос, названный «срамотой»18.

У славян была геоцентрическая идея о строении Бытия:

«Племена бронзового века знали, что существуют моря, окаймляющие ойкумену, слышали о них от других племен или же сами доходили до их берегов. Окружающие землю моря сливались в представлениях первобытных людей в единый мировой океан еще до того, как он был познан в своей реальности. Мировой океан мыслился не только как кольцо наземных вод, но и как подземный океан, по которому плывет ночное солнце. Эти древние представления, возникшие еще в бронзовом веке, продолжали существовать вплоть до средневековья и даже до XIX в., сказываясь на символике народного искусства1. ˂…˃

Точно так же этнографический материал подтверждает и разъясняет обилие солнечных знаков в вышивках этой группы. Еще Симеон Полоцкий в XVII в. писал о вере народа в то, что солнце в дни Купалы скачет и играет. Этнографами записано много поверий о том, что в день Ивана Купалы» и на Петров день «солнце при восходе играет, переливается всеми цветами радуги, скачет, погружается в воду и снова появляется». В купальских песнях выражены эти же представления: "На Ивана рано соунцо играло…"; "Солнце сходить грае…". Наблюдения за "играющим" солнцем продолжались вплоть до петрова дня, который следует, очевидно, рассматривать как день прощания с солнцем, постепенно убывающим после летнего солнцестояния. Существовал обычай "караулить солнце". "С вечера, захватив еду, молодежь, а в первой половине XIX в. и пожилые крестьяне шли на горку, где всю ночь гуляли, жгли костры и ждали солнечного восхода… чтобы видеть игру солнца"2»19.

«Рассуждения о геоцентрической системе, так полно отразившейся в конструкции и орнаментике славянских прялок XVIII–XX вв., начались с тех сосудов бронзового века, где на нижней, донной части изображались солярные знаки. Здесь может возникнуть возражение: но ведь на фатьяновских сосудах, изученных Д.А. Кpайневым, нет верхнего, дневного солнца. Это возpажение полностью отпадает пpи yчете того, что все сосyды с соляpными знаками как из области фатьяновской кyльтypы, так и из области шаpовых амфоp (Укpаина, Геpмания) являются погpебальными. Они изготовлены для тех, кто yшел в область подземного, ночного солнца, и солнце на сопyтствyющем сосyде тоже ночное.

Идея подземного солнца – один из элементов геоцентpической системы»20.

«На пpотяжении четыpех тысячелетий в сознании евpопейских племен и наpодов yтвеpдилась геоцентpическая теоpия, согласно котоpой солнце обходит землю, пpоходя днем над землей, а ночью – под землей…

Откpытие Копеpника, yпpазднившее геоцентpическyю теоpию и заменившее ее гелиоцентpической, осталось чисто книжным и в толщy наpодного, деpевенского сознания не пpоникло. Геоцентpическое же пpедставление было yстойчивым, многовековым, и мы впpаве задаться целью pазыскать его следы в фольклоpе и наpодном изобpазительном искyсстве. В.П. Петpов пpиводит pяд этногpафических записей конца XIX в.: "Заходящее солнце опyскается в дpyгой миp, котоpый находится под землей"; "солнце опyскается в моpе, котоpое окpyжает землю. Под землей же находится дpyгой миp"; "сонце вночi пеpебyвае на томy свiтi i там вiн бачить людей засyджених за piзнi гpiхи…"»21

Символика русской вышивки наполнена знаками стремления задобрить богов, дающих благоденствие. Здесь не видно образа творительного начала, но наблюдается тенденция понадежнее укрыться от возможных бедствий. За красочной иллюстрацией скрывается слабость перед законами природы. Быть не командующим, но подчиненным, не мозгом, а безумием. Поэтому Восточная Европа – верх мистицизма, здесь проживает народ традиционной невежественностью строго хранивший древние связи и знания, с таинственным общаются в просторечье, в матерщине подчеркивают свое страстное отношение к природе вселенской чистоты и достоинства, и все являются жрецами мира…

К слову сказать, свастика, мировоззрением целостности, всеобщим постоянным обновлением-омоложением, стала вообще распростроненным знаком чуть ли не всего древнего мира, но духовный свастицизм (своим интересом к волшебству, язычеству) отлично сохранился и дошел до настоящего времени в народах с точки зрения цивилизации отсталых. Существуют и редкие исключения в обществах находившихся на достаточно высоком уровне развития в эвалюционном кругу гармонии, но в целом не влияющих (или слабовлияющих) на общий ход мировой науки, политики, экономики. Некоторым исключением из этого (не исключающим исключением) представлена история еврейского народа, который заключил завет с Богом-Творцом и в то же время упорно продолжал оставаться верен идеалу обновления-омоложения мира с сильным распростронением в общественной среде знака гексограммы, во многих народах имеющую силу значимости наряду со свастикой. Поэтому история этого народа весьма показательна трудностями существования, и не смотря на обретение в последнее время государственности с достижением высоких показателей в некоторых областях народного хозяйства все равно остается не в состоянии удержаться без поддержки сильного покровителя.

Нельзя не упомянуть об интересной находке. В 1848 г. на месте соприкосновения четырех славянских племен – волынян, белых хорватов, тиверцев и бужан – был найден т. н. Збручский идол, датируемый IX-X вв.

Рыбаков замечает, что «внутренний смысл Збручского идола, его отдельных изображений и всей их совокупности в целом будет, вероятно, еще долгое время предметом изучения и дискуссий»22. Вместе с тем, он делает попытку объяснить композицию со своей точки зрения:

«Средний мир (мир земли) заселен людьми (мужчинами, женщинами и детьми). Возможно, что они изображены здесь в ритуальном хороводном танце. Поддерживает землю усатый бог, стоящий на коленях. Возможно, что это – Велес, всенародный бог скота и богатства, связанный с землей и урожаем. Верхний ярус – небесный. Там на каждой грани изваяно особое божество: на главной лицевой грани – Макошь с рогом изобилия; по правую руку – второе женское божество – Лада, богиня произрастания и покровительница свадеб, с кольцом в руке. Вполне возможно, что именно так персонифицировались древние представления о двух рожаницах. По левую руку богини Макоши – бог-воин, соответствующий русскому Перуну или западнославянскому Святовиту. Он вооружен мечом-палашом IX в., и ему дан конь. Мужское божество на задней грани лишено каких бы то ни было атрибутов, и его имя можно назвать только гадательно»23.

Рыбаков резюмирует:

«Четырехгранность Збручского идола, несомненно, связана с очень древними, еще неолитическими, представлениями о необходимости обезопасить себя «со всех четырех сторон». Четырехгранные и четырехликие славянские идолы известны в этих же местах уже в IV в. н. э. Если три яруса идола объединяют все три части Вселенной, то четырехгранность его также связана с его мировым смыслом – сила божества должна распространяться во все четыре стороны Вселенной. Таков же, вероятно, смысл и четырехликого индийского Варуны и четырехликого Брамы.

Что же явилось объединяющей идеей трех зон и четырех граней многофигурного Збручского идола? Думаю, что вся композиция подчинена образу фаллоса (идол был выкрашен в свое время в красный цвет) как выразителю идеи жизни, размножения, плодовитости.

Фаллические идолы встречаются у восточных славян в других местах, а фаллические обряды, описанные в русских источниках XI–XII вв. (погружение изображения фаллоса в ведро), подтверждены находками в Польше»24.

Люцифер вкладывал в сознание человека принцип двойственности природы и всей Вселенной. Двойственность является качеством положения справедливости. Справедливость замыкается в себе – она настолько горделива, что творческий процесс там останавливается и существование происходит по волшебному действию всеобщего «становления», где кульминационным моментом «творческого произведения» оказывается культ половых органов: руки олицетворяют творчество, половые органы – невидимый и необъяснимый процесс появления – волшебство. Поэтому руки относятся к Богу-Милости, половые органы – к богу-справедливости.