Свидетель Пустоты

–Знаю! – Отрезала Мадам Мун. – Духовный вопль твой разбудил пол-Инчхона. Кумихо почуяла интересное… Блюдо. Или игрушку. Они любят играть. Особенно с теми, кто только прозрел. Предупредила? – Старуха усмехнулась беззвучно. – Может, чтобы другая сволочь не сожрала её добычу раньше времени. Может, потому что твой страх ей показался… Особенным. С искоркой. А может… – Её голос стал тише. – Может, потому что в этой игре, что начинается вокруг тебя и твоей Потерянной Души, есть правила, которые даже Кумихо боятся нарушать напрямую. Тень… – Она произнесла слово с явным усилием, оглянувшись, будто боясь, что его услышат. – О Ней мало что известно толком. Она Древняя. Тёмная. Не дух, как другие. Скорее… Сила. Принцип. Как гравитация для скорби. Она использует других. Направляет. И Она хочет то, что связано с твоей девчонкой в красном. Кумихо может быть её слугой. А может… Соперницей. С хищниками никогда не знаешь.

Она замолчала, давая словам осесть. Джехён чувствовал, как холод метки на виске будто пульсирует в такт этим откровениям. Хищница. Игрушка. Добыча. Правила игры, о которых он не знал.

–Как… Как узнать больше? О Кумихо? О Тени? – Спросил он, чувствуя, как голова раскалывается от усталости и напряжения.

Мадам Мун достала из-под стола маленький, потрёпанный блокнот и карандаш. Нацарапала что-то.

–Книги – ложь и выдумки полузнаек. Но… Есть зёрна правды. Ищи не современные страшилки. Ищи старые записи. Дневники. Хроники. Мифы – не как сказки, а как… Отчёты. Особенно о Кумихо. Ищи различия. В сказаниях. В описаниях их сути, их слабостей. Иногда правда прячется в несоответствиях. – Она сунула ему листок.

Там были названия: «Хроники Чосонских Шаманов» (редк.), «Собрание Забытых Легенд горы Чирисан», «Трактат о Духах Перекрёстков» (XVII в.?), адрес крохотного букинистического магазина в районе Инсадон, известного странными находками.

–И помни: доверяй только своим глазам. И своему чутью. Оно у тебя есть. Сильное. И не свети им без нужды! – Она ткнула пальцем в его лоб, прямо рядом с Меткой. Больно. – Учись прикрывать их. Иначе долго не протянешь. Теперь вали. Ты привлекаешь слишком много… внимания.

Джехён взял листок. Бумага казалась шершавой, древней. Он сунул его в карман рядом с кровавым лоскутом. Без слов кивнул и вышел из будки.

Утреннее солнце, пробивающееся сквозь тучи, ударило по глазам. Оно не грело. Он чувствовал взгляд Мадам Мун на спине – тяжёлый, оценивающий, полный нераскрытых тайн.

Следующие дни слились в одно долгое, изматывающее погружение в пучину мифов и боли. Он не возвращался на работу. Его крошечная студия превратилась в логово исследователя-безумца.

На столе, заваленном пустыми чашками от рамёна и обёртками от энергетических батончиков, громоздились стопки распечаток, фотокопий старых текстов, распечатанных форумных веток с городскими легендами.

Ноутбук гудел, открывая десятки вкладок с оцифрованными архивами, скандальными блогами о паранормальном, академическими статьями по корейскому фольклору, которые он с трудом продирал своим знанием языка.

Он искал Кумихо.

Сначала – банальные описания: девятихвостые лисы-оборотни, соблазняющие мужчин, чтобы выесть их печень или сердце. Злобные искусительницы.

Но чем глубже он копал, тем больше находил несоответствий. В одних источниках они – порождения чистого зла, демоны. В других – духи природы, способные быть как жестокими, так и справедливыми. В-третьих, упоминались древние договоры между шаманами и кумихо. В-четвертых – что они питаются не органами, а жизненной силой, эмоциями, и печаль для них – изысканный деликатес.

Именно это совпадало с ощущениями от встречи – тот высасывающий холод, опустошение SP.

Но главное – различия. Особенно в изобразительном ряду.

В классических корейских гравюрах кумихо в человеческом облике часто изображались с едва заметными лисьими чертами – узким разрезом глаз, острыми клыками, иногда с тенью хвоста.

Их красота была холодной, отстранённой. А вот на нескольких редких японских гравюрах о Кицунэ, которые он нашёл в контексте сравнительной мифологии… Здесь было иное. Красота была теплее, лукавее. И главное – символы. На корейских изображениях рядом с кумихо иногда были тёмные, угловатые узоры, знаки скорби. На японских – изящные вязи, похожие на цветы или стихии, и часто – золотистые оттенки в изображении самой лисы или её энергетики.

Он вспомнил глаза Кумихо в её истинном облике – золотые. Яркие, как расплавленное солнце, с вертикальными зрачками. И её ауру – не просто хищную тьму, а что-то… Сложное, древнее, с оттенком дикой, природной мощи. Не совсем то, что описывалось в чистых корейских источниках зла.

Сомнение, крошечное и едкое, засело в мозгу. Что если…? Но это было безумием. Кицунэ – японские лисицы. Что ей было делать здесь, в Сеуле? Играть роль кумихо? Зачем? Вопрос гвоздём засел в сознании, подпитываемый болезненным любопытством и Меткой на виске, которая временами будто реагировала на его мысли слабой пульсацией.

Он засиживался до ночи, штудируя тексты, сравнивая изображения. Система изредка фиксировала слабые всплески SP по мере медленного восстановления, но в основном просто висела фоном, напоминая о его Уровне 2 и почти пустой шкале.

Его «Глаза Пустоты», даже когда он не фокусировался, улавливали движение теней за окном – мелкие духи, привлечённые его поисками и Меткой, но пока не решавшиеся приблизиться. Пульгасари не появлялся. Кумихо молчала. Это затишье было зловещим.

Он нашёл адрес букинистической лавки в Инсадоне, указанный Мадам Мун. «Лавка Старого Корня». Затерянная среди сувенирных рядов, она выглядела как вход в другое время.

Внутри пахло вековой пылью, старым деревом и чем-то ещё – слабым, но устойчивым запахом полыни, похожим на запах палочек Мадам Мун.

Хозяин, сухонький старичок в очках с толстыми линзами, лишь кивнул на его робкий вопрос о списке книг, указав вглубь лабиринта стеллажей.

Здесь было настоящее сокровище. Потрёпанные фолианты с иероглифами, рукописные свитки в деревянных футлярах, старые карты Сеула с отметками районов, которых уже не существовало.

Он искал упоминания Кумихо, Тени, «Ткачих». Нашёл многое – страшные сказки, предостережения, смутные намёки на древние ритуалы. Но ничего конкретного о его Кумихо.

Усталость давила, глаза слипались. Он уже собирался уходить, когда его взгляд упал на небольшую, изящную гравюру, вложенную между страниц огромного тома по шаманским практикам Чеджу.

Она была явно японской.

На ней была изображена девушка неземной красоты, сидящая под старым клёном. Но не это привлекло внимание.

За её спиной, сливаясь с тенями дерева, виднелись девять пушистых хвостов, а глаза… Глаза светились тёплым золотом. И в уголке гравюры был маленький, едва заметный знак – не корейский, а японский иероглиф, означающий «Девять» или «Истина». И стилизованное изображение… Цветка? Не корейской розы шиповника, а скорее хризантемы или сакуры.

Сердце Джехёна бешено забилось. Золотые глаза. Японская стилистика. Несоответствие. Это была она. Он был почти уверен. Кицунэ. Зачем? Почему? Вопросы жгли мозг.

Он купил гравюру за бесценок, по мнению старика-букиниста, и вышел на улицы Инсадона, уже погружающиеся в вечерние тени.

Неоновые огни зажигались, туристы толпились у лавок, но он не видел их. Он видел только золотые глаза на бумаге и чувствовал ледяную пульсацию Метки. Ему нужен был воздух. Подумать. Уйти от толпы.

Он свернул в узенький переулок между сувенирными рядами, ведущий к тихой внутренней площади с фонтаном, который редко работал. Здесь было тише, темнее. Воздух пах влажным камнем и… Дорогими духами? Сладковато-терпкий аромат. Знакомый.

Джехён замер. Призрачное восприятие взвыло тихой сиреной. Не страх. Не голод. Интерес. Концентрированный, острый, как лезвие. И… Любопытство. Смешанное с лёгкой… Игрой?

Он медленно обернулся.

Она сидела на краю неработающего фонтана. Не в ослепительном платье, как в его комнате, а в элегантном, темно-синем костюме, который могла носить успешная бизнес-леди.

Длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в строгий пучок. Но глаза… Глаза светились тем же нечеловеческим золотом, что и на гравюре. И в них читалась та же хищная усмешка.

–Ли Джехён! – Её голос был бархатным, спокойным, но в нем звенела сталь. – Кажется, ты что-то… Нашёл. – Её взгляд скользнул на свёрток в его руке, где была гравюра. – Идёшь по следу, щеночек? Мило. Опасно, но мило.

Джехён почувствовал, как холод Метки на виске сжимается, будто кусая. SP копилось, но было ещё слишком мало для щита или импульса. Страх сковал горло, но под ним клокотала ярость и то самое жгучее любопытство.

–Ты не Кумихо… – Выдохнул он, удивляясь собственной смелости. Глаза в упор смотрели на золотые зрачки. – Ты Кицунэ. Японская лиса. Что ты здесь делаешь? Зачем притворяешься одной из них?

На её безупречном лице не дрогнул ни один мускул. Но в золотых глазах… Мелькнуло что-то. Мгновенное. Как вспышка далёкой молнии. Удивление? Уважение? Сразу же сменённое привычной маской холодной усмешки.

–О-хо! – Протянула она, и в её голосе появились новые, скользкие нотки. – Умнее, чем кажешься, щеночек. Или просто отчаяннее? – Она медленно поднялась, её движение было гибким, как у крупной кошки. – Что я здесь делаю? Играю, милый. В очень, очень старую игру. На очень опасном поле. – Она сделала шаг к нему. Сладкий запах духов смешался с диким ароматом лисьего меха и спелой малины. – А притворяюсь… Потому что здесь, в этой горстке теней и печали, маска кумихо открывает одни двери и закрывает другие. Удобно. Пока не надоест.

Она была уже близко. Джехён почувствовал знакомое вытягивание сил, слабость в ногах. Он попытался отступить, но спина упёрлась в холодную стену переулка.

–Почему ты предупредила меня? – Спросил он, заставляя голос не дрожать. – О Тени? О том, что я стану закуской?

–Потому что… – Она наклонилась, её губы почти коснулись его уха. Холодное дыхание обожгло кожу. – Игра интереснее, когда пешка знает правила. Или думает, что знает. И… – Её голос стал шёпотом, едва уловимым, но врезающимся в сознание. – Потому что твой страх… С этой искоркой ярости и любопытства… Он действительно вкусный. Не хотелось, чтобы его кто-то перехватил раньше времени. Особенно Их слуги.

Внезапно, Система вспыхнула в его зрении, не запрашивая статуса, а выдавая сообщение:

Скрытое Знание Раскрыто! Истинная Природа Сущности «???» (Кумихо) установлена: Кицунэ (Японская Девятихвостая)!

Бонус: +15 EXP | +5 к Мудрости (Временный) при анализе действий/информации, связанных с данной сущностью.

Новый Квест: «Загадка Золотых Глаз»? (Скрытый) | Цель: Узнать истинные мотивы и роль Кицунэ в конфликте. | Риск: Смертельный.

Джехён ахнул. Опыт? Временный бонус к Мудрости? За знание? Система реагировала на знание, на понимание скрытой сути! Это меняло все! Но квест… «Смертельный риск». Точнее не скажешь.

Кицунэ, кажется, уловила изменение в его состоянии, его мимолётное замешательство. Её золотые глаза блеснули азартом.

–О? Что-то случилось, щенок? Система сделала «динь»? – Она усмехнулась. – Полезная штука, да? Иногда. Когда не ведёт тебя прямиком в пасть к волкам. – Ли Джехён удивился: «Она знает о системе?»

Она отступила на шаг, давление чуть ослабло. – Ты заинтриговал меня, Ли Джехён. Маленький свидетель с горящими глазами и кусочком чужой души в кармане. Ищущий правду в мире лжи. Продолжай искать. Продолжай играть. Но помни… – Её голос снова стал опасным, бархатным шёпотом. – Моя снисходительность имеет пределы. И моя маска… Может сорваться. А под ней – не милое личико. Играй осторожно. Для твоей же… Сохранности.

Она повернулась, её силуэт начал таять на фоне тёмной стены, растворяясь в вечерних тенях переулка, как чернильная капля в воде.

–И присмотри за тем лоскутом, щеночек! – Донёсся до него последний шёпот, уже из пустоты. – Они уже знают, что он у тебя.

Она исчезла. Сладко-терпкий запах духов ещё висел в воздухе, смешиваясь с запахом влажного камня. Джехён стоял, прислонившись к стене, дрожа от адреналина и истощения. В кулаке он сжимал свёрток с гравюрой. В кармане жёг кровавый лоскут. В виске пульсировала ледяная Метка. В ушах звенел шёпот: Кицунэ. Японская лиса. Они знают.

Система тихо светилась:

Уровень: 2 (25/200 EXP) | SP: 12/20 (Медленное Восстановление) | Состояние: Истощение, Глубокая Тревога, Спутанность Мыслей (Временный Бонус к Мудрости Активен) | Новый Скрытый Квест: «Загадка Золотых Глаз»? | Инвентарь: Ярко-Красный Лоскут (ОНИ ЗНАЮТ), Гравюра Кицунэ.

Он посмотрел на выход из переулка, на яркие огни Инсадона. Мир людей. Серый мир, который он покинул. Вернуться туда теперь было невозможно.

Он шагнул не просто в тень. Он шагнул на игровое поле, где фигурами были древние духи, а правила писались кровью и тайнами. И теперь у него был новый вопрос, ещё более безумный, чем все предыдущие: что делает японская лиса в корейской тени? И в чью игру она на самом деле играет?

Он вышел из переулка и растворился в неоновом потоке Сеула, неся в себе загадку золотых глаз и тяжесть лоскута, за который теперь охотилась сама Тень.

Глава 2. Тайна Лисицы

Холод проникал глубже костей, цепляясь за каждую мышцу, каждый сустав, словно невидимая паутина изо льда. Ли Джехён сидел на краю своей узкой кровати в студии, кулаки бессильно сжаты на коленях. Перед ним на дешёвом пластиковом столе лежали два предмета, несочетаемые и зловещие в тусклом свете одинокой лампочки: ярко-красный лоскут грубого холста, запёкшаяся кровь на его краях казалась черной, и изящная, потускневшая от времени японская гравюра. На гравюре – девушка под клёном, золотые глаза, девять хвостов, сливающихся с тенями. Кицунэ.

SP: 18/20 (Медленное Восстановление) | HP: 70/80 | Состояние: Истощение (Физическое/Духовное), Хроническая Тревога, Боль (Метка Кицунэ) | Активные Квесты: «Потерянная Душа» (Угроза: Критическая), «Загадка Золотых Глаз» (Скрытый, Риск: Смертельный) | Инвентарь: Ярко-Красный Лоскут (ОНИ ЗНАЮТ), Гравюра Кицунэ.

Синие буквы интерфейса, обычно навязчивые, сейчас казались лишь бледным фоном к гудящей в голове реальности. «ОНИ ЗНАЮТ». Предупреждение системы о лоскуте жгло сознание ярче любой буквы.

Пульгасари под «Утренним светом», слуги Тени, сама Кицунэ – все они охотились. За лоскутом? За девушкой? За ним, как за ключом или досадной помехой?

Идея снова нырнуть в пасть льва за Потерянной Душой, с его крохами SP, с дрожащими руками и меткой, притягивающей взгляды сильных сущностей, была чистым самоубийством. Отчаяние, горькое и знакомое, подкатывало к горлу.

Он заперся здесь, как загнанный зверь, а мир за тонкими стенами его убогого убежища кишел невидимыми хищниками. Его «Глаза Пустоты», даже когда он не фокусировался, улавливали движение за окном – тень, скользнувшая по противоположной стене, слишком угловатая для кошки; слабый всполох зелёного света, похожий на хихиканье мелкого доккаэби, тут же погасший; давящее ощущение чужого внимания, исходящее из темноты переулка, где кёрын терзали свою жертву. Метка на виске пульсировала в такт этим ощущениям, ледяной гвоздь, вбитый в сознание.

«Слаб. Слишком слаб», – билось в висках. Уровень 2. Смехотворная цифра перед лицом Пульгасари уровня 8, перед древней силой Тени, перед загадочной мощью Кицунэ. Его навыки? «Глаза», чтобы видеть кошмар; «Восприятие», чтобы чувствовать его кожей; «Щит», держащийся секунду; жалкий «Импульс Отторжения», выжимающий досуха и привлекающий ещё больше внимания. И «Шёпот», бесполезный без истинно близкого человека.

Он – свидетель. Наблюдатель. Но выжить в этой войне наблюдателем невозможно. Нужна сила. Опыт. Уровни.

Взгляд упал на гравюру. Золотые глаза смотрели сквозь века, через слой бумаги и пыли, прямо на него. Полные хищного любопытства, игры. «Загадка Золотых Глаз».

Скрытый квест.

Система выдала его, когда он раскрыл её истинную природу. «Узнать истинные мотивы и роль Кицунэ в конфликте». Риск – смертельный. Но разве не смертельный риск был в подвале текстильного цеха? Разве не смертельным было её посещение?

Но этот квест… Он казался другим. Менее прямолинейным. Менее… фатальным, чем соваться к Потерянной Душе под нос Пульгасари и Тени.

Исследовать. Узнавать. Это он мог. Его «Мудрость: 10» – единственная реальная сила сейчас. И временный бонус +5 к Мудрости от системы за раскрытие её сути все ещё тихо горел в статусе, словно подсказка. Исследовать Кицунэ – не значит немедленно искать с ней встречи. Это значит копать. Искать информацию. Как советовала Мадам Мун: «Ищи различия. Правда прячется в несоответствиях».

Мысль окунулась в воспоминания о ночах, проведённых за экраном ноутбука. Японская гравюра среди корейских шаманских трактатов. Золотые глаза против описаний холодной красоты кумихо. Её слова: «Маска кумихо открывает одни двери и закрывает другие». Зачем японской лисе маскироваться под корейскую? Какие двери ей нужны открытыми здесь, в Сеуле? И главное – если она играет в свою игру на поле Тени, то чью сторону она держит? Свою? Кто её настоящие враги?

Решение созрело медленно, тяжело, как поднятие груза измученными мышцами. Он не бросит Потерянную Душу. Но сейчас, сию минуту, он бесполезен для неё. Он – мишень со вторым уровнем. Чтобы помочь, нужно стать сильнее. Чтобы стать сильнее, нужен опыт. Чтобы получить опыт… Нужно выживать и выполнять квесты. «Загадка Золотых Глаз» – его билет. Его путь к силе, пролегающий через лабиринт тайн древней лисы. Менее очевидный путь для Тени и её слуг, чем прямой поиск девушки. Возможно.

Джехён глубоко вдохнул, игнорируя запах пыли и старой лапши. Чувство страха он игнорировать не мог – оно исходило от него самого. Но под ним, глубже, тлела искра нового чувства – целеустремлённости. Стратегии.

Он аккуратно свернул гравюру, спрятал её вместе с кровавым лоскутом глубоко в рюкзак, под сменную одежду и пачку дешёвых энергетических батончиков. Лоскут… Его нужно было изолировать. Завернуть во что-то. Он порылся в ящике, нашёл старую жестяную коробку из-под леденцов, высыпал пыль, выложил дно обрывком газеты с нейтральным, бытовым текстом, надеясь, что это как-то поможет и положил лоскут внутрь, закрыв крышку с усилием.

Ощущение её присутствия, её отчаянного зова, чуть приглушилось, но не исчезло.

Ярко-Красный Лоскут (ОНИ ЗНАЮТ) | Контейнер: Простая Жестяная Коробка (Минимальное Экранирование Энергетического Отпечатка?).

На улицу выходить было страшно, но было нужно. Каждый шаг от двери до угла переулка отдавался гулким эхом в пустой голове.

Его «Глаза Пустоты» работали в режиме острой бдительности, сканируя каждую трещину в асфальте, каждую тень под забитым окном старого дома. Воздух был насыщен следами – здесь прошла стайка мелких духов-паразитов, похожих на летучих тараканов, были заметны следы жадности и гнили; там, у запертой калитки, клубился туман обыденной человеческой тоски, привлёкший бледного, как выцветшая фотография, вонгви первого уровня, который просто стоял, уткнувшись «лицом» в стену; высоко на проводе сидела тварь, похожая на ворону, сделанную из скомканной фольги и статического электричества —

Кальтхави (Дух-Наблюдатель, Уровень 3) | Эмоциональный Отпечаток: Холодное Любопытство, Служение | Угроза: Минимальная (Пассивная/Наблюдение).

Она повернула голову на 180 градусов и уставилась на него пустыми гнёздами вместо глаз. Джехён ускорил шаг, чувствуя, как Метка на виске отзывается на её взгляд ледяным уколом.

Цель – районная библиотека. Не центральная, не современная, а старая, затерявшаяся на задворках Инчхона, в здании бывшей школы.

Там, по слухам, хранились пыльные подшивки местных газет, краеведческие сборники, может быть, даже не оцифрованные архивы. Место с историей. Место, где могли затеряться крупицы правды, не попавшие в интернет. И главное – место публичное, освещённое, с людьми. Духи высокого уровня, как учил горький опыт, не всегда любили такие места. Слишком много «шума».

Дорога превратилась в полосу препятствий для параноика. Толпа на рынке – это был не поток людей, а бурлящая река эмоций, в которой его «Призрачное восприятие» тонуло, выхватывая то вспышку гнева торговца, то волну усталости покупательницы, то липкое облачко зависти возле лотка с поддельными сумками.

И в этом потоке – тени.

Мелкий доккаэби, похожий на сгусток грязной энергии, стащил яблоко у старика; тень, похожая на размытую фотографию пьяницы, плыла за девушкой, излучая волны пошлого желания; у входа в аптеку висела почти невидимая паутина из мелких неудач, сплетённая другим доккаэби.

Джехён опустил голову, натянул капюшон ветровки глубже, стараясь не смотреть прямо, не привлекать внимания.

Его новая «Скрытность: 10», 5 от природы + 5 от всё ещё дающего минимальную защиту оберега Мадам Мун, работала, как камуфляж. Он был серой мышью в сером потоке. Невидимкой среди невидимых монстров.

Библиотека встретила его запахом старой бумаги, пыли и слабого, но въедливого запаха плесени. Полумрак читального зала, ряды тяжёлых деревянных стеллажей, уходящих вглубь, несколько пожилых посетителей, копающихся в газетах. Тишина была зыбкой, нарушаемой шелестом страниц, покашливанием, далёким гулом улицы.

Здесь тоже были следы. Не агрессивные. Следы времени, печали, утраченных знаний.

Обнаружено: Слабая Эмоциональная Плёнка (Печаль, Забвение) | Угроза: Отсутствует.

Его «Восприятие» успокоилось, словно входя в резонанс с этим тихим местом.

Он нашёл каталог – настоящий, картотечный, деревянный. Пыль взметнулась облаком, когда он потянул ящик с надписью «Местная История / Фольклор».

Карточки пожелтели, чернила выцвели. Он искал ключевые слова: «Текстильный цех», «Пожар», «Исчезновения», «Легенды», «Духи», «Кумихо».

Пальцы, всё ещё слегка дрожащие, листали карточки. Большинство ссылок вели на общеизвестные книги, скучные краеведческие справочники. Но одна карточка выделялась.

Более старая, написанная от руки витиеватыми иероглифами, почти выцветшими. Заголовок: «Хроники Ткачей Инчхона: Забытые Скорби. Сост. Пак М.С. 1953 г.». Место хранения: «Архивный фонд. Комната 4. Полка Д. Требует спец. разрешения».

Спецразрешение.

Администратор, пожилая женщина с лицом, как у высохшего яблока, посмотрела на него с немым вопросом и скепсисом. «Хроники Ткачей»? Зачем вам это, молодой человек? Очень старая книга. Хрупкая. Практически невостребованная». Джехён, борясь с желанием опустить взгляд, пробормотал что-то о университетском исследовании по локальной истории промышленности.

Ложь далась тяжело, горло пересохло. Женщина вздохнула, повертела в руках его читательский билет, давно не продлевавшийся, но формально действующий и нехотя выписала пропуск.

–Комната четвёртая. Ключ у вахтёра. Сдадите ему пропуск. Берегите книгу. И не задерживайтесь, архив закрывается через час.

Комната 4 была в подвале. Небольшое помещение без окон, освещённое одной тусклой лампочкой под потолком.

Стеллажи стояли плотно, забитые папками, коробками, рулонами старых планов. Воздух был спёртым, пропитанным вековой пылью и запахом сырости. И… Чем-то ещё. Слабым, но ощутимым для его «Восприятия».

Обнаружено: Слабое «Тонкое Место» (Архив Памяти) | Эмоциональный Отпечаток: Забвение, Тихая Скорбь, Пыль Времени | Угроза: Минимальная (Пассивная).

Это место помнило. Помнило тихо, без надрыва цеха под «Утренним светом», но помнило.

Вахтёр, угрюмый мужчина лет шестидесяти, провёл его к стеллажу, ткнул пальцем:

– Полка «Д». Ищите сами. Я буду у входа.

Он ушёл, оставив Джехёна одного в этом царстве забвения. Найти книгу оказалось делом нелёгким. Папки были подписаны неразборчиво, коробки – безымянные. Пыль оседала на пальцах, забивалась в нос.

Он искал медленно, стараясь не шуметь, его «Глаза» выискивали нужную комбинацию иероглифов на корешках.

Время текло. Воздух становился тяжелее. Ощущение изолированности, погребённости заживо усиливалось. Метка на виске ныла глухой, постоянной болью.

И вот она.

Небольшая, в потёртом тёмно-синем переплёте, без титульного листа. «Хроники Ткачей Инчхона. Записи Пак Мун Сика. 1953». Бумага внутри была тонкой, ломкой, исписанной аккуратным, но мелким почерком.

Это были не хроники в привычном смысле. Это был дневник.

Дневник человека, собиравшего рассказы стариков, легенды, записи о несчастных случаях на давно исчезнувших фабриках Инчхона.

Страницы пожелтели, чернила выцвели, но Джехён, включив лампу на единственном столе в комнате, погрузился в чтение, отодвинув страх и усталость. Его «Мудрость: 10 + 5 (Временный Бонус)» работала на полную, вычленяя суть, сопоставляя факты, ища ту самую иголку в стоге сена.