Полная версия
Белоснежка в современном мире
Болот Бегалиев
Белоснежка в современном мире
Пролог
И было утро – без песен. И лес – без имён.
Однажды мир забыл, как звучат сказки.
Не в один день, не по щелчку —
а медленно, будто зима растянулась на годы.
Гномы ушли в легенды.
Замки превратились в офисные центры.
А волшебные зеркала – в экраны,
где отражается всё, кроме истины.
Белоснежка спала, потому что яблоко, проклятье.
А потому что никто не звал.
Сказки, в которые перестают верить, – засыпают.
И вот однажды
буровая машина пробила пласт древности.
Искра от фонаря задела ледяной гроб.
И кто-то сказал:
– Стоп.
И время дрогнуло.
Так началась сказка,
в которую никто не верил,
но которая снова открыла глаза.
И в этом мире —
где лайки важнее слов,
где голос становится шёпотом,
а душа залипает в усталости,
она проснулась.
Белоснежка.
Не как принцесса. А как вопрос.
Что значит быть живым,
если всё вокруг – спит?
Глава1. Пробуждение
Когда-то, давным-давно, в пещере за семью холмами, лежала девушка в хрустальном гробу. Сначала её охраняли гномы – с морщинистыми руками и зоркими сердцами. Но время не щадит ни волшебства, ни памяти: гномы постарели, один за другим ушли, и лес забыл их имена.
Шум, свет, дрожь земли. Новые люди в касках и с буровыми машинами прокладывали шахты, добывали кристаллы для сверхпроводников и голограмм. Машинист по имени Марко, уставший и почти безразличный ко всему, вдруг увидел странное отражение. Свет пробился сквозь пласт горной породы и отразился от чего-то прозрачного.
– Стоп, – сказал он, и буровая замерла, будто сама испугалась.
В глубине оказалась пещера. В центре – гроб, сверкающий, как стеклянный лёд. Внутри – девушка, будто спящая. Рядом – юноша, в театральном костюме, с каплей засохшей крови на губе.
Марко позвонил в 911.
Сирены, вертолёт, спецотряд биологической защиты, шум камер и капельниц. Белоснежку и юношу (в протоколах он значился как «неизвестный, артистический тип») отвезли в клинику. Диагноз: длительное воздействие токсинов. Возможно, ядохимикаты с древних времён.
Они не старели. Не умирали. Просто ждали.
Медленно.
Без звука.
Как ноты, оставшиеся в партитуре, которую никто не исполнял.
Сейчас Белоснежка лежит в палате, белой как снег, с капельницей в венах. Мониторы мигают зелёным.
А юноша – снаружи, на балконе клиники. Он смотрит в небо, учится заново дышать.
Он не принц. Он актёр.
Он репетировал роль,
когда нашёл её.
А теперь – не знает,
где сцена,
а где жизнь.
Музыка возвращается.
Не из леса. Из наушников медсестры.
Плейлист – 2025: Lo-fi, космос, дождь.
В палате пахнет яблоком.
И странным образом – весной.
В палате номер семь – полный покой.
Мониторы ровно тикают, лампы мигают мягким светом.
Белоснежка спит. Но уже не в хрустальном гробу – в постели с регулировкой и противо пролежневыми подушками.
Юноша – тот самый, что был найден рядом, – сидит рядом, держит её за руку.
Он проснулся первым. Сказал:
– Где… тронный зал? Почему здесь пахнет спиртом и бананами?
Медсестра поправила капельницу и с улыбкой уточнила:
– Всё нормально, вы в реанимации. Очнулись после длительного обморока.
– Это… подземелье?
– Клиника.
– Нас похитили?
– Нет-нет, просто забудьте. Отдохните. Спектакль потом.
Когда проснулась Белоснежка, то села на кровати и спросила:
– Где гномы? Кто стер мои брови?
Доктор посмотрел на медсестру. Медсестра на доктора. Потом на монитор, потом обратно.
– Психологу. Срочно. И, пожалуйста, не трогайте планшет – она думает, что это волшебное зеркало.
В полиции завели дело:
Два театральных артиста.
Обнаружены в горной пещере. Диагноз – временная амнезия.
Возможный сценарий: пара заблудилась во время репетиции.
Документ назвали: «Случай Белоснежки. Версия 2.5».
Психолог задал стандартный вопрос:
– Имя, возраст, место жительства?
Парень ответил с достоинством:
– Принц. 27. Королевство на востоке от Зачарованного леса.
Белоснежка добавила:
– Я – первая дочь короля. И я точно не из деревни.
Психолог поставил галочку. Потом вторую. Потом вздохнул.
– Они держатся за руки, – заметила ночная дежурная.
– Он её поцеловал и тоже уснул, – добавила другая. – Представляешь?
– Я думаю, у них затянувшийся спектакль, – сказал доктор.
– С метод-погружением, – уточнила медсестра. – Слишком глубоко.
На всякий случай им дали новые имена в базе данных:
Белоснежка: Снежана Белая
Принц: Король
И выдали серые халаты. Трон и корона – пока под вопросом.
Но они по-прежнему спрашивают:
– Когда будет бал? Где мой конь? Кто положил на меня провода?
И только медбрат-практикант, проходя мимо, шепчет:
– Я верю. Я видел, как она улыбнулась, когда за окном прошёл олень.
Глава 2. Король без трона и Белоснежка без замка
В американской клинике в Колорадо пациенты под номерами 47 и 48 продолжали настаивать, что они из королевства за Туманными горами.
– Моё имя Белоснежка, – уверенно говорила девушка с бледной кожей и непонятным акцентом. – Я – дочь короля, обладаю добротой, песнями и знанием трав.
– А я – Его Величество. И мой поцелуй спасал мир, – добавлял парень в больничной пижаме, держа в руке пластиковый стаканчик с желе, как будто это скипетр.
Медики пожимали плечами:
– Психоз?
– Нет. Просто… старые сказки.
– И никакого страхового полиса.
Когда их выписали, они стояли на обочине с коробкой в руках.
В коробке лежали:
– один халат,
– две пары тапочек,
– буклет «Начни жизнь заново в США»,
– и бумага с вопросами: «Ваше образование? Рабочие навыки?»
– Умеете работать с кассой? – спросил менеджер в Burger Palace.
– Нет, но я умею разговаривать с оленями, – ответила Белоснежка с надеждой.
– А вы? – спросили у Короля.
– Я умею вдохновлять людей, издавать указы и сражаться за справедливость.
– Это отлично. Швабра вон там. Начнёте с уборной.
И с тех пор всё стало иначе.
Король моет полы. Делает это с достоинством, почти с королевской грацией.
Белоснежка – на кухне.
Носит сетку на волосах. Напевает.
Не птицам – кастрюлям.
Иногда она говорит детям сотрудников:
– Даже если ты родился в замке, без навыков – ты в бургере.
Но с добрым сердцем – и в бургере можно жить достойно.
Они живут в скромной квартирке. У них нет трона. Но есть микроволновка и диван с пятном от кетчупа, которое никто не может вывести.
Иногда они смотрят на звёзды.
– Может, это заклинание, – говорит Белоснежка. – Или просто жизнь.
Король кивает:
– В мире, где никто не верит в королей, надо быть просто хорошим человеком.
Сказки не умирают.
Они просто снимают короны,
и идут на собеседование.
Иногда – с мокрой шваброй.
Иногда – с улыбкой.
Король, которого здесь звали просто "Боб", начинал утро с ведра.
– Это не трон, но всё же возвышение, – шутил он, ставя его посреди уборной.
Он придумывал стихи к каждому моющему средству.
– «Во славу Чистоты и Сияния! Пусть враг – Плесень и Жир – будет изгнан силой "Mr. Bleach"!»
Сотрудники смеялись. Даже менеджер.
– Хоть убирает с пафосом, но чисто.
Белоснежка – теперь по бейджу "Снежи" – мыла посуду, как если бы это были драгоценности.
– Каждая тарелка – как зеркало судьбы. Если не блестит – не заглядывай.
Однажды она поймала на кухне крысу. Не убила – покормила.
– Это не крыса. Это забытая фея. Просто ей холодно.
С тех пор на кухне завелось несколько "волшебных существ", и сотрудники начали приносить крошки «на удачу».
По выходным они ходили в библиотеку. Снежи училась читать по-английски. Король пытался понять, как устроены налоги.
– Что за чудовище – налоговая декларация? Где у него сердце, чтобы я его пронзил?
Однажды в Burger Palace зашёл мальчик с грустными глазами. Он ждал маму с вечерней смены. Король усадил его на коробку от лука и рассказал сказку – про дракона, который умел плакать.
Снежи дала ему апельсин.
– В нём солнце. Когда ешь – греешься внутри.
Так началось их второе волшебство – тихое.
Сказки для уставших.
Улыбки для заблудившихся.
И сила выжить там, где нет замков.
Король – всё ещё уборщик. Но теперь он знает, как зовут каждого ребёнка сотрудника. Он делает для них короны из фольги.
– Не забывайте, – говорит он, – даже если ты моешь пол – ты всё равно можешь быть королём в чьём-то сердце.
Мир не всегда волшебный,
но можно быть волшебным в этом мире.
Даже с тряпкой. Даже в резиновых перчатках.
Они сняли маленький домик на окраине – с почтовым ящиком в виде гриба и занавесками в ромашку.
В саду рос куст, который Белоснежка называла «малиновым троном», а Король – «холодной джунглей».
У них был старый чайник, два халата, резиновая уточка в ванной и – любовь.
Любовь, которая гладила плечи после смены,
и варила суп, когда у кого-то болела душа.
Каждое воскресенье они гуляли в парке.
Белоснежка приносила крошки – для голубей и “волшебных посланников”.
Король кормил белок с королевским жестом.
Они шли, держась за руки, и это выглядело так, будто весна ещё возможна.
– Любовь и труд, – говорила она, – всё перетрут.
– Особенно, если у тебя есть хороший соус, – добавлял он.
На работе их уже никто не называл странными.
Снежи стала старшей по смене.
Король – официально «ответственный за атмосферу и безопасность» (уборщик с правом шутить в микрофон).
– Знаешь, – сказал однажды их коллега, высокий парень с пирсингом, по имени Джефф, – у вас такое лицо, будто вы с детства в театре.
– Я из него, возможно, и не выходила, – улыбнулась Белоснежка.
– А я всё ещё жду своих оваций, – добавил Король.
И вот их впервые пригласили в районный центр культуры.
– Открытый кастинг. Местный театр ищет новые лица.
– И сердца, – сказал Джефф. – У вас их – два. Причём с коронами внутри.
Вечером они сидели у окна.
На столе стоял тостер и чай.
На подоконнике – носки, сохнущие под лунным светом.
– А если никто не поверит? – спросила Белоснежка.
– Тогда мы сыграем так, что поверят.
– А если не получится?
– Тогда мы вернёмся домой. Я вымою пол, ты сваришь суп. Всё равно победа.
Они пошли.
Вторник.
Кастинг.
Король в пиджаке, купленном в секонд-хенде.
Белоснежка – в платье из благотворительного фонда. Она добавила ленту. Старую. Волшебную.
Перед комиссией она спела. Просто. О любви и птицах.
Король прочитал монолог из собственной жизни – про то, как важно не забыть себя, даже если ты чистишь унитаз.
Жюри молчало. Потом аплодировало.
А потом кто-то сказал:
– А знаете, вы нам напомнили, зачем вообще нужен театр.
Сказка не ушла.
Она сняла фартук,
открыла сердце
и вышла на сцену.
Но и Burger Palace они не забыли.
– Это наша первая сцена, – смеётся Король. – И первые зрители – были мыши.
Глава 3. Кто тут настоящая Белоснежка?
Спектакль назывался просто:
«Белоснежка и Король»
По мотивам. По жизни. По сердцу.
Роли распределили сразу.
Король играл Короля.
Белоснежка – Белоснежку.
Казалось бы – проще некуда. Но не тут-то было.
Режиссёр, тонкий человек с длинной шеей и вечной шарфом, бегал по сцене как чайник на грани свиста.
– Белоснежка должна быть эфемерной! Воздушной! Она парит, как тень!
– Я могу тихо мыть посуду, – предложила Белоснежка.
На репетиции он остановил сцену посередине:
– Нет-нет-нет! Вы совсем не понимаете тонкую натуру Белоснежки! Где лёгкость, где наивность, где невинная тоска?!
Белоснежка молчала.
Глотнула воздух.
Опустила глаза.
– Простите.
А Король… Король вжался в занавес и сжал подлокотник кресла.
Он знал, если сейчас скажет хоть слово – спектакля не будет.
Вообще.
Никогда.
В коридоре, за кулисами, кто-то прошептал:
– Она совсем не похожа.
– Да, странная. Какая-то… хозяйственная.
А Белоснежка подумала:
– Как будто вы её видели. Настоящую. Как будто вы жили с ней. Плакали с ней. Мыли с ней тарелки после смены.
Тем вечером они сидели на скамейке возле театра.
Король кушал мармеладную конфету.
Белоснежка держала на коленях сценарий, не глядя в него.
– Я плохая актриса?
– Нет. Просто ты настоящая. А это иногда пугает людей.
– А если он прав? Я не умею летать.
– Ну и пусть. Зато ты умеешь держать. Себя. Меня. Мир.
В день генеральной репетиции режиссёр снова закатил глаза:
– Не чувствую в ней волшебства! Ну где же сказка?!
И тогда Белоснежка вдруг поднялась.
Сняла с головы искусственный венок.
Вышла на середину сцены.
И заговорила. Не по сценарию.
– Белоснежка – это не только яблоко, хрустальный гроб и платье до пола.
Белоснежка – это та, кто не бросает.
Кто не жалуется.
Кто в трудности не теряет света.
И если вы не видите сказку во мне —
значит, вы просто не туда смотрите.
На сцене повисла тишина.
Режиссёр снял шарф.
Кто-то в зале аплодировал.
Король стоял сбоку – с глазами, полными солнца.
Быть настоящей —
важнее, чем быть похожей.
И сказка начинается,
когда ты перестаёшь играть.
Плакат у входа был скромным, но трогательным:
«Белоснежка и Король» – новая история о старой любви.
Среди зрителей были школьники, бабушки, случайные туристы и уставшие после смены работники ближайшей забегаловки.
На заднем ряду – Золушка.
Рядом с ней – её дочь.
Маленькая, в пижаме под пальто, с красным бантом в волосах.
Занавес поднялся.
Король вышел первый.
Он ничего не говорил. Просто стоял. И ждал.
– А где Белоснежка? – шептали в зале.
И вдруг – шаги.
Не лёгкие, не воздушные, а настоящие.
Белоснежка шла медленно, будто по жизни, через метель и посуду, через ночные смены и воспоминания.
Когда она заговорила, голос дрожал – но не от страха.
– Я проснулась. Не от поцелуя. От холода. От одиночества.
Но потом он взял меня за руку…
И я снова поверила.
Сцены сменялись.
Без волшебства, но с настоящим светом.
– Вот яблоко, – говорила она. – Оно горькое, если съесть всё одной.
– Вот гномы. Их больше нет, но мы помним.
– Вот корона. Она из картона. Но если носишь с добротой – все верят.
А девочка на заднем ряду смотрела не моргая.
И шептала маме:
– Это она.
– Кто?
– Настоящая. Белоснежка.
В конце зал встал.
Режиссёр вытер глаза платком.
А Белоснежка просто поклонилась.
И увидела, как маленькая девочка машет ей рукой.
С той самой верой, которую не напишешь в сценарии.
После спектакля к ним подошла актриса в серебристом пальто – играла вторую ведьму в соседнем шоу.
– Вам надо остаться.
– Зачем?
– Потому что вы напоминаете нам, зачем мы вообще всё это начали.
А Король держал руку Белоснежки – и чувствовал:
она дышит.
не дрожит.
и впервые не хочет убегать.
Иногда на сцене всего один зритель,
но если он верит —
значит, спектакль состоялся.
И сказка продолжается.
После спектакля зал пустел медленно – как уходит прилив, оставляя на берегу ракушки, забытые шарфы и печенье, принесённое зрителями.
Белоснежка села на край сцены. Её туфли слегка болтались с края.
Король наливал чай в пластмассовые кружки за кулисами.
И вдруг – свет.
Не электрический, не сценический.
Тихий, внутренний.
Он заполнил фойе, словно кто-то открыл окно в другое время.
– Привет, – сказала женщина в синем плаще.
На ней были сапожки с вышивкой, серебряная диадема и… ожерелье из бусинок, сделанных детскими руками.
– Золушка? – прошептала Белоснежка.
– Сама, – кивнула гостья. – Мы смотрели спектакль из временного портала. Не смогли не прийти.
Рядом с ней стояла девочка – копия Золушки, только с веснушками и диким взглядом того, кто ещё не решил, кем быть: феей или метеором.
– Мама, это и есть та Белоснежка? – Девочка обежала сцену, заглянула в кулисы, потом снова – в глаза Белоснежке.
– Ты правда жила в замке?
– Когда-то, – улыбнулась та. – А теперь… в доме с газовой плитой и котом по имени Режиссёр.
Они все рассмеялись. В воздухе запахло мандарином и мокрым снегом.
– Мы приехали, – сказала Золушка, – не просто попрощаться.
– А?
– У тебя есть выбор. Машина времени ещё работает. Мы можем вернуть тебя в твой век. Там всё ждёт тебя: гномы, лес, твоя сказка.
– А здесь? – тихо спросила Белоснежка.
– Здесь – жизнь. Не сказка. Но тоже с чудесами. Просто они пахнут не розами, а кофе с утра.
Пауза.
Белоснежка посмотрела на свои руки.
На платье, которое шили три соседки.
На зал, в котором теперь было так тихо, как в снежную ночь.
– Я… не знаю.
– Можно подумать, – сказала девочка Золушки, – на это есть правильный ответ.
Они пошли вместе по улице.
Снег шёл медленно, как балерина на пуантах.
Фонари пели свои жёлтые песни.
– Мы проводим тебя до портала, – сказала Золушка.
– Но решение – твоё.
У стены старого парка, там, где когда-то стояли ларьки, теперь был арочный свет. Как вода, застывшая в прыжке.
– Вот она, – прошептала Золушка. – Дверь. Время – гибкое. Сказки умеют ждать.
Король стоял рядом, ничего не говоря. Только держал шарф Белоснежки в кармане – тот, что она забыла перед спектаклем.
– Я пойду, – сказала она наконец. – Я хочу попрощаться. И вернуться – когда буду готова.
Золушка кивнула.
– Мы будем ждать. Мы – это весь твой век.
Когда Белоснежка шагнула в портал, снег не остановился.
Но ветер стал тише.
И музыка – словно кто-то снова включил старую пластинку:
"Тра-ля-ля… Белоснежка… снова в пути…"
В сказке главное – не финал.
А то, что ты знаешь дорогу назад.
И если захочешь – вперёд.
Портал медленно закрывался, словно перышко, падающее на воду. Свет исчезал, но не исчезало тепло.
Белоснежка и Король стояли на пороге своего века – леса, свежего воздуха, запаха старой печи, и золотого света, пробивающегося сквозь сосны.
– Мы дома, – прошептала Белоснежка.
– Как будто вернулись из долгого сна, – сказал Король.
На поляне, где когда-то стоял хрустальный гроб, теперь росли цветы. Рядом стрекотали кузнечики. Издали шла медленно старая черепаха, и у неё в лапах была записка:
"Добро пожаловать обратно. Ваша комната убрана. Печка растоплена. С любовью – Гном Пятый, если помните."
Они засмеялись.
Смеялись долго.
Как только могут смеяться те, кто всё понял, но не потерял сердца.
А в это время Золушка стояла у консоли машины времени.
Дочка уже нажимала кнопки – слишком ловко для своего возраста.
Сын Золушки сидел в кресле и ел конфету, задрав ноги.
– Ты не попрощаешься? – спросила девочка.
– Уже попрощалась, – мягко сказала Золушка. – А ещё пообещала.
Она подошла к порталу и крикнула:
– Белоснежка! Мы прилетим, когда соскучимся! Устроим пикник на поляне! Я возьму плед, пирог и сказки!
Из-за деревьев послышалось:
– И тёплый чай, не забудь!
Портал зашевелился. Ветер поцеловал ветви.
Машина времени шлёпнула в воздух – и исчезла, оставив за собой только перышко. Оно плавно опустилось на траву.
Белоснежка и Король начали всё с начала.
Снова учились печь хлеб. Снова разбирались, как топить баню. Снова играли в старом сарае в театр – но уже для птиц, зайцев и любопытного ёжика.
И каждую неделю они оставляли у тропинки угощение – на случай, если кто-то из будущего решит зайти в гости.
Иногда, по вечерам, Король сочинял стихи.
Иногда Белоснежка смотрела на звёзды и тихо говорила:
– Ну как там твой Бургерный Трон, Золушка?..
И в один вечер, когда звёзды были особенно яркие, на траву лёг знакомый блеск.
Машина времени вернулась.
А из неё выскочили дети – один с фонариком, другая с пирогом, Золушка – с пледом.
– Мы соскучились.
И снова были сказки.
И снова – ночь, что пахнет печёными яблоками.
И снова – любовь, которую не остановишь ни временем, ни пространством.
В мире, где порталы закрываются,
остаются открытыми сердца.
А если очень захотеть,
можно найти путь назад —
или вперёд – в сказку,
где всё по-настоящему.
Где труд – это радость.
А любовь – не миф, а дом.
С утра трава блестела каплями росы. Белоснежка разбудила всех песней – тихой, как шелест ветра.
– Подъём! У нас сегодня экскурсия в Чудесное Озеро!
Дети Золушки – девочка Лилии и мальчик Макс – подпрыгнули с кроватей.
– А там русалки?
– А водяной?
– А можно купаться?
– Можно всё, если с добром, – улыбнулась Белоснежка.
Пока взрослые собирали корзины с угощением, Лилия уже нарисовала карту, а Макс смастерил удочку из ветки и нитки.
Король подмигнул:
– Настоящие исследователи.
И пошли. По лесной тропинке, мимо пеньков-грибов, через поляны, где белки устраивали соревнования по прыжкам. Лилии угощала белок печеньем, а Макс записывал в блокнот: «Белка обыкновенная. Прыжок – почти как у кузнечика».
У Чудесного Озера вода пела.
Прямо пела – звонко, переливчато, как ручей, который знает все песни весны.
На поверхности покачивались кувшинки, и среди них – русалка.
Не страшная, не таинственная, а весёлая, с веснушками.
– О, гости! – закричала она. – Я ждала вас с прошлых каникул!
Русалка звали Лима. Она показала детям, как плести венки из водорослей и устраивать гонки на листах кувшинок.
Король за это время жарил картошку на костре.
Белоснежка читала вслух сказку про Дракона, который пек пироги.
Золушка лежала на траве и тихо улыбалась, глядя в небо.
Вечером, когда они возвращались, Лилии шепнула маме:
– А можно мы сюда навсегда?
Золушка обняла её:
– Мы всегда можем возвращаться.
– Даже если вырастем?
– Особенно тогда.
А ночью, когда дети уснули, взрослые сидели у окна и пили травяной чай.
– Мне кажется, мы что-то очень важное вспомнили, – сказала Белоснежка.
– Что?
– Что мы не герои. Мы – живые. С руками, с усталостью, с любовью, с заботой.
– И с хорошими соседями, – добавил Король, – и очень шумными детьми.
За окном мерцали светлячки.
А над крышей дома висела луна.
Там, в её свете, можно было прочесть:
"Сказка продолжается."
Утро было ясным и лёгким, как вздох в начале новой страницы.
Лучи солнца целовали оконные рамы, а ветер тихонько прикасался к занавескам, будто прощался.
Золушка стояла на лужайке. Лилии держала в руках корзинку с пирожками, а Макс махал платком.
Рядом дремал сверкающий купол машины времени – округлой, будто лунный шар, с нежным голубым сиянием.
Белоснежка держала руки Золушки.
– Обниму, и не отпущу, – шептала она. – А можно я к вам… иногда?
– Конечно, – сказала Золушка. – Мы ведь все – из одного неба. Только часы у каждого свои. Но если очень хочется – можно встретиться в паузе между секундами.
Король поклонился Лилии и Максу, как полагается в королевской традиции.
– Передавайте привет Алангазару. И берегите маму.
