Штакетина

Виктор Марков

Штакетина

Штакетина

В Спарте мальчиков отправляли жить в лес, в Киокусинкай есть испытание «ста боёв». С древних времён мужчины жаждали чувствовать себя мужчинами. Они рисковали, совершали необдуманные поступки и потрясающие открытия. Терпели невероятные поражения. Но возможность спрятаться от опасного мира в теплой панельке сделала большие приключения ненужными, а шагом за пределы себя для многих является просто обращение к первой встречной девушке на улице. Хотя вариантов почувствовать свою маскулинность множество и для этого вовсе не обязательно подвергать себя ужасу диалога с незнакомкой.

А иногда, для осознания себя потомком спартанцев достаточно одной секунды. И чуть-чуть собственной крови. Ну а как без неё. Инициация, есть инициация.

Отпуск выдался отвратительный. Две недели пробирающего ветра, пасмурное небо и завораживающие майские снегопады. Красноярск превратился в пыльную промзону, с очень тонкой гранью между простой грустинкой и клинической депрессией.

В свободное время я шарахался по кофейням, имитируя «дела». Ничего кроме усталости от скуки это не приносило. Вечерами сериальчики, еда из доставки и битвы с котом. Сидячая работа, лежачая жизнь, вес под сто двадцать кило. Это настигает многих из нас, окутывая пеленой из лени и немощи, которую очень тяжело стряхнуть. Естественно, что в отпуске эта история обострялась и даже передвигался я в какой-то полудреме.

Положение, как и всегда, спасла жена.

– 

Папе надо починить забор! – провозгласила она однажды утром.

Я перевернулся на другой бок и буркнул:

– 

На выходных поеду к нему.

Николай Федорович на лето уезжает в тайгу. В шестидесяти километрах от Красноярска, на берегу реки Мана есть небольшая деревня – Береть. Она еще не до конца превратилась в дачный поселок, здесь есть своя школа, таксофон, а по улицам еще курсируют истинно шукшинские персонажи в выцветших пиджаках и кирзовых сапогах. «Марфия катэков понастроила!» – сетуют они, имея в виду мафию и коттеджи. Естественно, что эти знатоки трезвыми бывали чрезвычайно редко. От этого происходила их исключительная смелость: спать они могли просто в стогу сена на пути от одной деревни к другой, а медвежьи следы для них это не сигнал об опасности, а радость свидания с живой природой.