Жена для миллионера

– Все, я побежала. Буду не слишком поздно.

– Не заиграйся, ― крикнула она мне вслед, а я резко развернулась у дверей.

– Тут не до игр, мамуль.

Уже в такси я обратила внимание, что за нами едет авто. Достала телефон и сразу же набрала сообщение Демиду.

«Меня преследуют».

«Веди себя как обычно. Никак не реагируй и не нервничай».

«Ладно».

Мои опасения оказались ненапрасными. Этот парень, что сделал мне сегодня непристойное предложение, не скрываясь следил за мной. Но я сделала вид, что не заметила его. Вошла в ресторан и, отыскав Демида, радостно улыбнулась.

– Привет.

– Привет, София.

Мы обнялись для общей картины, и Дементьев подарил мне цветы.

– Ты жену предупредил?

– Конечно. Не переживай.

Мы присели за стол, который заказал для нас Демид, и сразу же позвали официанта. Разговаривали на обыденные темы, создавали счастливую парочку и весело проводили время. Тот парень сидел сбоку от нас, но с другой стороны ресторана. И это было плюсом. Мы могли нормально общаться и не бояться, что нас услышат.

Дождавшись свой заказ, я наконец‐то заговорила, продолжая улыбаться, как счастливая девчонка на свидании.

– Тот парень сам себя сдал. Ты запомни его.

– Уже запомнил. И что там.

– У меня появился новый подопечный. Некий Морозов Никита Тимофеевич, богатый в нашем городе человек. Миллионер.

– Что дальше?

– Сегодня после универа я прогуливалась по парку, и этот тип меня догнал. Предложил деньги за то, чтобы я убила Морозова.

– Интересно. Он тебе представился?

– Нет. В том‐то и дело. В общем, я согласилась на его условия, правда, выдвинула куда большую сумму.

– Хочешь поймать на горячем?

– Естественно. Я же не могу оставить все как есть, чтобы человеку угрожала опасность? Ты поможешь?

– А у меня есть выбор? Тут же уголовщина. Да и тебя спасать надо.

– Спасибо, я знала, что позвонила нужному человеку.

– А теперь к делу. Я говорю, ты запоминаешь.

Я согласно кивнула и счастливо улыбнулась. Пусть думает, что он лох и пришел на свидание третьим лишним. Идиот!

После «свидания» Демид проводил меня домой. Кстати, еще после половины ужина тот самый тип, который сделал мне ужасное предложение, свалил восвояси. Видимо, понял, что от меня подставы не дождется и я действительно провожу время со своим мужчиной. Вот же урод, решил, что за мной может следить? А я не зря позвонила Демиду с левого телефона. Авось мой действительно на прослушке? Да мало ли как сейчас это делается? Ничему не удивлюсь.

– Спасибо тебе, друг. Ты меня очень выручишь.

– Ну тут уже не просто дружба, тут долг перед родиной. Да и должен же я защищать граждан своей страны. Ты все правильно сделала, что обратилась ко мне. Иначе неизвестно, как все могло закончиться.

– Это точно.

– Скажи, а этот Морозов, он тебе нравится?

Вот так вопросы. Я застыла, немигающим взглядом смотря на Дементьева.

– Возможно, ты удивишься, но я не думала в этом ключе. Он для меня в первую очередь подопечный. Я буду лечить его.

– Не кричи, мало ли. Собралась убивать, так убивай.

Я кивнула и как‐то нервно улыбнулась.

– Спасибо за прекрасный вечер, ― похлопала его по плечу и добавила шепотом: ― Жене привет.

– Обязательно.

Я прижала к себе букет цветов и зашла в квартиру.

Выдохнула.

Теперь как‐то спокойнее стало, что ли. По крайней мере я предупредила Демида, а он следователь и знает, что делать. Да и вообще, мужчина, а с мужчиной работать как‐то спокойнее.

– Доченька, ты уже пришла? Все хорошо?

– Да мамуль, ― я сбросила туфли и устало выдохнула.

Непривычно на такой шпильке, да еще и в холодную пору. Хорошо хоть на машине.

– Сейчас душ приму и спать. Завтра в клинику.

– Да уж, там тебе понадобятся силы.

– Еще и как.

– А цветы? Доченька, ты точно с Демидом ничего не крутишь?

– Кручу, мам, очень большие дела. Цветы для прикрытия.

– Поделишься?

Я медленно покачала головой.

– Не сейчас.

– Ладно. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я кивнула и улыбнулась.

– Ты же знаешь меня, мамуль.

– Знаю, потому и говорю. Всем помогаешь, а сама, ой, все, ― она махнула рукой, понимая, что говорить мне что‐то бессмысленно, ― спокойной ночи, дочка.

Мама поцеловала меня и скрылась в своей комнате.

Я устало оперлась на дверной косяк и, вздохнув, носом уткнулась в бутоны цветов.

– Главное, чтобы все получилось.

Приняв душ, я выпила чашку горячего чая с медом и завалилась в теплую кроватку. Надеюсь, после моих похождений в туфлях я не заболею.

Укутавшись с носом в одеяло, я в голове прокручивала тот недолгий разговор с бандитом. А как еще его назвать? Порядочный человек не станет желать смерти, да еще и человеку с ограниченными возможностями. Нет, тут определенно что‐то не то. Возможно, Морозов насолил и сам об этом не знает?

Хотя в бизнесе, мне кажется, бывает очень много врагов. Можно об этом и не знать даже. В любом случае никто не имеет права лишать человека жизни. Что бы вы там в прошлом ни не поделили. Да и насколько нужно быть жестоким, чтобы на такое осмелиться?

Утро началось со звонка будильника. Все как я люблю.

Улыбаясь, потянулась в кровати и громко выдохнула. Любимая работа ждет, хмурый Морозов тихо ненавидит, а я у меня прекрасное утро. Как бы там ни было.

По уже привычной схеме проделала все утренние процедуры и с удовольствием выпила приготовленный мамой кофе. А еще получила с собой контейнер со вкусными голубцами, кучу сосисок и несколько бутербродов с колбасой и сыром. Ну разве это не прекрасно? Я могла и в кафетерии пообедать.

– София, доброе утро. Чай и за работу? ― в ординаторской сидела Любаша, моя давняя подруга и по совместительству коллега.

– Доброе утро, Любаш. Пока без чая. Мама меня накормила до отвала. Ну как обычно.

Я убрала свой обед в холодильник и, достав чек‐лист, собралась идти работать.

– Тогда хорошего дня.

– Взаимно.

Сначала сделала утренний обход. Проведала всех своих подопечных, а после направилась уже к Морозову. Занятия у меня теперь только с ним. А если брать во внимание ситуацию, то лучше бы не с кем было заниматься. Пусть бы все были здоровы.

Постучала в двери и услышала приглушенное «войдите». Кажется, у Морозова посетители?

– Доброе утро, ― бросила взгляд на мужчину чуть младше Никиты Тимофеевича и перевела взгляд на своего подопечного.

– Доброе утро. А вы?

– А я София, врач‐реабилитолог, буду заниматься с Никитой Тимофеевичем.

– Ничего себе, друг! Да с такой красоткой ты вмиг встанешь на ноги! ― восторженно произнес мужчина, нисколечко меня не смутив.

– Дима, слышала бы тебя сейчас Настя, вот бы я посмотрел на ее реакцию.

Молодой мужчина по имени Дмитрий резко изменился в лице и протянул другу руку.

– Ее реакцию видеть не хочу. Мне ее боль как ржавый нож в сердце. Погнал я в офис, наберу тебя.

– До связи.

– До свидания, София.

– Всего доброго, ― бросила на него короткий взгляд и снова вернулась к Морозову, ― а вы, так же рады меня видеть?

– Несомненно. Даже с кровати упал.

– Сарказм? Это хорошо. Ну что, начнем?

Кто бы видел его лицо в эту секунду. Мне показалось, что, если бы мог, он бы меня одними мыслями испепелил. Но благо после этого он хоть и кидал в меня недовольные взгляды, но все выполнял безукоризненно. Вернее, как выполнял? Большую часть делала я, но это пока. На то я и нужна, сначала я работаю, а потом Никита. Буду так его называть мысленно. Без фамильярностей.

Закончив с разработкой мышц, я помогала Никите лечь обратно на кровать, когда в двери постучали, и тут же в палату заглянула девушка.

– Здравствуйте, ― произнесла я, но в ответ услышала лишь тишину.

Перевела взгляд на Никиту, но он каким‐то тревожным взглядом смотрел на свою гостью. Хм, кажется, мне пора ретироваться.

– Никита Тимофеевич, завтра продолжим занятия в это же время. Всего доброго.

Я забрала чек‐лист и отметила, что завтра нужно взять с собой кое‐какие тренажеры.

– Здравствуй, Никита.

Глава 3

Никита.

Я смотрел на Риту и не верил, что она посмела сюда прийти. Не то чтобы я не думал о нашей встрече, как и в принципе о разговоре. Но чтобы в больнице и так скоро? Точно нет.

И как бы сильно я ее ни ненавидел, я все равно продолжаю любить. Ведь чувства так быстро не проходят. Но вот разочарование, оно моментальное. И неисправимое.

Рита прошла по палате и остановилась у изножья кровати. Все такая же красивая, нежная, но очень грустная. Прямо как тогда, когда ее дедушка умер. Интересно, сейчас с чего такая грусть?

– Как ты себя чувствуешь? ― услышал ее вопрос и едва не хмыкнул от удивления.

– Когда ты кувыркалась с тем желторотым, не припомню, чтобы тебя волновало мое самочувствие.

– Никита, ― выдохнула она и сделала еще два шага ко мне.

Я прищурился. Хотелось бы мне ее обнять? Очень. Но простить никогда не смогу. Она предала мою дочь, самое ценное, что у меня есть. Она предала человека, который принял ее в нашу семью. Она была с парнем, который стал отцом моего внука.

Черт! Такое невозможно забыть.

– Мне очень стыдно. Прости меня. Я понимаю, что вернуть ничего нельзя.

– Я свяжусь со своим адвокатом и урегулирую вопрос о разводе.

Она резко посмотрела мне в глаза и, прикусив губу, согласно кивнула.

– Конечно. Я подпишу все, что надо. На днях верну деньги ученикам и завершу занятия.

– Это не обязательно. Студию я тебе подарил. А подарки я не забираю.

– Но ведь…

– Я сказал свое решение.

– Да, прости. Никит, я хотела объясниться.

– Зачем? ― я смотрел на нее и понимал, что испытываю к ней жалость. Но Рита сама виновата в том, что случилось. Она нашла самый легкий способ, чтобы забыться, и это ее право.

– Я считаю это правильным.

– Странно. Ну ладно, я послушаю. Говори.

Она заметно сглотнула и выдохнув присела в кресло.

– Я не хотела делать тебе больно. Мне было так страшно, и все случилось совсем неожиданно. Мне правда стыдно, что все так случилось.

– Ты его любишь?

– К сожалению.

Кто бы сомневался.

– Я не знала, что он парень Алины.

– Алина беременна от него. Тебе еще не сообщили?

Рита застыла, глядя на меня ошарашенным взглядом. Да уж, кажется, этой новости она не знала.

Поднявшись из кресла, она прошла к окну. Я заметил, как дрожат ее плечи. Рита обняла себя и слегка повернула голову ко мне.

– Мне стоит и перед Алиной извиниться.

– Если она захочет с тобой разговаривать.

– Никит, я бы никогда не посмела встречаться с ее парнем, если бы знала об их отношениях. Ты веришь мне?

– Какая разница теперь? Верю я тебе или нет. Ты вещи забрала из дома?

– Да, ― кивнула она, ― сразу же забрала.

– Тебе пора, Рита.

– Никит, я…

– Мне не интересно, что ты скажешь. Знаешь, когда мы ждали с тобой ребенка, я готов был город перевернуть, только бы сделать все, что ты захочешь. Когда мы потеряли малыша, я готов был мир изменить, только бы тебе стало легче. А ты нашла самый простой способ забыться. Ты предала меня, мою семью, саму себя. Надеюсь, в его объятиях ты смогла сделать новый вздох.

– Тогда мне так казалось, но после того, как я узнала, что он парень Алины, я… я его прогнала.

– Мой адвокат сообщит тебе, когда надо подписать документы.

Она поняла, что ей здесь больше не рады. Кивнула и медленно прошла к выходу. Раньше я бы не выдержал ее боли и пожалел. Сгреб бы в объятия и обязательно сказал, что все будет хорошо, что я рядом и сделаю для нее все, что она попросит. Но теперь это было не так. Да, я не собираюсь забирать у нее студию. Это мой подарок. А подарки могут забирать только слабаки. Пусть Рите студия будет способом заработка на жизнь.

– Прости меня, Никита.

Она вышла за дверь, и я расслабился.

Больше никому не позволю лезть в мою семью, и уж тем более причинять боль родным. Да, сейчас больно, но все это поправимо. Теперь важнее встать на ноги и быть рядом с дочкой, которая так же пострадала и по моей вине.

Устало прикрыл веки и тут же распахнул. Какого хрена перед глазами возникла София? Этого еще не хватало! Черт возьми. Кулаками ударил по кровати и, выдохнув, попытался успокоиться. Нет, безусловно, девушка хороша собой, умна и очень принципиальна. Видно, что не пытается понравиться мне, не заигрывает, не любезничает, не строит из себя царевну. Но и характер строгий. И чую, что она не отстанет от меня, пока не поставит на ноги. А может, все же стоит попытаться? В конце концов, это мне надо, а не ей. Только вот какого хрена она в мыслях у меня появилась? И что, что красивая? Теперь думать о ней? Так в моей жизни много красивых женщин было. И эта ничем не выделяется.

В двери постучали, и в палату вошла она. Вот какого… ей не сидится у себя в кабинете?

– Знаете, что я подумала, а чего вы будете весь день лежать в палате? К тому же на улице такая прекрасная погода.

– Дочь придет и…

– Насколько я могу знать, ваша дочь в положении и это не лучший вариант ― катить вас на коляске.

– Я сам себя вожу.

– Правда, сам? Тогда я сейчас прикачу коляску и посмотрю, как вы в нее пересядете! ― строго произнесла София, посмотрев на меня как дурака.

Как же меня все это злит.

– Зачем ты сюда захаживаешь?

– Ваша дочь меня наняла. И я не собираюсь с вами сюсюкаться, как с девчонкой. Вы мужчина и просто обязаны мне помогать.

– Если ты думаешь, что я поведусь на твою красивую мордашку, то ты глубоко ошибаешься.

– За комплимент спасибо. Только не нужно себе льстить. С чего бы это мне так думать? Я работаю и всего лишь пытаюсь наладить с вами контакт. Ну что, мы так и будем спорить, или все же вы прекратите строить из себя зарвавшегося мужика и уступите даме?

Как же она меня бесит. И я понять не могу, из‐за чего конкретно. То ли из‐за своего гонора и упрямства, то ли из‐за превосходства. Черт!

– Вези коляску! Только отстань.

– Так‐то лучше.

Через пару минут София завезла коляску в палату, и весь вид девушки кричал о том, что этот раунд она выиграла. Но пусть не надеется, больше я не уступлю ей.

– Итак, вам нужно самостоятельно подняться. Как видите, здесь нет врача или медбрата, и поднимать вас я не стану.

– Да уж, куда вам до меня.

– Послушайте, Никита Тимофеевич, ― она присела в кресло и сложила руки на коленях, ― я понимаю, что вам все это не нравится, как и то, что я рядом с вами. Но меня наняла ваша дочь. И чем быстрее вы позволите мне с вами заниматься нормально, тем быстрее вы встанете на ноги.

– Обещаете, что я это сделаю? Встану на ноги?

– Нет, ― она убедительно покачала головой, ― такие вещи я обещать не могу. Это слишком серьезно.

– То есть вы не уверены в своих силах?

Она прищурилась и улыбнулась.

– Я уверена в своих силах, но я не могу отвечать за ваш организм. Ну что, мы так и будем трепаться языком, или все же поедем на прогулку?

– Поедем, ― язвительно произнес я, поражаясь этому дебильному словосочетанию.

– Хорошо.

В итоге я с помощью рук пересел в кресло, ощущая себя каким‐то дерьмом. Какого же хрена нужно было именно ногам отняться. Черт! Как же это тяжело. Мало того, что передвигаться самостоятельно не могу, так и София эта со своими нравоучениями. Послал же Бог.

– У вас очень сильные руки. Наверное, много тренировались?

Бросил на нее хмурый взгляд, давая понять, что отвечать на такие вопросы не собираюсь.

София покатила меня к выходу. Меня это, мягко говоря, злило. Было ужасно отвратительно от того, что я овощем сижу в этой коляске и не могу сам спокойно передвигаться. Подобного унижения я никогда прежде не ощущал. Нет, безусловно, я радоваться должен, что говорю, шевелюсь, ем сам. Могло быть гораздо хуже. Но когда ты всю жизнь был сильным и старался все делать для своей любимой дочери, а теперь… теперь только и можешь, что чесать языком, – это самое сложное испытание. И еще мне стыдно перед Софией. Она красивая девушка и явно не заслуживает такого отношения к себе. Но я ничего не могу поделать. Гордость не дает мне продохнуть. Я бы сейчас с удовольствием бы пошел подал на развод, помогал дочери выбирать одежку для малыша, а не вот это все.

– София, вы бы не могли вернуться в палату за моим телефоном? Он на тумбочке у кровати.

– Конечно.

Подумав о разводе, вспомнил, что так и не позвонил адвокату. Не стану тянуть. Пусть разводят, и дело с концами. С Ритой мы больше не будем, а тяготить себя и ее штампом в паспорте не очень верное решение.

– Держите. Предлагаю в дорогу взять чаю.

– Может, еще сосисок возьмем? ― рыкнул я, разблокировав экран телефона и выискивая номер Юрия Степановича.

– Кстати, у меня есть сосиски, а еще голубцы. Мама готовила. Хотите?

Я посмотрел на нее как на умалишенную, а потом отвернулся и кивнул.

– Мама, говорите?

– Угу. Всегда старается, чтобы у меня был сытный обед. А потом говорит, почему ты замуж не хочешь? А мне это зачем, если мама готовит так вкусно? Потом мне придется.

Она осеклась и, прокашлявшись, буркнула:

– Извините.

– После прогулки попробую голубцы, приготовленные вашей мамой. Здесь, знаете ли, не очень кухня.

– Отлично! А теперь покатились.

Гуляли мы больше двух часов. Я успел позвонить адвокату. Юрий Степанович обещал подготовить документы к началу недели, что, несомненно, меня порадовало. Позже звонил Дима и рассказал, что в деле о сливании денег на офшоры появились кое‐какие зацепки. Но пока все было очень зыбко. А еще друг подозревал, что наши телефоны могут быть на прослушке, и ничего больше не стал мне рассказывать. Но я знал, что мы все равно обязательно найдем вора и он потом заплатит нам вдвойне, а то и втройне.

Под конец прогулки позвонила Алина, сообщив, что скоро приедет меня навестить. За дочкой я неимоверно скучал и ждал ее буквально каждую минуту.

– Никита Тимофеевич, а какое время года любите вы?

Я почему‐то поморщился от этого обращения. Да и не в офисе я, чтобы ко мне так обращались.

– Вы можете называть меня просто Никита?

– Ладно, договорились.

– Хорошо.

Я кивнул. Так‐то лучше.

– Я ко всем сезонам отношусь одинаково. Только вот после прошедшей зимы снег не люблю.

– Позволите узнать почему?

Я бросил на нее короткий взгляд и посмотрел вдаль, откуда виднелась спортивная площадка. Сейчас бы в спортзал.

– Завтра отведете меня вон туда. Руки покачаю.

– Считаете это хорошей идеей?

– Лучшее, чем можно заняться.

Я намеренно не стал отвечать на ее вопрос про снег. Не хотел. По крайней мере сейчас.

Когда мы вернулись в палату, София увезла коляску и пообещала вернуться ко мне с обедом. Я отчего‐то уже посчитал это глупой затеей, но отказаться не решился. То ли не хотел обидеть девушку, на которой и так часто срываюсь, то ли… черт, не знаю, скорее всего, я просто захотел домашней еды. Нужно с Алиной поговорить, пусть Кира готовит мне и передает Олегом. Иначе я заработаю язву на больничной еде. Не то чтобы было так плохо, но и не домашняя стряпня.

Через десять минут София вернулась ко мне с парой вилок и несколькими контейнерами для еды.

– Значит так, раз уж я пропустила свой обед на прогулке с вами, потому прикроюсь работой и поем здесь. Вы же не против?

– Ешьте, мне‐то что.

Признаться честно, я давно таких вкусных голубцов не ел. Точно вкус детства.

– Мне кажется, или вы причмокиваете? ― хохотнула София, введя меня в ступор.

Я замер и заметил на ее нижней губе каплю соуса.

Черт, не смотреть, только не смотреть. И она, как специально дразня, слизнула ее языком.

Какого?! Господи, только этого мне не хватало!

– Чего? ― удивленно переспросила она, отложив свою вилку.

– Ничего. Сама причмокиваешь на всю больницу.

В ответ София улыбнулась и пожала плечами.

– Я не стесняюсь. А вот вы, похоже, очень даже.

– Тук‐тук, можно? Ой, а у вас здесь обед?

– Алина, ну наконец‐то!

Ко мне подошла дочь, и я тут же крепко ее обнял. Моя единственная драгоценность.

– Здравствуйте, Алина. Вы извините, мы тут с вашим папой…

– Вообще ничего страшного. Я смотрю, вы друг друга развлекаете. Я рада! А это что, голубцы? А мне можно?

Я улыбнулся. Ну Алина – это лучшее, что случалось в моей жизни, и уж она точно никогда не унывает. Точно характером в маму.

София немного смутилась, но рукой указала на наш небольшой стол с едой.

– Угощайтесь, конечно. Это моя мама готовила.

– Ммм, очень интересно. Домашняя еда. Послушайте, София, а давайте перейдем на «ты»?

– Нет! ― резко произнесла девушка и тут же мягче добавила: ― Я на работе и всегда соблюдаю субординацию. Ну, по крайней мере, практически всегда, ― кивнула на наш обед и виновато улыбнулась.

– Ну ладно. Но вот голубчика я все равно попробую. Кажется, малыш таки требует.

Алина меня своим поведением не удивляла, но всегда умиляла. Она была простой, веселой и непосредственной. На ее лице зачастую можно увидеть улыбку и редко когда грусть. Ее позитив передавался всем вокруг, и я каждый раз радовался, что моя дочь такая крутая девчонка. Кто знает, может, я бы давно сломался, если бы не она.

– Ммм, как это вкусно. А ваша мама на заказ не делает, случайно?

Соня улыбнулась и покачала головой.

– Я обязательно передам маме, что вам понравилась ее стряпня. Я, пожалуй, пойду, мне работать надо. А вы доедайте, я потом заберу посуду.

София поднялась из кресла и прошла к выходу, когда я окликнул ее:

– Да?

– Спасибо за обед. Это было очень вкусно.

– Пожалуйста, ― кивнула она и вышла, прикрыв за собой двери.

– Она такая интересная. Я бы даже сказала ― красивая. Да, пап?

– Ты опять меня сватаешь?

– О нет, папуля, теперь девушка на роль твоей невесты будет проходить четкую проверку. Это я тебе обещаю.

– Я жениться не собираюсь. Как там дома?

Дальше дни понеслись как бешеные. Я думал, что лежа прикованным к кровати время остановится. Но я все же утрировал. Как никак, а передвигаться я мог, хоть и в коляске. Есть люди, которым меньше везло в этом, так что мне грех жаловаться.

София приходила ко мне через день, а позже сообщила, что с моей физической подготовкой можно заниматься и каждый день кроме выходных. Думаю, она лукавила про физическую подготовку. Просто для эффективности частые тренировки были очень важны. И как бы удивительно это ни звучало, но уже спустя месяц я начал шевелить пальцами, и мог чувствовать каждое прикосновение рук Софии к моим ногам. Не скажу, что меня это не нервировало. Почему? Да потому что это, черт возьми, женские руки! Женские прикосновения! А я как бы все еще мужчина!

Зло прорычал лежа на кровати у себя в комнате.

Меня выписали две недели назад. И теперь София приезжала ко мне домой и проводила здесь большую часть времени. Мне нравилась ее отстраненность, но и порой ужасно злила. Она не открывалась, не показывала свое истинное лицо, хотя я понимал, что она не играет. Но все же существует у человека какое‐то внутреннее состояние. То, что не хочет показывать другим.

Мне нравится ее внутренний стержень. Она сильная, смелая, она настоящая, без наигранности и лжи. Это очень привлекает и в то же время… я максимально стараюсь прогнать мысли о ней. Ни к чему это, точно ни к чему.

– Пап, доброе утро. Как твое самочувствие?

– Прекрасное. София еще не пришла?

Дочка прошла к окну и распахнула шторы, впуская в комнату солнечный свет.

– Нет. Она через час будет. Давай позавтракаем?

– Может, ее подождем?

Алина резко развернулась ко мне и посмотрела, прищурив глаза.

– А что, без Софии нет аппетита?

– Да ладно тебе, начинаешь. Просто хотел вместе позавтракать. Ты, кстати, растешь.

– Да, папуль, малышок все больше и больше дает о себе знать. Это так здорово.

– Уверен в этом. Иди сюда.

Алина присела рядом со мной, и я сжал ее руку, каждый раз радуясь, что теперь она живет со мной. Возможно, эгоистично, но так приятно, что она рядом. К тому же я не держу ее силой и она не является моей сиделкой. Нет, мы живем практически как раньше. Да, она выходит со мной на прогулку, но я в основном сам толкаю коляску. Не в положении дочери со мной нянькаться.

– Тебя не напрягает, что живешь со мной?

– Не-а, я с радостью, папуль. А что мне там в квартире одной делать теперь? Я лучше тут. И с теть Кирой поболтаю, и с тобой время проведу.

– Да, вместе веселее.

– Слушай, ну а какие прогнозы София дает? Ты же уже чувствуешь ее руки?

От этих слов я сглотнул ком в горле и попытался не думать о руках Софии. Вот надо было напомнить Алине об этом? Чувствуешь? Еще как чувствую.

– Есть такое. Прогнозы у нее спросишь. Пойдем уже завтракать, а то с голоду помру.