Я вам пишу

– Ого, смотри-ка, кто к тебе подсел. – К удивлению, кто-то положил тяжёлую руку на мою голову, но я продолжала смотреть на девушку, наконец повернувшуюся ко мне. – Ха, а этой мелочи интересна только ты.

– Привет, а ты у нас кто? – Она нежно коснулась моего носа и убрала тяжёлую руку неприятного мужчины, посчитавшего себя имеющим право меня гладить. – Где твоя мама?

Кажется, она всматривалась в кусты и углы помещения, выискивая мою семью, но разве это было возможно – отыскать тех, кого никогда не было? Что-то в этой девушке было таким манящим, что я не могла отвести взгляда. Она накормила меня. Она гладила меня. Она не отпускала меня с рук, а мне нравилось сидеть на её коленях. Вроде я даже испытывала доверие. Не знаю. Такие чувства были мне не знакомы. Это был первый вечер, когда я почувствовала собственную значимость, пусть и на мгновения, что была способна подарить мне эта звонко смеявшаяся незнакомка.

– Ну что же. – Какой-то большой мужчина обнял мою приятельницу и усмехнулся, глядя на меня. – Это твой подарок на день рождения! Забирай.

– Поедешь?

Она добро улыбнулась и посмотрела в мои глаза с таким теплом, что я лишь непроизвольно мяукнула:

«Да!»

На самом деле мне хотелось кричать обо всей той благодарности, что я испытывала даже за одну мысль взять меня с собой. Но я не верила в возможность всего этого. Даже когда она закутала меня в свою кофту и направилась к воротам… Я не верила. Даже когда мы сели в машину… Я прижалась к ней, стараясь не выпускать когти, чтобы не испугать… Это казалось каким-то сном.

Когда мы приехали к огромным воротам, я испугалась. Это напоминало замок, в котором правила настоящая магия. Я видела, как в башне искрили пурпурно-синие огоньки, напоминающие чем-то светлячков, скрашивающих раньше моё одиночество в кустах. Но теперь я обрела дом.

– Сантира, ты кого принесла в дом?! – Недовольная женщина встретила нас на пороге, но спасительница лишь крепче прижала меня к себе, позволяя почувствовать себя в безопасности.

– Это Лиза! Она будет здесь жить. – Так вот моё имя. Теперь у меня появилось имя.

Было много криков и неприятных слов, но Сантира не обращала на это никакого внимания. С той ночи я обрела семью. Мне было тепло и уютно. Меня любили. Все в этом прекрасном замке в конце концов приняли меня и окутали заботой.

Но я видела, как на эту добрую семью то и дело обрушиваются проклятья и магические воздействия, выкачивая из Сантиры жизненные силы. Она так часто болела, что мне приходилось постоянно спать на ней, пытаясь хоть чуть-чуть вернуть ей силы. У нас, у кошек, есть определённые способности забирать негативную энергию, помогая хозяевам сохранить здоровье, но я не справлялась. У меня было мало ресурсов на это.

Видя, как страдает семья, приютившая меня и подарившая дом, в котором я целых семь лет была счастлива, я приняла решение пожертвовать собой. В конце концов, моя кошачья жизнь – не такая большая потеря на фоне благополучия целой семьи.

Я впитала в себя весь магический негатив, что был обрушен на эту семью, и ушла.

Простите меня, что принесу в ваши жизни слёзы, но я должна это сделать. Я перепрыгнула через забор и пошла, не думая о том, куда смогу дойти, ведь лапы подкашивались, и мне приходилось отдыхать чуть ли не каждые десять минут. Шли дни, я уже потеряла все силы и, забившись за доски в каком-то заброшенном дворе, ждала своей кончины. Я понимала, что мне оставалось недолго, но каким-то непонятным образом я продолжала встречать рассветы и провожать закаты. Мои глаза уже едва видели, а тело утратило возможность шевелиться. Я ждала смерти. Ждала. Ждала больше шести недель, но почему-то моя душа всё ещё оставалась в этом едва живом тельце. Меня не отпускало что-то неизведанное и что-то такое родное и знакомое.

На седьмую неделю кто-то зажёг свет в этом заброшенном дворе и, ткнув меня палкой, заставил выдавить жалобный мяв. Я просила не еды. Я хотела завершения страданий. Мне не было больно от того, что я переживала, но мне было страшно, что это никак не заканчивалось.

Я слышала много незнакомых голосов, среди которых в какой-то момент раздался мелодичный тембр:

– Лизонька! – Эти руки были знакомы мне в каждой линии ладони. Она нашла меня. Сантира пришла за мной, и в её объятиях я почувствовала, как наконец могу уйти. Но за что ей – видеть мою смерть? Она так горько плакала, что моё едва бьющееся сердце заболело.

Она принесла меня в больницу, и там я чувствовала, как её горячие слёзы медленно падают на мою шерсть. Я хотела успокоить её. Я тянулась к ней лапками, желая обнять и хоть как-то показать свою заботу, но почувствовала резкую боль, а потом болящее сердце остановилось. Крик Сантиры и сильные объятия не помогли.

Я… Я почему-то продолжала её слышать и видеть затуманенным взглядом. Она кричала и звала меня. И я не смогла уйти. Не смогла оставить ту, кто подарила мне право на жизнь. Я не смогла быть так эгоистична.

– Мяв. – Не знаю, как она смогла меня услышать, но она услышала.

– Критическое животное! Она жива!

Меня занесли в кабинет, и с того момента мне приходилось пытаться оставаться с моей Сантирой, проливающей из-за меня слёзы. Она не оставляла меня несколько часов, держа за лапки, пока в моё бессильное тело пытались ввести кучу препаратов. Я больше не могла хотеть уйти. Я пережила смерть. Я смогла снять с моей семьи весь негатив и, очистив их, умудрилась выжить. А теперь сама Сантира подпитывала меня энергией тепла и заботы, помогая цепляться за свет и заставляя видеть глазами, которые уже несколько недель как были слепы.

Прошло несколько дней, а я не позволяла себе думать о плохом. Я не имела права. Моя Сантира приходила в клинику каждый день, и вот наконец в один из визитов ей разрешили забрать меня. На самом деле я не верила, что вновь увижу родные стены. Но я увидела.

Я снова была в родном замке. Обо мне заботились. Меня любили.

На самом деле я не помню, как пришла в этот мир и что испытывала до этого дня – дня моего второго рождения. Теперь у меня появилась дата рождения, которую можно праздновать. Теперь я знала, что благодаря силе любви возможно преодолеть многое, даже отогнать смерть, уже окутавшую меня своими объятиями.

Да, у кошек есть особенность – мы способны очищать своих хозяев от любого негатива, но и у наших хозяев есть неповторимая магия, и её нельзя недооценивать – они заставляют нас жить.

Анна Богданова

Родилась и проживает в Архангельской области. Работает медицинской сестрой. Увлекается фотографией. Снимает природу, рассветы, закаты, животных. Любит путешествовать, узнавать новое, видеть красивое, общаться с мудрыми.

Она больше думает, чем говорит, и не рассказывает лишнего. К трудностям относится философски: всё проходит, и она справится. Сложности – часть жизни, но они временны.

Однажды поняла, что не находит в ежедневной информации того, что нужно: душевного, доброго. Анне этого так не хватало, что она решила написать сама. Создала маленькие добрые истории, которые перечитывала, когда нужно было забыть об усталости и получить капельку света. Сейчас таких историй больше сотни на Проза. ру. О чём они? О добрых людях, любви к природе, о доме и о том, что всё образуется и наладится.

Письма

Она живёт тихо-мирно в своём маленьком домике, спрятанном в заросли густого плюща, словно орех в скорлупку. Позволяет себе быть собой, делать то, что нравится, не помнит зла. Не стремится узнать своё будущее, не ищет способы быть счастливой, испытывает счастье от того, что имеет. Принимает Вселенную такой, какая есть, благодарит за радугу, закаты, звёзды, солнце. Не лезет в судьи, не раздаёт непрошенные советы, позволяет себе танцевальные па под любимую музыку. Печёт румяные булочки с апельсиновой цедрой, угощает соседей. Празднует волшебное Рождество и день ангела. При простуде пьёт тёплое молоко с липовым мёдом. Вяжет в четыре спицы шерстяные носки на заказ и ажурные детские платьица. Лелеет свой крошечный сад, где летом цветы вдоль тропинок, миниатюрные тисы и аромат жасмина. Подолгу бродит по рынку, выбирая индийские специи для курицы карри и инжир для десерта, а в цветочной палатке – горшки с бегониями. В её домишке большие окна, тонкие стены, восточный ковёр на полу. На каминной полке фотографии в рамках – свидетельства того, что хозяйка знавала другие времена. Любимый пушистый кот цвета чёрных чернил завёл себя сам десять лет назад, зайдя в открытую дверь, растопив её сердце теплом и голубыми пуговичными глазёнками. В ответ на заботу и ласку дарит внимание, безграничную любовь и преданность, ловит мышей в саду.

Иногда, особенно в долгие зимние вечера, ей хочется чьего-то внимания, и тогда она открывает тетрадь в косую линейку, берёт ручку и начинает писать:

«Добрый день, моя милая Элис! Как поживаешь, дорогая? Как себя чувствуешь? Здоров ли твой кот? Когда ты приедешь? Жду с нетерпением. Буду кормить тебя вкусным, печь венский штрудель, заваривать горячий чай и с интересом слушать твои истории. В моём доме ты найдёшь мир и покой. Вечером станем гулять по сказочным улочкам, любоваться пушистыми хлопьями. Наши щёки будут гореть от холода, а мы будем смеяться и прятаться в огромные меховые палантины. Деревня этой зимой на редкость красива. Завалена снегом до самых крыш и кажется спящей в берлоге медведицей… С любовью, бабушка».

Заполнив две страницы ровным, красивым почерком, запечатывает послание в конверт, аккуратно надписывает адрес. Надев пальто и тёплые замшевые ботики, идёт до почтового ящика, что висит на углу соседнего дома. На улице метёт, а она, как всегда, забывает повязать шарф, и колючий снег проникает за воротник. Опускает письмо, прислушиваясь к звуку внутри. Звук мягкий, чуть слышный. Она любит именно этот звук. Значит, там есть другие письма, и это радует.

На обратном пути разглядывает окна домов. Она обожает придумывать жизнь за ними. Даже за теми, в которых нет света. Ведь, возможно, там всё же кто-то живёт и вскоре вернётся. И этого «кто-то» ждёт не дождётся собака. Может быть, бассет-хаунд с длинными, словно поникшие крылья, ушами. Очаровательный коротконожка со скорбным выражением лица и обиженно-печальными коричневыми глазами. Любитель валяться на мягком диване и громко рассказывать о своём одиночестве терпеливым соседям. Хозяин скоро придёт. Включит свет, приласкает его, обнимет, накормит вкусняшками и выведет на прогулку.

Окна, где свет, похожи на разноцветные леденцы: розовые, зелёные, жёлтые. Вероятно, там всё хорошо. Ей этого хочется.

За окном цвета беж она представляет уютную светлую кухню с круглым столом под клетчатой скатертью. У плиты миловидная стройная женщина в длинном платье из хлопка готовит суп. Сытный и нежный суп с плавленым сыром. Женщина режет морковь и лук, измельчает петрушку, пастернак и укроп. Закипает чайник. Отсчитывает последние минуты таймер духовки. В духовке румянятся булочки. Может быть, это бриоши?

Ах, какие роскошные бриоши пекла её бабушка! Золотистые, пропитанные мёдом и сливочным маслом пушистые булочки. С маком. С яблоками и корицей. С горьким шоколадом. Бабушка знала все тонкости приготовления теста. Божественно-сладкие ароматы можно было почувствовать в каждой комнатке, в каждом уголке. А бабушка улыбалась и говорила:

– В моём доме пахнет Парижем.

А дом был старый-престарый. С черепицей, проросшей мхом, с чердаком, полным паутины, набитым всякой дребеденью, со скрипучими половицами. Но всё же нежно любимым. Переехав в город, она иногда заходила в «Гарсон» за медовой бриошью, но каждый раз убеждалась: не то. Не то, и всё тут. В чужом горшке суп не всегда вкуснее.

А вот за тем голубым, словно майское небо, окном, возможно, проживает старушка. Сидит себе в креслице, вяжет пушистый носок, напевает под нос старинный романс. Ничто её не давит, ничто не тяготит. От этого голос звучит бархатисто-чарующе и спокойно. На коленях у старушки свернулся котёнок. Девочка. Недавно она нашла её, замёрзшую и тощую, у булочной. Недолго думая, назвала Мадлен. В честь печенья, которое купила в той булочной к вечернему чаю. Утренний она пьёт с сырными гренками.

За окном цвета фисташек, возможно, проживает молодая пара. Они любят крепкий кофе, много шутят, смеются и много болтают. Это хорошо, что много, думает она. Люди должны общаться. Хотя кое о чём стоит и умолчать. Даже на исповеди. Пусть эти двое станут друг для друга источниками тепла и смыслом жизни. Пусть как можно дольше держатся за руки и говорят о любви.

О, она может придумать много прекрасных жизней. Столько же, сколько окон вокруг. Но вот её дом. И свет в окне. На подоконнике кот и декабрист. Ждут её. Больше некому.

Она озябла. Сняв в прихожей пальто и ботики, разводит в камине огонь. Заваривает чай с розмарином. Ей не очень нравится вкус этого напитка, но недавно она прочла, что розмарин задерживает старение, и это знание перевесило всё остальное. В окно бьётся холодный ветер, и ей кажется, что от его порывов дрожат стоящие на полках банки со специями. Но от камина уже разливается тепло, можно снять большую пушистую кофту и устроиться в кресле с книгой.

Через несколько дней она обнаруживает в своём почтовом ящике письмо. Бережно несёт в дом, распечатывает и читает вслух: «Добрый день, моя милая Элис. Как поживаешь, дорогая? Как себя чувствуешь? Здоров ли твой кот? Когда ты приедешь? Жду с нетерпением. Буду кормить тебя вкусным, печь венский штрудель, заваривать горячий чай и с интересом слушать твои истории. В моём доме ты найдёшь мир и покой. Вечером станем гулять по сказочным улочкам, любоваться пушистыми хлопьями. Наши щёки будут гореть от холода, а мы будем смеяться и кутаться в огромные меховые палантины. Деревня этой зимой на редкость красива. Завалена снегом до самых крыш и кажется спящей в берлоге медведицей… С любовью, бабушка».

На сердце теплеет. Она продолжает жить.

Алла Валько

Член РСП. Автор книг «39 лет в почтовых ящиках», «Америка моими глазами», «Об Украине с открытым сердцем», «Калейдоскоп чувств и событий в жизни Аси и её подруг», «Преподаватели и студенты класса английского как второго языка», «От миллениума до пандемии», публицистических и путевых заметок, репортажей, иронической прозы и рассказов. Победитель и лауреат конкурсов МГО СПР, ИСП и издательства «Четыре». Награждена Золотыми дипломами и медалью Мос-ковской литературной премии, именной статуэткой «Золотая звезда» и орденом Сергея Есенина, Пушкинской медалью и медалями Чехова, Бунина, Некрасова, Горького, «Святая Русь», Пушкина, звездой «Наследие» (дважды), орденом I степени в номинации «Публицистика», знаком «Золотое перо русской литературы», литературной премией «Русское слово», медалью за вклад в развитие книжной индустрии, Сертификатом читательского признания и различными дипломами.

Лодочный парад в калифорнийской Венеции

Однажды дочь решила показать мне одно интересное место в Лос-Анжелесе, заверив, что оно мне непременно понравится. И в самом деле, когда мы туда приехали, мне показалось, что я очутилась в каком-то сказочном мире. Совершенно неожиданно для себя я увидели каналы в обрамлении чудесного зелёного убранства. На календаре значилась дата 31 августа, так что в это тёплый последний день уходящего лета мы с дочерью буквально окунулись в многообразие красок цветущих цветов и кустарников. Место это называется Venice Canals («Каналы Венеции»).

Мне дважды довелось побывать в Венеции, так что я могу сказать, что каналы в Лос-Анжелесе существенно отличаются от каналов итальянских. Там они широкие, вода омывает основания зданий, поэтому жители передвигаются преимущественно на лодках или в гондолах. Там каналы являются воднотранспортными артериями города, здесь же они скорее играют роль эмоционально-эстетическую, создавая неповторимость этого уголка Лос-Анжелеса.

Venice Canals – часть оживлённого прибрежного района Венеция, расположенного в западной части Лос-Анджелеса. Район Venice был основан бизнесменом и девелопером Эбботом Кинни как приморский город, имитирующий итальянскую Венецию. В 1905 году на болотах Санта-Моники по его проектам были прорыты каналы общей протяжённостью 26 километров. Однако со временем возникли серьёзные проблемы с качеством воды в них. Кроме того, к 1920-м годам, когда автомобили стали быстро набирать популярность, многие сочли каналы устаревшими. После того как в 1926 году Венеция стала частью города, система каналов попала под строгий контроль со стороны департамента здравоохранения, и после трёхлетних судебных разбирательств в 1929 году бóльшая часть каналов была засыпана, чтобы освободить место для дорог с твёрдым покрытием. Оставшиеся были восстановлены в 1992 году.

Сейчас жители района и туристы получают огромное удовольствие от прогулок по пешеходной набережной длиной четыре километра, отдыха и спортивных занятий на широком песчаном пляже и рыбацком пирсе, сёрфинга и фитнеса, посещения множества ресторанов и разного рода развлекательных мест, созерцания каналов с их арочными мостами и гондолами, привезёнными из Италии.

Вдоль каналов проложены асфальтированные, хотя и достаточно узкие пешеходные дорожки, вдоль которых расположены небольшие придомовые участки жителей этого удивительного района. Вдоль каналов и в придомовых садиках высажены деревья, кустарники и цветы. На каналы выходят фасады разнообразных по архитектуре домов местных жителей. У каждого – собственный выход со ступеньками к каналу, служащий крохотной пристанью. У многих жителей к ним пришвартованы лодки и всякие плавсредства, напоминающие детские манежи. В них жители устанавливают столики, стулья или кресла и отдыхают прямо на воде. В них же они могут плыть по каналам.

Сейчас каналы составляют сетку из шести водных путей – параллельных друг другу четырёх каналов: Кэрролл, Линни, Хауленд, Шерман, и перпендикулярных им каналов Истерн и Гранд. Каналы, имеющие общую длину приблизительно 2,4 километра и ширину 15,2 метра, и три жилых острова между ними внесены в Национальный реестр исторических мест. Автомобили могут подъезжать к домам по улице Делл-авеню, которая пересекает территорию Venice Canals через все четыре канала, над которыми построены мосты. Пешеходы добираются домой по девяти пешеходным мостикам.

У нас не было достаточно времени, чтобы познакомиться с этим районом поближе, поэтому я решила во что бы то ни стало побывать здесь ещё раз. Тем более что из короткого разговора с местной жительницей мы узнали, что здесь ежегодно проводится рождественский лодочный парад.

Мне повезло, что благодаря интернету я вовремя узнала о намеченном на 10 декабря празднике. Убедить дочь посетить это торжество мне не составило больших усилий, хотя она всегда очень занята. И вот мы отправились на очередное приключение.

В анонсе к этому мероприятию было сказано, что оно начнётся в 3 часа 30 минут на пересечении каналов Истерн и Кэрролл. Однако оказалось, что фактически парад начался в 4 часа, так что мы приехали заблаговременно, и это дало нам возможность занять весьма выгодную позицию для наблюдения парада. Мы уселись на горизонтальной части бетонного ограждения горбатого автомобильного моста над каналом Кэрролл, и перед нами открылась изумительная панорама канала, окаймлённого по берегам зелёной листвой деревьев и кустарников, кажущейся золотистой в ярких лучах начавшего заходить солнца.