Опасные тени недоверия

Валентина Ми

Опасные тени недоверия

Эпиграф

«Чрезмерная доверчивость часто оказывается глупостью, чрезмерная недоверчивость всегда оказывается несчастьем».

Иоганн Нестрой

…Во сне он слышал заливистый смех женщины и вкрадчивый голос мужчины:

– Можно устроить ему случайную аварию.

– Да, зачем, – смеялась женщина, – зачем ввязываться в это? Я с ним разведусь, и всё будет моим.

– Ты можешь потерять многое…, – глухо проговорил мужчина.

– Я? Да здесь уже всё моё, – и она вновь раскатисто засмеялась.

Алексей резко проснулся от этого радостного смеха. Будто какая-то сила толкнула его в грудь. В первые несколько секунд, ему даже показалось, что он вернулся в ту ночь и сиротливо сидит на пуфике у входа в свою прежнюю спальню. Три часа ночи! Сон его так взволновал, что вряд ли теперь уснёт.

Какая-то мутная, необъяснимая тоска разливалась по телу. Он знает, помнит кому принадлежит этот переливчатый смех. Но те события уже в прошлом, ушли безвозвратно. Рядом с ним лежит его невеста. Скоро – свадьба. К чему этот сон? Алексей ещё полежал некоторое время с открытыми глазами, пытаясь разобраться в своём состоянии: отчего это смутное беспокойство, неясная тревога? Стараясь не разбудить Ирину, он встал, оделся и спустился на этаж ниже. Квартира у него была двухуровневая, на первом этаже – кухня, гостиная, комнаты для гостей, на втором – спальня, кабинет, тренажерный зал.

Глава 1

Алексей включил кофемолку, сделал себе кофе, уселся на кухонный диван и вновь задумался.

“Через шесть недель свадебное торжество, а предстоящие события радости не вызывают. Почему? Чего я испугался? Или… или это отголоски моего первого брака? Боюсь наступить на те же грабли? Опасаюсь повторения?

Но в той ситуации изначально всё строилось на расчёте, обмане, лжи. А сейчас-то что? Может это я в себе засомневался и теперь ищу причины? Тоже нет. Я давно уже определился, мне нужна верная жена, заботливая мать моих детей, гармония в семье, без всяких интриг, хитростей, коварных подвохов, чтобы не было как с бывшей женой, когда я сгорал от обжигающей страсти, считал её божеством, а теперь… теперь при воспоминании о ней… у меня возникает отвращение. Но на днях что-то было, какой-то разговор, который меня зацепил и насторожил, непонятные обрывки фраз показались мне важными. До сих пор есть ощущение чего-то неприятного и угрожающего мне. Те слова могли бы многое прояснить. Но сон? К чему этот сон?”

…Познакомился он со своей нынешней невестой, смешно. Это было в апреле. Она стояла возле его машины и держала в руках ту́флю со сломанным каблуком. И такая детская растерянность была в её облике, так мило хлопала глазами, что хотелось подойти, помочь. «А девушка-то красавица, – отметил он про себя, – соболиные брови вразлёт, зелёные глаза».

– Что случилось? – спросил он с улыбкой.

– Да вот, – она показала на то, что держала в руке.

– Ну какие же это проблемы, сейчас купим новые, – засмеялся Алексей. – Садитесь в машину. Холодно. Простудитесь.

Так и познакомились. Красивая молодая женщина, двадцати восьми лет. Москвичка, работает в крупной кампании рекламным агентом.

Они созванивались, общались в соцсетях, иногда обедали в ресторане. Он приглядывался к ней, запоминал её слова, вникал в её мысли. Характер у неё был ровный, постоянно с ним во всём соглашалась. Ему показалось, что он нашёл родственную душу.

Через несколько месяцев они сблизились, время от времени она оставалась у него ночевать. Ему с ней было спокойно. Жгучей страсти, как в первый раз не было. «Ну и хорошо, – думал Алексей, – зачем мне эти болезненные сумасшедшие эмоции? Хватит, наглотался, насытился, больше не хочу».

Правда есть какие-то странные предпочтения у его невесты, но ведь это мелочи. Она хотела, например, чтобы все её называли Ирэн.

Однажды Алексей поинтересовался:

– А почему тебя все Ирэн называют?

– А что не нравится? Царское имя. Не то что, Ирка-дырка.

Он на секунду замер в изумлении, а потом рассмеялся:

– Почему дырка? Ты только вслушайся Иринушка, как музыка звучит. А давай я тебе такую рифму придумаю: Ирэн-пурген, хорошо? Нравится?

Она нахмурилась, лёгкий ветерок недовольства проскользнул по её лицу, и он уже не стал продолжать.

«У каждого своя блажь, – подумал Алексей. – Не так уж это важно».

Почему же он решил, что она годится на роль верной жены?

Как-то подруга пригласила их на встречу с одноклассниками. Он там никого не знал. Просто сидел рядом, расслабившись, потягивая вино, невольно вслушиваясь в разговоры.

– А почему Ленка не пришла?

– Да ты же ничего не знаешь. Муж её поймал с другим, со скандалом выгнал. А теперь ей стыдно, боится, что начнём вопросы задавать.

– Ну и правильно сделал, что выгнал, – ухмыльнулась Ирина, – пусть не изменяет. Ну как можно быть такой подлой, и в супружескую постель любовника укладывать. Не понимаю я таких женщин.

Он тогда с новым интересом и даже благодарностью посмотрел на неё, улыбнулся. Эти слова бальзамом легли ему на душу. Потому что… Тогда… Несколько лет назад…

Ещё один эпизод, который ему понравился. Как-то Алексей устроил благотворительный вечер для Детского дома. Завезли туда новое школьное оборудование, ноутбуки, планшеты, привезли сладостей, одежды.

Ирина взялась за рекламу этого мероприятия. Во дворе устроили развлекательное шоу. Программа была интересная, с играми, конкурсами. Дети радовались различным трюкам ловких фокусников, весёлых клоунов, дрессированных собачек, голубей. Алексей обратил внимание на мальчика лет семи. Он сидел где-то в отдалении и даже ни разу не улыбнулся. Отчётливая тоска плескалась в глазах у ребёнка. Все веселятся, а он грустит.

– Ну что малыш, чего грустишь? – спросил он, подойдя к нему поближе.

Ребёнок ничего не ответил, просто печально и молча смотрел на него. Маленький ребёнок с глазами взрослого человека, прожившего полжизни. Ирина подошла к ним.

– В первый раз вижу такую печаль во взгляде ребёнка, – сказал тогда Алексей. – В таком возрасте гормóны радости бушуют, так и хочется, скакать, веселиться, смеяться, а он молчит, грустит. Разве дети могут тосковать?

– Лёша ты забыл, где он находится? – тихо сказала Ирина и с грустью продолжила:

– Что за ничтожества, оставляют своих кровиночек в казённом доме. И чего все кудахчут про плохую российскую демографию. От нас всё зависит, рожать надо больше. Разве плохо, если трое, четверо детишек будут назвать тебя мамой, мамочкой. Я бы, например, хоть десять родила, и как бы трудно ни было, ни за что бы не бросила.

И добавила, прижимаясь щекой к его плечу:

– У нас с тобой такое единомыслие.

И тогда у него пронеслась мысль. ”Вот же хорошая женщина, чего я медлю? Добрая, красивая, детей хочет иметь. Не надо мне жгучей страсти, которая голову крутит и сбивает с ног. Хочу спокойной, размеренной жизни, с кучей детишек. Мне уже тридцать четыре года. И кажется, Ирина подходит на эту роль“.

Два месяца спустя, в ресторане, за романтично украшенным столом, Алексей открыл бархатную коробочку, взял её руку, надел бриллиантовое колечко на палец и просто, без трепета в сердце, предложил ей выйти за него замуж. В её глазах был восторг, она смотрела на него с обожанием, но ему… почудилось… Это был только миг, полсекунды, но он уловил эти торжествующие искры победителя. Так бывает, когда человек долго идёт к своей цели и вот теперь выдохнул счастли́во: “Свершилось! Я победила!”

Или ему померещилось? “Уж слишком я стал осторожным, мнительным, после той…"

Да, после первой жены он стал внимательно прислушиваться ко всяким оговоркам, проговоркам, обращать внимание на настораживающие всплески в глазах.

“А какой взгляд должен быть у женщины, если она хочет выйти замуж за любимого мужчины? Любимого? А почему нет?”, – размышлял Алексей.

И всё же, что-то залегло в голову, оставило там след. Отчего же проснулась эта расплывчатая тревога? И этот сон… так некстати.

Правда ему не понравилось, что через неделю после помолвки, в её голосе неожиданно проскользнули какие-то хозяйские, неприятные для него, нотки.

– Алексей, ты завтра вечером подъезжай к моему дому, перетащим все мои вещи к тебе.

– Зачем? – удивился он тогда.

– Я не понимаю, я твоя невеста или как? – недовольная гримаса проскользнула по лицу. – Что мне туда-сюда перемещаться, если мы уже всё решили?

”Интересно, таких раздражённых ноток я прежде от неё не слышал”, – подумал он тогда.

– Вот когда будешь женой, я тебя на руках в спальню перенесу, и пол, и постель будут покрыты розами. Это же некое  та́инство волшебного обряда, давай дождёмся, не будем спеши́ть.

Ирина лишь молча поджала губы и то, как она на него посмотрела, ему не понравилось, совсем не понравилось.

Но кроме того, три дня назад был ещё один тревожный сигнал. Тот разговор ввёл его в лёгкое замешательство.

– Ну что, Ирэн, пора уже знакомиться с родителями, – весело предложил Алексей. – Дата свадьбы назначена, а наши предки ещё не знают. Не по-людски как-то получается.

– Конечно, давай поедем к твоим родителям, познакомимся, а моих ты увидишь на свадьбе. Я даже думаю, а стоит ли моих в ресторан приглашать? У нас же будет крутая свадьба, все бизнесмены придут, а мои…

– А что алкаши они у тебя?

– Да нет, с этим у них порядок. Просто две серые мышки, которые в жизни ничего не добились. Коренные москвичи, но никакой животворящей пружины в них нет. Тихие, непробивные. Отец имеет два образования, но это не принесло нам денег. Мать тоже двадцать пять лет сидит в библиотеке, книжки – её страсть. Одеваются как деревенские колхозники. И сестра такая же. Нашла себе призвание: логопед. С дефективными детьми работает и представь себе: ей это нравится.

Ирина даже слегка взволновалась, рассказывая об этом.

– Вот для чего родители, скажи? Чтобы помогать своим детям, купить им квартиру, дать образование. А они считают, что дети должны сами всего добиваться. Вот я окончила педагогический институт: русский язык и литература, потому что там были бюджетные места. А я хотела – МГУ, МГИМО. Именно туда и должны родители пристраивать своих детей. Год назад, я устроила отца в одну крупную богатую кампанию. Там за два года можно было заработать на шикарные хоромы, такая завидная зарплата была, а он продержался всего три месяца.

– Не справился?

– Если бы. Отец хороший специалист. Его попросили для блага фирмы, кое-какие цифры изменить, скрыть. Ну можно же это как-то, с его-то опытом, сделать. А у него, видите ли, принципы. Оскорбился, мол, я не хочу отвечать за ваши подлости, фальсификацией не занимаюсь, и ушёл оттуда.

– Так правильно говорит. В случае чего, спрос с него и он может угодить на нары. Ты об этом не задумывалась?

Ирина небрежно махнула рукой:

– Ой, да там все так делают, ничего бы не было. Кому сейчас нужны честные и принципиальные? Знаю я эту кампанию. Рекламу в своё время делала для них.

Вот этот разговор его и смутил. Он два дня раздумывал над этим и ему ещё больше захотелось встретиться с её родителями, посмотреть на этих "серых мышек".

Но, было ещё что-то. Какие-то слова, реплика, смех, вонзившие в память? Да было, но он торопился в тот вечер в аэропорт и забыл.

Глава 2

Алексей с чашечкой кофе и с пачкой сигарет вышел на террасу. Он очень редко курил, только в минуту сумятицы в голове. “И то, что я потянулся к сигаретам, – значит хочу затушить тревогу, – усмехнулся он. – Но какую?“

Когда Алексей решил, что второй дом он больше никогда не построит, то купил двухуровневую квартиру с большой огромной верандой. Эта терраса была его отдушиной и если ему было грустно, всегда приходил сюда. Площадка надежно защищена от ветра, снега, дождя. Есть ветровые экраны, выдвижные навесы. По кругу террасы посажены живые деревья, кустарники, высокие цветы в кадках, с разной подсветкой.

Между двумя деревьями даже растянут гамак. На этой террасе у него имеется и спортивный уголок с различными тренажёрами, есть и место для барбекю.

Под одним экзотическим деревом с причудливыми ветками стоит его столик, а рядом кресло-качалка и диван с уютными красивыми подушками.

Алексей глубоко вдохнул пьяняющий весенний воздух. И окинул взглядом панораму за террасой. Дух захватывает от такой красоты.

«Жизнь измеряется не числом вдохов-выдохов, а моментами, когда захватывает дух!»,1 – Алексей часто вспоминает это изречение. Но дух может захватить не только от красоты, но и от потрясения, от предательства, от страшной вести, в которую не хочется верить. Этот сон разбередил его воспоминания о прошлых годах.

Несколько лет назад у него дыхание перехватило… от боли, от понимания, что его жестоко предали самые близкие люди.

*****

…Дела у него в архитектурной кампании, в тот период шли плохо. Какие-то странные срывы, один проект за другим обваливался. Будто в офисе появился крот, который всё вынюхивал, выискивал и передавал информацию другим. Их уникальные проекты, чуть изменённые, каким-то образом оказывались в других фирмах. Тендеры, на которые они рассчитывали, выигрывали другие фирмы. Всё зашаталось, а он только и делал, что разбирался в нахлынувших разборках, анонимках, преодолевал барьеры, которые изматывали, отнимали время, лишали сил.

Они вместе с психологом Кристиной поехали в командировку, в Волгоград, чтобы разобраться с одним проектом, лично, не доверяя это никому.

В ресторане молча поели, время от времени вскидывая друг на друга напряжённый взгляд. Алексей не выдержал и чтобы разрядить гнетущее молчание обратился к ней:

– Кристи, скажи, что происходит, почему за последние полгода перед нами захлопываются все двери, будто кто-то опережает наши действия и знает ход наших последующих шагов. Постоянные проверки со стороны разных структур? Кажется, что их кто-то специально наводит на нас!

Кристина молча его слушала, то вскидывая на него глаза, то нервно и быстро отводя взгляд.

– Та-ак, – протянул Алексей, – ну выкладывай, о чём ты так тихо кричишь.

– Нет, я ничего не знаю, – она смотрела куда-то в сторону и какая-то растерянность и виноватость была в её лице.

– Я ведь многому у тебя научился. Ты сильно волнуешься и пытаешься что-то скрыть именно от меня.

– Алексей, я ничего не знаю, просто впечатления, причём смутные, неясные, и кажутся такими нелепыми, что я просто отгоняю их.

– Но почему они тебе кажутся нелепыми?

– Ты хочешь, чтобы я рассказала о своих мимолетных ощущениях? А если я не права, а если мне это только мерещится? Вот тогда я точно тебя обижу.

– Это уже интересно. Ты боишься обидеть меня? Выходит я в чём-то виноват? Хорошо, давай вместе, вдвоём разберёмся. Когда начались эти твои неясные ощущения? С какого времени? Что явилось причиной этих подозрений, о которых ты даже мне боишься рассказать?

Кристина вздохнула, вновь смущённо посмотрела на него.

– Я боюсь показаться тебе сплетницей, это может быть просто издержкой моей профессии.

– Говори, – коротко, но уже с резкими нотками в голосе приказал Алексей.

– Смотри Алексей, я могу и ошибиться… Это…– И глубоко вздохнув, продолжила. – Это касается твоей супруги… Рэны.

– А какое отношение к нашей работе имеет моя жена?

Она помолчала несколько секунд, и тихо начала.

…Шесть месяцев назад, Кристине срочно нужно было переговорить с Алексеем. Пришла очередная анонимка на их кампанию. Кристина под впечатлением только что прочитанного кляузного письма, задумчиво дошла до его кабинета и, забыв постучаться, распахнула дверь. За его столом увидела Рэну, жену Алексея.

Кристина мгновенно зафиксировала рабочий стол своего шефа.

“Флешка, мобильник, отпринтованные листы. Его компьютер в рабочем состоянии. Как это понять? Она что-то выводит и сканирует с его компьютера?”

Но ещё больше её поразила и удивила реакция женщины.

От неожиданности Рэна вздрогнула, в глазах появилась растерянность, страх, паника, но она быстро взяв себя в руки, надменно произнесла:

– Тебя не учили, что надо стучаться, что за манеры?

– Простите, – смутилась Кристина, – я к Алексею Петровичу.

– А что ты слепая, не видишь: его нет. Выйди…

Кристина молча закрыла за собой дверь, нашла секретаря и спросила:

– Ты знаешь, что в кабинете сидит посторонний человек.

– А что я могу сделать? – развела руками немолодая секретарша Вера Ивановна. – Это его жена. Что мне теперь подойти к нему и доложить: ваша жена приходит в ваше отсутствие, что-то делает в вашем кабинете?

– Это не в первый раз? Всегда в его отсутствие? И часто так?

– Не так часто. За последние пять месяцев уже шестой раз. Причем что странно, всегда тогда, когда он надолго куда-то отбывает. Я как-то пыталась её остановить, сказать, что его нет, но она окидывает меня царским взглядом и говорит: "Я в курсе". Причем какая-то она всё-таки скользкая. Когда рядом муж, вся такая любезная, внимательная и улыбнётся и поздоровается, а без него пройдет мимо, даже головой не кивнёт.

– Это было месяц назад. Как мне это преподнести тебе, Алексей? Что я видела твою жену, которая что-то скачивала из твоего компьютера? Я была ошарашена не столько её хамским тоном, я ведь старше неё почти на двадцать лет, а она разговаривала со мной как с прислугой. Но это не имеет значения, я это переживу, но… Раз уж у нас зашёл этот разговор, добавлю. Меня насторожило не то, что она была в твоём кабинете, я же не знала, что она делает это регулярно. Я не могу забыть её взгляд: страх, напряжение в глазах, паника, она даже побледнела. Это было очень заметно. Ты же знаешь моя специализация невербальная мимика человека. Жесты, интонация голоса, всплески в глазах – могут многое рассказать о человеке. Вот на эти секундные эмоции я и обратила внимание. Она испугалась. А чего пугаться?

Алексей молча слушал, задумчиво ко́мкая салфетку, потом улыбнулся:

– Хорошо, Кристина, спасибо, что рассказала, я думаю, тут ничего страшного. Ты права – это просто твои ощущения. Ты же понимаешь, моя жена в наших передрягах ни при чём. Поэтому, давай сейчас разойдёмся по номерам, а утром на свежую голову пойдём в фирму и заключим договор с ними.

Но, придя к себе в номер, Алексей стал быстро собирать вещи, позвонил в аэропорт, заказал билеты на ближайший рейс в Москву, и оставив отельеру письмо для Кристины, уехал.

Через полтора часа он сидел в самолете бизнес-класса… и вспоминал.

Глава 3

…С Рэной он познакомился на одной из корпоративных вечеринок. Она пришла туда со своим братом Асимом.

Оба были из Баку. И свой приезд объяснила тем, что в родном городе трудно с работой, хотела устроиться воспитательницей в детский сад. По-русски говорила хорошо, окончила русскую школу, правда акцент был сильный, который за годы жизни в Москве, так и не исчез.

Это была жгучая, восточная красавица. Алексей влюбился в неё с первого взгляда. Глаза, эти глаза заворожили его. Они постоянно переливались от блеска, будто бриллиантики взблескивали во взгляде, и создавали магнетическое сияние, то они становились фиалково-сиреневыми, то вдруг зеленоватый-синий отблеск в них отражался. Этот волшебный взмах ресниц сводил его с ума. Таких глаз, таких ресниц, которые доходили до бровей, он никогда не видел. Полные, сочные губы, время от времени распахивались в нежной улыбке, показывая природные белоснежные зубы, а гибкие грациозные формы тела потрясали своим совершенством.

Как же ему повезло встретить такую божественную женщину! Мягка, нежна, всегда приветлива со всеми. Скромна. При разговоре вдруг засмущается и застенчиво опускает длинные, на пол лица ресницы.

Словом, влюбился насмерть. Через неделю уже сделал ей предложение. Он так спешил, что даже родителям своим сообщил о женитьбе уже после регистрации.

– Алексей, что за спешка? – рассердился отец. – Твоя судьба решается. А ты раз-два и женился. Ты понимаешь, что именно в этом вопросе не должно быть спешки?

– Папа, если ты её увидишь, ты поймёшь меня.Таких единицы.

Но и после знакомства, отец всё также хмуро глядя на сына, сказал:

– Алексей, "Красота в глазах смотрящего". Она… – он ещё что-то хотел сказать, но посмотрев на взволнованное лицо сына, лишь добавил:

– По крайней мере, я тебя очень прошу, не спешите с детьми. Вы молоды, тебе всего двадцать семь лет, путешествуйте, наслаждайтесь жизнью. А дети… потом…

И лишь спустя годы, он понял тот посыл отца.

Тогда же, он просто отмахнулся от его слов. «Он не понимает, Рэна это подарок судьбы, не жена, а просто клад, только с ней я буду счастлив. Такие как она никогда не предадут, такие женщины всегда бывают верными женами, заботливыми матерями. И был уверен, что она его тоже страстно любит: сильно, крепко, сама же признавалась. Он почувствовал симпатию к национальности своей любимой.

Рэне было девятнадцать лет. У неё была всего временная регистрация в России и Алексей сделал для неё очень много, чтобы она закрепилась в Москве. Он хотел каждый день видеть эти блестящие глаза, немыслимые ресницы, пухлые, сладкие губы.

Первые два года он был в эйфории. И очень хотел, чтобы у них поскорее родились дети, несмотря на напутствие отца.

– Чего тянуть? – уговаривал он жену, – представляешь, Рэна, какие красивые дети у нас с тобой будут? Я хочу, чтобы они были похожи на тебя.

А она смеялась над его горячностью:

– Лёшенька, да куда нам торопиться. Мы ещё молоды, всё впереди. Нам нужно сначала сделать три "Д", а потом задуматься над четвёртым.

– Что это за загадочные три "Д"?, – целуя её, спрашивал Алексей. – Скажи, всё достану.

– Деньги. Дом, собственный трёхтажный, с бассейном. Деревья, посаженные нами. И вот тогда, – ласково улыбалась Рэна, – появятся и четвертое Д – дети, которые будут бегать и веселиться в нашем саду.

– Но мы и так живём хорошо. Отличная 100-метровая квартира. Хочешь дом, будет и он. Для этого у тебя есть я.

И радостно подхватывал её и кружил по квартире.

Два года страсть дымила и пылала в их жизни. Он был неистово влюблен и работал, работал, чтобы осуществить её мечту. И дом за два года выстроили. И сад появился, и деревья Алексей лично пересажал.

– Ну что Рэнуша, теперь дело за тобой, наследников жду. Зачем нам этот огромный дом, без детской беготни, визга, смеха?

А потом… потом, как-то незаметно любовный шторм поутих, в голове стали появляться другие мысли. Он даже не предполагал, что однажды будет смотреть на неё спокойно, отстранённо, как на постороннего человека.

***

Алексей растянулся в раскладном кресле самолёта, продолжая вспоминать их совместные разговоры, временами встряхивал головой, будто отгоняя тревожные мысли, но старался успокоить себя: “Зря я всполошился. Не верю! Я сейчас приеду, и даже если она спит, разбужу, загляну в её сиреневые, блестящие глаза и всё пойму. Сам пойму, без слов, без вопросов!”.

Свою машину Алексей всегда оставлял в аэропорту, на специальной парковке, для удобства передвижения, и через сорок минут уже подъезжал к дому.

Охранников у них не было, а прислуга была приходящей: убрать, приготовить, уйти. Рэна не хотела посторонних людей в их личном пространстве. Зато дом был окружен крепким забором, имелась супернавороченная сигнализация, которую они включали, если уезжали куда-либо. Тихо, темно, всё спокойно. И напряжение уже стало покидать Алексея. “Какую глупость я сделал, что сорвался, приехал, оставил там одну Кристину. Я стал очень мнительным. Быть того не может, чтобы Рэна пошла против меня. Для этого нужно работать в команде, с кем-то более циничным, ушлым. Не верю!”.

Но в ту ночь Алексей, так и не взглянул ей в глаза. В ту ночь они так и не поговорили. И вопросов не нужно было задавать, и будить её не надо было. Всё это оказалось не нужным, всё было пронзительно ясным. Он помнил только мгновенную оледенелость своего организма, почувствовал мощный озноб, который затряс его тело. Пальцы рук так тряслись, что казалось сейчас оторвутся от ладоней.

И чтобы удержаться на ногах, не упасть на пол, он безвольно опустился на пуфик перед… своей спальней.

Какая безжалостная картина предстала перед ним. Это был немыслимый, жёсткий удар. Его пронзила острая, отчётливая мысль: “Теперь эта спальня и весь этот дом уже никогда не будут принадлежать мне. Никогда!”.

Они… лежали в их роскошной супружеской спальне, расположив перед собой поднос на ножках, пили красное шампанское, ели фрукты и весело разговаривали. Он ни слова не мог понять, потому что говорили они на своём языке. В их спальне, напротив кровати был расположен туалетный столик, с косметическими принадлежностями жены. Из большого зеркала, будто в насмешку, ясно, чётко выглядывали их обнажённые тела.