Сборник рассказов № 1. Мистика и фэнтези

Дмитрий Кабаков

Сборник рассказов № 1. Мистика и фэнтези

Леший и Савелий

Жанр: мистика, фольклор.

Гости у Аграфены

Однажды к нам в деревню приехали к бабке Аграфене двое внуков Савелий и Василий. Правда внучата уже подросли немного, было им в ту пору лет под тридцать. Их матушка прислала, ну чтобы они бабуленьке помогли чем можно. Там крышу поправить, тут забор заменить, сям сарай залатать, чтоб куры не разбегались. Да только помощники с них так себе, они парни такие больше балагурить, да по девкам шастать и пивком иногда зарядится. Сказать по чести, пару деньков они честно что там латали и даже почти крышу поправили, но потом запал прошел.

К тому же были они оба заядлыми охотниками. Не сказать, чтобы очень, скорее по лесу побродить и сурка кого-нибудь подстрелить ради тупой забавы. А то и так лупят по всему что видят без разбору. Ну, а добыть птицу жирную какую или лося это навряд ли. Одним словом, вроде и охотник, а вроде бы и нет.

И вот значит на третий день надоело Савелию по крышам лазить, решил он в лес сходить живность пострелять. Зовет Василия, а тот накануне пирогов бабкиных отведывал да молоком запивал, ну всю ночь в нужнике и провел. Видать не зашло ему молоко коровье. У нас то все натуральное, не как в городе черт знает из чего сделано. Ну, да не суть.

На охоту!

Решил Савелий, раз такое дело, один идти. Ружье он наладил, патронов набил, бутиков нарезал с собой, да пол литра самогону взял, чтоб не скучно было. Там же в лесу то скукота без самогону!

Только он выходить из дому, так сразу в него бабка Аграфена вцепилась как клещ.

– Ты куда намылился? – спрашивает.

– Да так дичь в лесу пострелять, – простодушно ответил Савелий.

– Че очумел ты, что ли? У нас в лесу сам Леший бродит, со свету тя сведет и моргнуть не успеешь! Окстись, милок!

– Что вы свои суеверия мусолите, бабуля. Не верю я в эту ахинею! – ответил Савелий.

Отцепил он руку Аграфены и пошел из избы. Вышел на улицу идет такой, головой качает, вспоминая бабкины причитания. А тут сосед ему из окна выглядывает и пальцем у виска крутит. Ну Савелий и плюнул в его сторону, типа сам ты дурак и знай пошел своей дорогой.

Пока по дорогам к лесу шел все вроде нормально, настроение отличное, воздух свежий, птички поют везде. Одним словом – благодать! Как только в лес поглубже зашел, так и настроение стало как-то падать, вроде и воздух то уже не тот, а через полчаса и птичек слышно не стало. Что за наваждение? И тут как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров.

Идет наш Савелий по лесной чаще, а вокруг ни души, ни звука. Просто гробовая тишина стоит. У него от этой тишины мурашки по спине и жуть пробирает до костей. Тут Савелий и вспомнил по самогон. Вытащил он из-за пазухи свою бутыль, да как отхлебнет что есть духу. По-нашему, так сказать, по-братски! Вроде полегчало минут на пять десять. Идет он дальше. Вдруг слышит хруст где-то за спиной. Он опять в страх, аж пот прошиб его холодный. Ну и конечно за ружье хвать и наперевес. Оглядывается, а там никого. Ни души. Да что за ерунда такая?

Ружье Савелий опустил и пошел дальше, но уже по сторонам зыркает. Везде все тоже тишина стоит и даже деревья от ветра не колышется. Хотя до этого ветерок такой приличный был. Савелий понимает, что тут что-то не так, но идет дальше. Боится, но идет.

К месту надо сказать, Савелий наш такой здоровенный парень был, ростом так под метр девяносто, весу килограмм около девяноста. Штанги тягал и боксом немного занимался. Да и ни разу ни робкого десятка он. Никого отродясь не боялся. Один против троих выходил биться и еще им же и навтыкал. А тут его впервые страх одолел. Ему даже самому себе признаваться было стыдно, не то, что кому-то рассказать. Потому и шел он дальше, правда дробовик свой не выпускал из рук.

Бац! Тут видит он боковым зрением черную фигуру среди деревьев. Резко поворачивается, а фигуры то уже и нет. Пошел он в ту сторону, настороженно так вглядываясь вглубь леса. И тут вдруг хруст за спиной, слышно ясно и четко. Да при том в метрах пяти, ни дальше. Савелий как развернулся назад, а при этом бахнул из ружья в сторону. Не произвольно, конечно. Аж сам испугался, ведь если кого зацепит сразу срок. Но не тут-то было! Снова за спиной никого. И что это за игра такая?

Остановился он на месте, стоит по сторонам смотрит.

Тут слышит голос со стороны:

– Не стреляй без надобности, парень.

Савелий и оторопел. Ведь слышен голос, а никого нету.

– Да кто тут? – заорал он.

– Разве тебе бабка не сказала? – ответил голос, да так близко, что будь то за ближайшей сосной стоит.

– Не верю я в это! – снова прокричал Савелий, ворочая ружьем в разные стороны.

– Лучше уж поверь, Савелий, так проще будет, – снова прозвучал монотонный голос из леса.

– Твою мать! – выругался парень, не желая принимать очевидное.

– Не ругайся нет в этом силы, только страх.

Савелий помолчал пару минут, переводя дыхание и осмысливая происходящее, а потом выдал:

– Ладно, как скажешь. Что от меня то нужно?

– В моем лесу не шали, зверюшек моих не стреляй, деревьев не ломай. Лес под моей защитой, – сказал ему Леший.

– Хорошо я понял, – выдавил из себя Савелий, а самому как-то не по себе стало.

– Ты иди домой, я тебя не трону. Знаю, ты человек не плохой, хотя и не без греха, – сказал ему Леший.

Савелий закивал головой и почти бегом побежал прочь из леса. Как вернулся домой толком и не помнит. Очнулся уже под вечер на старом бабкином диване.

Бабка увидела, что проснулся и подсела к внучку.

– Ну что как там Леший наш? – молвила она.

– Фу, думал в штаны наложу, – вставая ответил Савелий.

В это время его братан сидел за столом и борщ бабкин наворачивал. Услышал он о чем они и давай ржать над ними.

– Вы чего совсем? В эти сказки верите! Ой, двадцатый век на дворе. Люди в космос летают. А вы Лешего придумали!

– Вот сам сходи в лес и узнаешь по чем фунт лиха, – ответил ему Савелий.

– И схожу! Делов то! – с вызовом кинул Василий.

Бабка тут же принялась его отговаривать, но он ни в какую не слушал. Даже сам Савелий его уговаривал, только без толку. Василий тот упрямый был парень, если что решит сам, всё не отговоришь.

Упрямый Василий

А уже утром Василий сам собрался и пошел в лес, прихватив с собой свое ружье и все необходимое. Савелий ему напоследок сказал:

– Ты его там не зли и зря не пали. Живность и вовсе не трогай.

– Ага, щас! Тоже мне суеверным стал. Ну и брательник, хуже бабки… – ответил Василий с насмешкой.

Савелий только тяжело вздохнул. Василий закинул ружье на плечо и пошел по улице в сторону леса. Бабка Аграфена подошла к нему и в бок тычет локтем.

– Может и обойдется? А?

– Не знаю, ба, не знаю…, – ответил Савелий задумчиво.

Ожидание…

Ждали они Василия к вечеру, да не дождались. Легли спать, с надеждой что заплутал он. Но и на следующий день его не было и потом за всю неделю так и не вернулся. Искать его никто не пошел, все местные знают, что Леший там, а от него добра не жди. Оказалось, что Савелий один из немногих кого он пощадил.

В районной милиции приняли заявление, но сказали, что поисковых бригад у них нет, поэтому искать некому.

Новая встреча

Савелий собрался с духом и решил сам сходить в лес посмотреть, что к чему. Уже понял как себя с Лешим вести. А еще ему бабка посоветовала взять с собой гостинцев для живности лесной, да разложить под деревьями. Он так и сделал. Тут семечек белкам насыпал, тут колбаски положил, тут хлеба, и муравьев сахаром угостил. Идет по лесу и замечает, что нет и капли страха в нем. Все совсем по-другому на этот раз в лесу. Мирно как-то и птички чирикают, и ветер шумит в кронах деревьев. Смотрит и белочки приняли его угощение, семечки за обе щеки лузгают.

Раз такое дело пошел он дальше. Вскоре видит на полянке что-то черное блестит на солнце, он туда. Подошел и видит ружье Василия лежит. Видно, что стреляли из него и не раз, ствол в копоти. Он ружье поднял и слышит снова голос Лешего:

– Уходи, Савелий, на этом всё.

Савелий тут чувствует, как новый страх к горлу подступает, но сдержался и смог спросить:

– Где мой брат?

– Уходи и не зли меня, – ответил Леший с какой-то злобой в голосе.

Тут Савелий почуял на себе взгляд, будь то сверлят ему спину мягким сверлом. Оглянулся и видит меж сосен черную фигуру, в длинном каком-то балахоне до земли. Лица не видно. От этого у парня жуткая паника началась, аж ноги подкашиваются. Но решил он подольше на Лешего посмотреть, рассмотреть лицо его. Хотя сам при этом пошел прочь, бочком, так сказать между деревьев. А через пару секунд на лице у Лешего вспыхнули два огненно-красных глаза. Савелий от этого и вовсе опешил, как ринулся он через кусты и бурелом бежать, только ветер в ушах свистит.

Так и бежал до самого бабкиного дома без остановки. Упал на крыльце запыхавшись. Ни слова сказать не может, лежит задыхается. Ни разу столько не бегал, а там километров десять не меньше. Рассказал потом Аграфене что будь то не по своей воле бежал, а ноги его сами несли.

Эпилог

После всего этого решил Савелий в лес не ходить и с охотой завязать, да и с выпивкой он тоже закончил. Как-то прояснилось у него все в голове. Сильно он остепенился после этого, даже через год женился на своей подружке. Сейчас уж дети у них взрослые.

А к своей бабке Аграфене приезжал постоянно. И сарай ей починил, и изгородь новую справил, а крышу еще в те дни закончил латать.

Жаль Василия они больше не видели. Мать его еще месяц по ночам ревела, но что тут поделаешь…

Такие вот дела у нас в деревне творились.

Инквизитор и ведьма

Жанр: мистика и фентези.

Франция. 14 век. Разгар священной инквизиции

Инквизитор

Аббат Готье Борден прослыл весьма настойчивым судьей священной инквизиции. Сейчас его назвали бы упертым. Помимо обычной ереси в виде отступлений от священного писания, он разыскивал и судил ведьм. Они-то и стали его настоящей страстью. Многие знакомые аббата отмечали, что он буквально одержим этим бесовским отродьем.

Именно ведьм аббат Борден считал самым страшным злом. Именно на них направлял он всю свою священную ненависть, пытая и наказывая этих женщин.

Готье не пропустил ни одного доноса на ведьм, какими абсурдными они не были. Все шло в дело, потому большинство ведьм были схвачены и казнены, после тщательного расследования с изуверским пристрастием.

Аббат не гнушался ничем. В дело шли самые страшные пытки и издевательства. Бедных женщин поднимали на дыбе, растягивали на станке, прижигали коленным железом или ломали кости стопы в испанском сапоге. Часто их раздевали донага, а аббат с нескрываемы наслаждением наблюдал за трепетом их тел, вкушал их стоны. Перед сожжением на костре всех девушек, по приказу аббата, насиловали в его присутствии. Он сам стоял рядом и что-то там теребил у себя под рясой.

Этот мерзкий инквизитор стал обычным садистом и сексуальным маньяком. Иначе назвать это нельзя. Но в то время он прослыл выдающимся воином священной инквизиции. Его уважали и почитали не только в аббатстве, но и во всей французской католической церкви. Сейчас это выглядит парадоксально, но тогда за это даже награждали.

Да, да нашего аббата хотели наградить за его рвение в деле борьбы с сатанизмом и даже повысить в церковной иерархии. Но на всеобщее удивление он отказался, посчитав что еще мало сделал ради этой борьбы, оставшись на своем месте судьи инквизитора.

Чем, как вы понимаете, вызвал еще большее уважение к себе, как настоящий христианин бессеребренник. Что ж остается только поздравить этого изувера с такой почестью!

Ведьма

Все шло отлично. Машина инквизиции молотила осужденных, сексуальный извращенец получал свою долю садистского наслаждения, церковь процветала, считая, что очищает землю от скверны. Пока не случилось странное и пугающее событие.

В липкие руки аббата попала красивая молодая и рыжеволосая Изабель. Она была горда, посему держала голову высоко и ни перед кем не склонялась. Да и к тому же, кроме своей красоты, она обладала ясным умом и острым язычком. При этом никакие пытки ее не запугали. Ничто не сломило ее дух, хотя свою долю увечий она получила сполна.

Аббат Борден даже растерялся поначалу. Такая сила духа и упорство ему были в диковинку. При этом в нем явно разгоралась страсть к этой неприступной красотке.

Он тут же приказал своим палачам обесчестить девушку этой же ночью. Вскоре они все вместе отправились к ней в подземелье.

Остановившись перед решеткой её камеры, палачи вдруг замерли в оцепенении. Они буквально не могли сдвинутся с места. Как они потом утверждали страх и ужас сковали их разум и тело. Они могли лишь стоят на месте, глупо моргая глазами.

– Да что с вами такое, идиоты?! – вскричал аббат.

На что палачи могли только мотать головами, мыча как коровы.

Изабель вышла из темноты своей камеры, иронично улыбаясь и скрестив руки на груди.

Остановившись у самой решетки, она сверкнула очами и быстро провела рукой по воздуху. Тотчас фигуры палачей обмякли, а сами они тяжело задышали, как будь то, задыхались несколько минут.

– Убирайтесь! – бросила палачами Изабель.

Те дружно закивали головам и бросились прочь что есть сил. Их топот и пыхтение было слышно еще некоторое время.

– Это колдовство, чертова ведьма! И ты ответишь за это! – закричал аббат в ярости, грозя девушке пальцем.

– Очень страшно, аббат, – спокойно ответила Изабель усмехнувшись, а потом продолжила, – А вы никогда не задумывались что ловите не тех? Ведь ни одна из замученных вами бедных женщин не применила против вас свои чары. Как это возможно? Они что не хотели жить?

– Они были под дланью Господа и священной инквизиции, посему все их чары рушились! – пылко вскричал Бортье.

– А сейчас что же? Длань Господа видимо в другом месте, тупой ты идиот.

Изабель вплотную подошла к металлической решетке и взялась обеими руками за толстые прутья. Она резко и пристально уперла свой взгляд в глаза аббата, да так что он не смог даже пошевелится. Дрожь и холодные мурашки пробежали по его телу.

Изабель принялась читать какое-то заклинание. Единственное что понял аббат это была латынь, но даже зная этот язык он не разобрал ни слова.

В следующее мгновение решетка перед ним быстро повернулась вокруг своей оси, захватив в своем движении и аббата и Изабель. Да так что аббат оказался в камере, а Изабель вне ее, стоя в подземном коридоре. Девушка театрально развела руки в сторону, как цирковой фокусник.

– Вуаля! – крикнула она, смеясь.

– За это колдовство ты тоже ответишь, чертовка! – возопил аббат, снова грозя пальцем.

– Вам сложно это будет сделать из заключения, святой отец, – сказала девушка, картинно сложив ладони рук перед собой, как для молитвы.

Аббат понял, что попал в просак и даже зарычал от досады и беспомощности. Его трясло от ярости. Он резко просунул руку через решетку, судорожно пытаясь ухватить девушку за ворот платья, но она, сделав шаг назад, не оставив ему такой возможности.

– А ведь все просто, святой отец. Прозрейте!

Этот возглас остановил Готье.

– В чем прозреть? – не понимая спросил он.

– Вы сами владеете выходом из этой западни. Или вы слепы? – удивилась Изабель.

– Что? Это как же? – растерялся аббат.

– Замок на решетке с вашей стороны, а ключ от него у вас на поясе, – спокойно пояснила ведьма.

– Ах да… – глупо промычал инквизитор и принялся искать ключ на связке.

– Не утруждайтесь, о, наш тупой Готье! – остановила его девушка, щелкнув в воздухе пальцами.

От щелчка аббат непроизвольно моргнул, но когда он открыл глаза, то оказался снова в коридоре подземелья, а ведьма в своей камере.

– Вот и все. А теперь беги, чтобы прийти в себя. Ну же! – прикрикнула на него Изабель.

Аббат трусливо попятился спиной назад, а потом, подобрав полы рясы, пустился наутек со всей мочи. Звонкий смех ведьмы провожал его во всех коридорах подземелья.

Прибежав к себе домой, он бросился на колени перед домашним алтарем и несколько часов подряд читал молитвы в полном исступлении, пока его не склонило в сон.

Страх и ужас

Через несколько дней должен был состоятся публичный суд над этой злой ведьмой Изабель. Аббат Готье Борден очень ждал его и при этом сильно волновался. Он прекрасно осознал, что имеет дело ни с кем иным, а с настоящей и сильной ведьмой. Единственное чего он не мог понять, так это почему она не скрылась из темницы, хотя могла сделать это в любой момент.

Делопроизводство в суде очень беспокоило аббата, поэтому он обратился за советом к своему наставнику эпископу Шарпантье. Внимательно выслушав своего подопечного эпископ немного подумав сказал, глубокомысленно вздохнув:

– Могу только сказать, что мы на верном пути, мой друг, в этой священной битве.

– Но как нам совладать с такой могущественной ведьмой? – неуверенно спросил у него аббат.

– Твой вопрос – самое страшное святотатство, аббат! – почти закричал эпископ, брызгая слюной, – Ничто не устоит перед словом Божьим, а перед судом священной инквизиции все колдовские чары падут, как листья с осеннего дуба! Слово Божье и ничего более!

– Я всё понял ваше преосвященство, – ответил аббат, покорно склонившись.

Выходя от эпископа, Готье отлично понял, что он один в этом противостоянии. Такие глупые и высокомерные чинуши, как эпископ ему не помогут.

* * *

Придя домой, аббат скромно поужинал и приступил к чтению вечерней молитвы. Тут он явственно ощутил мерзкий холодок по спине и чье-то присутствие. Резко обернувшись, Готье увидел в дальнем углу своей комнаты светящуюся фигуры женщины. Она стала приближаться к нему, надменно улыбаясь. Страх и ужас сковал нашего бедного священника, да так что он упал как мешок сена на пол. Все что он смог – это отползать от этого призрака на спине, выставив перед собой деревянный крест для защиты. Фигура приблизилась почти вплотную, зависнув над аббатом в воздухе. Он четко увидел, что это была сама Изабель. Ведьма изрекла странно звучащую фразу:

– Не бойтесь аббат, мне нужен этот суд. Я даже подыграю вам на нем. Вам ясно это?

Аббат закивал головой, глупо моргая глазами.

– Вот и славно… – с улыбкой закончила Изабель и растворилась в воздухе.

Бедный Готье всю ночь не мог уснуть, вновь и вновь прокручивая в голове увиденное наваждение. При этом он отлично осознал, что ведьма появилась посреди молитвы, видимо слово Божье ей не было страшно совсем.

Суд

Вскоре состоялся суд над Изабель. На нем присутствовал сам эпископ Шарпантье, по убедительной просьбе самого Готье.

Первым выступил сам аббат Готье Борден, обвинив девушку в сильном колдовстве и черной магии. В качестве свидетелей были вызваны крестьяне из деревни, в которой проживала Изабель. Они, немного трясясь от страха, рассказали, что девушка излечила многих из них и даже принимала роды, а однажды смогла поднять на ноги смертельно больного мужчину. Один из крестьян уверял суд, что Изабель могла летать по воздуху и появляется так, где ей вздумается. Видимо все это наводило на суеверных крестьян жуткий ужас, по-другому и не скажешь. Сама Изабель выслушивая речи чумазых крестьян слегка посмеивалась над ними.

После рассказов крестьян аббат обратился к подсудимой с просьбой пояснить их показания. Изабель гордо встала со своего места и смело заявила, ехидно улыбаясь:

– Одно могу сказать вам господин судья, больше этих идиотов лечить никто не будет!

Остальное правда, да вы и сами это знаете.

После этого заявления в зале суда воцарилась тишина. Ее прервал эпископ Шарпантье.

– Прошу вас аббат пояснить ее слова! А именно, что вы можете знать об этом?

– Ваше преосвященство, я не причастен к ее колдовству ни к в коей мере. Мне пришлось стать свидетелем ее колдовства и даже жертвой! – воскликнул аббат, стараясь оправдаться, – у меня есть свидетели.

– Хорошо, уважаемый Борден, так призовите их немедля, – потребовал эпископ.

Аббату пришлось срочно вызвать своих палачей, над которыми Изабель немного поизмывалась.

Двое здоровенных детин через несколько минут топтались на месте перед кафедрой суда, нервно сминая свои шапки в руках.

Одного аббат тут же вызвал для дачи показаний. Подойдя к кафедре, палач вдруг снова остолбенел и замычал как корова, не в силах сказать ни слова. Некоторые из присутствующих зашептались между собой. Тогда аббат вынужден был убрать первого палача призвав второго. Тот шел вперед, почти трясясь от страха. По первости он даже смог произнести свое имя, но в следующую секунду на него напала жуткая агония. Бедняга упал на землю и стал биться в конвульсиях как пред смертью, испуская пену изо рта. Многие в ужасе вскочили со своих мест. Аббат также резко поднялся в полный рост и закричал на весь зал:

– Это колдовство! Вы же видите! Это она колдует прямо здесь и сейчас!

По сути, никто и не сомневался в этом. Конвульсии скоро отпустили несчастного и он, тяжело дыша, поспешил убраться вон из зала суда.

Изабель же сидела на своем месте зло смеясь над увиденным.

Аббат объявил о завершении рассмотрения этого дела и удалился для вынесения приговора.

В коридоре к нему подбежал сам эпископ Шарпантье и вцепившись в руку прошипел, снова мерзко брызгая слюной:

– Только костер, только костер, мой дорогой Готье! Вы слышите?!

Аббат спокойно отцепил его руку и ответил, не мигая:

– Не сомневайтесь, ваше преосвященство, она получит свой ад и уже скоро.

* * *

Через пару дней аббат огласил приговор Изабель. В ней суд священной инквизиции признавал девицу Изабель ведьмой и приговаривал ее к смертной казни через сожжение на костре. После того как аббат свой зачитал приговор, он устремил свой взор на Изабель. Она же стояла расслабившись, снова ехидно улыбаясь. В довершении ко всему послала воздушный поцелуй аббату. От чего его даже затрясло, но это было уже не колдовство, а скорее ярость.

Священный костер

Наступил долгожданный день казни злобной ведьмы. О ней слух прошел не только по всему городу, но и по округе. Поэтому городская площадь была заполнена зеваками до отказа. Здесь были высокопоставленные лица, такие как губернатор и его супруга. Для них соорудили отдельный постамент со ступенями и установили мягкие кресла. Прибыл на место экзекуции и эпископ Шарпантье. Ему отвели место рядом с губернатором.

Наш аббат Готье скромно стоял рядом с этой лестницей иерархии, наблюдая как идут приготовления к казни.

Приготовления затянулись и все было готово уже под вечер. Супруга губернатора изворчалась, сетуя на промозглую погоду. Эпископ постоянно дергал аббата торопя его и о чем-то шептался с губернатором.

Только аббат был спокоен. Он был уверен в верности своего пути как никогда.

И вот наконец место казни было готово – столб установлен, к нему прибиты цепи, а вокруг разложены сухие поленья и хворост. Приговоренную молча привели и приковали цепями к столбу. Она не проронила ни слова. Аббат поднялся на постамент рядом с губернатором и эпископом, для того чтобы громко озвучить свой приговор вынесенный ранее Изабель.

Толпа молчала, ожидая начала экзекуции. Закончив с приговором, Готье кивнул своим палачам и те спешно подожгли факелами хворост, разложенный вокруг столба с ведьмой.

Пламя охватило сначала хворост, а потом и поленья, лежавшие под ним. Оно энергично разрасталось. Аббат явственно заметил, что Изабель ведет себя спокойно и сосредоточенно, как никогда. Она смотрела в одну точку и что-то шептала, а потом закрыла глаза, продолжив свой демонический шепот.

Наш бедный аббат понимал, что происходит, но чего ожидать ему от ведьмы не мог и предположить.

Вскоре пламя костра выросло до плечей девушки, захватив всю ее фигуру. Но ни платье, ни сама девица не пострадали, оставаясь не тронутыми огнем. Изабель осмотрев себя, а затем громко и безудержно принялась смеется. Ее смех, в вперемежку с гортанным хохотом ведьмы, разнесся по всей площади. Некоторые из граждан принялись усердно креститься. Да и сам аббат прибег к этому, читая «Отче наш».

Эпископ не выдержал и нервно бросил аббату:

– Что тут происходит, черт возьми?

– Колдовство, – спокойно ответил Готье, не повернув головы в сторону эпископа.

Его лицо озарила странная улыбка, как будь то он давно ожидал всего происходящего.