Полная версия
Александр Кудесников
Я – животное
Приветствие.
Дорогой читатель, меня зовут Бевс и эта моя маленькая история из жизни. Этой историей я хотел бы показать себя исключительно с хорошей стороны и записывал ее я именно с этой целью, не иначе. Все написанное ниже этих слов является детским воспоминанием (кроме предисловия и послесловия) и было совершенно давным-давно. Если после прочтения у вас возникнет вопрос «правда ли это всё?», а я надеюсь, что он у вас возникнет, то я отвечу прямо сейчас – да. И если после моего ответа вы лишь посмеетесь, я рад за вас, вы правильно сделали. Хорошего дня, читатель.
Бевс.
Предисловие.
Эта история об обычном десятилетнем ребенке, познающем мир и себя своеобразным способом, который в последствии сталкивается с трудностями, но все равно их преодолевает. Книга построена на том, чтобы научить людей не сдаваться на пути к успеху, верить в достижение цели и убивать…
Все мы – дети, неважно сколько прошло и пройдет времени, мы никогда не вырастем. Внутри нас живет особенная частичка – частичка ребенка, удерживающая нас на том же месте, где мы находимся сейчас и откуда мы никогда не уйдем. Стараться опровергнуть это…бесполезно.
«Я та частичка, представляющая из себя вечное добро, но внутри хранящая неимоверное зло»
«Я животное»
Глава 1. Кошачьи игры
Мне тогда было почти 11. По словам старших, я был чересчур жизнерадостным ребенком, в прочем, как подобает многим детям моего возраста с беззаботной жизнью. Я жил и веселился, веселился и жил, не думая о завтрашнем дне и вообще о будущем. Для меня это тогда было чем-то вовсе незначимым, чем-то, пока меня крайне не касающимся, чем-то…не таким. Тогда мне рассказали, что люди умирают… Просто, как по щелчку пальца, мой хрупкий внутренний детский мир схлопнулся, беззвучно исчезнув… Не знаю, сколько я тогда калачиком проревел в постели своей помрачневшей в миг комнаты, но по словам, я не приходил в себя целую неделю. Моя голова после произошедшего была забита одними гнусными мыслями, мыслями о беспричинной тревоге и тяжелыми думами о смысле жизни. Хотелось плакать чуть ли не по пустякам, которые, не пойми, как, превращались из простой думы в целую беду… Спустя пару серых дней моей сложившийся по неволе жизни, мне подарили крохотного белого котенка. Я отвлекся от всего мрачного и плохого, стал уделять все свое время этому комочку света, моему спасителю в кромешной тьме, поглощающей все на своем пути. Он был в моей жизни как что-то ценное, что я ни в коем случае не мог потерять, тот будто являлся скрытой частью меня. И он стал для меня моей новой жизнью. Поистине, счастливой и значимой. Вряд ли другой ребенок будет так же рад такой мелочи, как был рад я… Игры с пушистиком приносили мне незабываемую радость, что я даже забывал о преследующих меня головных болях, на фоне всего стресса. Я долго не отходил от животного, старался быть с ним рядом всегда! Но все это продолжалось не так долго, ведь…как-то меня переклинило.
Тогда был ранний вечер. Мама принимала успокаивающую ванну после тяжелого рабочего дня. Я сидел на полу в своей маленькой комнатке и смотрел на белого котенка, который сладко спал возле моих босых ног. Тогда мои мысли впервые за долгое время спокойствия перескочили на себя. Я вспомнил о том, что люди умирают. Стало немного не по себе. Я взял на руки спящего кота, поднося ближе, чтобы обнять и ощутить стороннее тепло чужого тела, пускай даже такого маленького. Медленно и аккуратно вставая с пригретого места на полу, я пошел на кухню со своим приятелем. Дойдя до темной кухни, я дотянулся до включателя свободной рукой, и кухонная гарнитура засияла на ярком свету. Я сделал пару шагов к блестящему холодильнику, открывая его и забирая с полки полупустой пакет молока. Открыл и налил сонному снежку полную чашку, поставив на пол. На удивление, тот даже не притронулся к нему. Он всё знал… Не расстроившись такому наглому отказу, я снова взял шерстяного на руки и погладил. Все же я его очень любил, как никак. Потом поставил его лапками на стол и начал ласкать до такой степени, чтобы тот лег на спинку, что, собственно говоря, тот и сделал. Выдвинув верхний ящик тумбочки с кухонными приборами, я взял нож. Лезвие было давно не острым, ведь его некому было заточить. Сильной мужской руки у нас в доме не доставало. Я аккуратно провел им по указательному пальцу. Не порезался, как и стоило ожидать. Котенок продолжал смирно лежать, тихо посапывая. Я взял нож в руку и поднес к животу животного, сначала на приличное расстояние, но затем сокращая его. Немного надавив кухонным прибором на тельце котенка, лезвие прошло внутрь. Ни единого звука, ни протяжного писка, ни жалобного крика. Ничего. Я крепко и уверенно держался за ручку ножа, вдавливая его все сильнее внутрь. С кота потекла струей темная кровь, в которой я увидел свой черный силуэт. Но я не закончил… Положив грязный ножик на стол и отодвинув его подальше от себя, я взял снежка в руки и поднес к лицу, внимательно смотря на его кровоточащий живот. Мои руки испачкались, черт. На одежду стали стекать бардовые капли, впитываясь с необъяснимой скоростью. Я был тих. Животное не двигалось, подражая моему молчанию. Я снова положил его на стол и стал рассматривать, как какую-то новую игрушку. Он всё знал… Раздвинув мягкую разрезанную кожу в зоне живота, поддавшуюся моей настойчивости, я увидел облитые кровью органы. Почки, желудок, печень, лёгкое и сердце. Я вытащил сердце и поднес к своему заостренному уху. К удивлению, сердечко-то не билось. Одной рукой держа сердце котенка, я дотронулся второй своей груди. Почувствовал присутствующую разницу. Но я не закончил… Отложив сердце в сторону ножа, грязной окровавленной рукой я вытащил почки и печень, после чего легкое и желудок. Намотав на руку чужой кишечник, я был по локоть в крови. Я изучал своего дружка. Выломав все виднеющиеся кости, я сложил их там же, где лежали все остальные, пока меня не интересующие органы. Выстраивая похожую внутреннюю систему, подобную у меня, я улыбался, улыбался себе и своему успеху. Даже ново пришедшие мысли о том, что люди умирают сейчас же исчезли.
Тут из ванной комнаты вышла распаренная и спокойная мама. Я не успел закончить всю работу до конца. Кишечник до сих пор был у меня в руках. Увидев всё это, мать громко завизжала и, непонятно как, начала рыдать. Она испуганно кричала и спрашивала меня, что я делаю и какого черта вообще тут творю. Из ее глаз текли бурные и быстрые водопады, но они отличались по цвету от водопада из снежка. Мама боялась подойти ближе ко мне, словно между нами оказался не преодолеваемый барьер без скрытых путей. Она лишь не понимала, что все же здесь произошло. Но я не закончил… Он всё знал…
Глава 2. Лучше некуда.
В тот вечер всё обошлось. Я больше не слышал душераздирающие крики мамы, больше не видел ее горькие слезы и не сталкивался с тем, что ответить на ее тревожные непонятные вопросы. Я так и не понял, почему она тогда так отреагировала. Что стало причиной? Что же? Да и снежка я больше не видел после того дня. Он словно испарился, или даже, словно его никогда здесь не было и вообще не существовало. Ножи теперь лежат на полке выше, словно нечто недоступное и неприкосновенное. Я не достаю до нее. Также, теперь к нам в дом ходит какой-то мужчина в белой форме. Он говорит о себе в третьем лице, поэтому выглядит умнее остальных, по первому взгляду. Мама называет его «мой спаситель». Надеюсь это не один из таких дядей, из-за которых в романтических фильмах обычно происходят серьезные конфликты, рушащие судьбы семей. Мужчина в нашем доме никогда не улыбается, да и мама предпочитает вести себя ему подобно. Также человек в белой форме часто разговаривает со мной на разные темы. Чем-то он мне сильно напоминает снежка, по которому я очень скучаю. Я в отличии от мужчины постоянно показываю свою искреннюю солнечную улыбку. Не знаю, зачем и для чего он тут, но я, как бескорыстный добряк, учу его быть веселее, улыбаясь, как можно чаще. Мы общаемся часто и долго, но я пока что не считаю его за своего друга. Скорее, как за второго снежка, ведь к котенку я тоже не успел привыкнуть… Тут от этого плохо начала все закрутилось само. В голове снова вспыхнула эта ужасная мысль. Люди умирают. Стало как-то грустно и плохо, морально плохо…
–Что-то случилось? Ты погрустнел, как я заметил.
Если говорить на полном серьезе, то мне не нравилось, когда мне задавали вопросы, неважно даже какого характера, но, увы, наши с ним диалоги именно так и строились, не иначе. Мысль о том, что люди умирают крайне расстроила меня. Среди дождливых мыслей, интенсивно топящих меня всюду, появилась одна теплая и лучистая. Снежок. У меня на лице выскочила немного глупая улыбка.
–А сейчас вдруг что? Ты снова счастливый. Перебои настроения?
Мужчина был больше чересчур догадливым и поистине внимательным, чем умным, как его называли взрослые. Мне приходилось отвечать на его вопросы, какие бы глупые и нудные они не были.
–Нет. Все в порядке, просто вспомнил кое-кого.
Начиная тему самому у меня еще больше выступала необъяснимая улыбка, что, наверное, вызывало удивление. Недоумевавший мужчина поправил спавшие на нос очки и вопросительно посмотрел на меня, изучая.
–И кого же, собственно?
–Снежка…
Я робко и тихо ответил, сохраняя преследующую меня радость. Хоть сейчас котенка и не было рядом со мной, зато был человек, немного похожий на него. Я не запомнил, как зовут мужчину в белом, даже и не старался запоминать, но дал ему приятную для себя кличку «снежок 2». Разговаривая с ним, я, конечно же, не осмеливался обратиться к нему так. Мы ведь с ним знакомы всего пару дней, так что потерплю еще немного, чтобы быть галантным. Взрослый удивился и вздохнул, слегка задирая одну бровь выше второй. Ему, как и маме была не понятна моя переменчивая на грусть радость. Взрослые такие скучные и грустные. Я уже заметил это.
–Мы с ним недавно так здорово поиграли, неделю назад…
Мужчина резко побелел. Я заметил его удушающий страх и недопонимание. Он давно стал накапливать злость и страх в себе во время наших, так сказать, сеансов. Он хоть и показывал себя интеллигентом, потому как всегда держал со мной один и тот же тон, но по его лицу уже все было ясно наперед.
–Но больше я его не видел…
Мне и вправду было обидно и не ясно где сейчас мой маленький котенок. После той, относительно, давней игры я его больше не видел. Маму я не спрашивал, не хотел снова доводить ее до приступов и истерик. Она сильно боялась со мной говорить, да и вообще подпускать меня близко к себе. Люди умирают. Эта никчемная мысль не выходила из головы. У меня забрали моего единственного друга, который не похож на людей. Он бы никогда меня не бросил, в этом я уверен. Но теперь его нет… Думаю, маме просто не понравились наши игры, и она выкинула снежка на холодную улицу. Ему же там совсем одиноко и плохо… Я снова стал грустным. Человек в белом уже не смотрел на меня, пытаясь понять, что же не так. Его холоднокровный вид меня никак не пугал. Я тогда соглашался с мамой, что он настоящий специалист. Хотя я прекрасно знаю. Теперь я знаю, зачем снежок 2 приходит к нам в дом из-за дня в день. Он просто хочет стать моим другом. Вот оно что! Я посмотрел на него и едва улыбнулся. В мыслях поблагодарил его за это. Но он встал и грозно посмотрел на меня. Я не понимал, что он хочет и будет делать. К моему большому удивлению мужчина стал кричать на меня. Я тогда был сильно удивлен. Чувство было точно такое же, когда снежок царапался. Он делал это не специально, но мне было не очень приятно. Так же и здесь. Я мысленно пытался успокоить снежка 2, чтобы тот не горбился в спинке, поднимая свою белую шерстку, и не выпускал не подточенные коготки. Но видимо мужчина не умел читать мои мысли, или понимать меня по выражению лица.
–Ты монстр! Ты не достоин жизни, бесчувственное животное.
Меня раньше никогда не ругали и не обзывали. Это был мой первый раз. Я ничего не чувствовал, кроме легкого холодка, проходящего по всему телу. До этого его тон никогда не менялся, даже если он был в ступоре. Я не плакал. Человек в белом сравнил меня с животным. Это значит, что я похож на Снежка. Я улыбнулся и закрыл глаза. Снежок 2 высказал всё, что накопилось у него за все наши пустые диалоги. После чего встал и вырвался из комнаты. Услышав громкий звук от двери, выбежала мама. Она тряслась и спрашивала, что случилось.
Оправдываясь, мужчина быстро оделся и ушел. Мама заплакала и упала на колени. Хоть дверь из моей комнаты и была уже открыта, я не слышал страдания у прихожей. Меня сравнили с животным. Я похож на Снежка. В голове снова всплыла гадкая мысль. Люди умирают. Но мне не было грустно. Я был счастлив, как никогда. Мне предстояло найти своего котенка, чтобы рассказать ему о том, что мы с ним проведем вечность вместе. Но не сегодня… Мама у порога плачет. Я не слышал этого, но прекрасно понимал. Ее глаза уже были красными. Ей не хватало сил успокоиться и встать на ноги. Я стер улыбку с лица, чтобы не ухудшать ей настроение. Медленными шагами я подошел к ней и ласково приобнял. Почувствовав на себе чужие руки, мама откинула их. Я бесчувственно посмотрел на нее. Она с заплаканными глазами смотрела на меня и пятилась. В ней читался один единственный страх и ничего кроме него. Ее губы тряслись, зрачки метались. «Не бойся» сказал я ей мысленно. Никто не умеет читать мои послания, но это и не важно. Она боялась меня. Не знаю почему. Я решился и обнял ее еще раз. Она начала плакать еще больше, но не старалась выбраться из моих объятий.
–Спокойной ночи, мамочка.
Сказал я ей и ушел к себе в комнату, тихонько улыбаясь от тех же старых мыслей. В ответ я ничего не услышал. Переодевшись в пижаму, я лег в постель. Пожелав спокойной ночи снежку, я уснул, но еще не раз слышал всхлипывания за дверью.
Глава 3. Мама, прости…
Проснулся я рано. Мама меня не разбудила. Она боится заходить в мою комнату, но обычно меня будит. Я вышел из комнаты и направился в ванную. Шторка в душевой была зашторена. Обычно, она всегда была отодвинута, когда там никого не было. Возможно, мама по привычке выходя из ванной растянула ее. Схватив за краешек шторки, я отодвинул ее на обычное место. На моем лице быстро сменяется бесчувственность. Мои руки начинают трястись, и я невольно расслабляю пальцы. Мои губы хотят разжаться, чтобы закричать, но я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы скрыть крики. Мысли в голове закрутились воланчиком. Казалось, я много, о чем думал, о хорошем и плохом. О том, как найду снежка и проведу с ним остаток жизни, о том, что больше никогда не буду грустить. Но сейчас этого всего не было. Моя радость была растоптана. Кровь заполняла дно ванной. Разрезанные руки вываливались из-за стенок душевой. На глубоких порезах уже свернулась кровь. Кровоподтёки длинными кривыми линиями красовались на белом основании. В голове не осталось ни одной мысли. Всё почернело. Из темноты моего разума зародилась одиночная мысль. Она истекала нефтяной смесью. Она вылезала из черноты и убивала. Люди умирают. Нет, я не хотел об этом думать. Я хотел бы раз и навсегда лишиться этой мысли. Забыть ее и никогда больше не вспомнить. Кто вообще рассказал мне об этом! ЗА ЧТО!!! Я закричал и упал на колени, взяв маму за руку. Ее запястье было ледяной болью. Как же мне не хотелось это видеть. Я заедал свою печаль слезами. Я прорыдал час. Я бы мог плакать и дальше, но у меня не осталось сил. Голова заболела. Я встал на ноги. Они еле-еле держали меня. Посмотрев на мамино лицо, снова накатывались слезы. Такая спокойная и сдержанная, сильная и бесстрашная. Сейчас у нее совсем не было эмоций. В обычный же день по ней нельзя было сказать того же. Она постоянно была на нервах, вечно чего-то боялась, была слабой и не сдержанной. Ей было слишком плохо. Все это началось после того, как в тот день выйдя из душа, она увидела нашу игру со снежком. Я еще сотню раз спрашивал себя, что же такого она там увидела, и что именно ее так напугало. Но так и не нашел умного ответа. Ее безразличие пробирало меня до костей, я готов был снова упасть на пол и залиться слезами утраты, но тогда было легче только умереть. Люди умирают. Но я не человек. Я бы последовал за мамой. Лег бы в ванную, прислонился лицом к груди мамочки, сильно закусил губу, чтобы не застонать от наступающей боли и провел бы ножом по запястью. Оттуда бы хлынула красная жижа, уровень крови в душевой начал подниматься, и в итоге, я бы захлебнулся в жидкости быстрее, чем умер бы от потери кровища. Но я не человек. Я не могу умереть. Я животное, а значит, как вампир, достоин жить вечность. Эта мысль делала меня всемогущим. Рождала во мне повелителя, императора, короля. На тумбочке возле ванной я увидел сложенный в двое листочек бумаги. Развернув его, я прочитал послание.
«Прости меня, Бевс, но я не могу продолжать так жить, осознавая, что в моем доме обитает монстр. Я не могу больше бояться тебя и ожидать момента, когда настанет моя очередь умереть от твоих рук. Я не готова мучится, зная, что мои органы станут для тебя мозаикой. Я сделаю так, чтобы осознавать то, что умерла спокойно, и далеко не от твоих мыслей. Так будет лучше для меня. Я надеюсь, что вину за мою смерть повесят на тебя. Ты этого заслуживаешь. Пускай всё обернется так, как должно произойти. Мои надежды будут на то, что ты ответишь за сделанное.»
Я не понял ее письма. Но мое внутренне «Я» было зло. Эта злость была ядовита. Она заражала всё тело. По коже током проходили мурашки. Я сморщил нос, брови стали галочкой. Успокоившись, я еще раз посмотрел на маму. Поцеловав ее ледяное бледное запястье, я вышел из ванной комнаты. Нужно было что-то делать. Поход в школу отменяется. Нужно привести дом в порядок, обсудить с собой все грядущие мысли и подумать, как жить дальше. Все эти вещи в обыденное время я бы не стал даже обдумывать, но сейчас стоит отодвинуть детские забавы и вырасти. Я выдохнул. Пошел на кухню за мусорным черным пакетом. Развернув его, я понял, что он был мал. Идти в магазин за пополнениями у меня не было времени, нужно было сделать всё быстро. Взяв табурет, я забрался к верхним ящикам, там, где лежали ножи. Забрав ножик из шкафчика, я снова направился в ванную. Работы было много. Последний раз окинув маму взором я сел на корточки около ванной и начал резать ее тело на мелкие кусочки, закидывая каждый в пакет. Крови было много. Я был весь грязный. Закончив с руками, я перешел на ноги. 36 мамин размер обуви. Я больше никогда не увижу ее легкие сандалии в прихожей или ее теплые шерстяные сапоги. Грустно. Я стал отрезать части тела быстрее. Кто-то меня начал торопить, и видимо не зря. Где-то в глубине души я тоже чувствовал подвох. Самое последнее, что мне оставалось кинуть в мусорный мешок к остальным конечностям – это мамочкино лицо. Я долго не мог положить его на кучу плоти. Ее зеленые глаза, чистая кожа и выразительные скулы. Как можно распрощаться с тем, что видел каждый день. Я сглотнул и кинул голову в пакет. Да уж. Нужно пойти помыться. Смыть с себя кровь. Будет постыдно появляться на людях чумазым, да и они могут подумать неправильно. Завязав черный мешок и поставив его под дверь, я направился отмывать ванную. Это было даже дольше, чем расправиться с мамой. Отмыв кровавую душевую до белых бликов, я улыбнулся. Сильно устал. Внутри меня горела гордость. Пришлось потушить ее пламя холодной водой. Я снял с себя грязную одежду и кинул в корзину с другими пропахшими вещами, требующими стирку. Зашел в душ под теплый напор воды и расслабился. Боже, день только начался, а я уже выдохся. Но отдыхать мне было никак нельзя. Отмыв себя от красных пятен, я нашел новую одежку и принарядился. Выглядел, как всегда, на семёрочку. Бодрый после душа, я отправился выносить тяжелый мусор, который накопился у меня всего лишь за двадцать минут. Вонь была сильная. Я еле-еле донес этот груз до мусорного контейнера. Повезло, что людей было всего пару, и они спешили куда-то. Я бы заживо гнил вместе с разрубленной мамой в мусоре, попадись мне на пути какой-либо мужчина, тридцати лет, православный, маменькин сыночек, одновременно байкер и задира, но с чистой хрустальной душой, которому не понравилось бы, например, как я иду или что такое несу в мешке. Тогда бы он заглянул туда, или учуял запах. Да, сначала запах, потом уже само зрелище. Я бы уже давно был мертв. Люди умирают. Но я не могу умереть. Снова я горд собой. Возвращаясь домой, я оглядывался, нет ли за мной слежки. Я в принципе не любил, когда на меня смотрели, но сейчас было что-то еще, почему я переживал. Так же, я смотрел, не прибежал ли к дому снежок. Я знал, что нас связывает какая-то ниточка, меняющая цвет каждый день. Я чувствовал, что котенок где-то рядом. Но осматривая каждую дорожку, я не замечал ни единого намека на жизнь. Все дворы пустели, будто каждый снежок, живущий в них, взял и сбежал куда-то. Еще будет день, когда я снова увижу друга. Еще настанет пора.
Глава 4. Троица.
Это утро запомниться в моей голове навсегда. Оно не похоже на вчерашнее и не будет похоже на завтрашнее. Я просто запоминаю каждый свой день, давая ему странное, не имеющее никакого смысла название. Например, вчерашний я назвал «пока мамочка», сам не знаю почему. Над сегодняшним придется подумать. Сейчас придется тоже сказать учёбе «подожди» и заняться более важными вещами, волнующими меня на данный момент. Лучше было бы составить какой-нибудь список, чтобы не забыть всё, что мне нужно. Так обычно делают взрослые люди. У них есть список в любое место на любой день. Некоторые взрослые считают таких людей неспособными и глупыми. Но я вижу в таких вещах свои плюсы. Не у всех же такая хорошая память, как у меня. Да и то, если бы я записывал свою жизнь по спискам, то возможно бы я вспомнил каждый момент в деталях.
Как я говорил вчера, настанет такой день, когда я снова увижу снежка. Мне нужно только выбрать самому этот день. Я уже сказал школе и остальным занятиям поставить точку, так что думаю выберу сегодня. Я улыбнулся и вскочил с кровати. Несясь в ванную я только и думал, что отыщу котенка. Снова обниму его, поглажу. Мы будем так же весело играть. Доиграем в ту игру, которую не завершили тогда, а потом придумаем, как бы еще повеселиться. Я буду счастлив. Переодевшись в свой уличный наряд, мне предстояло исследовать каждый двор каждой улицы своего района, чтобы отыскать напуганного снежка. Я чувствовал, что обязательно отыщу котенка. Он подаст мне знак, когда я буду рядом. Наша ниточка станет искриться и сжечь. Я почувствую жжение и теплоту изнутри. Значит я буду на месте. Достав из тумбочки ключи, я вышел из дома и запер входную дверь. Постучал по ней, чтобы услышать голос, произнесший «закрыл», с другой стороны. Когда я был поменьше, и мама учила меня самому закрывать двери, то мы придумали такую тактику. Когда я куда-то шел, то мамочка вечно караулила и смотрела, получилось ли у меня закрыть дверь ключом. Если нет, то в ответ было долгое молчание, и я продолжал крутить спицей ключиков в руке, продолжая запирать дверцу. А если дело было успешным, то мама говорила «закрыл». Сейчас, я уже опытный в этом деле. Но до сих пор привык слышать эту фразу, когда ухожу. Сейчас была тишина. На мгновение я подумал, что оплошал. Но успокоив себя мыслью о лучшем, наконец-то отошел от своей квартиры. Чувство, что может случиться неладное росло и увеличивалось в размерах. Мне было не по себе. Я вышел на улицу и осмотрелся. Было свежо и пусто. Рядом с домом слышался звук приезжего мусоровоза. Он пыхтел и кашлял. Из него большими кучами выходил черный дым. Я посмотрел на тот бак, который через мгновение оказался перевернутым. Вчера именно в него я уложил свой пахучий мусор. «Прощай, мама…». Это последние слова, которые я сказал ей, перед тем, как ее измельчит из кусочков в свежий фарш. Я стоял далеко от мусорных баков, которые один за другим опустошались, но слышал, как хлам из них хрустел под измельчительной машиной. Из всего смятого мусора, который нормально проходил по моим ушам, я услышал хруст костей. Мои ушные перепонки лопнули, из них потекла кровь. Я оглох. Мое сердце забилось быстрее. Оно разрывалось. Я был глухим, но продолжал слышать звук от переламывающихся суставов. Меня убивали изнутри. Я истекал кровищем и постепенно умирал. Я задыхался, чувствуя, как к моему горлу подступает кровь. Я на 60 процентов состою из крови, а не из воды, как другие. Я измучен. Я мертв! Я МЁРТВ!!! Но на самом деле того, что слышал я, не слышали другие. А значит всё, что я сказал ранее, лишь мои переживания, растертые подошвой. Я вдохнул свежий воздух. Мои зрачки расширились. Я пошел по одной из дорог, которую заприметил еще вчера. Не припомню, чтобы раньше я ходил по ней один, или с кем-то. Что не изведано – всегда щедро. Я продолжал идти, заглядывая под каждый кустик, смотря в каждую дырочку, куда бы могла поместиться кошечка, вроде моего снежка. Но везде было пусто. Я звал и искал, я рыскал, но не находил. В пустую. Я хожу уже третий час в неизведанной местности. Был бы я котом, потерявшимся котом, как мой, то, наверное, не стал бы убегать далеко от дома. Остался бы рядом с ним, там, где знаешь все уголки. Точно! Я улыбнулся, думая, что уже на пол пути к разгадке потайного места своего дружка, поэтому пошел обратно к своему дому, чтобы еще раз там всё внимательно осмотреть. По пути я заметил полицейскую машину, возле которой стояли двое мужчин. Они о чем-то беседовали, улыбались, иногда жестикулируя. Мне стало не по себе. Я смотрел на них так, будто следил. Скрытно подглядывать у меня не получалось, я, то спотыкался, то врезался в кусты и другие ограды. Один из полицейских посмотрел на меня, его друг вскоре тоже повернул голову в мою сторону. У нас началась игра гляделки. Двое против одного. Нечестно. Я испугался и быстро побежал. Мне повезло, что гляделки не перешли в догонялки. Они не стали меня догонять. Чистая удача. Подходя ближе в своему дому, мне на глаза попалась кучка детей. Мои сверстники издевательски смеялись и кричали. Их странная радость параллельно мешалась с жестокими фразами. Примерно такими, которые мне когда-то сказал снежок 2, заходивший день ото дня в гости. Сейчас он больше не навещает нас. Ну и хорошо. Всё-таки, он нашел себе друга получше меня. Я бы подумал, что ребятня играет в футбол, услышав звук отбивающегося об ноги предмета, если бы не подошел ближе. Но мой интерес штука неутолимая. Сделав пару шагов ближе, я увидел троицу мальчиков, пинающих кого-то. Парнишки были симпатичные, лучше меня, которого всё время обзывали осенним кустиком. Я бы смог с ними подружиться. Нет. Их ботинки с отчетливым звуком врезались в тело кота. Он уже не издавал никаких звуков. Он тоже всё знал и понимал? Я стал подходить ближе, тихо рассматривая мучеников. Один был ярким блондином с черными глазами. Красавец, видимо главный в банде. На нем были порванные шорты черного цвета и красная майка с белым крестом. Из всех его внешность была неотразимой, вот почему я сразу посмотрел на него. Второй был поскромнее. Черные волосы, зеленые глаза. Есть схожесть с моей мамой. Он был в синих шортиках и зеленой футболкой с надписью «держись», только на английском. А третий был мелкой копией второго, только немного попроще. Такие же угольные волосы, но глаза уже карие. Одноцветный верх и низ. Если бы я выбирал с кем знакомиться первым, то без раздумий выбрал бы блондина. Он симпотный. Но я не буду выбирать. И знакомиться тоже не буду. Нечаянно наступив на ветку, та хрустнула и привлекла внимание юных футболистов. Они обернулись на меня и рассмеялись. Я не понял их смеха. Светловолосый подошел ближе, остановив игру. Я рассматривал сверстника теперь уже в близи. Он и вправду хорош. Но не характером. Он ничего мне не сказал, лишь цокнул и, подозвав своих дружков, скрылся за деревьями. Серый беззвучно лежал, даже не моргая. Он как некоторые люди, спит с открытыми глазами. Это некая особенность. Выглядит странно, но так это прикольно. Я улыбнулся. Взял серенького на руки и отнес в траву. Она была мягче и чище, чем грязный и твердый асфальт. Жаль, что я не отыскал снежка. Зато нашел другого котика, такого же интересного. Ну ладно, впереди будет еще много времени, чтобы встретить того самого – моего котенка.