Приглашение на смерть

Подполковник Самбуров не обнаружил в кровати рядом с собой Киру, подумал, что у ее бессонницы есть свои плюсы. Хороший кофе по утрам, например. Наверняка еще и завтрак. И, что не маловажно, уже все готовое. Они приехали под утро, и для него ночь слилась в одно моргание. Закрыл глаза – открыл глаза. Где Кира брала силы, чтобы не спать и еще что-то делать, он не представлял.

На кухне он действительно обнаружил яичницу, жареный бекон и свежеиспеченные круассаны из его любимой пекарни.

Кира сияла, словно звезда на новогодней елке, была уже одета и даже причесана. Изменения впечатляли, но иллюзий не вызывали. Это ненадолго. Скорее всего, она просто соскучилась по расследованию и немного – ему хотелось так думать – по нему, поэтому мила, улыбчива и сговорчива. Долго скрывать свою натуру она не сможет.

Он поцеловал ее и с довольным видом уселся за стол, рассуждая про себя, что, как ни странно, ее желание угодить и быть милой его скорее забавляет. Какой она будет, ему все равно: любит он ее любую. И колючую, словно еж, с острым, словно скальпель, языком, и несговорчивую, подобно ослице.

– Оставь посуду Юнке, – распорядился он, уложившись в пятнадцать минут на утренние процедуры. – От нее не убудет. Пошли.

Свидетелем оказалась совсем девчонка на вид, до предъявления паспорта – лет пятнадцать, не более. Реальных – двадцать шесть.

Ласточкина Мария Николаевна сидела с напряженной спиной и шеей, сверлила казенный паркет взором, лишь изредка поднимая взгляд на следователей, и четко чеканила слова:

– Лейбенко Антон его зовут. Живет на Горсоветской, номера дома не знаю, но могу показать. Работает в МЧС. Вот еще его аккаунт. И телефон. Сначала он мне писал в соцсети. Говорил комплименты, там всякие «жопа огонь» и «давай встретимся». Мы встречались недолго. Потом я отказалась с ним встречаться. Ему мой отказ не понравился. Он стал угрожать. Я даже из дома боялась выходить. Но он ничего не сделал. Когда это все случилось, я его видела там. Так получилось. В черной толстовке с капюшоном, но все равно узнала. А потом в телеграм-канале про события в Краснодаре увидела про Фельдман Наталью и все поняла. Я, когда его в то время там видела, не поняла, что это. Только потом сообразила: у него на руках и лице кровь была.

Дознание вел Володя. Невозмутимый и внимательный. Самбуров тоже слушал, сидя за своим столом. Аня, как всегда, стучала по клавишам, укрывшись за крышкой ноутбука. Кира неприкрыто разглядывала свидетеля. Черные крашеные волосы неровно острижены, будто сама ножницами обкорнала. Может, у молодежи сейчас так модно. На носу крупные веснушки, и светлокарие, будто вылинявшие, глаза. Девушка сутулилась, не могла найти места рукам, сидела скованно, будто в любой момент готовилась соскочить с места. На лице читались страх и сомнения. Еще неуверенность. Она будто искала поддержки у всех, кто был рядом. Неуверенность – это ее обычное состояние. Но придраться не к чему. Ласточкина Мария не лгала.

– Это серьезное обвинение, – мирно улыбнулся Володя. – Убийство.

– А я не обвиняю, – буркнула девушка. – В интернете написали, что убийца был в черной толстовке, в капюшоне, примерно в то время и скорее всего в крови. Вот он там и был в это время. У меня фотографии есть.

Некоторое время следователи изымали материал. Кира зашла за спину Ани, стала разглядывать фото.

На одной мужчина в черной одежде выходил из машины. На следующей шел по улице, затем заходил в дом. Аня уже открыла карту, отмечая геотег сделанного фото и место преступления. В целом по месту все сходилось. На руках и щеке действительно виднелись бордовые пятна, похожие на кровь.

– Как вы там оказались? – продолжил Володя.

– Я следила за ним, – запинаясь, призналась девушка. – У меня там подруга живет, и его я уже встречала. Я не думала, что он убивать кого-то будет. Он… Он к любовнице туда ходит. А сам женат.

– А вы зачем следили?

– Чтобы не угрожал. Я бы сама ему пригрозила, что у меня фотографии есть его с любовницей и я, если что, все жене расскажу.

– Как вы познакомились? В сети?

– Нет. Он в больницу к матери приезжал. Тоже по работе, сотрудники МЧС привезли кого-то. Я у нее была. Ну мы поболтали, и он комплиментов наговорил. Потом нашел меня в соцсети. Переписывались сначала.

– Переписка сохранилась?

– Не вся.

– Хорошо. Где прошло первое свидание?

– В квартире какого-то его друга. Он тоже пришел вот так, в черном. И он… Он агрессивный.

– Поясните. – Ни один мускул на лице Володи не дрогнул.

– Ну он… он занимается агрессивным сексом. Мне такое не понравилось. Он меня связывал и… ну… не бил, но шлепал больно. Зажимал шею и держал за волосы. И все так… жестко. – Девушка нервно теребила собственные пальцы. – Я ему сказала, что так больше не хочу. Он рассмеялся.

– Но отношения вы продолжили? – поинтересовался майор МВД. Легкая, спокойная, вселяющая уверенность улыбка ни на миг не сходила с его лица.

– Он ухаживал хорошо, внимательный такой, вроде как его я интересовала не только в плане секса. И я решила, что это он так сильно меня хотел в первый раз. Ну как бы страсть же вспыхнула, он мне так и сказал. Я думала, что потом такое пройдет и все будет нормально.

– Но не стало? – уточнил Володя.

– Нет, – помотала головой девушка.

– Маша, скажите, как вы вели себя в постели, когда Антон был груб? – Кира не стала вставать со своего места, чтобы не настораживать свидетельницу проявлением внимания к ней.

– То есть как я себя вела?

– Вы сопротивлялись? Пытались освободиться? Может быть, кричали или плакали. Вы как-то давали ему понять, что вам не нравится и вы так не хотите? Раз вы говорите, что вам не нравилось, значит, такое поведение не поощряли? – Кира закусила губу, подбирая слова, старалась говорить сочувствующе, чтобы девушка расслабилась. Она не хотела с ходу вызвать подозрение, намекать, куда она клонит. – Думаю, вы знаете, что некоторым девушкам нравится такое отношение и они это демонстрируют в процессе секса. Тяжело и страстно дышат, подаются телом ближе и плотнее к партнеру, шире и резче раздвигают ноги, говорят что-то провокационное.

– Нет, я же сказала, мне такое не нравилось, – резко замотала головой Мария. – Я так не делала.

– Но и не кричали, не вырывались?

– Нет, не кричала. Мы были в чужой квартире, я же сама туда пришла. – Мария вспыхнула. – Я ему нравилась. Я это знала. Мне вообще казалось, что это не по-настоящему. Как будто он ведет себя, как в интернете рассказывают, что ли. Он нормально себя вел до постели. Я не боялась его. Не испугалась. Я просто ждала, когда это кончится.

– Вы перетерпели, – подсказала Кира.

– Ну да. Я расслабилась и терпела. А после он был очень нежным. И тогда мне все нравилось.

– Я вас понимаю. Хорошо. Что было дальше?

– Дальше такое повторилось, и я сказала, что так не надо. Тогда он нахамил мне, обозвал… бревном, и мы расстались. Потом я хотела помириться, написала ему. Я читала статьи про такой секс и всякое такое. Стала объяснять ему, что женщины чувствуют во время секса. А он сказал, что я дура и все – закончили. Я обиделась. А потом и вовсе узнала, что он женат. Он сказал, что если я буду вякать, то он сделает так, что я сексом вообще никогда не смогу заниматься и ни один мужик на меня не посмотрит. Но он ничего не сделал и не писал мне больше. Долго.

– Когда это закончилось? – уточнил Володя.

– Восемь месяцев назад. Примерно.

– И через столько времени вы решили за ним последить?

– Нет, я не следила за ним тогда. Сначала он сам мне написал, снова. С другого аккаунта. Сказал, что соскучился и все будет, как я хочу. Мы переписывались довольно долго. Я предлагала встретиться, он не хотел. Не торопился. Сам свидания не назначал. Только писал мне всякое красивое и нежное, ну и я подумала, что он изменился. Да, понятно было: он стал другим. Так же бывает! Из-за любви человек меняется! Ну вот! Я про жену его спросила, и он сказал, что они развелись. И он действительно изменился. Какой-то таинственный стал и очень нежный, аккуратный, что ли. Слушал меня внимательно. Спрашивал все про мою жизнь. Даже про детство! Я ему жаловалась по поводу работы и на мать, он всегда говорил, что мама – самое главное в жизни и эту связь рвать ни в коем случае нельзя. Ну я мирилась с мамой. В общем, нормально общались.

– Вы встречались?

– Да.

– Действительно изменился?

– Да, только… я даже не знаю, как это описать. Он вообще странный стал.

Маша мялась, стеснялась, выцеживала из себя слова маленькими порциями. Володя ни на секунду не терял самообладания, слушал внимательно.

– Подробнее. Где встретились?

– Он назначил свидание в парке, в дендрарии. Поздно вечером. Я сразу подумала: раз вечером хочет встретиться, значит, точно развелся. Женатые же вечером с семьей сидят.

Маша нервничала, заламывала руки, покраснела, вспотела. Но смотрела вниз или прямо на следователя.

«Скорее всего смущается темы», – решила Кира. Она не видела признаков лжи. Она видела явные несостыковки в действиях и суждениях, но Ласточкина не лгала.

– Ну я пришла. Думала, он на машине меня заберет и куда-нибудь отвезет, – продолжала рассказывать свидетель. – А он подкрался ко мне неожиданно, сзади, я даже испугалась. Если бы не цветы, которые он мне подарил, я бы закричала. Он обнял меня, тоже сзади, и на ухо мне всякое зашептал.

– Маша, вы очень волнуетесь. Не волнуйтесь, все уже закончилось. Что в свидании было странным? – Володя протянул девушке стакан с водой.

– Ну, он меня к дереву прислонил, прям там, с цветами, всем телом, а сам сзади стоял и гладил. И все время слова шептал, что я его солнышко, и чудо, и богиня, и фея. Еще странное… – Маша замялась, но в глазах следователя читался настойчивый вопрос. – Про маму. В такие моменты уж кто про мать говорит? А он такой, говорит, что зря я на маму сержусь и обижаюсь, она всегда добра желает, даже если я не понимаю и чем-то надо пожертвовать. Ну что-то такое, я точно не помню. Ну и постоянно твердил, конечно, что я красивая и любимая. – Ласточкина залпом выпила весь стакан воды.

– Он овладел вами?

– Нет… – свидетельница вспыхнула и снова уставилась в пол. – Только руку в трусы засунул, погладил и ушел.

– Он был резок? Груб, агрессивен? – спокойно уточнила Кира, глядя в сторону.

Маша помотала головой:

– Нет. Наоборот. Даже как будто робок.

– В темноте. В парке, – медленно проговорила Кира. – Сзади. Вы его не видели?

– Ну я же знаю, как он выглядел. Мы же уже общались и любили друг друга. Но тогда нет, вот прям лица его не видела.

Следователи переглянулись. Кира перевела взгляд на девушку и спросила:

– Маша, вы в детстве пели или танцевали? В какой кружок ходили?

Девушка несколько раз быстро моргнула, удивляясь вопросу, потом ответила:

– В детстве я рисовала. Но в художественную школу меня мама не отдала. Не захотела водить. Далеко от дома было.

Кира кивнула. То, что взгляд девушки в момент воспоминаний взметнулся вверх и вправо, она успела отметить. Маша визуал по восприятию, значит, как Кира и подумала сразу, взгляд вниз – это стыд.

– Вы продолжили общаться? – Володя вернулся к опросу.

– Да. Он говорил, что снова хочет меня увидеть. Как это все было здорово и прекрасно. А я больше не хотела в парке или в кинотеатре. Я хотела, чтобы мы нормально встречались. А потом его бывшая жена фотографии выставила, как они вместе в отпуск ездили. Получалось, он мне соврал! Он не развелся. Поэтому все время какие-то странные места назначает для встреч. Я не хочу по углам прятаться. Я ему это сказала. Он стал говорить, что я развратная, и что я шлюха, и что… ну вон, сами почитайте.

Аня копировала к себе фотографии и переписку с мобильного свидетельницы.

– Что было дальше? Почему вы решили, что Антон Лейбенко убийца?

– Дальше я его увидела на Бабушкинской. Точнее, сначала его машину. У меня там одноклассница бывшая живет. Она уехала надолго и мне оставила ключи – на всякий случай и за цветами присматривать. Она живет почти напротив того дома, куда Антон приходил. Только у… подруги квартира, а Антон в частный дом ходил. Ну я стала там бывать, выяснила, когда он приезжает. Поняла, что к любовнице. Два раза в неделю.

– Вас это обидело? – Кира не спрашивала, она размышляла о чем-то своем.

Маша быстро закивала, поджала губы, уголки дернулись вниз.

Злость, обида.

– Конечно. Значит, со мной можно в парке, как с дворовой собачонкой. А к кому-то нормально приезжает. Я видела: он цветы привозил и еще что-то в пакете. Нормальное свидание.

Маша помолчала немного, размышляя, говорить дальше или нет.

– Я к дому ближе подходила. Там с веранды видно в окно. Они сексом занимались. – Маша прищурила взгляд. – Там девка вся такая искусственная. Волосы наращенные, губы вколотые, скулы сделанные, задница, наверное, тоже. Она в черной латексной одежде, и он ее ремнем… Ну, такое все… БДСМ.

Следователи кивнули.

– Хорошо, Маша, – Володя вел разговор дальше. – Что произошло в день убийства?

– Я сначала про убийство не знала. Он в тот день приехал, зашел к любовнице, как обычно, потом они орали, я не слышала что. Издалека видела, что ругаются. Дальше он ушел куда-то с сумкой, черной, спортивной, небольшой. А потом пришел обратно без сумки. Когда вернулся, явно нервничал. У него на лице бордовые пятна и на руках. Пробыл у… этой недолго. И уехал. А потом я увидела про убийство в интернете и поняла, что время совпадает. Я даже крик той тетки слышала и как собака гавкала. Там совсем не далеко.

Володя смотрел выжидающе. Ободряюще кивал. Маша продолжила:

– Он был знаком с убитой. Я нашла несколько аккаунтов женщин, под которыми он оставлял комментарии. Среди них есть страница той женщины врача, которую убили.

Аня кивнула, подтверждая, что все скриншоты изъяты.

– Я, где его комментарии видела, фото экрана делала. Не знаю зачем, – призналась Ласточкина. – Наверное, хотела доказать себе, что он только секса от меня хочет, что на мое место вон сколько претенденток… Доказать, что никакая это не любовь, может, тогда смогла бы отпустить это все и забыть.

– А как вы нашли эти страницы и комментарии? – Кира заглядывала Ане через плечо. Часть была от имени аккаунта Антона Лейбенко, часть со второго, с которого с Машей связались позже, НэоКэтсу. Кира ощутила, как по ее лицу поползла улыбка.

– Да, у алгоритма этой соцсети есть такой функционал, – вместо Маши пояснила Аня. – В вашу новостную и поисковую ленту попадают аккаунты и публикации, на которых отметились те, кто у вас в друзьях. Если долго и тщательно все отсматривать…

Маша закатила глаза.

– Долго сидела в сети. Когда он выходил в онлайн, в поиске активнее появлялись его лайки, я смотрела, кому он их ставит, что-то искала по геотегу, потом отсматривала уже мелькнувшие страницы. Долго, но можно найти. С Кристиной Кирсановой я даже познакомилась. Вот этот аккаунт. Она нормальная. Он ей с НэоКэтсу писал. Они встречались, как мы, в парке. В общем, он больной какой-то на сексуальной почве. То почти насилует, то пиписечку погладит и в штаны кончает… Псих.

Кира криво улыбнулась.

– Я и в день убийства за ним следила… Фото с любовницей хотела сделать. Сразу не смогла, селфи палки не было. Я же не могу в окно вся залезть. Хотя они заняты были, ничего бы не заметили. Его жене рассказать хотела. И на страницу МЧС закинуть, в комментарии под статью «Наша гордость». – Маша кусала губы. – Хорошо устроился. Все думают, он такой хороший, спасатель и герой, его по телевизору показывали, он в школу к детям ходит, про свою героическую профессию рассказывает, а сам вон… насильник… ну почти… и убийца, наверное.

– С аккаунта «НэоКэтсу» он давно не пишет?

– Полгода сюда вообще не заходит.

– Если напишет, сразу сообщите, – предупредил Володя, подписывая Марии Ласточкиной пропуск.

Кира отошла к окну, потеряв к девушке интерес.

– Мне грозит опасность? – спросила Маша почти у выхода. – Он будет меня преследовать?

– Нет, не будет, – заверила Кира.

– МЧС-ника вези, – приказал Самбуров Володе. – Ордер я подпишу. Ребят возьми. Телефон сразу изымайте, может быть, связь с аккаунтом найдем. С кем он там общался? Любовницу вызывай и жену. На работу к нему тоже поедем. С Ласточкиной следственный эксперимент проведем. С Зыковой Томилой тоже, может, дама с собачкой что-то припомнит в процессе.

– Это не он. – Кира помотала головой. – И в дендрарии с Ласточкиной был не он. Не Лейбенко. И убийца тоже не он.

– Слишком много совпадений. Придется проверить. Думаешь, она не сможет узнать его? Или она врет?

– Она не врет. Она заблуждается. Искренне придумывает воспоминания, – Кира улыбнулась. – Но совпадения действительно есть.

Самбуров вскинул левую бровь, ожидая продолжения рассказа девушки.

– Маша Ласточкина ведет себя как типичная жертва, почти как в учебниках описывают. К тому же она не слишком пользуется вниманием у мужчин. Лейбенко она выбрала на роль тирана. Где-то там еще есть спасатель. Возможно, мать. Нормальный такой треугольник Карпмана[5]. Девушке в терапию надо. Но нам не важно, это другая тема. Лейбенко не смог удовлетворить с ней свои потребности и потерял интерес. – Кира что-то искала в своем мобильнике, поэтому говорила рвано и непонятно. Самбуров терпеливо ждал, сверля ее взглядом.

– А она не потеряла интереса, наоборот, продолжила жить в придуманной реальности, где между ними есть какие-то отношения. У нее не было мужчины, а для нее это важно. Поэтому все, что с ней происходило, она соотносила с Лейбенко. – Специалист по психопатологии подняла голову, оторвавшись от мобильника. – Вряд ли ты не понял, что человек с аккаунта НэоКэтсу и он же из дендрария – это не Антон Лейбенко. Ласточкина не видела его. Скорее всего, она даже понимает, что это не он был в парке. Признаваться не хочет сама себе, что так подсела на жестокого, безразличного к себе человека и имела почти сексуальную связь с посторонним, вообще не знакомым мужиком. НэоКэтсу написал ей, что «хочет начать все сначала». Удобный ход. Почти у любой девушки или женщины есть тот, с кем теоретически можно начать сначала. Она дотянула желаемое до действительности. Увидела во внимании к себе то, что хотела. Он имени не написал, Ласточкина его в переписке стала называть «Антон» – и он согласился, не стал отрицать.

– Это понятно, что тот, из парка, не Лейбенко. Но она видела Лейбенко в день убийства рядом с местом убийства, – напомнил Самбуров. – В одежде, подходящей под описание.

Кира махнула рукой:

– Проверяйте. Я о другом. Вот этот НэоКэтсу очень интересный человек-пароход. Я хочу сказать, аккаунт. – Кира положила на стол перед Григорием свой мобильник.

Самбуров присвистнул:

– А это точно он? Двойники аккаунтов бывают?

– Нет, – сказала подошедшая Аня. – Это один аккаунт.

– Это тот же аккаунт, с которого писали, так сказать, «комплименты» Олесе Геннадьевой. Это скриншоты, снятые дочерью. – Кира закусила нижнюю губу и хмыкнула. – И Наталье Фельдман он писал.

– Обеим жертвам, – кивнула Аня.

– Мы можем вскрыть аккаунт? Взломать? Что можно нарыть из этого аккаунта? – нахмурился Самбуров.

Кира видела: он растерялся, – но не понимала, почему именно. Внимание подполковника перескакивало с Ани на нее, потом он повернулся к столу Володи, видимо, собираясь уточнить, почему он еще здесь, а не арестовывает Лейбенко, но тот уже ушел.

– По закону не можем. Недружественная, запрещенная у нас соцсеть, – сообщила Аня и с хитрым взглядом добавила: – Хакнуть-то всегда можно. Ломают же мошенники. Найдем спеца.

Самбуров задержал дыхание и вытаращил глаза, прикидывая, как отреагировать на предложение своей сотрудницы. Кира улыбнулась, наконец догадавшись, что Самбурова раздражает и повергает в сомнения кутерьма с соцсетями.

– Не нужен нам этот аккаунт, – отмахнулась Кира. – Он уже пустой и забытый. НэоКэтсу наш убийца. Скорее всего. Но он давно перешел в реал. Ему не нужны соцсети. Последний комментарий, который у нас есть, когда был? Полгода назад? Больше? Нечего там искать.

– Хорошо, – легко согласилась Аня. – Вот еще: он писал Кристине Кирсановой и некой – я не знаю, как это прочитать, – ФряНика.

– Отрабатывай, – распорядился Самбуров.

– Сначала Кирсанову, – добавила Кира. – Дай я ФрюНику посмотрю.

Глава 8

Казалось, от Антона Лейбенко исходило некое тяжелое спокойствие, которое давило на всех присутствующих. Во взгляде читалось легкое презрение, непонимание и бесконечное терпение. Он не совершал лишних движений, не произносил ненужных слов, не испытывал пустых эмоций, дышал ровно и размеренно. Он жестко контролировал себя.

Кира вполуха слушала стандартные следственные вопросы и четкие конкретные ответы на них.

– Время, когда вы ушли из дома вашей любовницы Людмилы Старцевой, полностью совпадает со временем убийства, – сообщил Григорий.

– Не могу сказать точно, когда отлучался и когда вернулся. Пробыл у нее три часа. Приезжаю каждую неделю, вторник и пятница, с двух до пяти.

– Время зафиксировано на фото. На этом же фото на ваших руках и лице видны пятна, похожие на кровь. – Самбуров выложил перед ним фото с телефона Ласточкиной.

– Это кровь кота. – На лице Лейбенко не дрогнул ни один мускул. – Людмила взяла у подруги кота. Та переехала в другую страну. Кот невоспитанный и агрессивный. Напал на меня, поцарапал. Могу продемонстрировать царапины на бедре и ягодице. Я неудачно его отшвырнул, он ударился, у него в голове что-то перемкнуло, кот орал, отказали ноги, я засунул его в сумку, чтобы добить, но не дома, на глазах у Люды. Там неподалеку есть заброшенный недостроенный дом. Я вышел из дома Людмилы, пошел в направлении Лугового переулка, на котором есть нежилой участок. – От интонаций мужчины мороз пробирал по коже.

У Ани, которая не могла пройти мимо кошки или собаки, кормила и гладила всю встречающуюся на пути животину и держала в собственном доме почти зверинец, тряслись губы. Кира склонила голову набок, внимательно рассматривая Лейбенко. Четко очерченные скулы, прямой нос, загорелое подкаченное тело с хорошей осанкой. Если бы не маленькие черные глаза, обливающие всех презрением, можно было бы назвать красавцем. Он таковым себя и чувствовал, а еще героем-спасателем.

– Почему вы испачкались в крови? – ледяным тоном поинтересовался подполковник.

– Неудачно шибанул кота башкой об дерево. Кровища брызнула, вот и перепачкался. Труп бросил в кустах, думаю, еще найти можно. Толстовку жена выстирала, но кровь же так просто не смыть? Могу принести на экспертизу.

Кира вздохнула и поинтересовалась:

– Насилие и грубость – это норма в ваших отношениях с женщинами?

– Исключительно в рамках ролевых постельных игр. Все добровольно, – ни чувства вины, ни стыда на лице героя МЧС не отразилось.

– Мария Ласточкина считает иначе. – Кира вперила в допрашиваемого взгляд, в котором читался лукавый интерес. Специалист по психопатологии сложила губки бантиком, опустила глазки долу и снова вскинула на него взор. Она флиртовала.

– Мария?.. Мария?.. Кто это?

– Девушка, с которой вы познакомились в больнице. Некоторое время назад она была вашей любовницей, – Кира хмыкнула на слове «любовница» и облизала губы.

Реакции не последовало.

– Некоторое время? Любовницей? Громко сказано. Имел пару попыток растормошить этот мешок. Она амеба. Мне не понравилось. Она считает, что я ее изнасиловал?

– Она считает, что вы ее насиловали. Она была против подобных развлечений, не нашла их привлекательными и неоднократно вам об этом говорила.

– Она обратилась к врачам? Написала заявление? Только сейчас началось расследование? Что-то вы запоздали, – он скривил губы, при этом не испугался, не удивился, даже не встревожился.

Кира бы предположила социопатию, но к их делу это отношения не имело. Она прикинула, какую часть тела можно оголить в той одежде, которая была на ней надета.

– Я не скрываю, что мне нравится жесткий секс, – продолжил Лейбенко. – Законодательно у нас это не запрещается и не преследуется.

– Если практикуется добровольно. – Кира расстегнула горизонтальную молнию на майке и вскинула руки вверх, поправляя длинные волосы, чтобы нижний край груди более явственно вылез из топа. Она не сводила взгляд с подозреваемого. Зрачки Антона расширились, но лицо осталось каменным, он уставился девушке прямо в глаза, дернул уголком губ и произнес:

– Интересные методы дознания у нас используют правоохранительные органы. Среди следователей часто такое практикуется?

– Я не следователь. Практикую все, что мне по кайфу, – отозвалась Кира, не сводя с него прищуренных глаз.

– Провоцируете?

– Да, – просто ответила Кира.

– Зачем?

– Хочу увидеть реакцию.

– Увидели?

– Да, – кивнула Кира. Она застегнула молнию и отошла.