
Полная версия
Рукопись антиквара
Собеседник его был довольно молодой человек, едва за тридцать, но уже лысый и какой-то потертый, как будто поеденный молью. Держался он опасливо и в то же время самоуверенно. По его поведению, по хозяйским взглядам, которые он бросал по сторонам, я поняла, что это – Виктор Кузнецов, владелец галереи и племянник покойного библиофила и коллекционера Разумовского. Противный какой, правильно Берта Альбертовна про него говорила.
Мое предположение тут же подтвердилось, потому что лысый тип обвел взглядом книжный развал и проговорил:
– Да вы поглядите, сколько здесь книг! Найдутся книги на любой вкус, выбирай – не хочу!
– Вот именно – не хочу! – перебил его вальяжный господин в золотых очках. – Мне не нужно все это барахло! Мне нужна конкретная книга! Та самая, о которой мы с тобой говорили! Ты мне ее обещал, а обещания нужно выполнять!
– О какой книге вы говорите?
– Вот не надо изображать склеротика! Ты еще слишком молод, чтобы страдать провалами в памяти! Ты обещал мне книгу «Молот ведьм», переизданную в Праге в восемнадцатом веке в типографии Густава Амброзиуса!
– Ах, вот вы о чем! Но той книги у меня нет! Выбирайте любую другую, я сделаю вам большую скидку…
– Не нужна мне твоя скидка! Мне нужна та книга, та самая, и никакая другая!
– Но я же сказал: ее нет…
– И куда же она делась? Она ведь была у твоего дяди, и он ее не собирался продавать! И ты мне подтвердил, что она у тебя! Мы с тобой договорились…
– Была… она была у меня, но больше ее нет!
Человек в золотых очках побагровел, утратив при этом свою вальяжность.
– Что значит нет? Куда же она подевалась?
Кузнецов покаянно вздохнул и проговорил:
– Ну продал я ее, продал… за хорошие деньги! Я деловой человек и никогда не отказываюсь от выгодной сделки. Ко мне пришел покупатель, предложил хорошую цену – и я согласился.
– Что значит согласился?! Как ты мог? Ты ведь мне ее обещал! Ты мне дал слово!
– Ой, ну что за дела? Слово! Подумаешь, слово! Еще скажите – честное пионерское! Не смешите меня! В наше время слово ничего не стоит. Он предложил больше, чем вы, я и отдал…
– Я бы предложил еще больше!
– А я откуда знал? Вы мне назвали свою цену, а тот человек предложил больше… и прямо сейчас! Вы же знаете, как говорят: лучше синица в руке, чем…
Человек в золотых очках неожиданно успокоился и проговорил насмешливо:
– Ну да, ты увидел живые деньги и не смог устоять!
– Ну хоть бы и так! А что такого? Книга моя, я могу продать ее кому хочу!
– Можешь, можешь! Но жадность – большой грех!
– Да при чем тут жадность? Мне просто очень нужны деньги! Знаете, как трудно содержать галерею? Аренда дорогая, персоналу нужно платить, а продажи мизерные…
– Ой, сейчас запла́чу! Ну хоть скажи, кому ты ее продал? Кто этот змей-искуситель, который поманил тебя живыми деньгами? Этой самой синицей в руке?
– Ну, мало ли кому… я не обязан… это вообще моя коммерческая тайна…
– Слушай, ты, коммерсант хренов, ты меня лучше не зли! – Человек в очках надвинулся на Кузнецова, играя желваками. – Я ведь с тобой до сих пор по-хорошему разговаривал, а могу и по-плохому! Так кому ты продал ту книгу?
Кузнецов попятился и опасливо оглянулся.
– Не надо этого… – пролепетал он. – Что это вы в самом деле… мы же с вами интеллигентные люди…
– Интеллигентные? – переспросил его собеседник и неожиданно усмехнулся: – Допустим… но ты мне все же скажи, кому продал ту книгу. Я тебе за эти сведения заплачу… ты ведь не сможешь устоять перед деньгами… – И он полез в карман.
Кузнецов все еще мялся, и мужчина в очках подмигнул:
– Ну давай уже, вспоминай! Это ведь был такой полный, светловолосый парень, с круглым лицом и ямочками на щеках?
Я насторожилась.
Этот человек явно описывал Максима…
– Ну вот, вы же сами все знаете, зачем тогда спрашивать? – с облегчением пролепетал Кузнецов.
– А затем, чтобы ты немного постарался. Я ведь тебе заплачу! – И мужчина в очках помахал перед носом Кузнецова купюрой.
– А, ну конечно… – Кузнецов подошел к компьютеру, постучал по клавиатуре и радостно проговорил: – Вот, у меня даже его фамилия есть – Апельсинов он! Вот, видите – М. В. Апельсинов…
Я удивилась.
Берта Альбертовна говорила, что фамилия Максима – Краснов… как-то странно… там Краснов, здесь Апельсинов… Но это точно он, по описанию подходит: полноватый, светловолосый, ямочки на щеках…
У меня в голове шевельнулась какая-то неясная мысль, но тут же затерялась.
– Апельсинов, значит… – повторил человек в очках. – Ну, однако, и фрукт…
– Но это все, что я о нем знаю! – произнес Кузнецов, отходя от компьютера.
– Ладно, допустим…
– Вы мне обещали заплатить!
– Ты же только что сказал, что слово в наше время ничего не стоит! – Человек в очках усмехнулся. – Ладно, ладно, шучу! – Он протянул Кузнецову руку с купюрой, но тут же отдернул ее: – Только сначала скажи мне еще кое-что!
– Что еще?!
– Ты ведь со своим дядей часто общался?
– Ну, не то чтобы часто…
– Часто, часто. Дядя ведь был богатый, а ты вечно на мели… так что пытался втереться к нему в доверие.
– Ну, в общем, да…
– Так вот скажи, ты никогда не разговаривал с дядей о той книге? Только не спрашивай, о какой – не зли меня!
– Я точно не помню… дядя, он ведь был помешан на старых книгах, он постоянно о них говорил! Его, кроме книг, по-моему, ничего не интересовало…
– Ладно. А ты у него никогда не видел такой же экслибрис, как на той книге?
– Экс… что? – переспросил Кузнецов.
– Ну ты даешь! – усмехнулся человек в очках. – Занимаешься книгами и не знаешь, что такое экслибрис?
Тут я готова была с ним согласиться. Правда, я сама до вчерашнего дня не знала, что такое экслибрис, но я-то, в отличие от Кузнецова, не торгую старинными книгами… Ну это же надо, чтобы такую ценную коллекцию книг дядя оставил такому ослу! Умом он тронулся в старости, что ли… Неужели не знал, что племянничек всю коллекцию по ветру пустит после его смерти?
Впрочем, меня это не касается, у меня свои проблемы.
А Кузнецов смущенно проговорил:
– А, ну да, конечно, я знаю, что это такое, я просто не расслышал… это такая картинка на внутренней стороне обложки… обычно там указано имя владельца…
– Вот-вот! Так ты помнишь, какой экслибрис на той книге, которую ты мне обещал?
– Ну… не точно…
– Не точно! – передразнил его собеседник. – Ты уж постарайся, напряги память! Там нарисованы две закрытые книги, а сверху – еще одна, раскрытая…
Ну да, точно, Берта Альбертовна нарисовала мне этот самый экслибрис…
Кузнецов задумался, словно что-то припоминая.
– Ну, вижу, что-то вспомнил! – поторопил его собеседник.
– Ну да… кажется, один раз я видел похожую картинку…
– И где же? При каких обстоятельствах?
– Дядя иногда участвовал в книжных аукционах. И перед каждым аукционом он просматривал каталоги выставленных на продажу книг. Там печатали выходные данные книги, автор, название, год издания, типография, и всегда несколько фотографий. Так вот дядя увидел в каталоге аукциона одну книгу, и там был этот самый… экслибрис. Дядя тогда очень заинтересовался.
– А что это была за книга?
– Что-то такое про средневековых алхимиков. Я еще спросил его, почему он так интересуется этой книгой – вроде алхимия это не по его части. А дядя мне сказал, что его заинтересовал именно экслибрис. И что есть всего несколько книг с таким экслибрисом… и что хорошо бы эту книгу купить.
– И что, купил он ее?
– Нет, ее перехватил другой покупатель.
– А кто именно, ты не помнишь?
– Кстати, вот сейчас я вспомнил… – Кузнецов покосился на собеседника. – Дядя тогда очень рассердился, что тот перехватил у него книгу, и несколько раз повторил имя покупателя…
– Ну, так что за имя?
Кузнецов состроил жалостное лицо и проговорил:
– Что-то у меня с памятью… только что помнил, а сейчас забыл… вот если бы вы мне еще приплатили…
– Слушай, ты меня лучше не зли!
– И в мыслях не было! Говорю же, что-то с памятью…
– Ладно, черт с тобой! – Человек в очках вытащил еще одну купюру. – Говори уже!
– Надо же – вспомнил! Дядя тогда последними словами ругал человека с такой смешной фамилией – Борис Бобиков…
– Ты ничего не путаешь?
– Нет, не путаю! Он тогда десять раз, наверное, повторял: «Ну и гад этот Бобиков… перехватил у меня книгу…» Я потом про этого Бобикова слышал… точнее, видел его фамилию на книгах. Это писатель, пишет исторические романы про Средние века. Видимо, поэтому ему и понадобилась книга про алхимиков.
– Ладно, держи, заработал! – И человек в золотых очках отдал Кузнецову вторую купюру.
Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и покинули комнату.
Я выждала некоторое время и вышла из своего укрытия. Получается, что здесь мне больше нечего делать. Максим купил книгу и больше здесь не появится. Зато он может появиться у писателя… как его? Бобикова. Потому что ищет книги с таким же экслибрисом.
Зачем они ему? Вот этого я не знаю, но выясню со временем. Спрошу у Максима, когда его найду. А я обязательно его найду, потому что Берри… ну, про это я уже говорила.
Итак, мне надо отсюда исчезнуть, как говорят, по-английски. Главное – никого не встретить.
Я сделала несколько шагов в сторону арки, что соединяла комнату с другим помещением побольше. Вроде бы там никого не было, ну да, в эту галерею нечасто посетители заходят. Вдруг послышались шаги, и появился хозяин галереи, одетый по-уличному.
– Агриппина! – крикнул он куда-то в глубину помещения, и голос его был совсем не такой, как когда он разговаривал с вальяжным посетителем. Теперь в голосе звучали начальственные нотки, еще бы – хозяин галереи, не кто-нибудь. – Где ты пропадаешь все время?
– Я вообще-то работаю! – сказала давешняя мелкая девица, выглядывая из-за дальней двери.
– Плохо работаешь! – начал он ее распекать. – Везде беспорядок, книги валяются, никакого учета.
– Я не успеваю, вот Изабелла прислала наконец человека мне в помощь…
Я испугалась, что сейчас этот тип захочет со мной познакомиться, документы заставит показать, спросит что-то про Изабеллу, которую я знать не знаю, и отскочила в сторону. При этом я наткнулась на неустойчивую гору книг, она опасно накренилась, книги собирались уже с грохотом упасть, когда я подскочила, подхватила одну книгу, другую, а кучу подперла плечом.
И сама себе удивилась: чего я боюсь-то?
Ну рассекретят они меня, выгонят отсюда, так мне того и надо! Притворюсь полной дурой, скажу, что не так поняла Агриппину, наболтаю с три короба да и уйду!
Но оказалось, что хозяин вовсе не жаждет меня увидеть, он высказал еще раз Агриппине свое недовольство и ушел. Сказал, что у него важная встреча, но даже мне в отдалении было ясно, что никакой встречи у него нету, разве что с любовницей в ресторанчике решил пообедать, благо лишние денежки от вальяжного типа перепали.
Хотя что это я, на такого мелкого жулика ни одна приличная девушка и не посмотрит. А неприличную в ресторан не обязательно водить, и так обойдется.
– Козел! – сказала Агриппина громко.
Я была полностью с ней согласна, но решила не усугублять свое положение и, дождавшись, пока она ушла по своим делам, тихонько прокралась к выходу.
И только на улице заметила, что все еще держу в руках книгу из галереи. Книга была старинная, в красивой, немного потертой обложке. Называлась она «Проклятие Великого тамплиера».
И что теперь делать? Я подергала дверь, она оказалась заперта, видно, сама захлопнулась за мной.
Звонить, стучать, а когда Агриппина откроет, признаться, что взяла книгу случайно? Она мне не поверит, и вообще, это вызовет подозрения. Так что я спрятала чужую книгу в сумку и неторопливо пошла в сторону от галереи.
Ничего, не обеднеет этот жулик, и так дядину коллекцию, считай, по ветру пустил. А мне чужого тоже не надо, так что Берте Альбертовне эту книгу отнесу, у нее сохраннее будет.
Конечно, того пути, которым вел меня старичок, я не запомнила, но, пройдя через двор, вышла в незнакомый переулок, а там спросила дорогу у женщины с коляской. Уж как дойти до Пяти Углов, всякий местный человек скажет.
Главное – это не встретить тут того типа, который тоже ищет те же книги, что и Максим. Он-то меня может узнать.
Я благополучно добралась до метро, в вагоне было мало народу, так что я села и задумалась о своем поведении.
Что я делаю? Чем я вообще занимаюсь? Бегаю по городу, встречаюсь с разными людьми, нахожусь на виду. То есть делаю то, что категорически запретил мне Октавиан.
Не болтаться по городу, потому что можно встретить знакомых, не устраиваться на работу, потому что там придется предъявить настоящий паспорт и диплом, не общаться ни с какими знакомыми, ни с бывшими одноклассниками, ни с соседями, даже с теми, с кем в детском саду на одном горшке сидела.
Это только кажется, что детство было очень давно, а глядишь – и найдется кто-нибудь, кто тебя узнает, расскажет кому-то, кто в курсе, что тебя ищут, – и все, конец котенку. Известно же, что Петербург – город маленький.
И вот я, поклявшись Октавиану, что буду выполнять все его наказы, нарушаю нашу договоренность. Потому что он сказал, что спасти меня можно только так: я должна сидеть тихо, как мышь под веником, и во всем слушаться его.
А я вот… и это он еще про Берри не знает. Но не могу же я бросить собаку!
Тут я вспомнила, что вообще-то мне нужно работать. Говорила уже, что делаю кое-что для Октавиана, и за это он мне платит деньги, на которые я, собственно, и живу, то есть покупаю еду и кое-что из одежды и обуви, к примеру, если кроссовки совсем разорвутся.
Так вот, деньги у меня скоро кончатся, а Октавиан как раз должен мне за работу.
Так что, когда я шла к дому от станции метро, то остановилась на минутку у того же столба возле магазина и быстренько проглядела объявления, которые граждане вешают туда с упорством, достойным лучшего применения.
Так, сантехник предлагает свои услуги, а также мастер по компьютерам, еще собачка пропала, симпатичная, между прочим, просят вернуть за вознаграждение…
А, вот: «Продается пианино фабрики “Красный Октябрь” в хорошем состоянии, недорого».
И номер телефона 911 843 28 55.
Так, вот это, кажется, то, что нужно. Значит, код 911 означает, что нужно идти не в парк, а в торговый центр, там внизу находится большой хозяйственный магазин, при входе в который есть ячейки, где можно оставить сумку.
Дальше, 843 – это проверка, в сумме эти три цифры должны составлять число 15, так оно и есть, значит, объявление от Октавиана, и остальные цифры – это код ячейки, 2855. Там так устроено, что нажимаешь код на табло, и нужная ячейка сама открывается.
Поэтому я бодро припустила к торговому центру, нашла камеру хранения, быстренько нажала все кнопки и вытащила из ячейки потертый, плотно набитый рюкзачок.
Октавиан, как обычно, все усложняет, нет бы просто конвертик с деньгами в ячейку положить…
Ну, ему виднее, дома разберусь.
Я закинула рюкзак на плечо и пошла к выходу мимо большого книжного магазина.
Собственно, я и раньше его видела, может быть, и не один раз, но не обращала внимания – мне было не до книг.
Может быть, я и сейчас прошла бы мимо, но на этот раз мой взгляд зацепился за знакомую фамилию.
Рядом с входом в магазин висела отпечатанная на цветном принтере афиша:
«Творческая встреча с известным писателем и историком Борисом Бобиковым. Писатель расскажет о своей новой книге “Завещание алхимика”, ответит на вопросы читателей. В заключение вечера состоится автограф-сессия».
Борис Бобиков!
Ведь именно о нем говорил сегодня Виктор Кузнецов, владелец художественной галереи… ведь именно этот писатель перехватил у его покойного дяди книгу с загадочным экслибрисом… надо же, какое удивительное совпадение!
Встреча с писателем должна была состояться сегодня в семь часов вечера. У меня еще было достаточно времени.
Правда, Октавиан не велел мне посещать какие-то многолюдные мероприятия и вообще держаться подальше от скопления людей, но мне непременно нужно найти Максима, в общем, про это я уже говорила, и не один раз.
Кроме того, вряд ли на этой встрече с писателем будет много людей, и вообще, Октавиан ничего не узнает!
А если узнает, что сделает? Сдаст меня тем людям, которые хотят от меня того, чего я не могу им дать, потому что этого у меня нет, и я понятия не имею, где это все? Если бы Октавиан этого хотел, он сделал бы это раньше, просто не стал бы мне помогать. Так что ругаться он, конечно, будет, то есть, если бы мы встретились, то он бы ругался, а так… что, денег не даст? Так я не Христа ради у него прошу, я работаю.
С такими мыслями я вернулась домой.
Берри встретил меня радостным повизгиванием, всем своим существом давая понять, что он соскучился и ужасно рад меня видеть.
Собаки вообще удивительно благодарные животные, а Берри просто прелесть.
Если бы на месте Берри была кошка, она встретила бы меня возмущенным, скандальным мяуканьем, дала бы мне понять, что затаила смертельную обиду за то, что я оставила ее одну на несколько часов, и потребовала бы немедленно искупить эту вину всевозможными деликатесами…
Берри же всей своей незамысловатой собачьей душой показал, что скучал, что рад моему возвращению, а еда – дело десятое, без нее можно и обойтись…
Тем не менее я насыпала ему в миску корма, налила свежей воды, а потом наскоро вывела погулять, чтобы вечером можно было с чистой совестью оставить его дома.
В квартире Максима больше ничего не сверлили, зато оттуда жутко несло краской, эта жадина Рогнеда купила небось самую дешевую, вонючую.
Потертый рюкзачок оказался набит старыми журналами, и только в кармашке я нашла конверт с деньгами. Не то чтобы много, но моя обычная зарплата. И на том спасибо!
Перед походом на встречу с писателем я оделась как можно скромнее и незаметнее, зализала волосы и смыла макияж – что-то говорило мне, что таким образом я смогу слиться с поклонницами творчества писателя Бобикова. Небось все тетки среднего пенсионного возраста с потугами на интеллигентность, романы-то исторические.
Как я и предполагала, на эту встречу пришло совсем немного людей.
Здесь было несколько женщин средних лет, на лицах которых было написано высшее образование и неудачно сложившаяся личная жизнь. Кроме них, присутствовал пожилой дядечка в черном, обсыпанном перхотью пиджаке и очках с толстыми стеклами.
Сам писатель выглядел претенциозно. На нем был замшевый пиджак (вышедший из моды во времена молодости родителей наших родителей), лицо обрамляла аккуратная бородка, отдаленно напоминающая Хемингуэя, на столе перед ним лежали высокая стопка книг в яркой глянцевой обложке, потертый кожаный портфель и курительная трубка из черного дерева.
Еще на нем были круглые очки в металлической оправе – прежде такие очки приводили на память Джона Леннона, теперь они скорее заставляют вспомнить Гарри Поттера. (Не моя мысль, потому как мне нечего вспоминать Джона Леннона, его убили задолго до моего рождения, но звучит красиво.)
Кстати, эти гаррипоттеровские очки совершенно не сочетались с трубкой и хэмингуэевской бородкой. Но похоже, что писатель Бобиков этого не понимал.
Сотрудница магазина представила писателя и в ярких красках обрисовала его творческий путь.
Дескать, Борис Борисович Бобиков, перед тем как начать писать книги, работал в разных местах, был мореплавателем, плотником, геологом, учителем и еще много кем. И все эти профессии очень помогли ему в творчестве.
Ясно, нигде ничего не достиг, денег никаких не заработал, поэтому решил романы писать. Но мне-то что, я их читать не собираюсь.
Далее ведущая предоставила ему слово.
Бобиков сообщил, что недавно закончил очередной исторический роман, в котором описал трудную жизнь рядового алхимика в средневековой Европе.
– Их зачастую обвиняли в колдовстве и чернокнижии, многие алхимики закончили свою жизнь в подвалах инквизиции или на костре. А ведь именно алхимики заложили основы многих современных наук… в поисках эликсира бессмертия и философского камня они сделали множество важных открытий…
Голос у него звенел праведным негодованием, он очень сочувствовал алхимикам.
Я слушала его вполуха, как, впрочем, и большинство присутствующих.
Только пожилой дядечка в черном пиджаке не пропускал ни слова и время от времени заглядывал в книгу, из которой торчали многочисленные закладки.
Я поняла, что он не только уже приобрел последнюю книгу Бобикова, но успел ее внимательно проштудировать. Оппонент, значит, строгий, внимательный критик.
Дождавшись паузы в выступлении писателя, этот внимательный читатель проговорил въедливым голосом:
– Вот вы на двести тринадцатой странице пишете, что алхимика Карла Конради сожгли на рыночной площади Аахена. А ведь каждому образованному человеку хорошо известно, что все казни в Аахене совершались не на рыночной площади, а на пустыре за городскими воротами!
– Извините, коллега, – невозмутимо ответил Бобиков, сняв свои очки и протирая их красным платком, – не знаю, что конкретно известно вам, но я при написании своей книги пользовался достаточно авторитетным материалом…
– Каким именно?
– Я использовал книгу Гуго Бромелиуса «Судебные процессы по обвинению алхимиков». Так вот, автор однозначно утверждает, что данная казнь была совершена на рыночной площади.
Доморощенный критик несколько сник, но еще пару раз попытался поймать автора на анахронизмах и несоответствиях. Бобиков, однако, успешно отбивался. Я поняла, что, несмотря на допотопный замшевый пиджак, этот Бобиков – мужик тертый и дело свое знает. Не знаю, умеет ли он писать, книгу его читать не собираюсь, но отлаиваться здорово научился.
Под конец одна из читательниц задала автору традиционный вопрос о его творческих планах.
– Я собираюсь написать книгу о рыцарстве… – обтекаемо ответил Бобиков без подробностей.
Это понятно: боится, чтобы тему не украли.
Наконец встреча подошла к концу, и началась автограф-сессия, ради которой и пришла сегодня большая часть читательниц.
Женщины чинно выстроились в очередь.
Подходя к писателю, они протягивали ему книги и называли имя, которое на них нужно написать.
Я встала в конец этой очереди, предварительно приобретя книгу. Дороговато, конечно, но что делать? Ради Берри я на многое готова. Почти на все.
Передо мной стояла полная дама с уложенным на голове кренделем светлых волос.
– Как вас зовут? – осведомился Бобиков, приготовив ручку.
– Я сюда не знакомиться пришла! – отрезала женщина.
– Но я же должен что-то написать на книге!
– Напишите «Лизе от автора».
– Значит, вы Лиза…
– Ничего не значит! Это я не для себя подписываю, а для подруги! У нее скоро день рождения…
Наконец она отошла, и подошла моя очередь.
– А вам как подписать?
– Напишите «Берри, с лучшими пожеланиями».
– Берри – это ваш друг?
– Да, самый близкий, – улыбнулась я, незаметно оглядев помещение.
Оказалось, что, кроме нас с Бобиковым, в магазине никого не осталось. Что ж, это мне на руку.
– Это вы для него купили мою книгу? – Бобиков протянул мне книгу и посмотрел внимательно.
– Вообще-то не только, – решилась я. – Честно говоря, я работаю в небольшом издательстве, и нас интересует ваше творчество… с профессиональной точки зрения.
– Вот как! И как же называется ваше издательство?
– «Вита Нуово», – выдала я первое, что пришло в голову, хоть бы этому Кузнецову не икалось сильно.
– Надо же, никогда о таком не слышал!
– Наше издательство не так давно открылось, – сказала я, присаживаясь напротив Бобикова, – но мы хотим издавать книги исторического и познавательного жанра, так что ваше творчество нас интересует. Вы сказали, что собираетесь написать книгу о рыцарях. А вот не интересует вас знаменитый орден тамплиеров?
– Интересует, еще как интересует! – Глаза у него загорелись. – Если бы я нашел хорошие материалы об этом ордене…
– Да? – оживилась я. – А вот наш издатель, он коллекционирует старинные книги, и среди прочего у него есть очень интересное издание – «Проклятие Великого Тамплиера»…
Теперь глаза Бобикова напоминали красные тормозные огни автомобиля.
– Да что вы?! Я много слышал об этой книге, но ни разу не держал ее в руках! Если бы мне удалось с ней ознакомиться, это очень помогло бы мне в работе над новой книгой!
Он размахивал руками и вскочил со стула, как будто собирался прямо сейчас бежать за книгой.
– Что ж, я думаю, что наш издатель может пойти вам навстречу.
– Это было бы прекрасно! Так дайте же мне его номер телефона, все его координаты!
– Но он коллекционер и библиофил, – продолжала я, не услышав его просьбы, – а вы ведь знаете, как трепетно эти люди относятся к своим коллекциям.