Яду, светлейший? Придворный маг

Голос Юргаса обволакивал, напоминал мурлыканье кота. Только вот кота, готового в любую минуту выпустить когти. Отец полностью расслабился, растекся по стулу, посматривал на Линаса свысока, но без надменности, так, с добродушной усмешкой родителя. Снежинки на его волосах и одежде растаяли, отчего смоляные пряди блестели как шелк, а под ногами образовалось целое море грязной воды.

– Опять зелье! Кажется…

– Цыц, я еще не договорил!

Юргас властно поднял руку и, видимое ли дело, Линас замолк. Недовольно сопел, но молчал! Неужели отец и над ним возымел власть?

– Итак, попытаюсь в третий раз донести до вас мою мысль. Аурелия выходит замуж. Достойны вы ее или нет, оставим за скобками, я свое согласие дам. А вот дальнейшая ее жизнь меня сильно тревожит. Вы, насколько мне известно, до сих пор в ссоре с родителями, намертво застряли в Колзии, ведете жизнь мещанина. Совсем не этого я желаю моей девочке.

«Моей девочке». Глупое сердце затрепетало, волной чувств подступило к горлу. Он никогда не называл меня так! «Стоп, вспомни о матери», – попыталась урезонить себя, но глупая улыбка все равно озарила лицо. Где-то в глубине души, мне хотелось от Юргаса заботы. Нормальной семьи, нормального отца, желательно с нормальными занятиями и моралью. Последнее – невыполнимые мечты. Скорее я попаду во фрейлины к королеве, чем Юргас переметнется на светлую сторону.

Однако он не упоминал о своем даре врачевания. Или?.. Ну да я не спрашивала.

– Я хочу, – постукивая пальцами по столу, продолжил Юргас, – чтобы она стала настоящей леди. Дети должны жить лучше родителей, верно? Аурелия и будет, госпожа из гостиницы – ее пропуск. Именно поэтому я зашел к вам, светлейший, и настоятельно требую мне не мешать.

– Требуете? – сдвинул брови любимый.

Пальцы его озарили легкие лазоревые всполохи.

– Мальчишка! – презрительно обронил Юргас.

Он не предпринял никакой попытки защититься, не меняя позы, по-прежнему вальяжный, уверенный в себе, равнодушно наблюдал за сгущающимися вокруг него чарами.

– Аурелия, ты свидетельница, я не нападал, предупреждал. Начальник магической службы сам себе причинит вред. И все ради того, чтобы доказать, что он самый главный, важный. Не наигрался в детстве.

Тихие слова Юргаса подействовали на Линаса как ушат воды. Он моргнул, развеял чары, смущенно пробормотал:

– Действительно, глупо!

– Ну и прекрасно! – одобрительно кивнул отец. – Зачем ссориться со мной на пустом месте? Вас сюда послали учиться жизни, а жизнь, светлейший, – это компромиссы, умение вести себя по-разному, в зависимости от обстоятельств, гибкость, а не неукоснительное слепое следование инструкциям. Никто вас не повысит, пока не освоите сие искусство. Думаете, мне очень нравится монсеньор Гинтас? Или вы? Ничуть не бывало! Но я понимаю, что в некоторых случаях нужно уступить. Моя дочь любит вас. Ну, связалась с инквизитором – не запирать же мне ее в темнице! Девочка взрослая и сама может…

Конец вгонявшей в краску, временами не только от стеснения, проповеди положил очередной стук в дверь.

– Кто там еще? – недовольно отозвался Линас.

Дверь робко приоткрылась, явив растерянного лакея в ливрее болотного цвета.

– Мне это… – Он замер на пороге, в нерешительности обвел взглядом небольшую прихожую. – Мне инквизитора надо.

– Ну я инквизитор, – со вздохом откликнулся любимый и, взглядом дав понять Юргасу, что разговор еще не окончен, позже он тоже выскажется, направился к позднему визитеру. – Что надобно?

– Ее светлость пропала. Ее… Ее демоны унесли.

Глава 4

– Ее светлость – значит, герцогиня…

Осмыслив слова лакея, Линас обернулся к Юргасу:

– Ну?

Любимый метал громы и молнии, тогда как лицо отца излучало безмятежность.

– Что – ну? Вы ставите мне в укор общение с высшим светом или обвиняете в похищении?

– Демоны – это ваших рук дело.

Линас бросил на меня короткий извиняющийся взгляд.

– Прости, Аля, я должен поступить по букве закона. Именем…

– Стоп! – оборвал его Юргас. – То есть высказаться мне вы не позволите, на основании слов какого-то слуги, который вдобавок меня лично ни в чем не обвинял, засунете в каталажку? Профессионально, нечего сказать!

Лежавшие на столе пальцы отца напряглись. Он несколько раз сжал и разжал их, размял плечи, словно боец перед поединком, зачем-то ослабил ворот рубашки. Глаза его сузились до размера змеиных зрачков. Юргас готов был напасть, но пока выжидал.

Заметалась взглядом в поисках того, что сошло бы за оружие. Причинять вред никому из близких я не собиралась, точнее, серьезный вред, а пара ссадин и легких ушибов остудят горячие головы. Поступить планировала по справедливости, то есть надавать по шее обоим.

На огне грелся чайник. Прекрасно! Сняла его с очага и пригрозила:

– Если не угомонитесь, устрою обоим горячую ванну!

Убедившись, что мои слова возымели действие, во всяком случае, открытого столкновения не последовало, обернулась к лакею. Бедняга успел пожалеть, что заглянул к нам на огонек.

– Любезный, что случилось с ее светлостью?

Старалась говорить как можно ласковее, но чайник с кипятком несколько портил впечатление.

– Может, поставите?

Лакей взглядом указал на оружие примирения.

– Обязательно, как только все выясним, так сразу.

Знаю я мужчин, отвернешься, они уже сцепились! В случае с отцом и женихом… Укоризненно покачала головой и выместила все накопившиеся эмоции на Юргасе:

– Зачем вы вообще явились? Помолвку мою расторгнуть? Мол, я не жил нормально, так и ты не живи?

Стоило найти виноватого, сразу стало легче. Позабыв о слуге и герцогине, покачивая чайником, двинулась к отцу. Жутко хотелось вцепиться ему в волосы! А что, из-за него одни беды.

– Ненавижу!

Метательный снаряд, запущенный силой дочерней любви, полетел в Юргаса. Не то чтобы я хотела его изувечить, просто сорвалась. А он… Честно, из двоих упрямцев к Юргасу у меня накопилось гораздо больше претензий.

Отец продемонстрировал поразительную ловкость – поймал чайник и не обжегся. Поставил на пол и предельно серьезно спросил:

– Все?

Прислушалась к себе. Действительно полегчало. Внутри царило приятное опустошение, плакать и крушить мебель больше не хотелось.

– А раз все, приготовь чаю. – Злосчастный чайник вернулся в мои руки, правда, нормальным путем, не в виде броска. – Мы потом поговорим на тему выдержки и эмоциональной разрядки.

Кажется, Линас что-то понял. Да что там «кажется», он напрямую, на повышенных тонах спросил:

– Вы с ней занимаетесь?!

Постороннего не постеснялся.

– Ну я, пожалуй, пойду, – сделал правильные выводы четвертый лишний.

И попятился к двери. Не удивлюсь, если по лестнице с громкими криками: «Чернобог здесь!» сбежит.

– Нет уж, постойте! – задержал его Линас и, обернувшись к Юргасу, пообещал: – Мы договорим после.

Отец состроил гримасу, означавшую: «Ни о чем я с вами беседовать не собираюсь». И ведь не станет. Если хотел, Юргас умел делать так, чтобы его не могла найти лучшая сыскная команда.

– Давайте по порядку. Как зовут вашу хозяйку, какие демоны и куда ее утащили?

Линас силой провел лакея в гостиную, усадил на стул. Так как слуга категорически отказывался сидеть рядом с Юргасом, пришлось тому с крайне недовольным видом подняться. Однако уйти отец не ушел, навострил уши. Я тоже, рискуя просыпать чай мимо заварочного чайника.

Мы с отцом повязаны этой демоновой герцогиней. И ведь не докажешь, что пальцем ее не тронула! За Юргаса не поручусь, понятия не имею, чем он занимался, пока якобы провожал именитую клиентку.

Руки подрагивали. Смочив горло водой, до боли стиснула ложку. Вот так, нужно сместить фокус внимания. Тебя никто ни в чем не обвиняет, Аля. Пока. А если… Зыркнула на отца. Тот успокоил взглядом. То ли не сомневался в собственной безнаказанности, то ли действительно невиновен. В последнее верилось слабо: я привыкла, что за каждым громким происшествием в волости стоял Юргас.

Сгорбившийся лакей только мекал: чего-то боялся. Или кого-то?

– Ну же, говорите смело! Господин… Милорд… Словом, выйдите! – так и не определившись, как правильно обратиться к Юргасу, приказал Линас.

Закатила глаза. Наивный – выставить моего отца!

– И не подумаю, – дерзко ответил Юргас. Я же говорила! – Хотя бы потому, что я могу назвать вам полное имя якобы похищенной особы и место, где она сейчас находится.

Бум – это упал со стула лакей. Уставившись на Юргаса круглыми, как монеты по десять злотых, глазами, он некоторое время молчал, а потом как завопит:

– Это он!

– Кого только не берут стоять на запятках кареты! – поморщился отец и раздраженно ответил на хмурый обвиняющий взгляд Линаса: – Я же говорил, что встречался с герцогиней, светлейший. Демон, о котором талдычит этот идиот, – кузен моей матери, Аля его знает.

Кивнула:

– Ифор, если не ошибаюсь.

– Именно. И никого он не похищал, а с помощью портала переправил в мой замок. При всем уважении к здешней гостинице, ночевать здесь я бы побоялся. Пол в моем трактире чище тамошних постелей!

– Я вам не верю.

Сделав шаг к Юргасу, Линас упер указующий перст ему в грудь – рискованно! Но отец уже выпустил пар и прибывал в благостном настроении.

– Слова дворянина хватит? Или слова мага?

– Нет. Я хочу собственными глазами…

– Аурелия, идем! – кивнул мне Юргас и направился к двери. – Тебе покажу, ему нет. Я вам не верю, светлейший, и будь вы хоть трижды мой будущий зять, не позволю переступить порог моего замка.

Линасу бы обидеться, а он от души рассмеялся:

– У нас, оказывается, много общего – взаимное недоверие. И все же, вам придется проявить гостеприимство. В ваших же интересах, потому как общество демонов, будь они чьи угодно родственники, недопустимая компания.

– На моих условиях. – Чернота, словно море, плескалась в глазах Юргаса. Ноздри чуть подрагивали, выдавая тщательно сдерживаемую ярость. – Вы не станете препятствовать моему общению с дочерью, перестанете задавать вопросы, требовать от нее отчета. В свою очередь, могу обещать, что она не нарушит условия своего помилования.

Линас колебался. Часть его, та, которой заведовал долг инквизитора, толкала напомнить Юргасу о своих полномочиях, пригрозить силой. Другая ратовала за мирное разрешение конфликта.

Я же… Я поняла две вещи: чай в этом доме сегодня никому не понадобится, а учебу у отца продолжить придется.

– Я не могу дать ответа прямо сейчас, – нашел компромиссное решение Линас. – Крайне опрометчиво с моей стороны разрешать то, о чем я не имею ни малейшего понятия. Особенно, если оно касается вас.

– Значит, увидите герцогиню завтра утром. Ифор возвратит ее со всей возможной предупредительностью. Счастливо оставаться!

Отвесив Линасу нарочито издевательский поклон, вдвойне неуместный при разнице в их социальном положении (барона на голову выше сына лорда), отец направился к двери. Упругая, легкая походка, разворот плеч – чувствовалась в нем демоническая кровь, да что там, властность. «Он затмил бы всех гостей Вальтера Клавела, – пронеслось в голове. – Естественно смотрелся бы в любом начальственном кресле». С сожалением признала, что во мне отцовской грации нет. Провинциальная ведьма провинциальной ведьмой! Прежде я этим гордилась, а теперь как представила себя на свадьбе рядом с двумя мужчинами, каждый из которых – готовый светский лев… Этак решат, что Юргас свою поломойку замуж выдает!

– О чем задумалась? – прильнул к моему уху Линас.

Пока я предавалась самобичеваниям, лакей герцогини тоже улизнул в ночь, мы с женихом остались одни.

– Как думаешь, меня можно обучить хорошим манерам?

– Это тебя слова отца всколыхнули? – Любимый покрыл мою шею быстрыми поцелуями. – Про свет, балы…

– Нет, просто хочу утереть нос твоей семейке.

Правду, разумеется, не сказала, зачем мужчинам правда? Тем более она неприятная. Ну, для Линаса. Вряд ли ему понравится, что я собралась хоть в чем-то походить на отца.

– Ты уже утерла. – Линас потянулся к пуговицам на моем платье. – Маме до сих пор икается. Но хватит о них. До того, как явился твой отец, мы собирались…

– Ммм?

Развернувшись в его объятиях, прильнула к губам любимого и… У нас проходной двор, что ли?! Выругавшись, покосилась на Линаса: может, ну его? У нас тут романтическая ночь намечается, все завтра.

– А вдруг там что-то важное?

Линас предпринял попытку открыть, но я удержала:

– Важное уже приходило. Если там никто не умер…

Стук повторился. Ну, смертник, если никого не отравили, хранить тебе десять лет обет безбрачия!

Мрачная и рассерженная, быстрым шагом пересекла комнаты, лязгнула замком.

– Двадцать лет! – выплюнула в лицо широко улыбавшейся Лайме, рывком забрала у нее корзину с порошками и, не позволив сказать ни слова, захлопнула дверь. – И чтобы потом в любовники достался слепой, глухой паралитик!

– Кого это ты так? – заинтересовался Линас.

– Так, одну хорошую знакомую. Я у отца корзинку для мэтра Мару забыла, она любезно занесла.

И, судя по коварной улыбке, рассчитывала выдать мою тайну, так что пожелания пришлись кстати. Выждала, пока Юргас уйдет, на морозе караулила, на ночь глядя явилась. Мол, смотрите, светлейший, я вашей невесте порошки принесла, сделала по приказу ее папеньки, пока они с ней темными делами занимались. У, змея! Пусть молится, чтобы Юргасу не сказала. Или забыла, что случилось с Рутой? Та тоже решила отомстить, только чудом жива осталась, сидит сейчас в тюрьме за изготовление ядов.

– Странные у вас, женщин, понятия о дружбе! – рассмеялся Линас и сунул нос в корзину.

Задержала дыхание. Вдруг там вовсе не порошки от кашля? Но нет, так далеко коварство Лаймы не зашло.

Попыталась перевести все в шутку:

– Мы не женщины, мы ведьмы. У нас плюнул в суп – доброго утра пожелал.

И утащила Линаса в постель – единственное место, где он точно не станет ни в чем меня подозревать.

* * *

Деревня спит, а ты уже на ногах. Все потому, что наказана королевством и отказаться не можешь.

Позевывая в кулак, тащилась вслед за Вилкасом, нашим волостным некромантом, к реке. Право, не знаю, какой толк от светлой ведьмы в деле об утопленнике, но власти в лице Линаса полагали, допросить русалок не повредит. А кому допрашивать – разумеется, мне. Видите ли, у них к мужчинам врожденное предубеждение.

– Неужели до полудня не потерпел бы? – ныла, с трудом преодолевая сугробы. – Или вы с Эгле поссорились, поэтому тебе не спится?

Эгле – невеста Вилкаса. Все еще невеста, что наводило на определенные подозрения.

– Спасибо, у нас все хорошо. – Некромант помог взобраться на горку, дал возможность отдышаться. – А вот у тебя… Слышал, вы со светлейшим поссорились.

Шумно засопела и ударила ногой по снежному насту.

– Не то чтобы…

– Поэтому ты торчишь в Малых ямках и носа в Колзий не высовываешь? – поддел Вилкас и добродушно шлепнул по спине. – Полно, мне-то можешь признаться, ты с Юргасом снюхалась, а он узнал и…

– Ни с кем я не снюхалась! – Ответила некроманту тычком в грудь и, надувшись, упрямо зашагала вперед, к реке. – И не ссорились мы, просто… Невыносимый он, вот! После приезда герцогини извел вопросами. Будто я виновата, что у меня отец – наполовину демон и тесно общается с некоторыми из столицы! Хотел, чтобы я за Юргасом шпионила, обо всем докладывала. Я отказалась.

И заодно перестала наведываться к отцу, чтобы никому из мужчин не было обидно.

Мне требовалось время подумать, а думалось, как известно, лучше на природе, в тишине и покое. И надо же было Томасу утопнуть!..

Спрашивается, что привело его к реке? Ладно бы в полынью ухнул, из которой местные брали воду… Рыбалкой не увлекался, пил тоже в меру. Вилкас полагал, бедняга возвращался из Больших ямок, где проживала его сестра, решил сократить дорогу, но провалился под лед. Только русалки тут причем?

Вокруг одни темные личности! Все чего-то не договаривают, пользуются моей беззащитной добротой. Но ничего, весной, как закончится срок моего наказания, я им за все отомщу: и за зелья, и за подъемы засветло, и за порошки, и за «подай-принеси». Меньше, чем за злотый, ноги с постели не спущу.

– И правильно сделала! – неожиданно поддержал меня Вилкас. – Лучше не наживать такого врага.

Сменила тему:

– А ты пешком или верхами?

– Верхом, но случайно. Вот, – некромант сцедил зевок в ладонь, – к работе припекли.

– А чтобы не так обидно, ты меня разбудил.

Вилкас рассмеялся. Рыжий, плечистый, высокий, он давно стал предметом грез местных одиноких дев, но хранил поразительную для мужчины верность невесте. Они с Эгле с детства знакомы, признаю, я иногда чуточку к ней ревновала. Прежде хотелось, чтобы Вилкас уделял мне больше внимания. Прежде – это до Линаса. Но в романтическом плане… Несмотря на наши порой очень смелые шуточки, мы ни разу не целовались, не говоря уж о большем.

– Тут?

Наконец добравшись до припорошенного снегом льда, указала на темную прорубь. В глаза сразу бросалась ее неправильная, рваная форма и лучи трещин, разбегавшихся от нее во все стороны.

– Вроде, – для некроманта Вилкас говорил не слишком уверено. – Тело могло унести течением. Собственно, мне за тем и нужны русалки – найти его.

– В качестве бесплатной рабочей силы, чтобы самому не нырять, – поддела я.

Да, злая, не выспалась.

– Так холодно, окоченею, – оправдывался Вилкас и с лукавой искоркой в голосе добавил: – Никто ж не согреет.

Отмахнулась:

– Больно тебе нужно! Хотел бы, давно все получил. Ты мне лучше объясни свое «вроде».

– А чего тут объяснять? Меня разбудили, сказали: человек утоп. Все. Сейчас вместе разберемся.

Вилкас деловито осмотрел прорубь, снял перчатки.

– Ух ты! – не удержалась от восхищенного возгласа, когда вспыхнули татуировки на его запястьях, словно вода, стекли по ладоням на лед.

Это… завораживало. Все же магия – самая прекрасная вещь на свете, куда до нее драгоценностям герцогини! К счастью, она благополучно отбыла восвояси, на прощание около получаса о чем-то шушукалась с Юргасом в карете. Мне о том разговоре отец не сказал ни полслова. Видимо, отказался от первоначальной идеи задействовать меня в изготовлении зелья. Ну и к лучшему, все какой-то толк от сомнительного вечернего визита.

Лед будто подсветило изнутри. Ручейки магии напоминали кровеносные артерии. По цвету тоже похожи – темно-фиолетовые. Поймала себя на том, что, открыв рот, пялюсь на них. Видел бы меня Юргас!.. Сразу бы отказался от мысли, что такая девица способна стать его наследницей.

– Аль, – не отрываясь от работы, кинул мне Вилкас, – русалок зови! Бедняга не утоп, его убили. После сделали дыру во льду и бросили тело в реку.

Вспыхнув, от проруби пролегла вправо, мимо моих ног темно-фиолетовая полоса, замерла метрах в десяти. Поежившись, поспешила отойти, чтобы избежать неприятного соседства.

– Убили? – шепотом повторила вслед за Вилкасом.

Остатки сна мгновенно слетели. Мороз стал жестче, а подбитое мехом пальто – тоньше. Зябко поджав пальцы ног, с надеждой смотрела на Вилкаса. Он ведь мог ошибиться? Тела нет, откуда он знает?.. У нас, в Малых ямках, убийств отродясь не случалось. Ну поколотит кто кого по пьяни, так наутро оба ко мне, последствия лечить. Да и за что Томаса убивать? Он парень тихий, работящий, конюхом на постоялом дворе служит.

– Да, вот здесь.

Будто пугающей фиолетовой полосы мало, в серое, едва розовеющее небо устремился зловещий черный череп. Брр!

Пересилив себя, приблизилась к месту предполагаемого убийства, наклонилась.

– Вилкас, тут кровь, – растерянно пробормотала, указав на темную россыпь на снегу.

А потом сообразила:

– Кто тебя разбудил, кто сказал, что Томас утонул?

– Местный мальчишка.

Вилкас замер, а потом резко развернулся, зашагал обратно к Малым ямкам.

– Ты куда? А как же русалки, поиск тела? Тебе совсем неинтересно?

Проваливаясь по колено в снег, поспешила за ним.

– Наоборот, Аля, мне очень интересно. Нужно поймать мальчишку, пока он не сбежал.

– Зачем?

– Затем, что он соврал и покрывает убийцу. Я теперь вспомнил, что меня сразу смутило: я тут всех, почитай, знаю, а его физиономию видел в первый раз. Он меня торопил, мол, вдруг еще помочь успею.

– Ясно, отвлекал. Только от чего?

Надеюсь, во время нашего отсутствия в деревне никого не убили.

На первый взгляд, в Малых ямках было тихо, но Вилкас настоял на подворовом обходе. Спрашивали не только, живы ли все домочадцы, но и искали таинственного мальчишку. Он как в воду канул, будто привиделся.

– Чернобожьи козни! – устало развел руками Вилкас, когда в последнем доме нас заверили, что никто не умер и умирать не собирался. Ну, кроме Томаса. – Скоро его ночь, вот и куражится.

– Давай хоть завтраком накормлю. – Свернули к моему жилищу. – А потом, со свежими силами к русалкам, в город – куда там положено?

Из почтового ящика что-то торчало. Заприметила краешек желтого конверта издали и сильно удивилась. Я ни с кем не переписывалась, Линас тоже ныне раздавал указания лично… Или будущая свекровь решила продублировать приглашение, чтобы не соврала, будто первое письмо потерялось по дороге?

– Я сейчас, ты на крыльце пожди, – крикнула Вилкасу, а сама смахнула снег с почтового ящика, вытащила конверт.

Хм, следы свежие. Кто-то долго топтался у калитки, а потом ушел через поля, в сторону реки. Туда, где убили Томаса.

– Ну, чего там? – нетрепливо окликнул некромант.

Бедняга устал, продрог со сна и мечтал поскорее очутиться на моей уютной кухне. Не стала его задерживать, вскрыла конверт уже дома. И как-то резко передумала ставить чайник.

На стол выпала открытка с белыми лилиями. Все бы ничего, но на ней стоял оттиск печати Дье. С некоторых пор я хорошо знала фамильный герб: отец на законных основаниях пользовался таким же.

– Да пошел ты!

Скомкав открытку, швырнула ее в топку печи и елейным голосом посоветовала Вилкасу:

– А поболтай-ка ты о Томасе с Юргасом. Обнаглевшему папаше не помешает встряска небольшим испугом. Даже если он не причастен к смерти бедняги, точно был здесь сегодня ночью.

Не сомневалась, лилии – намек на средство для Эрнестины Кофф. Этот цветок, в числе прочего, олицетворял чистоту и невинность. Недаром богатые использовали его на похоронах – мол, смотрите, каким хорошим человеком был усопший.

– Сделаю. Только сходим вместе.

Усмехнулась: даже Вилкас боялся моего отца! А кто его не боялся? Вопрос риторический и явно не для девяти утра.

Глава 5

– Вилкас, – Юргас склонил голову набок, смотрел как на сумасшедшего, – ты сейчас серьезно?

– Ну…

Некромант виновато покосился на меня. Мол, это не я, это ее идея.

– По-твоему, я накинул личину мальчишки и сообщил о преступлении, которое сам же совершил?

Коротким смешком Юргас выразил отношение к происходящему. Похоже, он успел пожалеть, что впустил нас, провел наверх, подальше от чужих ушей. Не в кабинет или в библиотеку – в одну из комнат, сдававшихся внаем. Обычно сюда поднимались парочки, проводили вместе ночь, а то и вовсе пару часов, так что большую часть времени спальня пустовала. Впрочем, если не знать, ни за что не догадаешься, чем здесь занимались: чисто, опрятно, скромно. И, главное, есть стол со стульями, на которых можно удобно расположиться. Только вот сидел один Юргас, мы с Вилкасом предпочли постоять.

– Всякое случается, – неуверенно заметил Вилкас.

– Положим. Но ты бы все равно понял, что это убийство, какой мне смысл?..

– При всем уважении к вам, господин барон, – Юргас фыркнул, услышав это своеобразное обращение, – темные иногда склонны к немотивированной жестокости.

– И разжижению мозга, полагаю, раз хотят, чтобы их поймали.

Отец нервничал, то и дело касался колец на пальцах, пару раз порывался встать, дергался. Неужели я угодила в точку? Но зачем?.. Пыталась найти и не находила причин, по которым Юргасу потребовалось убивать Томаса. Или он не убивал, просто был там и не помешал? За такое тоже могли наказать.

Откашлявшись, Вилкас положил на стол открытку с лилией и предельно вежливо попросил:

– Можно взглянуть на ваши руки? Заметьте, я пока не говорил светлейшему…

Юргас угрюмо молчал. На лице отразилась напряженная работа мысли.

Виновница неприятного разговора в моем лице стояла в дверном проеме, готовая в любой момент кинуться за помощью, благо Вилкас благоразумно попросил солдат подежурить у трактира Юргаса. Пока беседа складывалась мирно, но кто знает…

– Хорошо, и что ты хочешь увидеть?

Взгляд отца чиркнул по моему лицу. Будто ожог оставил! Странно, почему до сих пор не высказался на тему вероломной дочери, очевидно же, кто надоумил Вилкаса обвинить его.