Королевство потерянных вещей

Парк вынырнул неожиданно, будто его только что нарисовали за углом. Фонари здесь светили тускло, каждый из них мерцал, словно раздумывал – светить или не светить. Лужи на асфальте отражали этот свет искажённо, ломая лучи, будто это не вода, а мутное стекло, за которым скрыто что-то совсем другое. Стволы деревьев тянулись вверх, странно выгибались, как если бы пытались вырваться из земли, уйти отсюда прочь. И в этот момент что-то изменилось. Слева что-то звякнуло – тихо, как будто внутри уха кто-то провёл железной струной. Слабый, дрожащий гул напоминал голос, забытый во сне. Фонарь перед Флинтой вдруг поплыл, луч света потёк по воздуху, как вода по стене, оставляя за собой блики, растекающиеся по темноте. И тень Флинты – вместо того, чтобы остаться за её спиной – вдруг дернулась вперёд, на шаг опередив хозяйку.

– Эй… – выдохнула Флинта, но её голос показался ей самой слишком тихим, будто сказанным под водой.

Флинта шагнула вперёд и не заметила, как подошва кроссовка соскользнула с какой-то неровности. Прямо под ногами оказался металлический люк – круглое пятно на асфальте, которого раньше точно не было. Она попыталась удержаться, но не успела. Нога сорвалась, тело резко подалось вперёд, и она инстинктивно махнула рукой, надеясь за что-то ухватиться. Но вокруг не было ни перил, ни стены, ни даже дерева – ничего, за что можно было бы зацепиться.

В следующее мгновение всё изменилось – что-то потянуло её вниз, без шанса вырваться. В тот же миг исчезли звуки. Наступила тишина – глухая, давящая, такая, от которой звенит в ушах. Воздух вокруг стал другим, будто растворился. Улицы больше не было, не было дождя, не было фонарей. Всё исчезло. Мир как будто выключили. Флинта падала. Но это падение не ощущалось настоящим. Она не чувствовала ветра, не чувствовала ускорения. Была лишь одна пустота.

Глава 2. Паранойя-Поля

Тишина была такой густой и неподвижной, что казалось, её можно взять в руки, как кусок ваты, и долго мять, пытаясь нащупать хоть какие-то звуки. Первым, что нарушило эту вязкую пустоту, стал тихий, протяжный звон – будто кто-то очень аккуратно провёл колокольчиком прямо возле уха Флинты. Она открыла глаза медленно, осторожно, словно боялась испортить что-то важное этим движением. Вокруг была высокая трава, мягко колышущаяся под слабым сероватым небом. Оно было не совсем пасмурным и не совсем светлым, а каким-то ненастоящим, словно кто-то аккуратно стёр краски, оставив вместо них один сплошной, блеклый цвет. Флинта приподнялась на локтях, медленно, стараясь понять, что произошло. Трава чуть шуршала, казалось, шепча ей что-то невнятное, непонятное, тревожащее. Земля под её ладонями словно слегка двигалась – почти незаметно, но достаточно, чтобы ощутить лёгкую тошноту, как будто она была на палубе корабля, а не в обычном поле. Первая, ещё не сформулированная мысль пронеслась в голове мягко, как тень: «Это что – сон?»

И в этот самый момент рядом с ней послышался резкий, короткий писк, больше похожий на испуганный чих. Флинта вздрогнула и обернулась, вглядываясь в траву. Сначала там ничего не было, кроме качающихся стеблей, но потом мелькнула лапка – небольшая, плюшевая, неловко пришитая нитками разного цвета. Лапка исчезла, а затем снова появилась, и из-за пучка травы выглянуло существо, которого Флинта не видела раньше ни разу в жизни. Оно было небольшим, чуть больше ладони, с одним глазом из блестящей бусины и вторым – из чёрной пуговицы, крепко, но неровно пришитой к мягкому, потёртому лицу. Кажется, когда-то оно было игрушкой, но теперь выглядело таким забытым и растерянным, что Флинте стало не по себе. Существо посмотрело на неё и задрожало, как будто боялось, что его сейчас схватят и унесут прочь. Его голос был дёрганым, тихим, как будто каждое слово требовало огромного усилия.

– Ты потерялась, – произнесло оно, слегка заикаясь, – или я потерялся. А может, мы оба…

Флинта отшатнулась. В её глазах мелькнул испуг, смешанный с удивлением. Это всё больше походило на сон, но слишком уж ясный и чёткий, чтобы быть им на самом деле.

– Кто ты? – спросила она осторожно, не двигаясь и не приближаясь.

Существо испуганно вздрогнуло, отступило на шаг и прошептало почти умоляюще:

– Если ты пришла меня забрать, я не отдамся!

Флинта покачала головой и подняла руку, показывая, что не собирается ничего делать. Существо замерло и недоверчиво посмотрело на неё, слегка покачивая головой, словно взвешивая её намерения.

– Я не знаю, кто я, – снова заговорило оно, чуть более спокойно, но с отчаянной грустью в голосе. – Я тут давно, очень давно. Иногда мне кажется, что я был чьим-то другом, но я не помню, чьим.

Флинта снова огляделась. Трава продолжала шептать что-то невнятное, тревожное. Внезапно из глубины этого шёпота ей показалось, будто кто-то произнёс её имя, едва слышно, как дыхание на затылке. Она встревоженно обернулась, но вокруг никого не было.

– Где я? – спросила она уже тише, словно боясь, что её услышат лишние уши.

Существо чуть наклонило голову, будто пыталось понять её вопрос, а потом произнесло с лёгким сомнением:

– Ты там, где всё не на своих местах. Это место, куда всё приходит, если его слишком долго не вспоминают.

Голос звучал так, словно он сам не совсем понимал то, что говорит. Но слова эти звучали убедительно и глубоко, как будто он произнёс давно известную, но забытую правду. Трава вокруг зашевелилась сильнее, и на этот раз шорох был более громким, тревожным, почти угрожающим. Существо резко оглянулось и торопливо прошептало:

– Здесь нельзя стоять. Здесь тебя найдёт то, что ты не теряла.

Флинта поднялась на ноги и вдруг сама удивилась, услышав, как уверенно сказала:

– Ну уж нет. Если я потерялась, то и тебя я не отпущу.

Он дрогнул, будто испугался, но не убежал. Наоборот – сделал осторожный шаг вперёд и остановился, слегка наклонив голову, как будто старался услышать её голос.

– Тебя как зовут? – тихо спросила она.

Он замялся, будто бы не понял вопроса. Несколько секунд стоял молча, глядя в сторону, потом тихо пожал плечами.

– Я… не знаю, – наконец выдохнул он. – Некоторые Потеряшки называют меня Лумс.

Флинта чуть кивнула, не улыбаясь, но взгляд у неё стал мягче.

– Лумс значит, подходит, – сказала она просто.

Существо посмотрело на неё с неуверенным облегчением и тихонько кивнуло, и они двинулись вперёд. Теперь они оба были потерянными, но уже не одинокими.

Высокая трава окружала их со всех сторон, поднимаясь почти выше головы и мягко покачиваясь, словно пыталась разглядеть новых гостей на своих владениях. Каждый шаг давался тяжело, будто они ступают по невидимому ковру, который вот-вот исчезнет из-под ног. Воздух был наполнен звенящей тишиной – не пустой, а живой, тревожной, словно кто-то внимательно прислушивался и ждал, когда Флинта сделает ошибку или скажет что-то не то. Ветер то и дело осторожно шевелил травинки, шепча невнятные чувства, которые не были словами, но отчётливо ощущались внутри, как лёгкие уколы сомнений: «забыла…», «не туда…», «а если бы…».

В небе медленно двигались часы – огромные, с золотыми стрелками, направленными вспять. Эти стрелки чуть подрагивали, словно сомневаясь в собственном движении. Лумс шагал рядом с Флинтой, периодически оглядываясь с тревогой и осторожностью, будто ожидал, что в любой миг из травы выскочит кто-то чужой и недобрый.

– Здесь всё путается, – тихо произнёс он, поворачивая к ней пуговичный глаз. – Здесь думаешь, что идёшь вперёд, а приходишь в себя.

Флинта уже хотела ответить, но вдруг в тишине прозвучал одинокий звон – ясный, тонкий и пронизывающий, как будто рядом кто-то задел крошечный стеклянный колокольчик. Она резко обернулась.

Совсем близко, в паре шагов, на невидимой нити из светлого воздуха покачивался маленький серебряный колокольчик. Он звенел тихо, почти нежно, и при этом каждый его звук отзывался где-то внутри, цепляя за воспоминания о доме, о подруге, о подарке, который не удалось вручить.

– Это Призыватель, – негромко объяснил Лумс, приближаясь, но не слишком близко. – Он звенит, когда кто-то вспоминает о доме.

Флинта осторожно протянула руку, пытаясь дотронуться до звонкой игрушки, но колокольчик тут же исчез, растворился в воздухе без следа.

– Если тронешь, он умолкнет, – пояснил Лумс, осторожно коснувшись её руки своей плюшевой лапкой.

Флинта задумалась, глядя на пустое пространство, где только что был звонкий призрак.

– Это какой-то сон, – наконец произнесла она, качая головой. – Бред какой-то. Всё здесь странное, неправильное…

Лумс немного склонил голову и вздохнул, будто пытаясь подобрать правильные слова, которые могли бы её успокоить.

– Ты просто видишь то, что не замечала раньше, – тихо ответил он и лапкой указал на землю вокруг них.

Флинта опустила взгляд. Трава была усыпана мелкими предметами, которые она не заметила раньше: старые ключи, игрушки без половинок, обрывки лент и сломанные украшения. Они слегка дрожали, как будто кто-то очень тихо плакал, вспоминая прошлое.

– Они всё ещё помнят, что были нужны, – продолжил Лумс печально, – а теперь лежат здесь и ждут, чтобы кто-то их снова нашёл.

Флинта осторожно наклонилась и подобрала небольшой сломанный брелок, из тех, что цепляют на рюкзаки. В её памяти тут же вспыхнуло воспоминание о похожем брелке, который она потеряла пару лет назад и долго переживала его исчезновение. И в этот момент снова прозвучал еле слышный звон колокольчика – уже дальше, словно кто-то снова вспомнил что-то важное.

– Потерянное – не значит плохое, – произнёс Лумс, глядя на неё с осторожной надеждой. – Иногда просто могли положить не туда.

Флинта задумалась, крутя в руках брелок, и тихо сказала, будто только для себя:

– А если… я не туда попала?

Лумс не сразу ответил – он просто вздохнул, потом мягко коснулся её руки, словно хотел передать хоть немного своего хрупкого спокойствия.

– Не знаю, – признался он так тихо, что его слова почти затерялись в шелесте травы.

Ветер вдруг усилился, заставляя траву колыхаться тревожнее и резче, а тени вокруг них начали снова двигаться не в такт движениям, будто у них было своё собственное намерение. Лумс напрягся и замер, всматриваясь в шевелящуюся траву.

– Если шорох стал сильнее, – осторожно сказал он, чуть понизив голос, – значит, кто-то идёт.

Флинта вздохнула, взглянув на туман, который начал густеть вдали.

– Тогда идём и мы, – сказала она, чувствуя, что другого пути всё равно нет.

И они шагнули вперёд, двигаясь туда, куда тянуло ощущение, что их кто-то зовёт и ждёт.

Постепенно пейзаж вокруг них сменился. Тревожная трава Паранойя-Поля уступила место спокойным холмам, через которые петляла ровная дорожка, похожая на те, по которым Флинта когда-то каталась в детстве. Всё здесь казалось знакомым, хотя она точно знала, что никогда не была в этих местах. В воздухе звучал тихий, но упорно повторяющийся звонок велосипеда – не радостный, а печальный, будто кто-то очень устал ехать вперёд. На дорожке отчетливо отпечатались следы шин. Лумс остановился, настороженно вслушиваясь в звонок, и тихо произнёс:

– О, он вернулся..

– Кто он? – неуверенно спросила Флинта, оглядываясь и пытаясь понять, откуда идёт звук.

В ответ Лумс лишь слегка пожал плечами, будто объяснение было слишком сложным. И тут на горизонте показался силуэт велосипеда. Он был старый, местами потертый, но яркий, будто кто-то недавно протёр его тряпочкой. Велосипед ехал медленно и уверенно, без всадника, словно прекрасно знал, куда ему нужно двигаться. Но стоило Флинте шагнуть вперёд и поднять руку, как он резко остановился, чуть повернул руль и тут же начал разворачиваться обратно.

– Эй! Стой! – крикнула она, рванувшись вслед.

Но велосипед даже не замедлился. Наоборот, он ускорился и двинулся дальше прочь, по направлению к холмам.

– Он сбежал, – тихо произнёс Лумс, покачав головой. – Он не хочет быть снова найденным.

Флинта бросилась за ним бегом, чувствуя, как сердце забилось чаще. Лумс торопливо последовал за ней, но дорожка под их ногами сразу стала меняться, словно оживая. Она изгибалась, петляла и путалась, как давно забытый маршрут, не давая догнать ускользающий силуэт.

– Почему он убегает? – выдохнула Флинта на бегу.

Лумс, с трудом поспевая за ней, начал говорить сбивчиво и чуть печально, словно рассказывая не свою историю, а переживая чужую боль:

– Когда-то он был любим… Потом… потом брошен. А потом – снова нужен. А теперь он сам… сам решает, нужен ли ему кто-то.

Велосипед впереди чуть замедлил ход и на миг обернулся к ним. Вместо лица у него была старая, чуть поцарапанная фара, но свет её был живой, упрямый и полный решимости. И вдруг Флинта поняла, что он пытается что-то сказать ей – не словами, а движениями, наклонами руля и едва ощутимой вибрацией в воздухе:

– Я не хочу обратно.

Флинта замерла, глубоко вдохнув и чувствуя, как внутри нарастает смятение:

– Но ведь тебя ищут! Кто-то… кто-то скучает без тебя!

Велосипед внезапно задрожал, а его фара мигнула, посылая ей короткую вспышку. Флинту охватило чьё-то воспоминание – маленькая девочка в старой куртке стояла у запертого гаража, рыдала от беспомощной злости, а взрослый, усталый голос где-то за спиной сказал жёстко: «Выброси уже это старьё!».

Она почувствовала резкую боль – чужую, но слишком знакомую, словно пережитую ею самой. Велосипед снова мигнул фарой, будто просил понять его и не настаивать. Лумс приблизился, тихо касаясь её руки:

– Ты… ты можешь уговорить его.

Флинта сделала шаг вперёд, протянув руку к велосипеду. Но он качнул рулём и резко рванулся прочь, набирая скорость. Вскоре велосипед окончательно скрылся из вида, Флинта остановилась и молча присела на траву прямо у края дороги. Лумс, не говоря ни слова, осторожно опустился рядом. Мир вокруг них вдруг затих полностью – будто даже ветер устал шептать тревожные мысли и замер, слушая их дыхание. В этой внезапной тишине стало отчётливо слышно, как медленно успокаиваются их сердца после долгой погони. Флинта сидела неподвижно и смотрела на дорогу, словно всё ещё надеялась увидеть велосипед снова. Но её взгляд был уже другим – не напряжённым, не ищущим, а задумчивым и тихим. Впервые за всё это время она ничего не пыталась исправить.

– А вдруг… он прав? – негромко произнесла она, едва слышно для самой себя. – А вдруг… я тоже не хочу возвращаться?

Лумс повернул к ней голову и долго, почти незаметно для себя, вздохнул. Глаза его вдруг потускнели, и в них отразился тот самый чужой свет, что бывает у забытых вещей. Он долго молчал, будто слова застряли внутри, а потом наконец выдохнул очень осторожно, как будто боялся разбередить что-то хрупкое:

– Я тоже не хочу… возвращаться. Только… я даже не знаю, куда.

Она удивлённо посмотрела на него, а Лумс, словно почувствовав этот взгляд, сжал лапки ещё крепче, дрогнув всем телом. Его голос стал совсем тонким, будто мог исчезнуть в любой момент: