Чертежи твоих Хижин

Лиза Грин

Чертежи твоих Хижин

Глава 1. Чужестранец и гвоздь под языком

Небо – это сад, а бог – садовник, что забыл свои перчатки в моей лаборатории"

  Пьер.

Город Верден-сюр-Лу дремал у излучины реки, как старый кот у холодного очага. Его колокольня, покосившаяся набок, бросала тень на рыночную площадь, где ярмарочные шуты в выцветших костюмах кувыркались на бочках, пытаясь выжать смех из уставших горожан. Именно здесь, в водовороте фальшивого веселья, появился Он.

Высокий, но сутулый. С лицом красивым, но слишком задумчивым.  Его плащ был потерт, но в складках еще угадывались следы дорого сукна, расшитого золотом и и звездами, и существами похожими на птиц. Но самое странное –  его руки. Исчерченные шрамами, будто старое дерево, по которому поколения влюбленных вырезали свои имена.

За спиной болтался дорожный мешок. Из него торчали обломки стропил, скрученные веревки и что – то напоминающее свернутый пергамент.

– Пьер, – представился он трактирщику, выкладывая монеты с потертыми ликами королей. Голос звучал тихо, но твердо, словно он привык говорить лишь самое важное, не договаривая до конца.

– Надолго? – буркнул хозяин, оценивающе оглядывая гостя. Его глаза, узкие, как щели под дверью, задержались на необычных инструментах, привязанных к поясу чужестранца.

– До тех пор, пока не разберусь с вашими стенами.

– Архитектор, значит?

– Нет. Строитель хижин.

Трактирщик выставил перед ним бутыль яблочного сидра. Напиток был мутным, с осадком, напоминающим речной песок.

– Был у нас тут как-то один архитектор, – словно не расслышав, продолжал он, – после его работы половина города, как в гнилой погреб провалилась. А оставшиеся дома… он мотнул головой в сторону окна, где стены домов действительно хранили следы чего – то огромного, произошедшего тут век назад. – Теперь у нас двери сами открываются в полночь. И не спрашивай, для кого.

Пьер молча выпил бокал.

– Почему именно наш город? – Трактирщик наклонился ближе.  От него пахло забродившими яблоками и старыми страхами.

– Потому, что здесь дверные петли плачут на старый лад.

– И?

– И это все. – сказал строитель и положил под язык гвоздь, словно хотел, чтобы слова, которые он не сказал, навсегда остались внутри.

*

На следующий день он уже копошился среди "кладбища домов" – на пустыре за городом, у самого леса.  Именно там его нашла Аннет, девочка, торгующая яблоками. Она единственная в Верден-сюр-Лу, не боялась чужаков.

– Ты что, дом строишь? – крикнула она, перепрыгивая через груду старых досок.

Пьер выпрямился, и его глаза, изменили цвет от серого к голубому, словно небо наконец прояснилось: -"Наоборот, разбираю," – ответил он, вынимая изо рта гвоздь.

– Зачем?

Он провел ладонью по старой стене, оставляя след.

– Стены. Которые мешают видеть.

Аннет фыркнула, подбрасывая яблоко в воздух:

– Здесь все стены кривые. Даже в мэрии!

– Именно поэтому. – Гвоздь в его руке блеснул, как стрелка компаса.

Девочка серьезно посмотрела на него, затем швырнула яблоко. Пьер поймал и ощутил – оно было теплым, как живое.

–"Ешь", – сказала Аннет. Они из сада, которого никто не помнит. Бабушка говорит, если съесть такое, увидишь вещи, которые уже не существуют.

Он надкусил. Кислота ударила в небо, а за ней пришло послевкусие, – будто ржавчина, смешанная с медом.

Аннет засмеялась.

– Ну что, видишь?

Пьер хотел ответить, но девочка уже была далеко. До него донеслись лишь слова ее песенки – считалочки, что – то про ежей и лису.

*

В полночь строитель собрал все разобранные балки и поджег. Костер вспыхнул, словно горел  пятиэтажный дом. Когда синее пламя достигло неба, он выплюнул в огонь все яблочные косточки   – и над Верден – Сюр-Лу впервые за много лет загорелись звезды. <Не сразу. Прошло несколько томительных мгновений.> И свет их был, таким же тихим, как цвет  лаванды в заброшенном поле.

Но самое странное было впереди.

_________

Рецепт посева звезд.

<Из "Трактата о Небесном Садоводстве" Лорана де Вальтера, XVI век>

Ингредиенты:

– семечка недозрелого плода,

– девять капель ночной росы или собственной слюны (если осмелитесь посеять часть себя)

– щепотка пепла феникса (или, за неимением оного, пепел от костра,  в котором сгорает недостроенная человеческая жизнь ( письма, черновика, вещи, дома)

– песня  ребенка, не понимающего слов, которые он поет.

– любовь ( обязательно) любого сорта  –  невозможная, счастливая, трагическая, безусловная ( такие звезды, светят даже днем)

Ритуал:  В ночь летнего равноденствия развести костер из необходимых материалов.  Когда пламя станет синим  и достигнет неба ( а это случится в тот момент, когда вы перестанете ждать) , спойте над ним детскую песню, над , в ответ огонь зазвенит, как хрустальные колокольчики ( это и есть "колыбельная для ангелов", которую слышат поэты.)

В медном тигле, что прежде служил чашей для слёз, смешать росу, пепел и дыхание. Помешивать пером гадальной птицы до тех пор, пока смесь не запоёт строки из утраченной оды Вергилия.

В полночь или на рассвете, когда первые лучи солнца ещё спят в объятиях ночи, поднять тигель к небу и произнести:

Бросить содержимое вверх – но не руками, а выдохом. Если рецепт исполнен верно, через девять минут на небе загорится новая звездочка. Её свет будет такого же оттенка, как душа того, кто ее создал.

Примечания:

*если вместо звезды взойдёт комета – значит, в пепле было слишком много непрожитого.

*если не взойдет ничего – небо не готово принять ваш дар. Повторите в следующее летнее ровноденствие, добавив щёпотку смеха.

На полях трактата записано  мелким почерком:

<В 1562 году пробовал засеять созвездие в форме кошки. Выросла только одна звезда. Ее свет упал мне на ладонь и обжег её, словно поцелуй. Ныне зовётся Сириусом.>