Chronicle of the Vampire

Claire R. Morgan

Chronicle of the Vampire

Пролог

Октябрь в всегда был особенным – воздух, пропитанный запахом прелой листвы, словно шептал истории о прошлом. Истории, которые я так отчаянно пыталась зафиксировать на бумаге.Туман стелился над асфальтом, когда я припарковала свою старую «пятерку» у не большого кафе почти на окраине города.

Шесть месяцев творческого кризиса превратили мою жизнь в ад. Издатель ждал рукопись, а я смотрела на пустой экран ноутбука и чувствовала, как тает моя карьера писательницы.

Именно поэтому я вернулась в родной городок. Именно поэтому сидела сейчас с третьей чашкой остывшего кофе и блокнотом, страницы которого оставались девственно чистыми.

Он вошел в бар почти неслышно. Я заметила его не сразу – молодой мужчина с удивительно глубоким взглядом голубых и пронзительных глаз. Его движения были странно выверенными, словно каждый шаг требовал сознательного усилия. Словно он играл роль обычного человека, но забыл некоторые детали.

Наши взгляды встретились на мгновение, и по моей коже пробежал холодок. Он слегка прищурился и направился к барной стойке. Я вернулась к своему блокноту, но теперь мысли путались, а карандаш выводил бессмысленные узоры на полях.

– Вы писательница?

Я вздрогнула. Он стоял рядом с моим столиком, держа стакан с янтарной жидкостью. Я не слышала, как он подошел.

– Что-то вроде того, – ответила я, пытаясь скрыть смущение. – Точнее, была ею. Сейчас я скорее… человек, смотрящий на пустую страницу.

Он улыбнулся – едва заметно, уголками губ.

– Могу я присесть?

Я кивнула, и он опустился на стул напротив меня. Его движения были плавными, но в них чувствовалось что-то нечеловеческое.

– Меня зовут Александр, – произнес он. – Александр Ордынцев.

– Анна Петрова, – представилась я.

– Что вы пишете, Анна?

– Раньше – фэнтези. Сейчас… пытаюсь найти историю, которая стоила бы того, чтобы быть рассказанной.

Его глаза на мгновение вспыхнули странным блеском.

– А что если я расскажу вам историю, которой хватит на целую серию книг?

– Звучит заманчиво, – я невольно улыбнулась. – Но если она о вампирах, боюсь, этот рынок уже перенасыщен.

Он не улыбнулся в ответ. Вместо этого посмотрел мне прямо в глаза с интенсивностью, от которой перехватило дыхание.

– А если я скажу вам, что большинство из того, что написано о вампирах, – ложь? – его голос стал тише. – Что если я скажу, что могу рассказать вам правду?

Я должна была рассмеяться. Должна была вежливо отказаться и уйти. В конце концов, странные люди с безумными историями – не редкость для писателей. Но что-то в его глазах, в тоне его голоса остановило меня.

– Я вас слушаю, – произнесла я, открывая чистую страницу блокнота.

Он сделал глоток из своего стакана и посмотрел в окно, на улицу, где сгущались сумерки.

– Я родился в 1846 году в семье графа Ордынцева, – начал он тихо. – И я умер в 1873, когда мне было 27 лет. Убит собственным отцом, пытавшимся уничтожить чудовище погубившее все поголовье скота и прислугу на нашей ферме.

Мои пальцы замерли над блокнотом. Я посмотрела на него с недоумением.

– Вы предлагаете мне записать вашу… биографию?

Он покачал головой.

– Свои мемуары я напишу сам, если когда-нибудь решусь. Я предлагаю вам основу для художественного произведения. Назовите это фэнтези, основанным на реальных событиях. – Он сделал паузу. – Или считайте меня сумасшедшим с богатым воображением, если вам так удобнее.

– Почему я? – спросила я. – Почему сейчас?

– Потому что я устал держать эту историю в себе, – ответил он просто. – Потому что через две недели исполнится ровно 152 года с того дня, как я стал вампиром, – его голос был тихим, но каждое слово казалось весомым. – Иногда нужно выговориться. Даже таким, как я.

Я должна была уйти. Заплатить за кофе и выйти из этого кафе, подальше от человека с явными психологическими проблемами. Но писатель во мне увидел историю – возможно, не ту, которую он предлагал, но определенно заслуживающую внимания.

– Допустим, я соглашусь записать вашу… историю. Что я получу взамен?

Александр улыбнулся, и его улыбка была неожиданно человечной.

– Бестселлер. И гонорар от него полностью ваш. Мне не нужны деньги.

– А что нужно вам?

– Чтобы правда не умерла вместе со мной, – просто ответил он. – Даже если она будет замаскирована под вымысел.

Я открыла блокнот и достала диктофон из сумки.

– Тогда начнем сначала. Расскажите мне о своей жизни.

Глава 1. С чего все началось

Три недели спустя

Дождь барабанил по крыше моего дома, когда я перечитывала заметки нашей последней встречи. Александр приходил каждый вечер, всегда в одно и то же время, всегда с той же сдержанной манерой. Он рассказывал, я записывала. Никаких вопросов о реальности его истории – таково было наше соглашение.

История его начиналась как классическая южная готика: богатая семья, гражданская война, за исключением одного: прекрасная девушка влюбившая в себя и разрушившая его жизнь… ею оказалась его собственная сестра. Она приняла решение и обратила его.

Но затем повествование погружалось в хаос вампиризма, проклятия, предательства, убийств и бесконечного бегства от самого себя через десятилетия и континенты. Я записывала все: от первой трансформации до его возвращения в родной город спустя полтора века.

Звонок в дверь прервал мои размышления. Я взглянула на часы – 19:00, точно по расписанию. Открыв дверь, я увидела Александра, промокшего под дождем.

– Вы никогда не опаздываете, – заметила я, пропуская его внутрь.

– Когда живешь так долго, как я, пунктуальность становится способом сохранить рассудок, – ответил он, снимая мокрую куртку. – Можно?

Я кивнула, и он прошел в гостиную, где на столе были разложены мои записи и распечатки. Его взгляд скользнул по ним с нечитаемым выражением.

– Как продвигается работа? – спросил он.

– Я закончила первый черновой вариант начальных глав, – ответила ему, протягивая стопку листов. – Хотите прочесть?

Он принял бумаги и сел в кресло. Я наблюдала, как он читает – быстро, но внимательно. Выражение его лица менялось по мере чтения: от нейтрального до слегка напряженного, затем почти болезненного и, наконец, снова спокойного.

– Вы хорошо пишете, – сказал он, возвращая мне листы. – Точно и без излишней сентиментальности.

– Спасибо. Я старалась сохранить атмосферу ваших воспоминаний.

Он кивнул и посмотрел в окно, за которым усиливался дождь.

– Сегодня я хочу рассказать более подробнее о самом начале, – произнес он. – О том как моя сестра сделала меня таким.

Я включила диктофон и приготовилась записывать, но он внезапно остановился и посмотрел прямо на меня.

– Вы до сих пор не спросили, правда ли это все.

Я пожала плечами. – Мы договорились, что это не имеет значения.

– Но вы должны были задаться вопросом. Любой бы задался.

Я отложила ручку. – Конечно, я думала об этом. Но знаете, что самое странное? Ваша история слишком… неудобна для вымысла. В ней нет героизма, которым наделяют вампиров современные писатели. Нет романтизации. Ваша история полна боли, ошибок и раскаяния. Если бы вы сочиняли, вы бы сделали себя лучше.

Он смотрел на меня долгим взглядом, затем медленно кивнул.

– Вы проницательны. – Он наклонился вперед. – А что, если я докажу вам, что говорю правду? Что, если покажу вам, кто я на самом деле?

Что-то в его тоне заставило меня вздрогнуть. Я смотрела, как его глаза медленно меняются – появляются красноватые прожилки, зрачки расширяются, а под глазами проступают темные вены. Это произошло за долю секунды, но я успела заметить трансформацию до того, как он отвернулся.

– Прошу прощения, – произнес он тихо. – Я не должен был этого делать.

Мое сердце колотилось как безумное, но странным образом я не чувствовала страха. Только… благоговение? Шок? Любопытство?

– Вы настоящий, – прошептала я. – Все это… правда.

Александр посмотрел на меня – теперь его глаза снова были обычными – и кивнул.

– Да. Но мне не стоило вас пугать.

– Я не напугана, – ответила я, удивляясь собственному спокойствию. – Я… заинтригована. И у меня теперь гораздо больше вопросов.

Он улыбнулся – на этот раз по-настоящему, открыто. – Тогда, думаю, наши мемуары станут намного интереснее. Начнем с того, как на самом деле работает обращение…

– Расскажите, как это произошло. Ваше… превращение.

Александр откинулся в кресле, его длинные пальцы медленно постукивали по подлокотнику.

– Это было в 1873 году, незадолго до Хивинского похода. Я был молодым аристократом с большими амбициями и сумасбродной сестрой. На которую даже отец никак не мог найти управы. В одну из ночей она как и много разз до этого, сбежала из нашего имения чтобы умчаться за своими мечтами с бродячими артистами и чтобы ее не выдали за муж. Я разумеется поехал ее искать. Она нашлась сама. Но я уже не узнавал ее. Я полагал что сестра заболела и поэтому хотел помочь ей.

– Так она вернулась уже вампиром?

Александр улыбнулся, обнажив безупречные зубы.

– Первое правило нашего разговора: не используйте слово «вампир» так свободно. Это вульгарно. Мы – бессмертные. Мы – существа ночи. Но да, сестра вернулась созданием ночи.

Я сделала пометку в блокноте.

– Как происходит процесс превращения?

– Технические детали? – он усмехнулся. – Это интимнее, чем секс, болезненнее, чем роды, и прекраснее, чем любой религиозный опыт. Ваша кровь покидает тело, и в самый последний момент нужно успеть ввести в организм кровь создателя. Вы умираете и рождаетесь заново в одно мгновение.

– И после этого вам нужно пить человеческую кровь?

Его взгляд стал острее.

– Мы не просто пьем кровь. Мы питаемся жизнью. Ощущаем каждую историю, каждую мысль, каждое чувство наших… доноров.

– Вы убиваете людей?

– Иногда. Не всегда, – он смотрел мне прямо в глаза. – Мораль становится… гибкой, когда живешь веками.

Молчание повисло в воздухе. Дождь на улице усилился.

– Как вы выжили в эпоху суеверий? Охоты на ведьм?

Александр рассмеялся – мелодичный, но холодный звук.

– Лучший способ спрятаться – быть на виду. Я был актером, музыкантом, аристократом, путешественником. Всегда эксцентричным, всегда немного не от мира сего. Люди видят то, что хотят видеть. Бледность можно объяснить болезнью, ночной образ жизни – творческим темпераментом.

– А все эти мифы? Чеснок, распятия, осиновый кол?

– Фольклор всегда смешивает правду с вымыслом. Некоторым из нас действительно… неприятен солнечный свет. Но не до такой степени, как в ваших фильмах. Многое зависит от возраста и силы. Что касается религиозных символов… – он снова улыбнулся. – Скажем так: они имеют власть только над теми, кто верит в их силу.

Я сделала глоток энергетика из открытой банки стоявшей на столе.

– Вы когда-нибудь сожалели о своем бессмертии?

Его лицо на мгновение стало задумчивым.

– Представьте, что вы наблюдаете, как все, кого вы когда-либо любили, стареют и умирают. Представьте себе бремя столетий воспоминаний. Представьте, как меняется мир, а вы остаетесь прежним. Да, были моменты… сожаления. Но что такое сожаление по сравнению с возможностью видеть подъем и падение империй, рождение новых искусств, эволюцию человечества?

– У вас есть… другие? Семья? Компаньоны?

Что-то мелькнуло в его глазах – боль, тоска?

– Были. Когда я… был человеком, у меня была жена и двое детей. Был отец и сестра. Потом, когда я изменился – только сестра. Но, это все в прошлом… покрытым толстым слоем столетней пыли.

– Почему вы согласились на это? – спросила я. – Чтобы я все это записывала?

Александр встал и подошел к окну. Его силуэт четко вырисовывался на фоне ночного неба.

– Мир меняется быстрее, чем когда-либо. Технологии, камеры наблюдения, биометрия – становится все труднее оставаться незамеченным. Возможно, пришло время для нового подхода.

– Вы хотите, чтобы люди узнали о вашем существовании?

Он повернулся ко мне, его глаза сверкнули в полумраке.

– Я хочу, чтобы кто-то рассказал мою историю.

– И вы думаете, что люди поверят?

– Большинство примет это за художественный вымысел. Но некоторые… некоторые увидят правду.

Я откашлялась. – Если честно, я до сих пор не могу до конца поверить в реальность происходящего.

Он медленно вернулся к своему креслу. Его движения были текучими, почти сверхъестественно грациозными.

– Знание – это бремя. Как только вы по-настоящему поверите в мое существование, ваш мир изменится безвозвратно.

– Просто… я думаю что проснусь и пойму что все это было сном…

Он, быстрее чем я могла заметить, оказался позади меня.

– Ваше сердцебиение, – прошептал он мне на ухо, – ускорилось на двадцать два удара в минуту с начала нашего разговора. У вас небольшой шум в левом желудочке – ничего серьезного, но вам стоит проверить это. Ваша группа крови – третья положительная. Редкая.

Мои пальцы сжали блокнот так сильно, что костяшки побелели. Как он мог узнать о шуме в сердце? Я сама узнал об этом только на прошлой неделе от своего кардиолога.

– Но есть более простое доказательство, – продолжил Александр, возвращаясь на свое место с невозможной скоростью. – Проверьте запись вашего диктофона.

Я почувствовал холодок, пробежавший по спине.

– Сколько вас?

– Меньше, чем вы думаете, но больше, чем было бы комфортно знать. Мы не размножаемся бездумно. Это… неэтично.

– Неэтично? – я не смогла скрыть удивления. – У вас есть этика?

Он улыбнулся, и на этот раз я заметила, как на мгновение удлинились его клыки.

– Конечно. Просто она отличается от вашей. Когда живешь столетиями, начинаешь видеть долгосрочные последствия своих действий. Создание нового бессмертного – это не просто дар жизни. Это создание потенциального хищника, который будет питаться людьми веками.

Он сделал паузу, глядя в окно.