Когда я любовался огнями Сингапура

В кубрике новичков, похоже, давно ждали: буквально у дверей стояла большая группа старшин и матросов, которые, приветливо улыбаясь, спрашивали наперебой вновь прибывших:

– Братцы, электрики есть среди вас? Трюмные есть? Мотыли есть? Есть?! Ура!!!

Какой-то старший матрос высокого роста и с довольно лохматой русой головой с надеждой в голосе спросил:

– А метрист есть среди вас, ребята?

– Есть, – ответил ему Бенгалик. – Я метрист.

На лице русоголового появилась лучезарная улыбка. Он приветливо протянул руку Бенгалику и коротко представился:

– Лёня.

Лёня с такой радостью потряс в ответ протянутую руку Алика, что можно было подумать, не подчиненного ему матроса встречает, а брата родного после долгой разлуки!

Мичман с новобранцами зашли в отдельный кабинет, который здесь собой представлял что-то вроде офицерской кают-компании. Тут их встречала уже небольшая группа мичманов и офицеров. Все они, доброжелательно улыбаясь, стали о чем-то расспрашивать вновь прибывших матросов. Боря Урбагаров явно застеснялся от такого внимания и на вопросы практически не отвечал, но трое мотористов вели себя раскованно, как у себя дома, и на расспросы отвечали свободно, с чувством собственного достоинства, а порой и с юмором.

Бенгалик, внутренне радуясь такой радушной встрече, тоже отвечал на обращенные к нему самые разнообразные вопросы. Инициативой в разговоре владели двое офицеров: небольшого роста и белобрысый капитан-лейтенант и такого же роста темноволосый старший лейтенант. Последний с пришедшей молодежью вообще беседовал мягким отеческим голосом. За спиной у него стояли два лейтенанта и два мичмана. Один из лейтенантов и мичман, оба с виду лет двадцати пяти, всё время радостно переглядывались между собой. Как впоследствии узнал Бенгалик, это были второй механик подводной лодки и старшина команды мотористов. У них была для радости особая причина: ни одна из боевых частей лодки не получила такого крупного пополнения, как их БЧ-5.

В кабинете находился еще один старший лейтенант, но он до поры до времени участия в разговоре не принимал, так как, невзирая на громкую беседу, крепко спал, растянувшись во весь рост на диване, что стоял у стены этой офицерской «каюты». Взгляд Бенгалика невольно задержался на этом человеке. Даже во время сна его внешность говорила о личности необыкновенной. Ростом он был никак не меньше двух метров – настоящий великан, к тому же и телосложением его Бог не обделил: весил он явно не меньше ста тридцати килограммов, но особое внимание привлекало его лицо – круглое, с крупными чертами, даже во сне с нахмуренным лбом, с круто изогнутыми густыми бровями и сурово сжатыми волевыми губами. Весь облик этого человека говорил о натуре яркой, горячей, к тому же невероятно властной и честолюбивой.