Сталь и Кровь: Игры Орла

Матео пытался сохранять ясность ума. Он вспоминал все, что знал об Играх Орла: рассказы, обрывки передач, слухи. Арены всегда индустриальные. Заводы, шахты, электростанции. Полны ловушек – движущихся частей, токсичных веществ, пара, огня. Нужно знать механику. Нужно уметь прятаться. Нужно убивать. Мысль о последнем заставляла его сжимать кулаки. Он охотился, чтобы жить. Но убивать людей? Детей? Ради чего? Ради Года Без Дани. Ради Лизы. Цель оправдывала средства? Он еще не знал ответа.

Кайра большую часть времени молчала, иногда делала странные, резкие движения руками, словно отрабатывала удары по невидимому противнику. Она тренировалась. Все время. Матео понял, что ее пустота была заполнена одной мыслью: выжить любой ценой и, возможно, унести с собой как можно больше врагов.

Наконец, поезд начал замедляться. Грохот колес сменился скрежетом тормозов. Они чувствовали, как состав вползает под какой-то свод, звук изменился, стал гулче. Потом – полная остановка. За дверью послышались шаги, голоса, лязг оружия.

Дверь их камеры с грохотом открылась. На пороге стояли два стражника.

«Выходи! Быстро!» – скомандовал один. «Добро пожаловать в Теночтитлан-Монументаль, трибуты! Вперед, к славе или к славе Империи!»

Они вышли в длинный, плохо освещенный туннель под сводами из черного камня и стали. Здесь было шумно и многолюдно. Другие двери вагонов тоже открывались, выпуская на платформу других подростков. Двадцать четыре человека. Двенадцать пар. Все в возрасте от двенадцати до восемнадцати. Все с серыми, испуганными или ожесточенными лицами, в бедной, часто рваной одежде своих Дистриктов. Некоторые плакали, другие шли с гордо поднятой головой, третьи – как Кайра – с пустым, отрешенным взглядом. Их окружали стражники в дизель-панцирях, создавая живой коридор.

«Двигайтесь! Не задерживаться!» – стражники подталкивали их вперед, к яркому свету в конце туннеля.

Матео шел рядом с Кайрой, стараясь запомнить лица, манеру держаться. Вот здоровяк лет восемнадцати с шрамом через лицо (Дистрикт 2 – Оружейники, явно фаворит), он оглядывал других с явным презрением. Вот две стройные, похожие друг на друга девчонки лет по тринадцать, держащиеся за руки и плачущие (Дистрикт 11 – Сельское хозяйство? Они выглядели слишком чисто для полей). Вот высокий парень с умными глазами, внимательно разглядывающий конструкцию туннеля (Дистрикт 3 – Механики/Инженеры? Потенциальный союзник?). Вот девушка с холодными голубыми глазами и платиновыми волосами (Дистрикт 1 – Роскошь? Ее одежда была хоть и простой, но чистой и добротной), она шла с высокомерным видом, словно уже одержала победу.

Их вытолкнули из туннеля, и Оно обрушилось на них.

Теночтитлан-Монументаль.

Сначала – шок от звука. Город ревел. Не грохотом машин Д7, а многоголосым, оглушительным гулом. Гул тысяч двигателей – больших и малых, шипение пара, скрежет металла, грохот поездов на эстакадах, гудки дирижаблей, рев толпы, музыка из репродукторов, сливающаяся в один непрерывный, безумный аккорп дизельпанковой симфонии.

Потом – свет. Не тусклое солнце Д7, а миллионы электрических огней. Фонари на высоких, ажурных, но явно металлических столбах. Неоновые вывески, мигающие странными, рекламными посланиями на испанском. Огни в бесчисленных окнах зданий, уходящих ввысь, в коптящее небо. Гигантские проекторы, бьющие лучами в смог, подсвечивающие чудовищные конструкции: пирамиды, облицованные сталью и стеклом; башни, увитые трубами и монорельсовыми путями; купола, извергающие пар. Воздух дрожал от энергии.

Затем – масштаб. Они стояли на перроне грандиозного вокзала, под стеклянно-стальным куполом, который терялся где-то в вышине, в облаках искусственного тумана и дыма. Поезда – не только бронированные звери, но и стремительные экспрессы на магнитных подушках, и грузовые составы длиной в полкилометра – сновали по десяткам путей на разных уровнях. Люди – тысячи, десятки тысяч! – спешили во всех направлениях. Не серые тени Д7, а люди в яркой, странной одежде: мужчины в длинных кожаных пальто и котелках, женщины в платьях с шестернями вместо брошей и турбинами на шляпах. Лица – сытые, озабоченные своими делами, равнодушные к группе оборванных подростков, которых вели под конвоем.

И запах. Не гарь и угольная пыль. А сложная смесь: солярка, озон, парфюмерия, жареная еда, металл, горячее масло и… что-то сладковато-химическое. Запах мощи, изобилия и полного безразличия.

Матео почувствовал головокружение. Его Дистрикт был миром теней. Это был мир титанов. Мир их хозяев. Мир, который пировал на костях Дистриктов. Ярость, которую он носил внутри, вспыхнула с новой силой, смешавшись с подавляющим чувством собственной ничтожности. Как он, Матео Рейес из Лесозаготовок, мог бросить вызов этому?

«Двигайся, дикарь! Не задерживай цивилизацию!» – грубый толчок стражника вывел его из оцепенения. Они шли по перрону, приковывая к себе любопытные, но быстро отводящиеся взгляды горожан. Дети тыкали пальцами, смеясь. Взрослые брезгливо морщились. Они были диковинкой. Грязной, жалкой, предназначенной для кровавого развлечения.

Их провели через огромные, арочные ворота вокзала, украшенные барельефами с орлами и шестернями, и вывели на улицу. Шок продолжился. Широкие проспекты, забитые транспортом: грохочущие дизельные автобусы, личные автомобили с причудливыми кузовами и клубами выхлопных газов, трехколесные мотоциклы-рикши. Над улицами на разных уровнях вились монорельсы, по которым с шипением проносились вагоны. Еще выше, в клубящемся смоге, плыли гигантские дирижабли – не тихоходные «цеппелины», а обтекаемые, покрытые броней и вооруженные турелями монстры, ревущие мощными дизельными пропеллерами. На их бортах – имперская символика и реклама: «Текнолатрикс Индастриз!», «Пар и Сталь – Мощь Империи!», «Игры Орла! Смотрите Прямую Трансляцию! Делайте Ставки!».

Здания были невероятны: смесь ацтекской ступенчатой архитектуры с викторианской готикой и конструктивизмом, все из стали, стекла и бетона, украшенное шестернями, трубами, паровыми клапанами. Гигантские экраны на стенах зданий показывали рекламу, новости, пропагандистские ролики о могуществе Империи и, конечно, промо Игр Орла – кадры прошлых побед, лица нынешних трибутов, включая его и Кайру (их фото, сделанные на Жатве, выглядели жалко и устрашающе одновременно). Веселый, ироничный голос диктора что-то вещал о шансах, фаворитах, предстоящем зрелище.

Матео почувствовал, как его тошнит. От шума, от масштаба, от льющегося со всех сторон цинизма. Он увидел, как Кайра сжала кулаки до побеления костяшек. Ее маска дрогнула, показав оскал ненависти. Это было знакомо. Это он понимал.

Их погрузили в большой, закрытый фургон с решетками на окнах. Фургон рванул с места, вливаясь в безумный поток столицы. Они мчались по широким проспектам, под грохочущими эстакадами, мимо парков с причудливыми механическими фонтанами, мимо роскошных магазинов, витрины которых сверкали невиданными товарами и едой. Еда… Матео увидел витрину пекарни. Булки. Настоящие, золотистые, сдобные булки. Горы их. Его желудок сжался от голодного спазма. Лиза видела когда-нибудь такое? Он сглотнул ком в горле.

Фургон свернул в район, где здания стали еще выше и мрачнее. Здесь было меньше рекламы, больше военизированной символики. Наконец, он остановился перед чудовищным комплексом из черного камня и стали, напоминающим крепость или тюрьму. Высокие стены с колючей проволокой под током, вышки с прожекторами и пулеметами. Над главными воротами – мраморная плита с надписью: «Центр Подготовки Трибутов. Слава Империи!»