Ну ты и попал(а)!

Рина Ских

Ну ты и попал(а)!

Г

лава 1

Клэр

Придурок, ну какой же придурок, чтоб его черти во все щели драли! Легкий хмель, приятно окутывавший мое сознание, моментально испарился, стоило осознать, что только что произошло.

Тело у моих ног застонало. В неясном свете полной луны блеснули острые клыки, окрашенные алым. Моя шея заныла с удвоенной силой в том месте, куда этот самоубийца меня хряпнул. Причем укус уже зажил, болеть не должно, но еще слишком свежи воспоминания об этом позорном происшествии. Захотелось попросту пнуть идиота под ребра и спокойно уйти домой… Но я почему-то оставалась на месте, с каждой секундой злясь все больше, и смотрела на его агонию. Сколько ему? Лет семнадцать? Восемнадцать? Ну точно меньше двадцати. И уже не будет больше – до утра вряд ли доживет. Придурок!

Светловолосый вампирчик снова застонал, его выгнуло судорогой и стошнило кровью. Моей кровью. Так тебе и надо, гаденыш, додумался же – напасть на оборотня! Да все вампиры с пеленок знают, что наша кровь – чистый яд для кровопийц, нас даже комары не кусают!

Злиться на идиота получалось хорошо, но мысль, что все заслуженно, не находила отклика в душе. А еще больше злости вызывало осознание, что если бы я не была непозволительно расслаблена, возвращаясь из таверны, и скрутила бы сразу кровососа в бараний рог, как следует отпинав его, то уже была бы дома, а этот придурок зализывал бы раны в какой-нибудь подворотне, но зато живой!

Длинные светлые ресницы затрепетали. Парень внезапно широко распахнул глаза, уставившись на меня мутной от боли синевой. На бледной, почти серой, коже проступила испарина, волосы слиплись от пота, губы утратили все краски. А я стояла рядом и вдыхала мускусный запах его страданий, неожиданно оседающий приятным томлением внизу живота… Да чтоб вас всех!

А ведь как хорошо начинался этот день. Кларк отчитался, что скандал с молодняком в нашем клане замят, соседи претензий не имеют, а значит, я пока могу возвращаться. В академии с пониманием отнеслись к моему десятидневному отсутствию в самом начале учебного года и назначили вполне адекватный способ отработки. Я даже успела отпраздновать в таверне день рождения своей подруги. Дальше в планах было пойти домой и отоспаться как следует перед тем, как впрягаться в учебу, попутно разгребая дела своего клана… Просто. Дойти. Домой. И ведь почти дошла же!

Я глухо зарычала, снова устремив взгляд на умирающего вампира. Ну почему этот дебилоид решил выбрать своей жертвой именно меня?! Поправка: вымотанную тяжелыми последними неделями и непозволительно расслабившуюся после попойки с друзьями!

Самое разумное, что я могла сейчас сделать, это оставить его здесь и уйти. Сам напал, сам и страдает. К тому же все равно уже не жилец. Да и я особой любовью к кровососам никогда не отличалась.

Но память услужливо прокрутила перед внутренним взором нашу встречу. Кадр за кадром.

Вот я иду через парк, переходящий в небольшой лесок, мурлыкая под нос глупую песенку, и с наслаждением вдыхаю аромат каких-то ночных цветов и хвои. Вот из-за сосны на тускло освещенную дорожку передо мной выскакивает взъерошенный симпатичный парень и с ходу рассыпается в витиеватых и на первый взгляд искренних извинениях, обещая, что он «совсем немножко, ты и не заметишь». Пока я, собирая вялые от алкоголя мысли в кучку, пытаюсь сообразить, за что он извиняется, незнакомец молниеносно бросается ко мне. Ощущение сквозняка на моей оголенной шее – и следом резкая боль.

Наверное, я была слишком ошеломлена тем, что посреди ночи могу наткнуться на столь экстравагантного самоубийцу-вампира, потому оттолкнула его от себя лишь спустя пару секунд. Да и вообще позволила к себе приблизиться. На виноватой мордахе вампира еще успело отразиться удивление, затем оно сменилось пониманием, а следом обреченностью, когда яд подействовал. Словно он даже не понял сразу, что наделал.

Раздраженно рыкнув и махнув хвостом, я со вкусом выругалась, поминая всю возможную родню и предков этого вампира до десятого колена. Присев рядом с ним на корточки, осторожно принюхалась. Сильный стервец! Некроз тканей еще не начался, до сердца яд доберется нескоро. Но в его случае это еще сутки-двое жутких мучений. Чтоб тебя! Мог бы просто наведаться к ребятам с боевого факультета и обозвать их хилыми доходягами – враз бы отправили на тот свет, и пикнуть не успел бы.

– Надеюсь, мне это зачтется в карму, – прошипела я.

Приподняв немного вампира за плечи, уже я вгрызлась в его шею, готовясь отсосать часть яда и тут же выплюнуть. К моему удивлению, его кровь не имела ожидаемого неприятного привкуса. Солоноватая, с металлическим послевкусием, она в себе хранила пряные нотки, заставляющие моего внутреннего зверя едва не мурлыкать, словно кошка от валерьянки. Не удержавшись, я сделала лишний глоток и, оторвавшись, лизнула ранку, впитывая запах этого недоразумения.

Теперь боль не должна быть такой всеобъемлющей, сводящей с ума. А значит… Богиня, да кого я обманываю? Это значит, что он все равно умрет, пусть и не в таких страшных мучениях, оставаясь до самого конца в здравом рассудке.

Продолжая проклинать и придумывать все новые эпитеты для придурка, перекинула его руку себе через плечо и встала. В крови забурлила магия, помогая справиться с тяжестью как для вампира не такого уж и тощего парня, да и тренировки не прошли зря. Костеря его на чем свет стоит, а заодно и себя за не вовремя проснувшуюся любовь к не особо ближнему, я вскоре дотащила его до своего дома. И видимо, как раз в этот момент яд моей крови достиг своего пика воздействия, несмотря на мои попытки уменьшить интенсивность. Стоны вампира перешли в крик.

Подавив желание тут же на месте и добить его, чтобы не мучился, я по-простому зажала парню рот рукой, к тому же мы уже были на крыльце моего дома.

– Раньше надо было думать, идиота кусок! – прошипела я, хоть и понимала, что вампир меня не слышит.

– Не бросай… – услышала я его шепот, стоило убрать ладонь. Парень не открывал глаз и, похоже, вовсе бредил, не понимая уже, где и с кем находится, но я не могла промолчать.

– Да куда уж тебя, дурня такого, бросать. Зря перла на себе, что ли… – проворчала я, снимая защитное плетение с двери. – Потерпи немного, сейчас станет легче.

Г

лава 2

Дин

Последние несколько недель для меня выдались крайне неудачными. Я лажал раз за разом, причем в половине случаев нарочно, отказываясь выполнять задание. Стоит ли удивляться, что меня посадили на голодный паек? Я думал, что справлюсь, продержусь и, выполнив следующее задание, получу свой стакан крови. Как бы не так!

Голод сводил с ума, заставляя идти на крайние меры. Я знал, что вампиры из цивилизованных кланов давно уже не опускаются до охоты на жертву. Или, по крайней мере, не гадят там, где живут. Но я не принадлежал ни к какому клану. И потом… Я же немного совсем. А подкрепившись, залижу место укуса и легким внушением заставлю забыть о встрече со мной. Как в прошлые разы.

Каждый раз обещал себе, что это последний. Но неизменно нарушал обещание, не оправдывая возложенных на меня надежд и оставаясь один на один с жутким голодом…

Сегодня выдался крайне паршивый день. К вечеру жажда занимала все мои мысли. Мне было все равно где, все равно кого. И когда на дорожке показалась стройная фигурка подвыпившей девицы, я не стал ждать. Мимолетно кольнуло сожаление, что я с этой красоткой не встретился в другое время, я был бы не прочь завести более длительное и тесное знакомство. Но эта мысль как появилась, так и исчезла, сдавшись под напором древних инстинктов. Честно говоря, уже и не помню, что там говорил и как извинялся. Все же просто так напасть и укусить совесть мне не позволила, даже зная, что все неприятные воспоминания я сотру.

Ее кровь оказалась самой вкусной, какую я когда-либо пил. С чуть терпковатыми хвойными нотками, она в первый миг наполнила меня энергией так, как ничья кровь до этого. Но не успел я порадоваться, как что-то изменилось. Словно жидкий огонь потек по венам, заставляя пылать изнутри. Сознание стремилось покинуть меня, но почему-то не удавалось. Боль не была однородной, не давала спрятаться в небытие, раз за разом возвращая обратно, заставляя прочувствовать все оттенки.

Когда казалось, что больнее быть не может, накатывала следующая волна, еще мощнее предыдущей, уносившая за собой остаток эмоций и возможность осознавать и мыслить. Наверное, именно в такие моменты начинают молить о смерти. Но правда в том, что я всегда слишком хотел жить. Даже если это означало испытывать чудовищную боль.

Обрывками до меня доносились то чьи-то ругательства, то… снова чьи-то ругательства, но уже с новыми оборотами. Кажется, между вспышками сводящей с ума боли я даже увидел близко лицо своей неудавшейся жертвы с пылающими от ярости глазами с вертикальными зрачками и оценил клыки, выступающие из-под верхней губы. Правда, они чем-то неуловимо отличались от моих. Такими не прокалывать аккуратно шею, а впиваться в жертву, рвать плоть. Может, это уже были предсмертные галлюцинации, но, как бы безумно это ни звучало, я не хотел умирать в одиночестве, так что был рад и этому.

Не знаю, как долго длилась моя агония. Но в какой-то момент стало легче. Вернулась способность мыслить, анализировать, делать выводы. Открыть глаза пока не удавалось, как и шевельнуться. Но пока не накрыло новой волной боли, я принялся лихорадочно размышлять.

Причинить вампиру вред можно физически или магически. Но рядом со мной никого не было, красотка пусть и оттолкнула меня с неожиданной для девушки силой, но не настолько, чтобы я испытывал такие мучения. Магия? Противная и болезненная штука, но это явно не она. Что тогда? Яд? Но я пил лишь кровь…

Вновь вспомнилось злющее лицо красотки… с вертикальными зрачками и характерными клыками хищника. Оборотница? Да они же ходят только стайками, окруженные своими самцами! С чего бы одинокой оборотнице, явно выпившей лишнего, брести на ночь глядя по парку?!

Но как бы я ни пытался гнать эту абсурдную мысль подальше, на меня с ужасом накатывало осознание, что это правда. Я тот самый дебил, который добровольно выпил крови оборотня. Сколько после этого живут? Около суток? Только сходят с ума от боли гораздо раньше.

Сердце бешено заколотилось в груди, а с губ сорвался стон отчаяния. Рядом что-то скрипнуло, послышались тихие легкие шаги, заставив меня насторожиться и снова попытаться открыть глаза. Но снова не удалось, что-то мешало. Вместе с тем пришло осознание, что боли почти нет, остались лишь отголоски. Что за хрень? Я ошибся? Это была не оборотница и мое состояние связано с чем-то иным, не таким опасным?

Попытка пошевелиться также провалилась. Но, снова проанализировав свои ощущения, абстрагировавшись от мыслей о скорой смерти, я понял, что лежу на чем-то мягком мордой в подушку. В то время как мои запястья и ноги связаны грубой веревкой, а на глазах плотная темная повязка. И помимо всего прочего, я был без одежды!

Кровать рядом со мной прогнулась под чьим-то весом. Когтистые пальчики, едва касаясь, провели линию вдоль позвоночника до самой задницы. Я настороженно замер, пытаясь прогнать предчувствие, что угодил по самое не балуйся так, как не попадал еще никогда.

– Очнулся, вампиреныш? – прозвучал смутно знакомый женский голос. Поправка: злющий голос. – Нет желания покаяться в своих грехах?

Г

лава 3

Клэр

Я сидела в кресле напротив кровати, куда сгрузила свою ношу, и пила крепкий черный кофе. Но хотелось вина. Благодаря столкновению с одним недоразумением хмель из организма выветрился практически моментально. А воспринимать реальность на трезвую голову было очень тяжко.

Считалось, что кровь оборотня для вампира яд, от которого нет противоядия. Насчет первой части этого утверждения я не спорила. Что касается второй… Все не так однозначно.

Отсюда также выплывало, что пара оборотень и вампир обречена на разлуку. Банально во время поцелуя можно клыком царапнуть губу, капля крови попадет в организм – и все. Никому не хочется быть причиной смерти любимого. Тем более такой глупой. Но запретить что-то – это дать повод искать способ, как обойти запрет.

Именно поэтому я как минимум знала, как обезболить придурка. Хлебнуть его крови, приготовить особый отвар, напоить… Дождаться, пока его стошнит, напоить снова. Только тогда тело обмякло и провалилось в спасительное забытье. Испачканную одежду я с него стащила и машинально кинула в ящик с очищающим артефактом, после чего задумалась, что делать дальше. Больше боли быть не должно. Но вампир по-прежнему умирал.

По-хорошему я ему ничего не должна. Обезболила – и на том спасибо. И даже оставила у себя дома. Но дальше что? Я могла спасти его, но не могла решить, нужно ли мне это.

Альтруизмом я уже давно не страдала. В общем-то, не уверена, что когда-нибудь вовсе обладала этой со всех сторон невыгодной чертой характера. Разве что совсем в детстве, когда главой нашего клана был мой отец, а меня еще совсем не волновало, что кроме него я там единственная альфа. Впрочем, тогда во мне заодно плескались наивность и вера в других оборотней.

Так что сейчас я пыталась понять, зачем притащила этого недоумка к себе домой, куда даже друзей пускала неохотно. Что с него вообще можно поиметь?

Мой взгляд лениво скользил по его светлым волосам, слипшимся от пота и дорожной грязи. Опустился на неожиданно широкие плечи, красиво прорисованные мышцы спины… На которой, кстати, было множество шрамов. Неправильно залеченные ожоги, застарелые раны от холодного оружия, парочка укусов явно какой-то мелкой, но зубастой нежити и даже следы от кнута или плети. Жизнь вампира определенно не щадила.

И это было весьма странно. Насколько знаю, вампирская регенерация не уступает нашей. Если по-честному, то гораздо превышает, как бы нам ни хотелось утверждать обратное. Что бы с этим недовампиром ни делали, следы должны были зажить давным-давно и без шрамов. Впрочем, все это не страннее, чем само нападение вампира на оборотня. Так кто же передо мной? Оригинальный самоубийца или просто редкостный придурок?

И все же ответ на этот вопрос никак не мог повлиять на мои планы на парня. Или мог?

Я поднесла чашку к губам и обнаружила, что кофе в ней закончился. Досадливо цыкнув, с сомнением покосилась на кофейную турку. Если там что и оставалось, то все равно уже остыло, доливать смысла не было. Поморщившись, я с хрустом размяла шею. Потянувшись, вытащила ленту из волос, позволяя им тяжелой копной опуститься на спину. С наслаждением запустила пальцы в шевелюру и чуть помассировала кожу головы. Трудный день, неделя, месяц… И, судя по лежавшему на моей кровати парню, это еще не конец.

Мой взгляд опустился на его весьма аппетитную задницу, где как раз шрамов и не было. Самая оберегаемая часть тела, которой редко достается? Я невольно хмыкнула. А вот это зря. Глядишь, и не попал бы в подобную ситуацию, если бы кто-то как следует занимался его воспитанием.

Пожалуй, я не прогадала, больше из вредности разместив его на животе. Хоть эстетическое удовольствие получу в качестве компенсации за свои труды. Градус злости не снизился, скорее, изменил направленность, трансформировавшись в жажду расплаты. И разумеется, куда же без любопытства? Кошкам, тем более крупным и хищным, это по статусу положено. Как и желание поиграть с мышкой, пусть и зубастой.

Смазливую мордаху парня я успела рассмотреть и там в парке, и когда вливала снадобья, и когда умывала от рвоты. В какой-то миг даже кольнула жалость, что жить ему осталось всего ничего. Или же не жалость, а прагматизм? Что снова возвращало нас к тому же вопросу: что я могу с него поиметь за спасение?

Какое-то время я, задумчиво накручивая ленту на пальцы, всерьез пыталась представить, какую пользу может принести пришлый вампир, обязанный мне жизнью, моему клану. Точнее, что именно он должен сделать, учитывая, какую цену придется заплатить за его спасение. Проблем у меня хватало, далеко не все из них я могла решить законным путем, но втягивать кого-либо из своих во что-то сомнительное я не имела никакого права, да и морально пока еще не была готова. Другое дело – пришлый вампир, который, судя по всему, и так не в ладах с законом…

Так пока ничего и не решив окончательно, но чувствуя, что блондинчик вот-вот очнется, я подошла к нему и повязала ему ленту на глаза. Что бы я ни думала на его счет, но решение все равно будет зависеть от него. Его слов, реакций, жажды жить, в конце концов.

И все же, стоило парню зашевелиться, в моей крови с удвоенной силой вспыхнул интерес вперемешку со злым азартом. Я не заметила, в какой момент мои человеческие ногти трансформировались в когти, но не отказала себе в удовольствии поддразнить блондинчика.

Мне хотелось увидеть его панику, страх, поиграть с жертвой до того, как определюсь с тем, что с ним делать. Но вампир удивил. От моих прикосновений он настороженно замер, закаменев всем телом, и не проронил ни звука. Да что там, даже дыхание не сбилось. И что, даже не будет воплей в духе – где я, как здесь оказался и кто ты такая?

В другое время мне бы такая реакция понравилась. Я бы непременно ее оценила и даже испытала уважение. Но сейчас этот неуместный героизм у умирающего парня вызвал раздражение, переходящее в еще большую злость. Я ее и не скрывала, задавая свой вопрос.

– Прости, – только и выдохнул он ни капли не напуганным голосом.

– И что, даже не будешь пытаться узнать, где находишься и что я собираюсь с тобой сделать? – поинтересовалась я вкрадчивым тоном, продолжая водить по его телу коготками, с удовольствием отмечая проявлявшиеся на коже мурашки.

– Учитывая, что я вскоре умру, разве есть смысл? – произнес блондинчик делано равнодушным тоном.

И все же я отметила, как сильнее забилась жилка на шее, быстрее застучало сердце, а голос на миг дрогнул. О нет, парень. Ты отчаянно надеешься, что смысл есть, и на сдавшегося и смирившегося со своей судьбой совсем не похож. И я не стала разочаровывать.

– А если я скажу, что могу тебя спасти?

Г

лава 4

Дин

Я не был клановым, но даже мне известно, что противоядия от крови оборотней не существует. Я обречен. Кем бы ни была эта девица, зачем-то связавшая меня, и чего бы ни хотела, для меня уже не имело значения. Говорить она могла что угодно. Но самое паскудное, что во мне все равно всколыхнулась отчаянная надежда. Да, демоны б ее побрали, конечно, я хотел жить!

– Врешь ты все, – все же сумел выдавить я хрипло, попытавшись повернуться на звук ее голоса. Вот какого демона нужно было еще и глаза мне закрывать? Что такого я мог рассмотреть перед смертью? Или она не врет и смерть все же откладывается? Гадство, да скажи ты уже хоть что-нибудь!

И я лишь едва ощутимо вздрогнул, когда ее ладонь погладила меня по волосам. Точнее, мимоходом потрепала, как какую-то домашнюю зверушку. Но и здесь я продемонстрировал чудеса выдержки, не позволив раздражению вылиться наружу.

Да что там, стыдно признаться, но я был готов какое-то время выполнять и эту роль, если у нее такой фетиш, пусть только ее слова окажутся правдой! Боги, разве я так много прошу? Всего лишь о честности своей собеседницы…

Оборотница негромко рассмеялась, продолжая лениво перебирать прядки моих волос.

– Зачем мне это?

– Поглумиться? – предположил я неуверенно.

– М-м… За то, что ты укусил меня, причинив боль и испортив мой единственный выходной за последние пару месяцев? За то, что из-за тебя выветрился весь выпитый алкоголь? За то, что я вместо того, чтобы нежиться в пенной ванне под расслабляющую музыку, тащила на себе полудохлого вампира, а после вливала в него отвары трав и отмывала его от рвоты? А сейчас вместо того, чтобы лежать в теплой и мягкой постельке, рассматриваю лежащего на ней смертника? – Чем дальше девушка перечисляла, тем жестче становился ее голос и тем сильнее ее ладонь сжималась на моих волосах, уже причиняя легкую боль. Тем неожиданнее было ощутить ласковое прикосновение чего-то мягкого к спине. Хвост? Похоже на то. Его щекотные касания уводили мысли совсем в иное русло, отвлекая от мыслей о смерти и возможном спасении.

Голос девушки приобрел вкрадчивые полуинтимные нотки, когда она завершила перечисление моих прегрешений перед ней.

– Знаешь, чем больше об этом думаю, тем сильнее желание воспользоваться твоим предложением, – протянула она так, словно в самом деле раздумывала над этим.

– Я ничего не предлагал, – выпалил я поспешно. – Может, ты меня развяжешь и мы обсудим способ моего спасения? Если он, конечно же, на самом деле существует.

– Обсудить… Это можно, – легко согласилась она.

Вновь скрипнула кровать, с которой встала моя собеседница. Повеяло легким сквозняком с цветочным ароматом, когда она прошла мимо, но развязывать меня никто не стал. Стукнула дверца какого-то шкафчика. Что-то зашелестело, звякнуло, почти сразу моего слуха достигло глухое перестукивание. Девица явно что-то искала. И я, настороженно прислушиваясь к этим звукам, не был уверен, что мне понравится то, что она найдет.

Во всяком случае, еще никогда не было такого, что судьба благоволила мне и я получал что-то нужное за просто так. А поскольку дать оборотнице мне, собственно, и нечего, фантазия принялась подбрасывать картинки того, что сумасшедшая девица могла сделать с тем, кто ее разозлил. Почему сумасшедшая? А кто еще потащит к себе домой напавшего на нее вампира, обреченного на смерть? Морально я готовился уже к рабскому ошейнику, неистово надеясь, что у него хотя бы будет срок годности.

– Ходит легенда, что однажды оборотень полюбил вампирессу, – неторопливо завела моя несостоявшаяся жертва, продолжая свои поиски. – И, не желая рисковать ее жизнью, опасаясь, что его кровь может случайно попасть ей в рот, придумал ритуал. Назвал его ритуалом истинной пары. И что-то в этом есть, учитывая, что ауры этих двоих связались брачными узами. С тех пор кровь того оборотня больше не могла навредить его избраннице.

– Хочешь сказать, тебе известен этот ритуал?

– Именно. Готов проверить, в самом ли деле он является спасением для таких идиотов, как ты? – насмешливо поинтересовалась девица. – Или же это был акт самоубийства и мне стоит отнести тебя туда, где взяла?

– Я не знал, что ты оборотница, – признался я.

– Угу. Таки идиот. Что ж, прискорбно, – констатировала она.

Я ярко представил, как при этом она скривилась и закатила глаза, что вызвало во мне приступ досады и так и рвущуюся наружу язвительную фразу о всяких оборотницах, бродящих по ночи в одиночку и не соблюдающих законы трезвости.

– Но спасать ты меня все же будешь? Действительно проведешь этот ритуал? – поспешно уточнил я, усилием воли затолкав внутрь все свое раздражение и возмущение.

В общем, в чем-то она была права… Ну ладно-ладно, сам понимаю, что идиот. И к девушке в самом деле испытывал благодарность хотя бы за то, что не бросила там подыхать одного, даже если все ее слова о ритуале – это вранье. Но близость смерти и неясность перспектив мешали испытывать лишь полагающиеся случаю теплые чувства.

– Похоже на то, – ответила она неопределенно, вернувшись ко мне, видимо обнаружив искомое.

– То есть ты готова сковать себя узами брака? Настолько замуж невтерпеж? – не выдержал я, после этого прикусив себе язык. Но уже было поздно, слова успели вырваться наружу. Дебила кусок, нашел время!

Я ожидал, что оборотницу мое высказывание разозлит, но вместо этого она негромко рассмеялась и осуждающе поцокала языком.

– Какой невоспитанный мальчик. Родители забыли объяснить, что такое чувство такта? – поинтересовалась она, вновь мазнув своим пушистым хвостом по моей щеке.

– Сирота я, не было кому научить, – проворчал я и, помедлив, добавил: – Прости. Не хотел обидеть, просто удивился.

– О как. Не все еще потеряно, значит, – хмыкнула она. – Нет, к замужеству я как раз и не готова. Ритуал несет скорее помолвочный характер. Что в свою очередь избавит меня от других посягателей на мои сердце, руку и прочий суповой набор. Сам-то не имеешь страха перед помолвкой?

– Если это спасет мне жизнь? Да хоть десяток помолвок! – честно признался я. – И что я должен буду за это?

– Но-но, я невеста ревнивая, лучше не давать мне повода, – фыркнула она. – С тебя потребуется одно: больше никогда не попадаться мне на глаза. Но, думаю, после того как мы сегодня распрощаемся, ты сам не будешь гореть желанием сталкиваться со мной.

Я поежился от едва уловимой угрозы в ее голосе. Все же решила поквитаться со мной за испорченный вечер? Не вяжется с ее намерением спасти мне жизнь. Или же сам ритуал паскудный? Это больше похоже на правду.

– Помолвка навсегда? Имею в виду, это значит, что я никогда не смогу быть ни с кем другим? – уточнил я.