Загадка господина Ч

Андрей Ланиус

Загадка господина Ч

Глава 1 Встреча с властелином

Я увидел того, кто с нетерпением ждал меня. Возраст неопределенный; белесые волосы до плеч; бесцветные глаза и серое вытянутое лицо. Он небрежно сидел в кресле, закинув ногу на ногу, за пустым столом в виде буквы «т». С левой стороны серебрился экран монитора, поблескивал телефонный комбайн; у стенки напротив окна пестрели золотыми корешками книг высокие полки. Огромный почти пустой кабинет призваны были украсить лепной потолок и старинная сверкающая люстра.

Субъект, похоже, попытался растянуть губы в улыбке и безразличным жестом показал на кресло около стола. Я сел и сразу почувствовал, как от усталости заныли ноги.

– А я внимательно слушал, как ты пробираешься ко мне, – доверительно сообщил хрипловатым голосом хозяин кабинета. – Любопытно ты ходишь. Кстати, я давно заметил: нет и двух экземпляров с одинаковой походкой. У каждого свой темп, ритм, постановка тела и головы. Я серьезно подумываю над научным трудом на эту тему… Но это потом, потом. Основная моя деятельность совсем иная. Скажу сразу: я любопытен буквально ко всему. Я, так сказать, отдыхаю, посвящая себя то одной, то другой проблеме.

Хозяин кабинета легко поднялся, мне даже показалось – вскочил, но сразу же обрел солидность и не спеша направился к высокому, под потолок, окну. Он пристально посмотрел куда-то вдаль и, внимательно что-то изучая, жестко заговорил:

– Погода не должна действовать на самочувствие. Мне лично такая погода нравится. Помогает сосредоточиться и принять оптимальное решение… Я понимаю, что ты, – он повернул голову в мою сторону и на секунду замер, – что ты облучен этим ненастьем и, возможно, прескверно себя чувствуешь. Однако, повторяю, не только погода, но и ничто другое не должно поколебать мои правила. Первое из них: когда я стою, никто не имеет права сидеть.

Последние слова он почти выпалил, и я не сразу уловил их смысл, продолжая пребывать в кресле.

– Еще раз повторяю, – повысил голос хозяин кабинета. – Когда я стою…

Подчиняясь неведомому чувству, похожему на страх, я мгновенно встал и в нерешительности замер.

– Нет, нет, не пойми меня превратно, – смягчился мой повелитель. Ну как его еще назвать? – Мы должны быть друзьями. Отношения между нами – только искренние, только честные. Фальши я не потерплю.

Повелитель не спеша вернулся за стол, удобно уселся (боже мой, я продолжал стоять!) и как ни в чем не бывало по-свойски кивнул мне – мол, усаживайся, какие тут церемонии.

– Ну, а теперь я должен объяснить самое главное. От надлежащего понимания этого зависит и твое успешное функционирование, и перспективы твоего роста, и наши общие дела. Сейчас ты на первой ступени деловой проверки. Участок твой, подчеркиваю, в общей системе моих забот занимает незначительное место, но для тебя, для делопроизводства имеет неоценимое значение. Впоследствии, когда ты себя проявишь, перед тобой откроются новые горизонты. Только старайся, только будь на высоте положения. Уж я-то тебя не оставлю.

Повелитель, довольный, подмигнул и сразу же надел маску безразличия.

– Видел город? – спросил он.

Я кивнул.

– Видел парк?

Я снова кивнул.

– А небо видел?

Кивнул опять.

– Кому, по-твоему, все это принадлежит?

– Не знаю, – чистосердечно ответил я.

– Не знаешь? – Он от неожиданности приподнялся, и длинное его лицо еще более вытянулось. – Не имеешь права не знать! И город, и земля, и вода, и небо – все принадлежит мне. Теперь ты догадываешься, с кем имеешь дело и кому будешь верой и правдой служить?

– Вы… король?

Мой нечаянный вопрос понравился повелителю. Серое лицо его просветлело.

– Вот именно – король! Если мыслить широко. А в сущности, ни один король мне в подметки не годится. О, ты еще узнаешь степень моего могущества! – Его длинные, почти прозрачные пальцы забарабанили по столу.

Когда дробь оборвалась, повелитель безразлично сказал:

– В тех случаях, когда возникнет необходимость обратиться ко мне, называй меня «господин Лео». Со временем, когда ты положительно проявишь себя, я разрешу сократить первую часть обращения, а пока… Субординация неумолимо требует именно такой формулировки. Почему – Лео? Охотно поделюсь. Во-первых, как ты гениально догадался, в честь всех королей земли. Известны целые династии Лео-Львов. Во-вторых, имя «Лео» предельно короткое, звучное. Примерно с этих же позиций будет определено и твое имя. Мне безразлично, каким словом обозначали тебя до сих пор. Это чистейшая условность. Я буду звать тебя, ну, например, Че-ло-век. С одной стороны, нейтральное, простое слово. А с другой… Ты ведь, я догадываюсь, придаешь большое значение человеческому фактору. А я хорошо понимаю, что такое бремя «ч» – по существу, самое тяжелое бремя. Ведь от человека никуда не денешься! Будь он самый ничтожный, самый затюканный… А уж если не затюканный – тем более… Итак, лучше не придумаешь – Че-ло-век!

Лео размеренно застучал по зеркальной полировке стола, и я вдруг заметил: пальцы и отражение их были похожи на хищное чудовище – длинная зубастая пасть широко открывалась, и зубы, в ожидании добычи, нетерпеливо клацали…

Возникшее неприятное чувство погасила резкая мысль: Человек! Видимо, не случайно Лео хочет дать мне такое имя. Я точно знаю: за этим стоит нечто очень важное… Возможно, через это я сюда и попал… Вполне возможно. Ведь я отрицал… Но что? Что-то ведь отрицал!.. Не пойму, что стало с моей безукоризненной памятью…

– Ты что-то сказал? – прищурился Лео.

– Н-нет…

– Не советую лгать. – Лео проницательно усмехнулся.

– Я думаю… имя «Человек» вполне подходящее.

– Здесь думаю только я. Ты будешь думать, когда я прикажу. Че-ло-век! Язык сломаешь, если произносить каждый день да по несколько раз… Нельзя забывать и принцип экономии. Доли секунды, дополнительно затрачиваемые на произнесение двух лишних слогов, только за год дадут ощутимую экономию времени! Хочешь знать, сколько конкретно? Возьми и посчитай. Таким образом, я естественно прихожу к более короткой, а следовательно – более удобной форме: не Че-ло-век, а Чек. Можно было бы оставить апостроф, то есть напряженную паузу после Ч, но не станешь же ты издеваться надо мной – заставлять произносить неудобное Ч, эк, вместо плавного Чек. Этот фонетический вариант близок мне и тем, что вызывает приятные ассоциации, связанные с некоторыми банковскими операциями. Вот так-то, дорогой Чек. От всей души поздравляю и перехожу к следующему ознакомительному этапу.

Лео нажал под столом невидимую кнопку – на стене вспыхнуло изображение. И кабинет наполнился шелестом компьютерных клавиш. На экране хорошо видны девушки – служащие огромного офиса; руки девушек безостановочно взлетают, лица сосредоточены на выполняемой операции. Каждое рабочее место, каждый монитор пронумерованы, цифры четко просматриваются вдоль длинных рядов.

– Прекрасно работают, – усмехнулся Лео. – Потому что знают: на место каждой из них претендуют десятки не менее умелых.

– Но почему так много?…

– Мне нравится вопрос. Ты думаешь, я кому-то покровительствую? Совсем нет! Мне скучно, Чек. Я развлекаюсь.

Лео что-то заметил и сказал в пространство:

– Почему не работает сто пятьдесят четвертая? Ах, самочувствие… Найдите здорового человека, а этой… дайте возможность лечь в больницу!

Плачущую девушку тут же вывел из зала длинный молодцеватый клерк, и Лео удовлетворенно сказал:

– Она, конечно, милая особа. Но что делать! Не останавливать же производство! Обрати внимание – на сто пятьдесят четвертое место спешит новая девушка. Да как резво!

Лео говорит в пустоту:

– Отставить. Подыщите что-нибудь покультурнее. Солидное учреждение – и такая беготня. Некрасиво!

Лео переключил экран, и я попал в другой, огромный и тихий зал, от пола до потолка уставленный сложной, непонятной аппаратурой. И здесь служащие сидели рядами, каждый за своим пультом; рабочие места были четко пронумерованы.

– Мои глаза и уши, – с гордостью произнес Лео. – Без них мое могущество было бы пустым звуком. Ну, теперь достаточно. Общее представление имеешь.

Лео выключил экран и лениво поднялся из-за стола; я также, не торопясь, покинул кресло.

– Ничего ты не понял, Чек, обозлился Лео. – Мне подражать не следует. Ни в чем! У тебя должна быть своя скорость. Впрочем, я не хочу, чтобы ты толковал о моих требованиях превратно. На древнем Востоке, заметь, подчиненные ползли к повелителю на коленях. Подчеркиваю – на коленях. Я этого не признаю. Каждый должен поступать в соответствии с убеждениями, по доброй воле. Лишь одно я требую: дисциплину! Которая сочетается с безусловным уважением к своему шефу.

Лео степенно направился к выходу. Он лениво потянул на себя дверную ручку и поморщился:

– Опять ты сплоховал. Я, как последний швейцар, открываю перед тобой двери. Учти, я помню все это и ничего не прощаю.

В прихожей навстречу Лео выпорхнула та самая миловидная девушка, которая несколько минут назад мне так понравилась. Она, как я понял, была секретарем у Леоа. Девушка вся лучилась, глаза ее говорили об одном – она счастлива созерцать своего шефа.

– Что нового, Ли? – важно спросил у нее Лео. Вероятно, девушку звали Рита, но, в соответствии с требованиями Лео, часть имени сокращена.

– О, нового много, – с радостью отозвалась Ли.

– Подготовься, я вызову, – распорядился Лео и проследовал дальше. – Умнейший экземпляр, советую наладить деловые контакты, сказал он мне, когда Ли вернулась на свое место, а мы вышли в коридор.

На ковровой дорожке Лео совсем сбавил шаг, Он откровенно прислушивался к доносившимся обрывкам разговоров.

У двери с номером пять Лео заметил:

– Это твой доминион. Я скажу Ли – она познакомит с девушками моего домашнего офиса. К ним ты успеешь. Важнее заглянуть сюда.

У двери с номером двенадцать Лео остановился, заложил руки за спину и удивленно прикрикнул:

– Ну?

Я открыл дверь, удивился самому себе, и вслед за Леоом вошел в длинный тесный кабинет. Разом с двух сторон из-за своих компьютеров вскочили все – в черных костюмах и черных галстуках, с черными гладко зачесанными волосами. Мне показалось – все они на одно лицо, с одинаковым предупредительно-угодливым взглядом. Даже роста одного! Наверняка Лео их путает и зовет одним обрубленным именем…

Лео придирчиво обозрел клерков и объявил, кивнув на меня:

– Прошу любить и жаловать. Наш новый служащий. Зовут его Чек. Офис номер четыре.

«Не забыть бы, – номер четыре…»

Я слегка поклонился и услышал со всех сторон одобрительный гул.

– А это, – Лео изящно повел рукой, – мои первые помощники. Персонально: Бо, Эр, Си, Ми, А, О, Ва, Ал, И, Ое, Жо, Ку.

Вот так память у Лео! Не забыт ни один из двенадцати клерков!

На стенах я заметил яркие лозунги. Да еще какие! «Оградим Ноосферу от варварских вторжений!», «Создадим свою, самую надежную Наносферу – на все грядущие времена!» Были и другие призывы, но Лео, поворачиваясь, нарочито задел меня, и мое внимание переключилось на властелина.

– Интересуешься Ноосферой? – хмыкнул он. – Этим кладбищем иллюзий почему-то интересуются все. Не понимаю – что интересного?

– Как – что? – искренне удивился я. – За тысячи лет жизни на Земле человечество столько накопило!.. Все доброе, умное должно работать на будущее.

– И ты туда же, – рассмеялся Лео. – Мертвая, гробовая романтика. Реальная жизнь сказок не приемлет.

– Тогда зачем ограждать Ноосферу от варварских вторжений? – кивнул я на лозунг.

– Зачем ограждать? – усмехнулся Лео. – От любопытствующих. Слишком много их развелось. Ну, ну, не будем мешать труженикам громкими разговорами.

Под угодливыми взорами клерков он вальяжно вышел из кабинета, скромно опустив глаза.

– Сейчас, – объявил он, – немного развлечемся, посмотрим фильм, а потом… Потом и вникнем. Не будем забегать вперед.

В соседнем кабинете, с десятком кресел и телеэкраном на полстены, он включил телеустановку и устало опустился на мягкое сиденье.

– Заранее похвастаюсь, – осклабился Лео. – У меня свой кинематограф, свои принципы драматургии. Люблю кино обстоятельное, подробное. Зритель не должен метаться от кадра к кадру. Образ обязан входить в него, как нож в масло. Ну, ну, посмотрим.

Я осторожно присел на кресло позади Лео. Замечаний не последовало, значит, веду себя как положено.

Вспыхнули титры – броские, поистине ошеломляющие: продюсер – Лео, главный режиссер – Лео, главный герой – опять же Лео… Остальные создатели фильма, обозначенные мелким шрифтом, были мгновенно зачернены наплывом.

Крупно, во весь экран, развернулось название фильма: НЕПОВТОРИМАЯ ЛЮБОВЬ.

Некто, с лицом Лео, в черном с мелкими завитками парике, прогуливается в парке. Ему скучно, он томится от невеселых мыслей. Не радуют ни цветы, благоухающие в клумбах, ни трели соловья, ни ясное небо с ярким солнцем… Открывшийся с горки живописный пейзаж с рощами и сверкающей рекой опечаленные глаза не замечают.

Киногерой о чем-то мучительно раздумывает, то и дело вздыхает и, наконец, принимает трудное решение. Он торопится к особняку, похожему на крепость, почти весь – из зала в зал – его обходит. На высотной веранде вдруг обнаруживает старика в домашнем просторном халате. Старик пьет чай и любуется просторами.

Из диалога выясняется: это отец и сын. Наследник требует денег и свободы. Как бы не так! Старик жаден и хитер. Дулю тебе, молокосос! Сын бросает в лицо скупердяю последние оскорбления, спешит в конюшню, седлает коня. Обиженный наследник полон решимости добыть свое счастье сам. Пока он не знает, где остановит своего коня. Главное – не оглядываться, не отступать!..

На закате он добрался до незнакомого городка, спросил у прохожего – как найти гостиницу, и вдруг заметил – его окружают могучие бородачи с обнаженными шпагами. Не менее двух десятков наглецов стремительно сужают смертельный круг…

«Понятно, – говорю я себе, – будет кровопролитное сражение. Не очень-то интересно, но обижать господина Леоа невниманием нельзя…»

Начинается битва героя-одиночки с шайкой головорезов. Конь топчет копытами, шпага яростно колет то слева, то справа, но не так-то просто одолеть сильных безумцев. Кажется, они вот-вот сбросят героя, но тому везет – он одерживает одну победу за другой и в конце концов побеждает окончательно. Последний оставшийся в живых бородач шмякается на колени и просит пощады.

Победитель великодушен. Он дарует бандиту жизнь и небрежно повторяет вопрос: «Как проехать в гостиницу?»

Бородач очень уж неохотно ведет героя к двухэтажной деревянной постройке и пытается бежать. Всадник настигает беглеца, заставляет следовать за собой…

«Может быть, хватит? – я начинаю нервничать, поглядываю по сторонам. – Наберись терпения! Возможно, самое интересное впереди…»

На экране появляется новый персонаж – хозяйка гостиницы. Она вся в слезах, набрасывается на бородача и требует, чтобы тот немедленно отпустил ее дочь. Оказывается, это главарь шайки, целых две недели он держит бедную девушку под замком.

Затворы сброшены, освобожденная красавица обнимает любимую мать и осыпает проклятьями главаря шайки. Герой не сводит с девушки восхищенного взора, он даже не заметил, как выскользнул из гостиницы опасный бородач… Ну и пусть себе! Разве это главное? Главное теперь – любовь!

Красавица и ее освободитель ведут долгий разговор взглядами. Потом – прогулка по саду, первые слова любви, первый поцелуй…

Комната, в которой красавица еще недавно томилась, превращается в лучезарный рай. Медленно, очень медленно герой освобождает от одежды свою возлюбленную, а затем медленно, очень медленно сбрасывает одеяние сам.

Два обнаженных тела бесстыдно сливаются…

Дальнейшие подробности интимной, сладкой возни заставляют меня, воспитанного на целомудрии, опустить глаза…

Когда я опять осторожно взглянул на экран, успел лишь прочитать: КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЕРИИ.

В комнате зажегся свет, и довольный Лео спросил:

– Понравилось?

Я помедлил с ответом.

– Нужно подумать.

– Думать нужно всегда. – Глава Лео померкли. – Остальные серии досмотришь потом. И обязательно напишешь рецензии. А теперь в музей! – скомандовал он. – Без знакомства с бюрократическими реликвиями я не могу допустить к выполнению весьма ответственных обязанностей. И вообще, цени, Чек, сколько трачу на тебя драгоценного времени. Надеюсь, пойдет впрок.

Осторожно, весь внимание, я последовал за Лео. Он остановился около лифта, и я сразу догадался нажать кнопку вызова.

Медленно, словно издеваясь над терпением, опускалась кабина, и Лео торжественно вопрошал:

– Знаешь ли ты, Чек, где находишься?

– В лифте, – простодушно ответил я.

Лео скривился, будто сразу съел два лимона.

– В учреждении, – поправился я. – В очень солидном и уважаемом.

– Ответ однобокий. Учреждение, в раскладке моих интересов, на самом последнем месте. А что на первом? Прежде всего, мой дом. Здесь я живу, здесь проходят лучшие часы моей жизни. Второй чрезвычайно важный аспект: это моя крепость. Крепость – в полном смысле этого слова. Отсюда я слежу за границами своих владений, здесь рождаются необходимые оборонные и наступательные планы.

Уловив на моем лице недоумение, Лео снисходительно покачал головой:

– Да, Чек. Если тебе повезет, узнаешь больше. А полка, – он прищурился, – будешь заниматься буквоедством и постижением бюрократических тонкостей. Мне нужны хорошие бюрократы. В свое время, Чек, я сам был обыкновенным клерком. А теперь, как видишь, достиг желанных высот. Давай, Чек, дерзай: слово за тобой.

Я и раньше догадался, что несколько этажей находятся под землей. Однако лифт стал опускаться ниже; я понял, что Лео нажал черную кнопку с надписью «1-й этаж», и мы попадем сейчас в самое глубокое подземное помещение.

Лифт как будто не хотел останавливаться. Лео устало прислонился к стенке и, скрестив руки на груди, молча изучал меня. Иногда губы его вздрагивали – похоже, Лео усмехался. Мне было не по себе, я с трудом выносил эту пытку, уставившись в угол.

– Я понял, – вдруг сказал Лео, – почему о моем фильме ты не отозвался положительно. Ты шокирован подробностями.

Я согласно кивнул, и Лео, довольный, улыбнулся.

– Такова, Чек, правда жизни, от нее не скроешься. Зритель должен видеть всю подноготную, иначе не поверит в игру, не скажет: да, так было на самом деле. Тонкая штука, Чек!

Остановка. Мы вышли в широкий ярко освещенный коридор. Высота над головой приличная – потолок еле угадывается.

– Не правда ли, грандиозно? – спросил Лео. – В этом коридоре и самолет пролетит. Заодно уж похвастаюсь… – Он поманил меня ленивым жестом руки и показал на железные ворота. – Открой!