Олег

Сергей Перминов

Олег

Глава 1 – Хтонь

Олег привычно и небрежно шаркнул по экрану телефона. Трещины на стекле уже сходились как раз в той точке, куда направлялось первое касание пальца для разблокировки.

Мелкий осколок больно вонзился в мякоть аккурат между бороздками, которые формируют отпечаток. Зная, что там будет больнее всего.

Таким же привычным круговым движением по прочим трещинам Олег выдавил осколок на волю. Из уважения к моменту слегка прошипел что-то вроде – "ай зараза", ткнул на островок для ввода запроса и вбил два слова.

"Русская хтонь"

Было что-то волнительное в этой паузе. И к паузам Олег уже привык. Старый "Сяоми" не вывозил даже простейших просьб. Казалось, в эти секунды он обретал сознание и просил сжалиться – "убей меня". Затем, не встретив понимания, приосанивался, напрягал последние перегретые транзисторы и выплёвывал на экран страницу гугла.

Пока прогружался ответ, Олег словно сам себя спрашивал – правильно ли он понимал эту русскую хтонь. Пару раз слышал эти слова вскользь. Примерно из звучания и контекста представлял, что это что-то про тоску, про безысходность. Но ещё и про уют как будто, про что-то действительно русское, неподдельное, вечное, родное.

– "Тфу-ты" – ругнулся Олег. Гугл вечно глючило. Открылась пустая страница. Приятное чувство сменилось досадой, он бросил телефон рядом, откинулся назад, уперевшись затылком в стену. Согнул колени и полетел в свою уютную бездну, где не было ни трещин, ни умных телефонов, ни гуглов, ни даже его самого.

Глава 2 – Клетка

Лестничная площадка 17-го этажа. Бетон и пыль. Олег стоит перед дверью в свою квартиру. Шершавые стены шипят в самое ухо – "проваливай уже скорее". Он смотрит на ключ в руке. Почему-то отчётливо вспомнил вкус металла. И эту канавку вдоль всего полотна ощутил на языке. Даже зацепил неосторожно восприимчивую кожу. Мысленно, конечно.

Понятное дело – ключ в щель, два оборота и ты свободен. Ты должен прятать своё. За железной дверью. За хрустом механизма замка. Он эхом отдаётся на несколько этажей. И соседи сжимают зубы после каждого поворота. Они вторят стенам – "да. проваливай". И ты проваливаешь. Из клетки в клетку, делая свой ход. Оттуда, где уже был. Туда, где машут рукой и радостно.

Ключ в кармане. Тишина. Сейчас придётся шаркать к лифту. Кнопка. Гул электромотора, натянутся троса. Раздвинутся двери. Снова лязг и грохот.

Ждать лифт – не вариант. Можно упустить что-то важное. Так чувствовалось. Он бросился к выходу на лестницу. Слился с шумом шагов и побежал по ступенькам вниз.

Глава 3 – Коллайдер

Лестничная клетка. Мрачная шахта с бетонными ступеньками. Она много знает об одиночестве. Сама по себе наедине с тишиной. Жадно цепляется за каждый звук, если посчастливится. Смакует его. Размазывает по всей своей глубине.

Это там – у лифтов светло и чисто, звучат разговоры, гудят механизмы. Моют пол. Ставят цветы.

А лестница дышит по-своему. Шершавый полумрак. Здесь ребёнок прижмётся к маме, спускаясь в неизвестность. Да и не всякая мама рискнёт заглянуть сюда с чадом.

Но иногда здесь раздаётся шум торопливых шагов. Он усиливается с каждым этажом. Напитывается собственным отзвуком от стен. Становится громким и неминуемым. Разгоняется как мельчайшая частица в адронном коллайдере, чтобы стать чем-то большим.

И вот он считает этажи. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. На каждом уровне сквозь узкие окошки пробивается уличный свет. Эти вспышки вводят в транс. И шаги обретают свой ритм. И нельзя думать о ступеньках. Оступишься. Ты должен исчезнуть. Четыре. Три. Два. Один.

Заканчиваются ступени. Палец на кнопку магнитного замка. Распахивается тяжёлая подпираемая сквозняком дверь. И на свет вылетает человек. Хотя уже и не человек. Ведь не семенит теперь своими нелепыми ножками. Это существо хватается за тёплые руки солнца. Отталкивается от асфальта и взлетает, растворяя остатки себя в том, что мы привыкли называть улицей.

Глава 4 – Девочка

Если бы теперь поинтересовались, Олег бы рассказал как летал над городом. Или даже сам стал городом. Ветром. Чем-то бескрайним, что вместило в себя всё, до чего дотянется взгляд. Он точно знал, что тогда летел. Хотя, возможно, и не совсем он. Потом Олег бы замолчал на середине рассказа и задумался.

Впоследствии он прикинул, что был день, а оказался на земле, когда уже вечерело. И горели фонари.

Он стоял всё ещё одурманенный полётом на тротуаре внутреннего двора нескольких многоэтажек. И почувствовал на себе чужой пристальный взор.

Опустил глаза. Снизу вверх на него глядела девочка лет пяти. Гордая девочка. Наверное и вы встречали таких. Не по годам рассудительные занозы. Смущают родителей. Но в то же время украшают их жизнь.

Затянулась пауза. А девочка всё таращилась на него молча. Но вдруг заговорила. Убедительно так.

– В наше время неприлично не заниматься тем, что нравится.

Выдержала ещё одну многозначительную паузу. После чего перестала его сверлить взглядом. Свою задачу, видимо, выполнила. Резко отвернулась и пошла по тротуару мимо высотки. Завернула за дом и исчезла из виду.

Олег ещё провожал её взглядом. Слова запомнил. Но их смысл не взял в толк. Уж больно фантастично всё как-то.

Мысленно он воссоздавал картину произошедшего. Вспомнил дверь, лестницу. Вспомнил как летел над целым городом, и солнце грело спину.

И теперь вот девочка. Вечер.

Как-то всё не навалилось. Решил пока не заморачиваться. Но чтобы не забыть, повторил несколько раз про себя.

– В наше время неприлично не заниматься тем, что нравится.

– Вот чертовка. С неё картины писать. Кто из неё вырастет интересно?

Олег усмехнулся. Осмотрелся. И никак не мог вспомнить куда же хотел идти. Как-будто сбился с направления. При этом возвращаться на направление и не хочется.

В теле ещё сохранилось чувство полёта и тепла. Что-то сейчас такое произошло важное. Там наверху. Хочется ещё побыть с этим. Не отвлекаться.

Глава 5 – Она

Тёплый вечер. Отдалённый шум дороги. Лёгкий ветерок закручивал вихрем пыль. Нависали многоэтажки.

Каким-то эхом ещё ощущалось чувство полёта. Свобода. Могущество. Безграничность. Он закрыл глаза с надеждой, что в темноте сможет снова взлететь.

С силой сжал глаза, кулаки. Напряг всё тело с желанием вытолкнуть его в воздух. Подняться хотя бы на сантиметр, но не прыжком, а усилием мысли.

Но безрезультатно.

– Этот вечер не должен так закончиться. Что-то должно произойти. Не может быть, чтобы зря. Я вот здесь. Я готов!

Олег смотрел в темнеющее небо. И повторял – я готов. Но думал уже не о полёте. Он и сам не знал к чему такому готов. Чего вообще хочет. Но ощущение было, что теперь нужно быть к чему-то готовым и довериться. Странная упрямая уверенность.

– Простите. Вы не видели? Здесь девочка не проходила?

Олег увидел перед собой девушку. Она рыскала глазами по сторонам. Видно было, что взволнована. И на него не смотрела, хотя и обратилась к нему.

– Это деловую такую?

Девушка переменилась лицом. Заглянула Олегу в глаза с усмешкой.

– Самую деловую! – С какой-то даже гордостью ответила она.

– Да да. Более деловых не встречал. И получил наставления. Она за этот дом зашла. Давайте вместе посмотрим.

Они быстрым шагом дошли до края дома, завернули за угол и вдалеке увидели киоск с журналами. В окошко киоска заглядывал ребёнок и о чём-то бурно разговаривал с продавцом.

Глава 6 – Киоск

Так и должно быть. Просто находиться рядом. Слышать приятный голос. Умиляться её несуразностям.

И Питерский асфальт в трещинах теперь не грязный. Он интересно украшен временем. В нём местами проглядывают созвездия. И гороскоп на сегодняшний день отличный.

Машины на проспекте между домов перемигиваются. Неспешно движутся в свою даль, чтобы спрятаться за поворотом.

И до всего есть дело. Всё обладает вкусом. И он сегодня дегустатор. Для него комплимент от шефа.

И такой безнадёжно потерянный, теперь найден. И песня была об этом. Now I wanna be your dog. Кто бы знал.

Но песня – не то. Собакой, чтобы рядом – это грустно.

Сейчас не собакой. Сейчас космонавтами. В пустоте. Вне планет. Два скафандра, зацепленные страховочными фалами за станцию.

И знаешь. Нужно их отцепить.

Пускай несёт воля неизвестности в пустоту. Туда, где нет времени. И кислорода на 4800 вдохов.

Жаль, что до киоска рукой подать, и мы вернёмся в свои каюты. И вынуждены будем сами решать, выбирать и пытаться как-то быть в этой предательской гравитации.

Киоск становился всё ближе. Олег боялся, что там всё закончится. От этого каждый шаг отдавался волнением.

Меньше всего хотелось незначительных слов. Неловких взглядов.

Он остановился.

Девушка прошла ещё три шага и тоже остановилась. Обернулась. И услышала слова.

– Вы знаете. Я боюсь идти к киоску. Там я вас потеряю. Но мне нельзя вас терять.

– Этот злополучный киоск. Я тоже смотрю всё и как-то знобит от него. Давайте окликнем Мими. Она сама к нам придёт. И тогда мы сможем продолжить нашу прогулку куда-нибудь ещё.

Глава 7 – Найти своё место

Они взялись за руки, но не смотрели друг на друга. Девочка приковала к себе всё их внимание. Пока Мими приближалась, нарастало чувство ожидания чего-то большого. Это наполняло сильнее, чем тот недавний полёт.

Наконец они оказались втроём под зажигающимся фонарём. В своём небольшом уютном шарике света. Затянулось молчание. Девочка выглядела как взрослая и даже взрослее. Она смотрела на них изучающе. Снизу вверх, но как будто и сверху вниз. Вдруг детский голос отчеканил холодно и увесисто.

– Вам нужно найти своё место. Приходите, когда найдёте.

И тишина.

Убийственный звон тишины давил на голову. Хотелось слов. Но других. Олег в ужасе сморел на неё, потом повернулся к девушке, на глазах которой уже блестели слёзы. Она освободила руку и полезла суетливо в сумочку. В большом волнении нащупала что-то. Вынула. Это был блокнотик. Вырвав листок, написала цифры – номер телефона. Протянула листок.

Олег умоляюще смотрел, а рука, словно отдельное от него существо, машинально взяла листок. Его взгляд говорил "не надо". Но в её глазах читалась покорность решению девочки.

Олег тоже покорился. Больно, но и он видел в происходящем что-то правильное. Хотя и всё естество кричало, что нужно остаться рядом, нужно куда-то, как-то.

Он стоял уже один с драгоценным обрывком бумаги в руке.

"Вам нужно найти своё место" – повторял Олег. "Найти своё место". "Найти своё место".

Глава 8 – Эн-пи-си

Домой не хотелось. Олег стоял во дворе, окружённом высотками, – современный колодец. Сюда забирается ветер, разгоняется между домами и засверливается в самое нутро своей жертвы. Здесь должно бы было быть укромно. Но чёрта с два. Он бухнулся на скамейку.

Достал сигарету, зажёг и сильно затянулся. Последнее время старался курить меньше. Бывало даже и совсем целый день не притрагивался. Как-то уже не казалось это спасительным. Сомнительные 5 минут томного процесса, а потом вонь и гадливое грязное ощущение. Он как-то поймал себя на нём и реже брался за сигареты.

– Ты сгодишься на пару добрых слов. Уже хорошо. Уже неплохо. – Прошептал Олег задумчиво.

– Воняют пальцы.

– Эн-пи-си. Это когда ты о себе много думаешь. Ты простой потребитель. Перегонщик налога с добавленной стоимости из кассы пятёрочки с усталой кассиршей в бюджет госсистемы. В этом смысле все таковы, но тебе стыдно и ты эн-пи-си без удовольствия. Вынужденно. Всё, что ты делаешь – делаешь вынужденно.

– Без личной воли. Думаешь, что твоя искренняя воля – послать всё подальше. Но реально послать кишка тонка. Да и понимаешь, что в посылании подальше правды нет. Загвоздка в том, что правды ты не ищешь. Шутка в том, что тебе выгодно быть жертвой.

– Ты что-то ждёшь от жизни просто потому что ты красавчик. Всё само должно прийти. Но ты слишком горд, чтобы хотеть чего-то больше, чем готов отмерить этому. Тебе даже противна мысль – чего-то хотеть. Всё, что можно захотеть, для тебя мелко. Ты бы презирал себя, добивающегося чего-то с усилием и рвением.

– Твоя игра – скользить на грани беспомощности и видимой презентабельности. Ты определил себе минимальный уровень благополучия и готов тратить минимум усилий для него. Так ты плюёшь на этот мир, на всех. Ты говоришь, что ты выше их возни. Их беготня за барышом – презренная доля идиотов.

– Это гордость. С такой гордостью бомж в рваных тапочках идёт по сугробам. И не примет ни от кого зимней обуви. Потому что тёплый подъезд близко. И все "даятели" пускай давятся своими благодеяниями. Они рабы вещей. Рабы благополучия.

– В идеале. Ты бы хотел одобрения. Одобрения общества, себя, родных. Ты сам себя ни во что не ставишь. Потому что знаешь кто есть кто. А прежде всего, кто есть ты. И стоя у плаката про контрактную службу, завидуешь тем, кто решился. Их одобряет ситуация, время. Они короли жизни, у них по-настоящему. Им не надо изображать мещанское довольство, которого нет.

– У тебя есть только зависть к тем, кто справляется со своей никчемностью в глобальном смысле. Ты парализован тленом. "Всё суета" – твоя мантра. И бьёшь себя по рукам, чтобы не сделать чего лишнего. Ведь и так слишком много лишнего. И тебя в этой игре быть не должно.

– Кто-то играет в игру "всё фигня" и пожинает плоды. А кто-то играет в другую и тоже имеет плоды. Свобода – это исходя из того, что "всё фигня", делать то, что ты решил из каких-то своих соображений. И ты волен эти соображения иметь именно потому что ты свободен.

– Твоя сегодняшняя истина в том, что есть только Олег, который любит печенье курабье с чаем. Любит бегать по лестнице. Любит красивых девушек. Любит вечер, огни города. Любит дождь. Любит гулять один. А что ещё любит Олег?

Олег открыл глаза. Он сидел уже дома на кухне за столом перед окном, из которого был вид на соседнюю многоэтажку за дорогой. А рядом ещё многоэтажка. И за ней ещё.

– Если ты ищешь истину и горишь этим, ищи истину – как по инерции продолжались где-то тихо мысли.

– Чай с курабье – это хорошая идея.

Олег представил как на полке в пятёрочке берёт пакетик с печеньем. Как оплачивает в терминале покупку.

– Да. никаких касс и кассирш. Только терминал.

Хлопнула дверь. Олег повернул ключ два оборота и вышел к лифту.

Глава 9 – Воздуху!

– Я как та нервная шавка. В поиске смысла вижу свой хвост и начинаю за ним бегать…

Он и не заметил как оказался в магазине. Было довольно уютно в своих мыслях. И дума шла вроде серьёзная. Вкусная.

И вот стеллаж с печеньем. Упаковки разными цветами засуетились, замельтешили, закричали.

– Возьми нас! Возьми!

– Сколько вас тут. Курабье бы.

Но страшно не хотелось во всё это зарываться, погружаться. Нужно было словно выдирать себя из своих процессов и тыкать мордочкой, как котёнка в молочко.

Он тупо смотрел на месиво цветов. Рядом копошилась работница пятёрочки. Раскладывала на соседней полке чаи. Как-то коробило на неё таращиться. И хотелось специально воспринимать её не более чем часть магазина. Что-то неодушевлённое.

Потому что одушевлённому здесь не место. Он бы схватил её и начал трясти. И говорить что-то обрывистое. Звать с собой уйти. Но надо держать себя в руках.

– Да и куда нам идти? И сколько вас я с собой уведу?

От касс доносилась низкосортная музыка. Искусно сделанная так, чтобы ты начал двигаться и подпевать. Мотив быстро въедался в голову. И уже ноги начинали проситься вскачь.

– Опять чего-то от меня хотят. Не буду! Стоять смирно. И это злосчастное печенье. Почему я должен искать?

И вот он собрался уходить и взгляд упал на него. Да, рыжая упаковка. "Курабье со вкусом клубники".

– Позорище..

Стало невыносимо от мысли, что этот рыжий целлофан был запаян какой-то машиной. А прежде на нём распечатали этот паршивый безвкусный рисунок. А прежде печенье расфасовали на конвеере женщины в косынках. Они сменялись каждые 2 часа, чтобы не сойти с ума от монотонной работы. Маша в декрете, и на этой неделе они не могут сменяться каждые два часа. Потихоньку шизеют.

А прежде нужен был рецепт. И менеджер купил лицензию на производство курабье, условие которого было – неукоснительное его соблюдение. И бегали потом искали все эти красители, эмульгаторы, консерванты. Что-то не нашли, но на упаковке написали, что всё там есть. Никто не проверит.

И вот теперь он стоит перед этой полкой и несчастная женщина с зарплатой в 40 тыс – два через два, здесь раскладывает сладости.

– Человек, который пишется с большой буквы, должен раскладывать чай? Или стоять и выбирать печеньки?

Точно ли он их выбирает? Если столько народу на это работает, чтобы он здесь стоял как баран?

Закружилась голова. Он успел увидеть как приближается полка. Он провалился в хруст. Звук жёсткого целлофана затмил всё. Стал единственным звуком. Тем самым звуком, которым, наверное, пытают в аду.

Усилием он вернулся в реальность, на полу валялись упаковки с полки.

– Всё это не то. Это стыд. Это так нельзя!

Он растерянно смотрел на всё это. Женщина успокаивала, заметив, что ему не хорошо. Предложила сесть. Олег с ужасом смотрел на неё.

Нестерпимый магазинный свет агрессивно пульсировал.

– Нужно бежать.

Он поблагодарил за участие. "Магазинщица", или как там её, сказала, что – ничего, она приберётся.

– Не о чём беспокоиться. Вам бы на свежи воздух

– Спасибо. Воздуху!