Облачно, местами «Град»

– В магазин пойдешь? – спросил Олег.

Спрыгивая с подножки грузовика, зову ребят, сидящих в кабине БМки:

– Пацаны, пошли в магазин, чего-нибудь поесть возьмем!

Я много путешествовал по стране, объехал на машине всю Россию, но всегда мечтал побывать на Украине. Она представлялась мне красивой, солнечной, ухоженной страной, с яркими зданиями, с великолепными архитектурными ансамблями. Как же я ошибался! Реальность оказалась совсем другой: старые, обветшалые постройки советских времен печально смотрят на тебя со всех сторон. Неухоженность, заброшенность везде, куда бы ты ни посмотрел. Тридцать лет «незалежности» не украсили эту некогда процветавшую советскую республику.

Купив в магазине охлажденного квасу, каких-то печенек и снеков пожевать в дороге, мы продолжили путь.

ДНР нас встретила яркими баннерами «Единой России». Унылая картинка резко сменилась: новая, ровная, широкая дорога сверкала свежей разметкой, автобусные остановки, выкрашенные в цвета российского триколора, радовали глаз.

Водитель прибавил газу, автопоезд, мерно покачиваясь, уверенно двигался вперед. За окном пролетали города: Донецк, Волноваха, Мариуполь… Вечером мы остановились в каком-то поселке недалеко от Бердянска.

Глава 3

Спросите бойцов ополчения,солдат-ветеранов и вдов,ответят: хлеб – воскрешениедля тыла и всех фронтов…А если б меня спросили,как павшим по праву воздать?Сказал бы: колосьям Россиипо августу вызревать!В. Макаров. Живой хлеб

Растянувшаяся на десятки километров колонна сейчас собиралась. Прибывающие тралы быстро выгружали технику и уходили в обратный путь. Мы спустили машины, поняв, что офицер, сопровождающий нас, еще где-то в пути, загнали «Грады» в кусты, замаскировав их. Собрались на пятачке возле перекрестка. Кто-то из ребят заметил, как мужчина из частного дома напротив машет рукой, подзывая нас. Мы подошли, увидели парня лет тридцати. Он стоял в одних плавках. Высокий, красивый, молодой, на костылях, с полностью ампутированной ногой. Он заговорил:

– Ребята, я сейчас быстро съезжу за шлангом, наберу теплую воду в уличный душ, сполоснетесь.

– Супер! Спасибо вам большое!

Парни обрадовались, ожили, теплый душ был очень кстати.

Сумерки сменились непроницаемой темнотой. Постепенно прибыли и разгрузились все наши машины.

Двинулись колонной дальше искать место для ночлега. Вдоль огромного поля, засаженного пшеницей, разделенного на прямоугольники лесополосами, тянется грунтовая дорога. Неспешно двигаясь по ней, машины мерно гудят, под колесами хрустит засохшая земля, в открытое окно нежно задувает остывающий воздух, принося с собой запах поспевшей пшеницы.

Свернув с дороги в поле, колонна вытянулась вдоль одной из лесополос. Потушив свет фар, ребята вышли из машин. Задача не из легких – в кромешной темноте нужно спрятать целый дивизион боевых машин «Град» в узенькой, густой, с переплетенными колючими ветками кустарника лесопосадке. Застучали топоры. Освобождая место для техники, ребята вытягивают длинные ветви, укладывая их, чтобы потом, когда машина встанет на место, укрыть ее.

Работа кипит: стараясь быстрее замаскироваться, чтобы осталось больше времени на сон, парни торопятся. Дорога вымотала, порывшись в вещах, примотанных к БМкам, находишь и скидываешь спальник.

– Сейчас бы еще место найти, где лечь.

– Не парься, ложись, где стоишь.

Несмотря на усталость, ребята шутят.

Приютившись на маленькой проплешине между деревьями и кустарником, укутавшись в спальник, вдыхая прохладный летний воздух, принесенный с моря, мгновенно проваливаешься в глубокий сон.

До линии фронта еще далеко, километров восемьдесят. В этом поселке, расположенном на самом берегу Азовского моря, собираются все подразделения нашей бригады, чтобы потом маршем выдвинуться к ЛБС[4].

Пробиваясь сквозь ветви деревьев, запутываясь в кустарнике, первый, еще не горячий лучик солнца, играя, нежно лаская лицо, заглянул под закрытые веки, спугнул сон. Медленно просыпаюсь, сознание как будто накатывается, выплывая из дальних, никому не известных, тайных уголков мозга.

Где мы? Память возвращает в реальность. Тело, еще секунду назад легкое и отдохнувшее, снова наливается усталостью.

С поля доносится шум работающего комбайна, гул подъезжающих машин. Окончательно проснувшись, я потянулся. Усевшись на спальнике, подогнув ноги, огляделся: большое поле, засеянное пшеницей. Уже отяжелевшая от спелого зерна, слегка коричневатая, она колосится, купаясь в утренних лучах солнца, переливается золотом. Комбайн разворачивается на краю поля, проезжая мимо нас, оставляет за собой облако зерновой пыли. Запах соломы и свежей пшеницы легким дуновением ветерка подлетает к нам.

Ранее утро, хлеборобы уже в поле. Второй год войны, линия фронта недалеко, а люди выращивают здесь хлеб. Думаю, они понимают, что очень рискуют. Ведь были случаи, и не один, когда трактора принимали за танки, а может, и специально по ним стреляли, чтобы запугать народ, посеять в их душах страх. Но, как и в годы Великой Отечественной войны, эти люди, достойные своих дедов, что бы ни происходило в мире вокруг них, собирают урожай. О них, как прежде, мало пишут, мало говорят. Порой мы даже не задумываемся, насколько важна их работа.

Хлеб для бойца очень важен, он дает силу. «Хлеб нужен фронту, как оружие!» Помню этот плакат, встречавшийся мне на страницах какой-то книги: русский мужик, с волевым морщинистым лицом, с аккуратной бородой и густыми усами, одетый в косоворотку, зачерпывает двумя руками зерно из мешка. Вспоминается блокадный Ленинград, когда в самое трудное, голодное время на человека выдавали всего 125 граммов хлеба. Сколько это? А это – всего лишь маленький кусочек хлеба, испеченный из целлюлозы, жмыха, хвои и ржаной муки. Конечно, проблема была с доставкой муки в город, но, в целом, по стране так же ощущался дефицит. В ночь, когда фашистская Германия напала на Советский Союз, вагоны с зерном еще пересекали границу, уходя на Запад. С немцами был договор – зерно в обмен на станки. Полагают, что Сталин до самого конца не верил, что Гитлер нападет, и ничего не сделал, чтобы предотвратить катастрофу. Огромное количество расположенных вблизи границы складов с зерном достались врагу.

С началом войны всю технику, сколько-нибудь пригодную для нужд армии, забрали у хлеборобов. Мужчины добровольцами уходили на фронт. В тылу остались женщины и дети. На их плечи легла непосильная задача – пахать и сеять. Впрягаясь в плуг по шесть – восемь человек, они пахали поля. Трудились бессонными ночами, когда надо было обмолотить зерно до дождей. Ногами, сбитыми в кровь, руками в одеревеневших мозолях, они добывали так нужный для страны хлеб. Сейчас представьте себя или свою жену и ребенка, проснувшихся еще до рассвета. После скудного завтрака, а может, и без него они, одетые в мешковатую одежду, идут на поле. С такими же, обессилевшими от тяжелого труда женщинами и детьми впрягаются они в плуг и медленно начинают его тянуть. А впереди непаханые, бесконечные гектары земли. Даже подумать об этом страшно!

Каждый раз, оказавшись на новом направлении, на новом месте, задумываешься: а что было тут во времена ВОВ, как выживали люди, как освобождали эти земли?

В этих краях в 1941 году развернулись трагические события. Еще в июле здесь, должно быть, так же, как сейчас, колосилась нива, клонилась к земле отяжелевшая от золотого зерна пшеница, а уже в октябре фашистские войска неожиданно ворвались в Бердянск, в город вошли танки и пехота, прибыла карательная зондеркоманда. Всему населению, конечно, эвакуироваться не удалось, начались аресты и массовые расстрелы. Что интересно – бургомистром города был назначен учитель немецкого языка местной школы.

Ярость, с которой фашистами уничтожалось население, была почти такая же безудержная, как ярость современных укронацистов: за два года оккупации больше шести тысяч человек погибли от рук немецких захватчиков. Современные украинские нацисты, с чудовищно напоминающими символику вермахта шевронами, действуют почти как их предшественники: не жалеют население и минируют поля, чтоб люди не могли вырастить себе хлеб – тактика выжженной земли во всей красе.

И теперь на освобожденных территориях, как 80 с лишком лет назад, крестьяне, памятуя, что хлеб – всему голова, работают, несмотря ни на что, за себя и за того парня.

Комбайн убрал последнюю полоску пшеницы и неспешно уехал. Пыль, словно мелкие сверкающие блестки, горстью брошенные в воздух, медленно осела. Поле стало пустым.

Глава 4

– Ну, что ж теперь мы будем делать? – сказал Тарас, смотря прямо ему в очи.

Но ничего не знал на то сказать Андрий и стоял, утупивши в землю очи.

– Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?

Андрий был безответен.

– Так продать? Продать веру? Продать своих? Стой же, слезай с коня!

Покорно, как ребенок, слез он с коня и остановился ни жив ни мертв перед Тарасом.

– Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! – сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.

Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев – это было имя прекрасной полячки. Тарас выстрелил.

Н. В. Гоголь. Тарас Бульба

Неспеша двигаясь по грунтовой дороге, мы идем в поселок. Проснувшись, ребята решили, что нужно купить что-нибудь из еды, воду. Под ногами – засохшая, черно-серая, потрескавшаяся земля, накатанная колея, по обочинам – невысокая, густая, зеленая трава. Шагая, забываешь, что ты на войне: над головой ясное, голубое, с легким оттенком белого небо, свежий утренний воздух, запах травы и пшеницы – дышится легко.

– Пацаны, а кто-нибудь из вас был на море? Я не был! – заговорил Шипа.

– Так в чем проблема? Нам ничего не мешает дойти и искупаться. Думаю, до него метров пятьсот – семьсот, идем?

– Конечно!

Улица, ведущая к морю, удивила своей простотой и бедностью: старые дома и покосившиеся заборы. Эти места не были разрушены боевыми действиями, все, что мы видим, было и до СВО.

В России в небольших поселках и деревнях на берегу моря такие улицы всегда заполонены магазинами и кафешками, но тут по пути мы встречаем только маленькую лавку, устроенную в одной из комнат частного дома. Уже подходя к морю, замечаем огороженную невысоким заборчиком, укрытую от солнца деревьями площадку, видимо, это было кафе. Дорога уходит вниз, по бокам вырастают коттеджи с высокими, трехметровыми, заборами. Постепенно сужаясь, улица превращается в узенький переулочек, выходящий на берег Азовского моря. Красивый песчаный пляж, огороженный природой огромными валунами, простирается вдаль. Солнце, балуясь, играет лучами, переливаясь на чуть заметных волнах. Людей почти нет, лишь несколько военных расположились вблизи воды. Скидывая одежду, ступаешь на теплый песок. Набегающая легкая волна прохладой остужает уставшие ноги. Набрав воздух, задержав дыхание, ныряешь – миллионы маленьких иголочек, приятно покалывая, пробегают по телу, чувствуешь, как прохладная вода остужает голову. Выныриваешь – и вот уже солнце светит прямо в глаза. Жмуришься, стряхивая воду, и снова, набирая воздух, погружаешься. Ощущение невесомости, легкости и свободы растекается по телу…

В окрестности поселка весь день прибывали подразделения: пехотные и штурмовые батальоны, гаубичные и минометные дивизионы, обоз, везущий боеприпасы. Параллельно с нами двигается еще несколько бригад, так же спешно перебрасываемых на направление Работино.

День прошел в приготовлениях к марш-броску: осматривали и подготавливали машины, укладывали и перетягивали вещи, закрепленные на бээмках. Ранним утром следующего дня, пока не рассвело, колонна, вытягиваясь вдоль полей, готовилась отправиться в путь.

В кабине «Урала» три человека: в полном обмундировании, в бронежилетах, с автоматами. Тесно – не пошевелиться. Машины то и дело продвигаются вперед, запуская опоздавших, пытающихся вклиниться в строй. Вокруг кромешная темнота, и лишь полоска тускло светящихся фар машин, будто новогодняя гирлянда, раскинутая на длинном заборе, выдает наше присутствие.

Шумят рации, командиры суетятся, отдавая команды, подгоняя «уснувших», формируют колонну:

– Ну, что стоишь?! Давай, давай, проезжай, двигайся, не задерживай!

«Урал» завелся. Грозно зарычал мотор, туго хрустнула передача. Чуть дернувшись, «Град» медленно покатился вперед, тут же затормозил перед впереди стоящей БМкой, пшикнул воздух, освобождая тормоза. Пробка растянулась на километры.

Для противника такая вереница из боевых машин – сладкая цель. Все это понимают, стараются все делать быстро, реже включать фары, чтобы не демаскировать себя. Фронт недалеко, расслабляться нельзя: фашистам «западные друзья» поставили дальнобойные ракеты, поэтому мы находимся в зоне поражения.

В рации прозвучала команда:

– Начать движение!

По строю побежал звук запускающихся двигателей, стоящая перед нами машина медленно покатилась вперед, наш водитель Саня-Белаз, держась за руль, немного отклонившись назад, натужно выжал сцепление, толкнул рычаг переключения передач и сказал:

– Ну, что, поехали!

Сейчас мы уже точно знали, куда едем и на каком направлении будем работать, – Запорожье, Работино – Вербовое. Сложная обстановка сложилась на этом участке. Нацисты стянули сюда все резервы. Пытаясь прорвать нашу оборону, они хотят выйти на Токмак и дальше – на Мариуполь, чтобы затем атаковать Крым.

Удивительно, но ведь если разобраться – это все исконно русские земли. В разное время, под разными предлогами, генсеки СССР просто передали их в состав Украинской ССР, которая была неотъемлемой частью Советского Союза. Возможно, они и представить себе не могли, что когда-нибудь Союз распадётся и такой родной, такой близкий нам народ настигнет эпидемия фашизма. Прогрессируя, болезнь изъела мозг зараженных. Доведенные до терминальной стадии, укронацисты взялись переписывать историю. Выдумывая небылицы, погружаясь в своих больных фантазиях в глубину веков, вообразили себя потомками несуществующих древних укров. Порой, читая их побасенки, приходишь в ужас от галлюцинаций, которые преследуют авторов, описывающих выдуманный мир. А между тем мы-то знаем, что Мариуполь – это русский город, построенный князем Потемкиным на берегу Азовского моря во времена императрицы Екатерины II. И Крым вошел в состав России тоже при ней. Эти земли для России священные, много сыновей нашей страны сложило головы, защищая Крым и славный город Севастополь в разные годы: первая оборона Севастополя в 1854–1855 годах длилась 349 дней, унесла больше ста тысяч жизней российских солдат, а в годы Великой Отечественной войны, в 1941–1942 годах, при обороне Севастополя и битве за Крым погибло во много раз больше наших бойцов. Эта земля пропитана кровью наших людей. Конечно же, Россия не отдаст Крым, и тот факт, что Хрущев незаконно передал его УССР в 1954 году, а Борис Николаевич Ельцин во время предательски подписанных им Беловежских соглашений в декабре 1991 года даже не заикнулся по Крым и Новороссию, ничего не меняет – это российские земли, и они будут такими всегда.

А Украина, что будет с ней? Я не знаю. Но знаю наверняка, что она всегда была Окраиной России. В первой всеобщей российской переписи даже нет народа под названием «украинцы», все они – русские.

Колонна двигалась по асфальтированной дороге, за окном темнота, практически ничего не видно, мы едем молча, покачиваясь в такт машине. В интересных местах нам предстоит работать, много событий за столетия тут произошло, многое окутано тайной. Сегодня как-то однозначно сложно судить о тех временах, в точности передать события, думаю, невозможно, но все мы знаем про легендарных запорожских казаков. В памяти сразу всплывает картина Ильи Репина «Запорожцы». Смелые, хитрые, смеющиеся – они пишут письмо турецкому султану, ведь охраняют границы той России, в составе которой еще не было никакой Новороссии. В XVII веке запорожцы пришли под крыло России, хотя до этого верно служили полякам. Многие западно- и южнорусские земли входили тогда в состав Речи Посполитой, и крестьян тех земель польские паны называли «быдлом» и жестоко наказывали за любые провинности. На ум сразу приходит Богдан Хмельницкий. Столько легенд, мифов и разных историй связано с ним. Где правда, где вымысел – определить практически невозможно. Да и писатель Гоголь внес свою лепту – ведь нам кажется, что Тарас Бульба – это такой же герой, как и Хмельницкий. Впрочем, он все равно оставил свой след в истории. Напористый, дерзкий человек, побывавший в турецком плену, служивший первоначально полякам. Казачий полковник. Говорят, что один польский шляхтич после публичной ссоры с ним разорил хутор и увез его невесту. Такой беспредел Богдан просто так спустить не мог. Пройдя много сражений, он стал опытным воином. Образованный человек, один из умнейших людей в обществе того времени, имел горячий характер. Но, несмотря на это, решил по закону разобраться со шляхтичем, устроившим разгром в его поместье. В судах он правды не нашел и получил лишь какую-то незначительную компенсацию за устроенный погром. Дело было куда серьезнее. Мало того что оборзевший шлях разорил его дом, так он еще увел его невесту и сам женился на ней! Задетая честь, чувство несправедливости переполняли Богдана, злость лилась рекой через край. Надо было что-то делать, так оставлять было нельзя. Тогда он пошел за справедливостью к польскому королю Владиславу IV.

У Владислава отношения с Богданом были хорошие, можно сказать, дружеские. Когда-то, во время войны с Московией, Хмельницкий помог бежать ему из плена, и теперь в королевской семье он был желанным гостем.

Владислав, видимо, не хотел ссориться со знатью и решил спустить все на тормозах. Говорят, он сказал Хмельницкому: «Что ты ко мне пришел? Как это так – вооруженные бравые казаки сами не могут отстоять своих прав?!» Прямо руководство к действию какое-то. Если бы знал он тогда, к чему это приведет.

Богдан едет к казакам Запорожской Сечи, где его избирают гетманом, поднимает восстание и громит поляков. Безусловно, это запутанное предание, покрытое тайной времен, но, пожалуй, оно очень интересное. Всегда хочется понять мотивы ворвавшихся в историю, словно огромный огненный метеорит в атмосферу Земли, людей. Понять их цели, желания, наконец, почувствовать то, ради чего они совершали свои поступки.

Хмельницкий – яркая личность, а легенда, связанная с ним, весьма любопытная.

Так куда же всё-таки делась та, из-за которой все началось? Гелена, или Елена, появилась в доме Хмельницких, когда Богдан был еще женат. Его жена – Анна – родила восьмерых детей и к моменту появления Елены в их доме сильно болела. Новая девушка была очень красивая и миловидная, было понятно, что не просто так она оказалась в их доме. По тем временам старик (немного за пятьдесят), Богдан влюбился в нее, кровь бурлила, заливая сознание.

На этой почве в семье начались распри, но после разгрома, устроенного в их доме, Анна слегла и вскоре умерла.

Судьба Елены складывается печально. Хорошенькая, с точеной фигуркой, красавица имела хитрый нрав. Она любила деньги, любила красиво одеваться и находиться в обществе уважаемых людей. Первый раз выйдя замуж не по собственной воле за дворянина, она получила то, о чем мечтала. Но спустя время, когда Запорожские казаки разбили поляков и выкрали ее обратно, вышла замуж за Хмельницкого. К тому моменту в руках Богдана была большая власть, и Елена опять жила и ни в чем себе не отказывала. Как обычно бывает, ей показалось этого мало, и, закрутив роман с казначеем, она украла большую сумму у казаков. Когда это выяснилось, Хмельницкого рядом не было, и суд учинил его сын. Он раздел мачеху догола и повесил ее на входе в свое родное село.

Кто-то считает, что именно эта женщина стала причиной войны запорожцев с поляками, но, скорее всего, это миф, и не в этом причина войны запорожских казаков и поляков.

А дальше, в результате череды событий, полноводная, красивая, с опасными бурными порогами река Днепр – часть «пути из варяг в греки» – стала своеобразным Рубиконом, разделившим Украину на правобережную – польскую и левобережную – российскую. Думаю, это во многом определило ход дальнейшей истории. На левобережье жители придерживались российской стороны, им близки наши взгляды, традиции и обычаи. Даже нет, не так, будучи в составе Великого княжества Литовского, а затем и Речи Посполитой, они всегда оставались частью русского народа, частью единого организма – частью, которая не может существовать отдельно от целого.

Правобережье Днепра – совсем другое дело. Они – «западенцы», всегда были ближе к Европе и сейчас кричат, что «Украина – цэ Европа», не понимая того, что всегда были и будут для этой Европы «быдлом», людьми низшего сорта, расходным материалом для достижения меркантильных целей.

Что делает «добрая» Европа сегодня? Поддерживает войну внутри русского мира, а по сути, по-хитрому пытается расколоть восточнославянское единство. Если внимательно присмотреться, мы заметим, что способы, к которым сегодня прибегают хозяева украинцев, ничем не отличаются от тех, что были раньше. Как и тогда, происходит окатоличивание церкви. У людей хотят забрать веру – самое сокровенное и дорогое, что есть у человека. Отбирают землю, повышают налоги (читай – подати), нещадно эксплуатируют людей, увеличивая повинности, забирают или вынуждают отдавать урожай.

Вассалы «незалежной» не останавливаются ни перед чем, не считаются ни с какими законами или правилами, которые сами же установили.

Прямо Средневековье какое-то!

Машина, слегка дернувшись, сбавила ход, в рации раздался голос:

– Поворот направо, не провороньте, НАПРАВО!

Глава 5

Тогда вас люди называли псами —Ведь вы лизали немцам башмаки,Орали «Хайль!» осипшими басами,Ревели «Ще не вмерла» от тоски.Где вы прошли – пустыни и руины,Для трупов не хватало больше ям.Плевала кровью «Ненька Украина»В хозяев ваших, прямо в хари вам.Вы б пропили ее, забыв о Боге,Вы б выжили и нас с своей земли,Когда бы Украине на подмогуС Востока не вернулись «москали».Теперь вы снова, подвязавши кости,Торгуясь, как потасканная б…ь,Нацистов новых кликаете в гости —Украинские хлеб и сало жрать.В. Симоненко,1963 г.

Колонна ехала по узкой асфальтированной дороге где-то между селам и деревнями, медленно продвигаясь вперед. За окном еще темно, но уже чувствуется приближение рассвета, небо слегка, еле заметно, наполняется светлыми оттенками. В кабине тепло, мерно шумит вентилятор печки. Мы сидим, плотно прижавшись друг к другу, плечо в плечо. Бронежилет крепко стягивает грудную клетку, давит и тянет, прижимая к сиденью; между ног неудобно стоит автомат. Изловчившись, я дотянулся до ручки, совсем чуть-чуть приоткрыл окно, закурил. Дым струйкой потянулся наружу.

Интересно рассуждать о цикличности истории. Ведь если задуматься, то за тысячи лет ничего не меняется. Если отбросить прогресс, если убрать новые гаджеты, новые средства передвижения и получения информации, то мы увидим, что суть человеческая за сотни лет осталась прежней.

Страшные страницы истории, конечно, служат уроком будущим поколениям, но со временем боль утихает, ужасы забываются. И вот уже новые малообразованные люди, по глупости и невежеству уверенные в своей исключительности, наступают на старые грабли.

Надо же было так случиться, что спустя восемьдесят лет нацизм снова выберется из тьмы, поднимется во весь рост! Понятно, что он не сам вылез. Ему помогли те, кто сохранил и бережно оберегал его мелкие осколки, прятал и тайно взращивал на своей территории, чтобы в нужный момент высадить этот поганый сорняк в России в надежде, что он быстро разрастется и затянет расцветающие земли.

Но откуда все же взялись эти семена? Ведь прошло уже много лет, и нам казалось, что рецидива не будет, что не взойти этому семени на земле никогда. Мы наивно полагаем, что началось все в 2014 году. А я думаю, намного-много раньше. Нельзя сказать, что мы закрывали глаза на пробивающиеся то тут, то там ростки. Но и делали мы недостаточно, чтобы не вылезла черная мразь из ада. Сначала осторожное чествование ветеранов СС в Прибалтике. Потом чуть смелее. И вот уже немногочисленные шествия сменились полноценными парадами нелюдей.

На Украине вытащили из поганой ямы Степана Бандеру – лидера украинского националистического движения, агента абвера, пособника Гитлера. Сделали из него своего идола. А между тем при его участии было замучено и убито более ста тысяч человек! Кстати, он активно уничтожал и своих братьев-украинцев. Думаю, он и сегодня одобрил бы те зверства, что происходят в той стране. Маленького роста (всего каких-то 158 сантиметров), лысеющий, с задатками диктатора, человечишка был на словах одержим независимостью Украины – якобы ради этого он был готов на все. Хотя на самом деле Бандера просто был готов в угоду фашистам убивать всех, не жалея ни женщин, ни детей. Откуда у него взялось это? Не может вырасти такое чудовище в нормальной семье! Заглянем дальше. Тут появится его отец – греко-католический священник, убежденный украинский националист, он прививал своим детям радикальные ценности.