Первая крепость

Сергей Жук

Первая крепость

Первая крепость

Историческая литература

Автор Сергей Жук

1

1765 год. Остров Уналашка. Цепь Алеутских островов протянулась от Камчатки до Аляски более чем на две тысячи морских миль. Группа островов под названием Лисьи будет в аккурат самой западной в этом крупнейшем островном архипелаге и примыкает к полуострову Аляска.

По воли создателя, если на Командорских островах обилие голубого песца, то на этих оказалось обилие красных лисиц. Это пришлось по сердцу русскому промысловому люду, и они дали этим островам название Лисьих, что прижилось до сего дня. Крупнейшие из островов Умнак, Уналашка и Унимак.

Далее их, до сего дня русские промысловые ватаги не хаживали. Опасались до поры. Сильно уж люты были краснокожие аборигены Америки.

Уналашка самый крупный остров среди Лисьих, и обилен морским зверем, не менее чем красными лисицами. Местные островитяне, что прозваны алеутами, сами себя предпочитают называть народом Унанган и проживают на острове большим числом. От того видимо и вышло название острова Уналашка.

Все эти обстоятельства пришлись русским промышленникам по душе и остров стали посещать в году многие русские корабли, что везли сюда промысловый люд без счета.

В июне этого года к берегам острова Уналашка подошел бот «Святые Петр и Павел».

– Оно когда сразу два святых оберегают завсегда покойнее нежели один. – Так рассудил Иван Соловьев, что был на боте и за морехода и за передовщика.

Повезло Соловьеву несказанно. Видимо не ошибся мореход с названием, и лоции были дельными. Плавание оказалось легким.

Ранее Иван Соловьев уже хаживал на Уналашку с лейтенантом Степаном Глотовым. Ныне даже офицеры идут передовщиками на службу к купцам. Да и как не пойдешь коли купцы денег не жалеют. В десять крат больше получит офицер нежели на службе Ее Императорского Величеству, а риску, на Руси, везде предостаточно.

Соловьев на службе у купца Трапезникова. Пять паев обещал купец. Это не малая доля. Опытный промысловый и за пол пая соглашается.

В промыслах на Алеутских островах уже добрый десяток купцов участвует. Мелкоты среди них нет. Обзавестись морским ботом, да снарядить его на промысел, деньги нужны не малые.

Компания Никифора Спиридоновича Трапезникова самая крупная. Его галиоты «Святой Николай» и «Святая Троица» сейчас в аккурат здесь на Уналашке промышляют, а боты «Святой Иоанн» и «Святой Захарий» рядом недалече на острове Умнак. Но то уже людишки купцов из дома Кульковых. Вроде бы конкуренты, но у Трапезникова и там паи имеются.

В инструкции Ивана Соловьева не зря обозначено:

– На случай беды оказывать помощь ботам «Святой Иоанн» и «Святой Захарий» яко своим!

Ветер не переставал дуть от оста. Бот «Святые Петр и Павел» подошел к Уналашке с севера и по ходу пошел вдоль побережья. Все свободные от вахты сейчас на палубе. До боли в глазах пытаются разглядеть остров. Каждый хочет первым увидеть галиоты «Святой Николай» и «Святая Троица». Ветер несет плотную пасмурность, и берег чуть виден.

Ивану Соловьеву хорошо ведомо, что галиоты Трапезникова сейчас хоронятся где-то в глубине уютной бухты и с моря врятли глянутся. Более надежды, что его бот заметят с берега да вышлют байдару или знак какой дадут.

– Скоро воротить к югу, – подумал мореход, и что бы разрядить обстановку заорал, – Пошли все прочь от борта, марш в кормовой.

Малыми галсами бот с трудом стал огибать северо-восточный мыс острова Уналашка и воротить к югу.

– По старому опыту там имеется удобная бухта, закрытая скалами со всех сторон. Скорее всего в ней и стоят русские галиоты.

Зашли в просторный залив. Чуть разъяснило. Справа, в глубине острова возвышается огромный вулкан. К ним уже привыкли. Во всей гряде нет острова бес своего вулкана. Вяло покуривая, великан будто дремлет. Но бывает, что повернется старик, и вздрогнет земля. Вот тогда боязно, и то по началу. За годы промысла и к этому привыкаешь.

Вот сейчас Соловьев не отрывался от подзорной трубы, старался разглядеть в глубине залива небольшой остров, что носит название Амакнак.

– Опустить грот! Убрать гукор! Опустить шлюп на воду! – радостно скомандовал мореход, определив место бухты.

Вскоре бот «Святые Петр и Павел» буксируемый шлюпкой медленно заходил в небольшую бухту, что хоронилась за островом Амакнак. В записях Соловьева она значилась под названием гавань Иллюлюк.

По всем требованиям морского дела, это была отличная гавань. Остров Амакнак имеет вытянутую форму и расположился в глубине залива, так что одним концом оставив с берегом лишь небольшой пролив, где только шлюпке или байдаре пройти есть возможность.

От острова шла длинная с версту коса, что еще более уединяла бухту от залива.

– Место для стоянки и поселения преотличное, – решил для себя мореход и передовщик Соловьев.

Хорошее настроение немного портила досада на то, что и здесь не оказалась галиотов Трапезникова, и русские вовсе не давали о себе знать. А ведь их было без малого сотня человек. Да и сами островитяне, куда-то подевались. До селе, столь любопытный народец ныне вовсе попрятался. Все это крайне беспокоило передовщика.

Но пока было не до них. Определив место для лагеря, артельщики дружно принялись за разгрузку судна и оборудование стоянки.

Плавни сплошь покрывали берег. Залив оказался доброй для них ловушкой. Застучали дружно топоры. Русские отменные мастера и весьма охочие до строительства. Опытным мастерам было весьма любопытно до неизвестных пород древесины. А дивиться было чему. Океанские волны и течения принесли сюда плавни со всех концов света. Цветом, твердостью, структурой древесина настолько рознилось, что даже у бывалого столяра не хватит фантазии по ее использованию.

2

Лишь на третий день Соловьеву выдалась возможность оставить лагерь. С вооруженным отрядом на судовом шлюпе они пошли вдоль берега. Пройдя пролив с островом Амакнак они попали в просторную бухту, что была с противоположной стороны острова. Сея бухта значилась у Соловьева как Капитанская. Это название дали матросы, что первыми пришли на Уналашку под началом лейтенанта Степана Глотова. Было это шесть лет назад. Соловьев тогда был у Глотова матросом и хорошо помнил с каким почтением относились артельщики к своему капитану и передовщику. В честь него и прозвали бухту Капитанской.

Здесь, на месте первой стоянки, Иван Соловьев и обнаружили лагерь промысловых людишек купца Трапезникова. Все пусто, ни галиотов, ни людей.

Лагерь был брошен, а скорее разорен и разграблен. Обрывки одежды, поломанные предметы, разрушенные землянки говорили о недавнем погроме.

Передовщик с опаской оглядел окрестность и прислушался. Кругом уже привычные для глаз скалистые берега, сплошь изрезанные расщелинами, зияющие пещерами и гротами. Все окрашено в черные и изумрудные цвета.

– Дикари могут укрыться где угодно! – произнес Соловьев, и не напрасно.

Рядом просвистела стрела, и шлепнула о камень. Костяной наконечник надломился у основания и отлетел к ногам Соловьева. Тот четко увидел маслянистый сок на осколки моржовой кости, и даже почуял терпкий запах яда.

– Стрела отравлена, а вот стрелки хреновые! – мелькнула мысль.

Укрывшись за камнями, русские изготовились к стрельбе. Ни страха, ни паники. Лишь уверенность в своем превосходстве. Каждый промысловый вооружен до зубов. Помимо ружей, у многих были пистолеты, или ручницы, а для рукопашного боя ножи и сабли. На многих одеты еще дедовские кольчуги, латы и тегиляи. Ныне они ценились более чем в старину, становясь все большей редкостью. По Сибирской землице уж замерили инородцев, вот спрос и упал, а до Алеутских островов не многим дело есть Мало осталось кузнецов по острогам, что ковали эти средства защиты.

Не вышло напасть врасплох. Невидимый противник отошел тихо оставив лишь наблюдателей. Теперь каждый шаг русских будет известен алеутам, коих будем также называть унанган, что есть самоназвание этого народа.

Русские, не став искушать судьбу преследованием, тоже отошли к берегу и продолжили обследование Капитанской бухты.

Сужаясь, бухта уходила вглубь острова. Над баркасом темной громадой нависли береговые скалы. Несколько стрел, не долетев, шлепнулись об воду. Не выдержав, русские дали залп. Эффект на всех произвел должное впечатление. Мягкий скальный грунт, что вулканического происхождения рушился от пуль и крупными каменьями скатывался к воде. Толстые сочные стебли растений, срезанные пулями брызгали терпким запашистым соком. Слышны были крики боли и страха. Один из алеутов в растерянности потеряв осторожность, выскочил на тропу и кинулся вверх. Расстояние явно превышало трех сотен шагов, и стрелять из гладкоствольных ружей смысла не было. Промысловые с любопытством наблюдали как алеут, задрав подол парки из птичьих шкурок, мелькая голыми пятками, улепетывал прочь от смерти. Но видать не судьба. У Соловьева оказался в запасе заряженный штуцер.

Оружие нарезное, и в ближнем бою не удобное из за длительного заряжания. Но в данный момент самое подходящее. Из штуцера добрый стрелок за восемьсот, а то и за тысячу шагов поразит противника.

Унанганец бежал тропой в гору. Почувствовав безопасное расстояние остановился восстановить дыхание. Обернувшись к русским он стал что то кричать и пританцовывая. В этот момент и словила его пуля из штуцера. Разворотив грудь и на вылете спину она затерялась где то в траве острова, а печать удивления все же успело остаться на лице дикаря.

Передовщик Иван Соловьев ощутил странное чувство. Его обоняние будто многократно усилилось. Он даже раздул ноздри ощущая волнующий запах крови. Зрение улучшилось так, что он четко разглядел агонию убиенного им дикаря. Это было первые совершенное им убийство. Ощущение превосходства и могущества над этим несчастным помутила в эту минуту его разум.

Тем временем матросы развернули баркас, и пошли обратно по Капитанской гавани.

– Глянь! Мачта! – крикнул смотрящий.

В залив вошел галиот Трапезникова. Вернее то, что от него осталось. Обгоревшая, черная корма красноречиво свидетельствовала о не лучших для нее временах, а единственный уцелевший парус, треща на ветру, с трудом двигал громадину корабля. О том, что это тот самый галиот свидетельствовал лишь уцелевший выдвижной бушприт и остатки фок-мачты.

– «Святая Троица» – снова крикнул смотрящий, разглядев надпись по борту галиота.

Опустив парус, и выкинув несколько весел, галиот пошел следом за баркасом в гавань Иллюлюк. Старшим на нем был мореход Иван Коровин