Их лучшая игра

Мария Хайт

Их лучшая игра

Иллюстрация на обложке dead white square

© Мария Хайт, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Часть 1

Глава 1

Сколько историй начинается банально с дороги и двух человек в машине? Сотни. И каждая сулит интересный рассказ о том, как эти люди там оказались и что гонит их прочь в другой город к незнакомцам и чужим улицам.

Мать и дочь ехали на потрепанном «Солярисе» уже около трех часов. Мать – за рулем, дочь – на сиденье рядом, прислонившись лбом к холодному, заляпанному пальцами стеклу. Машина из каршеринга монотонно гудела, скользя по мокрому асфальту изношенными шинами. По ту сторону металлической коробки на пассажиров глядела облетевшими кривыми деревьями хмурая осень.

По радио скороговоркой, разбавляя немногочисленные попсовые песни, звучала глупая реклама, а в багажнике грохотали неудачно сложенные друг на друга чемоданы.

– Надеюсь, крышка не откроется. – Мать бросила нервный взгляд в зеркало заднего вида. – Не хочу тут останавливаться: земля совсем раскисла.

– Не откроется, – равнодушно заверила дочь.

Первый короткий диалог за полтора часа словно нарушил какое-то негласное правило и сломал стену между ними.

– Хорошо, что в Москве полно университетов, и тебя смогли перевести.

– Да, действительно.

– Слушай, Кир…

– Мам, следи за дорогой.

– Слежу. Дочка, ты же понимаешь, что переезд был необходим?

– Конечно, мам. Я не злюсь. Но я же могу немного расстроиться?

– Да, можешь. Просто…

– Я знаю, ты хочешь, чтобы все вокруг были счастливы, тогда и тебе легче. Но сейчас я не могу радоваться… не только из-за переезда…

Кира замолчала, побоявшись расплакаться. Мама и так ее поняла. Всего полгода назад ушел из жизни отец Киры – Николай Евгеньевич, которому было сорок восемь лет. Обычный сердечный приступ, о котором ни мать, ни дочь не знали, поскольку произошел он ночью, пока отец работал в кабинете. Он часто так делал: оставался до утра за компьютером, не ел и не пил. Работал. Вечный страх за ипотеку и кредит на учебу дочери вынуждали необдуманно изнашивать собственный организм. Таким уж он был.

Мама нашла его с закрытыми глазами, обмякшим в кресле и пугающе скрюченным. Поначалу она решила, что он просто спит. Так было уже сотни раз. Отец засыпал в рабочем кресле постоянно. А иногда приходил к ней в постель далеко за полночь и потом храпел до утра. Но в этот раз он не издавал ни звука. В комнате царила давящая тишина.

Когда мама все поняла, было уже слишком поздно.

После смерти отца жизнь пошла наперекосяк. Мама, до того работавшая на себя, за время похорон и поминок растеряла всю клиентуру. Да и прежде ее доходов едва ли хватало на коммунальные услуги и кастрюлю борща. Ответственность за содержание семьи, невзирая на уговоры мамы, отец целиком и полностью взвалил на себя.

И вот мама отправилась на поиски работы, ведь ипотека и кредит сами себя не выплатят. Она долго слонялась по захудалым офисам: никто не мог предложить зарплату, которая бы покрывала и то и другое да еще позволяла купить продукты, чтобы хоть как-то дожить до следующего месяца.

От патовой ситуации ее спасла подруга из Москвы. Та сотрудничала с крупным издательством и предложила кандидатуру мамы в качестве корректора. Правда, от ипотечной квартиры пришлось отказаться и продать ее с торгов: учеба Киры была в приоритете.

Первое время мама не находила себе места, ведь она должна была бросить бабушку. Та хоть и заявляла, что справится без их помощи, но была слишком больна даже для простейших бытовых вещей вроде мытья полов или готовки. Временами давление бабушки скакало так, что она часами силилась подняться с кровати.

Кира помнила, как бабушка предложила сдать ее в дом престарелых, на что мама лишь горько расплакалась и выбежала из комнаты.

Было решено перевезти бабушку в Москву, но позже, когда уляжется вопрос с работой. Квартиру подруга матери предложила свою, доставшуюся по наследству от бездетного дяди: небольшую хрущевку в Чертаново.

– Тебе что-нибудь нужно? – Голос матери вырвал Киру из воспоминаний. Они остановились на заправке по зову природы и долить в бак бензина.

– Разве что воды.

– Она тут сто́ит как шаттл. Давай лучше кофе или, может, булочку какую?

– А они что, меньше стоят?

– Нет, но энергетическая ценность у них явно выше.

– Хорошо. Кофе и булочку. – Кира беззлобно улыбнулась.

Провожая маму взглядом, она снова погрузилась в воспоминания о минувших днях. О том, как прощалась с подругами из университета, как плакала на пороге опустевшей квартиры, с какой жадностью глядела на парк, где они с отцом порой ели мороженное. Все это осталось позади и ранило Киру в самое сердце. Она всегда привязывалась к вещам и местам, поэтому ей так сложно было отгородиться от прошлого. На потертом рюкзаке до сих пор висел брелок с надписью «Маленький монстрик»: отец подарил его, когда ей было десять лет. А в кармане джинсов лежал потрескавшийся кошелек, выбранный мамой еще на тринадцатилетие.

На пути к новой жизни они лишь однажды останавливались в придорожной гостинице, но Киру до сих пор преследовал противный запах жирных беляшей.

В Москву они въехали ночью. Мама вела осторожно, постоянно вглядываясь в знаки и таблички. Над печкой уверенным голосом Василия Уткина вещал навигатор.

– Вот гадство, кажется, поворот пропустила, – ругнулась мама, перестраиваясь по запруженной автомобилями дороге. – Никогда не любила водить.

Она это повторяла каждый раз, когда ошибалась за рулем.

Москва блистала огнями электрических светлячков. То тут, то там вырывались из серости желтые от фонарей многоэтажки. Кричали пафосом бизнес-центры, ярко мерцали табло ресторанов и клубов. Здесь жизнь бурлила, словно каша, готовая выкипеть из кастрюли.

Пальцы мамы сжимали руль до побелевших костяшек: она нервничала. Домоседка до мозга костей, женщина с трудом принимала все людное.

– Хочешь, я здесь поведу? – спросила Кира.

– Нет-нет, нормально, довезу нас уже.

Они припарковались в узеньком дворике рядом с двенадцатиэтажкой, в которой предстояло жить. Поднялись с чемоданами на десятый этаж и обе замерли перед железной дверью. Мать и дочь хорошо понимали друг друга, и каждая из них верила, что стоит ключу попасть в замочную скважину – их прошлая жизнь будет перечеркнута. Получив шанс выбраться из болота, в которое их погрузила смерть мужа и отца, они не смели отказаться и струсить.

Механизм щелкнул, и ручка двери мягко ушла вниз. Из квартиры пахнуло стариной. Мама вошла первая, включила свет и огляделась. Узкий коридор уходил вглубь и раздваивался. С одной стороны был зал, с другой – спальня, которую они планировали в дальнейшем переделать под комнату бабушки.

– Тесновато, но выбирать не приходится. Дареному коню, как говорится… – тихо произнесла мама и поставила чемодан на пол. – Давай-ка умываться да спать. Тебе завтра в университет, а у меня первый день на работе.

– Почему они не могли взять тебя на удаленку?

– Не знаю. Лола сказала, так надо.

– Тетя Лола хорошо знает это издательство?

– Директор – ее родственница по линии отца.

– Ясно.

С Лолой мама познакомилась на писательской конференции. Пара авторов, рукописи которых мама доводила до приемлемого вида, там выступали. Лола же была молодой и деятельной предпринимательницей с уймой идей и верой в каждого человека. Она завладела вниманием мамы с первых слов, и семилетняя разница в возрасте не стала для дружбы помехой.

Кира прошла за мамой, исследующей квартиру. Заглянула в туалет, выложенный безвкусной оранжевой плиткой с бабочками, затем в зал, где на потолке величественно раскинула оборки в виде стеклянных капель массивная люстра. Ненароком вспомнилась общественная библиотека в родном городе: там висела точно такая же махина. На стенах приютились фотографии из разных мест на планете Земля. Похоже, дядя Лолы был путешественником, и именно поэтому интерьер его мало интересовал. Тут и джунгли Австралии, и пустынные пляжи Сокотры, возле окна фото с какой-то огромной обезьяной, а у телевизора – с африканским аборигеном. На последних владелец квартиры широко улыбался, словно хотел сквозь пространство и время передать испытываемое им счастье.

Кира провела пальцем по пыльным полкам, хмыкнула, представляя, как они с мамой будут мыть квартиру на выходных, а потом вернулась в коридор. Мама, скинув шелковый шарф и плащ, направилась в ванную. Хрюкнула труба, и в раковину полилась сначала коричневая, а затем желтая вода.

Выпив чая, они устроились на одной кровати: чтобы не тащить много вещей, мама взяла только один комплект постельного белья.

Лежа в темной комнате и прислушиваясь к шуму одиноких машин за окном, Кира гадала, какой будет ее дальнейшая судьба. Как ее встретят в университете, сможет ли она найти другую музыкальную группу и снова взяться за гитару, лишь бы унять боль от потери отца? Отыщет ли она свое место в этой хмурой и с недавних пор бедной жизни?

Глава 2

Это в школе новенького ученика обычно ставили перед классом, представляя скептически настроенным сверстникам. В университете все иначе. Тут в лучшем случае тебя заметит сосед по ряду, в худшем – о твоем существовании узнают только через несколько дней.

Кира никогда не искала знакомств первой. Для начала она присматривалась к окружению, слушала, о чем люди говорят, пыталась запомнить имена студентов из своей группы. В основном это были парни, ведь на прикладную информатику девчонки редко рвались. Кира же поступила на факультет только из-за папы. Она видела, с каким восторгом он рассказывал маме о коде и о собственных достижениях. У них в доме постоянно звучали сложные термины, а когда Кира спрашивала маму, понимает ли она, о чем говорит отец, та лишь с улыбкой отрицательно мотала головой. Она просто знала, что папе это важно – высказаться, – и слушала внимательно, не перебивая.

Фанатичность отца была заразительной, и Кира поддалась. Пока была маленькой, ходила на робототехнику, потом в школе записалась в кружок информатики. С числами было просто: прибавил, умножил – и вот результат. С литературой же у нее не ладилось. Математичка, в чьих любимчиках ходила Кира, страшно не любила учительницу русского, поэтому вторая мстила первой тем, что унижала Киру на своих занятиях. Казалось бы, взрослые люди, а обиды все те же.

Так Кира выбрала прикладную информатику. Изначально ей хотелось заниматься разработкой игр, но пока училась, поняла, что знаний ей катастрофически не хватает. Она просила отца помочь, и он со скрипом выделял драгоценное время. Однако вскоре он их покинул, и Кира осталась с кодом наедине. Репетитор отпадал, ведь ему нужно было платить деньги, а лишних семья не имела. Поэтому Кира со страхом представляла будущее, в котором ей придется работать жалким специалистом поддержки в какой-нибудь торговой сети.

Тянулась третья пара, лектор расписывал на доске математические формулы, а Кира бросала короткие взгляды на аудиторию. За желто-коричневыми столами сидел разношерстный контингент. Стереотип, что все программисты исключительно тощие парнишки с редкими усиками и «девственными ручками», разбивался о реальность. Вон около окна сидел подкачанный парень с тяжелой челюстью и широченными плечами. Чуть ниже делал записи бородатый «дяденька» в кожанке, на галерке слушали музыку два модника в брендовых вещицах. Да, безусловно, без комичных дуэтов «Толстый и тонкий» не обошлось, но таких здесь было мало. Помимо Киры девчонок было еще три: одна с экстравагантной прической и едко-розовыми перьями волос на макушке, другая – одетая словно ученица воскресной школы и последняя – фигуристая красотка с головой-одуванчиком и шикарным маникюром. Девчонки держались вместе, и Кира на секунду пожалела, что не села рядом с ними.

Храп соседа справа вернул Киру в реальность. Она заметила, что преподаватель сел за стол и уже читал университетскую брошюру, пока аудитория переписывала формулу с доски.

– Давайте проведем перекличку, – спустя время произнес он, заглядывая в журнал.

Понеслась череда смешных и не очень фамилий. Короткие, длинные, загоревшие и бледные руки взметались вверх.

– Даниил Видов? – произнес лектор.

– Нет его сегодня, – выкрикнул кто-то с третьего ряда.

– Нет? А я вроде видел его в коридоре.

– Виктор Анатольевич, он с утра был, потом убежал. Вы же знаете…

– Да-да, ладно. Дальше кто у нас…

Перекличка продолжилась, а Кира для себя отметила хорошую память преподавателя. В ее университете едва ли кто-то из лекторов мог бы в коридоре узнать своего ученика.

– Кира Явина?

– Здесь! – Кира вздернула руку даже резче, чем требовалось.

По части аудитории побежали шепотки, и слово «новенькая» волной принесло обратно к Кире.

– Добро пожаловать в наш университет, – как бы между прочим сказал Виктор Анатольевич и продолжил перекличку.

Кира ждала вопросов, ждала, что к ней кто-нибудь подойдет познакомиться, но после окончания лекции парни и девушки быстро разошлись. Осталась только леди «одуванчик» с крутым лаком на ногтях. Она ковырялась под партой и причитала.

– Лизочек, мы на улице тебя подождем, – крикнула ей неформального вида девица, скрываясь за дверью.

– Тебе помочь? – Кира подошла ближе.

Девушка подняла на нее растерянный взгляд, секунду молчала, словно решалась на нечто необдуманное, а затем сказала:

– Знаешь, я потеряла свою любимую ручку. Она особенная, я таких больше нигде не видела.

– Ручку? Как она выглядит?

– У нее тонкий синий корпус, стержень один миллиметр, крышка с изогнутым колпачком, запах ванили.

– Исчерпывающе, – улыбнулась Кира, не сдержав иронии. – Я помогу.

Она пошла по рядам, заглядывая под столы, пока не дошла до лекторской кафедры.

– Здесь нет, – с уверенностью отметила она и вернулась к девушке.

Пока та копошилась в сумочке, Кира заметила небольшой колпачок, торчавший прямо из-под зада новой знакомой.

– Я нашла! – радостно заявила Кира и рывком вытащила ручку.

– Ох, – только и сказала девчонка, – я что, сидела на ней?

– Да. Не почувствовала?

– Чертова невралгия, у меня немеет нога и ягодица…

Кира не стала развивать тему, а только протянула пропажу владелице.

– Спасибо. – Взгляд девушки изменился, ушло сомнение, осталась лишь благодарность. – Ты новенькая, да? Перевелась недавно?

– Да.

– Меня Лиза зовут.

– Кира.

– Да, слышала на перекличке. Ты едешь домой или у тебя факультативы?

– Нет, домой.

Девушки вышли из аудитории в широкий коридор, где за старыми окнами с деревянными потрескавшимися рамами сгущались сумерки.

– Как рано стало темнеть, – сказала Лиза и ловко закинула ногу на лавку возле подоконника. Пока она завязывала шнурки, Кира подумала, что кто-то потом сядет штанами на оставленное грязное пятно, но тут же прогнала эту мысль.

– Не хочешь с нами в кафешку завтра сходить, познакомимся получше? – предложила Лиза не оборачиваясь: она пыталась завязать красивый бантик.

Кира чуть было не согласилась, забыв об отсутствии денег, но вовремя себя одернула.

– Я бы с радостью, но дела есть. – Она постаралась произнести фразу как можно дружелюбнее, чтобы не оттолкнуть Лизу.

– Можно в другой раз, – пожала плечами девушка.

– Да… конечно… мы только приехали в Москву, пока обживаемся.

Лиза опустила ногу и внимательно посмотрела на новую знакомую.

– Денег нет, да?

Вопрос словно обухом ударил Киру по голове. Она силилась выдумать отговорку, но не смогла, поэтому обреченно опустила взгляд. Почему-то признать собственную бедность было невероятно трудно. Странно, что она не задумывалась об этом раньше. Особенно когда отец уничтожал здоровье на работе. Тогда она обижалась на него, ехидничала, стоило ему заснуть на рабочем месте, она и мать не понимала, когда та ругала его за переработки. А теперь все встало на свои места. В этом мире только деньги правят балом. Хорошо говорить о щедрости и великодушии, когда у тебя каждый день в кармане по несколько пятитысячных купюр.

– Все ясно, – улыбнулась Лиза. – Не нужно переживать, я и сама не из богачей, Кир. Только на кафешку рублей пятьсот и есть. Да и Кристина с Юлей тоже не прочь монеты из фонтана пособирать.

– Серьезно?

– Конечно. Думаешь, в Москве одни мажоры живут? Да нет же. Сюда прутся для лучшей жизни… иногда находят. Мы все в кредитах как в шелках.

Кира хотела бы выдохнуть с облегчением, но бедственное положение других тоже мало ее радовало.

– В общем, если время будет, идем с нами. Заодно расскажешь свою скорбную повесть… Поняла, да? – Лиза лукаво улыбнулась. – Ну ты чего, «Джейн Эйр» не смотрела? Слушай, безденежье я тебе прощу, но Джейн Эйр…

Кира многозначительно процитировала строчку из «Джейн Эйр» и с ухмылкой подмигнула.

– Ах ты зараза… – расплылась в улыбке Лиза. – Ну-ну.

Подначивая друг друга остротами, девчонки двинулись к выходу. В мгновение, когда Кира осознала, что стала частью чего-то нового, боль на время отступила. Нет, она все еще была с ней, еще терзала девичье сердце, но, как это часто бывает, новая встреча и будничный разговор ослабили ее.

Девушки расстались на выходе из университета, а Кира подумала, что день был не таким уж плохим.

Глава 3

Мама опаздывала к ужину, и Кира тревожилась: она не привыкла возвращаться в пустой дом. На сообщения та не отвечала, значит, была занята. У них с мамой имелось кодовое слово, которое следовало написать, если бы одной из них понадобилась срочная помощь, и Кира, занимаясь домашними делами, то и дело поглядывала на экран смартфона. Пока в машинке стирались дорожные вещи, а на плите тушилась говядина, Кира прибиралась в комнатах.

В квартире путешественника, если не считать пыли, было чисто. Ремонт, хоть и безвкусный, выглядел свежим. Кира прошлась тряпкой по полкам и подоконникам, убрала паучье макраме[1], опасаясь, как бы один из творцов не прыгнул ей на голову, вымыла полы в прихожей: вчера они с мамой хорошо наследили. Потом села за старые лекции, оставшиеся еще из предыдущего университета. Тетради по языкам программирования напомнили о старом желании найти репетитора, и Кира открыла ноутбук. Шестьсот рублей за час, тысяча рублей за час, полторы – репетиторы нынче дорогое удовольствие. А сколько ей нужно часов, чтобы хорошо разобраться в C#[2] или Java[3]? Кира винила себя за то, что на первом курсе занималась ерундой, а не учебой. Вступила в эту местечковую музыкальную группу, думала, наверное, что станет звездой и учиться больше не придется. Но так не бывает. Везде нужны упорный труд и удача, как бы парадоксально это ни звучало. Ее группе удача не улыбнулась, да и Кира играла на гитаре посредственно. И хоть к концу первого курса ее навык улучшился, до виртуоза своего дела она так и не доросла. А вот если бы она потратила это время на обучение языкам, если бы пошла на дополнительные курсы, которые в ее городе были бесплатными, так как их вел молодой лауреат музыкального конкурса ради удовольствия…

Кира тяжело вздохнула и собралась было отправиться купаться, как входная дверь отворилась и раздался усталый, но при этом жизнерадостный голос: «Всем привет!»

У мамы было правило: как бы в семье ни ругались, какую бы обиду домашние ни затаили в сердце, они обязаны прощаться и приветствовать друг друга при разлуке и встрече. Когда-то это правило бесило Киру, но чем старше она становилась, тем лучше понимала его ценность.

– Привет, мам. Долго тебя не было.

– Ага, я заблудилась.

– Что?

– Заблудилась. В метро. Представляешь? Не туда посмотрела, когда садилась в вагон.

– А чего не написала наше кодовое?

– Все было не так страшно, как ты думаешь. Со мной ехал приятный азиат, он и подсказал, где пересесть.

Кира мягко улыбнулась: сложно было не заразиться маминым настроем.

– Телефон у него взяла?

Мама на секунду ухмыльнулась, но тут ее лицо исказила гримаса муки. Печаль легла на худые плечи, и материнские плечи поникли.

– Рано еще, – коротко сказала она и разулась.

Кира часто слышала от мамы одну и ту же фразу еще при жизни отца: «Если тебя не станет, замуж я больше не выйду». Когда же они ругались, она говорила совершенно другое, но только тихо и себе под нос. Думала, что Кира не слышит ее, а та всегда подкрадывалась к маме, чтобы утешить.

Под болтовню гнусавого диктора мать и дочь пили чай и ели пряники. Кира рассказала о Лизе, мама о Саше – редакторе, с которым она теперь работала.

– У них там завал, Кируся, предыдущая работница уволилась одним днем из-за скорого отъезда, и вся ее работа досталась мне. Она столько ошибок пропускала, уму непостижимо! Неудивительно, что у нас в книгах по десять опечаток кряду.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда я найду опечатку у тебя, – усмехнулась Кира.

– О, как ты мне отца напоминаешь, он тоже выискивал мои ошибки! – Фраза должна была прозвучать как комплимент, но отчего-то Кира восприняла ее как упрек. – А почему ты с девочками отказалась сходить в кафе? Я дам денег, у меня есть. Я попросила аванс, а еще у нас на счету деньги от проданной с торгов квартиры. Ну, ипотечной.

– Да поняла я. Не, мам, зачем их тратить на еду, причем дорогую?

– И то верно. Если удастся деньжат сохранить, то можем ипотеку уже здесь оформить. Не будем же мы всю жизнь у Лолиного дяди жить. Да и тебе нужно хоть какое-то наследство.

Кира на секунду представила, сколько бы у них было денег, если бы их музыкальная группа стала популярной.

– Эх, как же мир изменился. Мы только финансовыми категориями и рассуждаем, – продолжала мама.

– А как иначе? – пожала плечами Кира. – Без денег нет дома, здоровья и развлечений. Ничего ты с этим не сделаешь. Хочешь не хочешь, а думать о них приходится. Я вот хотела к репетитору… – Кира осеклась.

– Какому репетитору? – Мама подлила еще чаю и взяла очередной пряник.

– По языкам программирования… ах да, я же только папе об этом говорила… Прости. Я хочу заняться в дальнейшем разработкой игр, но мне… мозгов не хватает.

– Так давай найдем репетитора. На это я точно денег раздобуду. Нужное дело.

– У них там час дорого стоит, а мне, скорее всего, много часов таких нужно.

– Ну сколько?

– Мне пока сложно судить. Но одно занятие минимум шестьсот рублей.

Мама задумалась, по-видимому подсчитывая в уме, сколько выйдет в месяц, если Кира будет заниматься по несколько часов в неделю.

– Не так уж и много, – с едва скрываемым сомнением в голосе сказала она. – Давай так: бабушку перевезем сюда, ту квартиру начнем сдавать. И вот вырученные деньги на учебу и пойдут. Как тебе идея?

– Хорошая. – Кира с трудом сдержала слезы. Мамина готовность помочь тронула до глубины души.

Мама никогда не просила многого. Она и к отцу была всегда терпима. Не ходила целыми днями по салонам, не скупала духи и украшения, а вела очень аскетичный и бюджетный образ жизни. Жила по принципу «Все лучшее мужу и дочери». И в этот раз она не изменила себе.

Но чуда не случилось. Спустя неделю маме позвонили из больницы: бабушка пережила инсульт, и теперь ей нужен особый уход. Ее переезд, разумеется, состоялся, но вот вырученные за сдачу жилья деньги пошли на сиделку, которая теперь должна была навещать бабушку в новой квартире.

Глава 4

Ресторан «Мамина пицца» находился в торговом центре, название которого Кира не запомнила. Тут среди приятных глазу деревянных столиков стояли красивые горшки с цветами, а под потолком в уютной близости терлись друг о друга желтые лампы в необычных плафонах.

Лиза, Кристина и Юля выбрали небольшой столик с маленьким овальным диванчиком. Кира сидела рядом с Лизой и нередко наклонялась к ней, чтобы уточнить, о ком или о чем говорят ее подруги. Юля и Кристина поначалу не казались приятными собеседницами. Невзирая на то, что чуть ранее рассказала о них Лиза, они держались надменно и холодно. Но Кира топила их лед умением промолчать в нужный момент или поддержать беседу, когда это требовалось. К середине обеда Юля даже разоткровенничалась, а под конец встречи к ней присоединилась и Кристина.