КСАПО. Туркменский дневник

КСАПО

Туркменский дневник

Олег Викторович Опекунов

© Олег Викторович Опекунов, 2025

ISBN 978-5-0067-5773-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СТОЛИЦА РОДИНЫ

Зима средины 80-х годов, выдалась морозной и снежной. Скромный декабрь уступил место лютому январю, и он, словно решил отыграться на городе на несколько зим вперед, и все сыпал и сыпал крупные снежинки… Москва утопала в сугробах, коммунальщики, как не старались, но справиться с этим засильем снега не могли, оставалось только хоть как-то сгребать его в сторону и ждать весны…

По приезду в пограничное училище все радовались встрече с друзьями, короткий зимний отпуск просвистел, но казалось, что все мы так давно не виделись, а за этот отпуск у каждого столько всего произошло… Но команда на построение быстро оборвала беззаботную болтовню.

Подтянутый, стройный, высокий подполковник прошелся вдоль строя, осматривая своих питомцев, поздравил всех с продолжением учебы. Но, для ее доблестного продолжения, необходимо очистить полосу препятствий от снега… Никто не поверил своим ушам… За прошедшее время насыпало более трех метров снега! Умножаем на 400 метров длинны и 80 метров ширины… И все это за день? И это только основная часть… Далее комбат ехидно поинтересовался, а не нашлись ли храбрецы-умники набить себе наколку в отпуске? В этот раз желающих не нашлось, все прекрасно знали, сколько будет стоить это сомнительное удовольствие… отчисление и без разговоров. Даже те парни, что поступали с армии и имели наколки, прошли через армейских хирургов для её уничтожения. Нельзя и точка. Но на слово тут не верят, обязательный медосмотр прошел быстро и уже через час, надев по несколько вшивников и укутавшись в рабочую шинель, все топтались на полосе препятствий… Что такое вшивник? Это ласковое название любой мягкой и теплой одежды, которую, в нарушение всех правил и требований, натягивают для утепления на себя курсанты и старательно прячут её присутствие на теле…

Надежды, что это была шутка, растаяли… Точнее замерзли. Оказалось, что училище решило идти в ногу со временем и снять о себе рекламный ролик. Мы прекрасно понимали, что это натуральный бред, на весь Советский Союз только три пограничных училища и ежегодный конкурс от 20—25 человек на место, очень убедительно об этом говорил, но приказы не обсуждают. До поздней ночи курсанты, как муравьи, таскали, тягали, выбрасывали проклятый снег и наконец-то, почти очистили… Почти…

Вечером, перед ужином, на построении, курсантов снова обрадовали, что чистить надо до промерзлого грунта, все направления просыпать песком, что б не скользило, а киношники завтра приедут, будут снимать лето… Точнее не само лето, как таковое, а доблестных курсантов, которые будут в летнем хлопчатобумажном обмундировании, фуражках, с блестящими, вычищенными автоматами героически и профессионально её преодолевать…

Сергей приуныл… Он был в училищной сборной по троеборью, куда и входило преодоление полосы препятствий, как один из элементов троеборья, даже перспектива увековечить свою физиономию в киноролике о родном училище его не радовала… Зима… Единственная радость, что членов сборной от дальнейшей работы при свете фонарей освободили, им надо беречь силы для завтрашнего подвига.

Сборную собрали в холле этажа, инструктировать пришел сам комбат. Это придавало моменту особую важность… Блеснув орденскими планками, он коротко объяснил важность завтрашнего момента, все дружно прониклись его словами… А куда ты денешься? Сергея снова заинтересовало происхождение медали за «боевые заслуги» и ордена красной звезды на кителе комбата, но было не принято спрашивать происхождение боевых наград в мирное время… Впрочем, как и удивить. Практически у всех наших офицеров, как преподавателей, так и курсовых, были боевые награды, а когда и за что получены, толком никто и не знал, так, слухи… Особо отличался старший преподаватель по огневой подготовке, подполковник Силин. Невысокий, коренастый сибирский мужик обладал неимоверной силой, смотреть, как он стреляет, из положения стоя, из тяжеленного пулемета калашникова, было одно удовольствие, мишени, как подкошенные, падали по очереди… Одним словом – мастер спорта международного класса. Он выделялся от остальных офицеров тем, что имел три ордена боевого красного знамени и два ордена красной звезды, что равносильно фантастике… Наличие таких высоких наград здорово облегчало его жизнь и, главное, он, не стесняясь в выражениях, мог говорить все, что думал не только про жизнь, но и про партию… Его знаменитая фраза – «один хрен не посадят, ну заберут один орден, так еще до хрена останется…» позволяла ему смотреть на жизнь с едкой иронией и оптимизмом.

Комбат, в завершение, зорко оглядел сборную, заключительные короткие слова «попробуйте обосраться» подтвердили торжественность и важность момента.

Ранним утром приехали киношники, целая толпа мужиков. Основная масса народа бегала по расчищенной полосе и что-то брызгали на кучи снега, вешали маскировочную сеть… Через небольшой промежуток времени на снеге, где брызгали, стали появляться зеленые пятна. Сергей с товарищами, в летней форме, ожидали команду на съемку в тулупах и грелись чаем. Когда к группе энтузиастов подлетела толпа девочек-косметологов и заученными движениями стали накидывать на лица грим, курсанты оторопели… Мотор!!! Разбившись на пары, курсанты заученно пролетели основную полосу препятствий, но какая-то камера умерла на морозе и пришлось бежать повторно… В конце полосы их ловили сразу в тулупы. Съемка кончилась так же внезапно, как и началась. Киношный табор уехал. Кажется не обосрались… Вот и хорошо…

Сергей заступил на дежурство по батальону. Обычное дежурство, контроль распорядка дня, порядок в батальоне, проверка оружия и снаряжения, было все как обычно, пока не вызвал комбат. За годы учебы еще не приходилось видеть комбата в таком состоянии тихого бешенства… Всегда сдержанный и вежливый, а тут искры летали по его кабинету.

– Парторга ко мне, срочно!

– Есть!

Парторга долго искать не пришлось, его кабинет был в конце длинного коридора. Высокий, худой, немного сутулый капитан с длинным носом, вьедливый до безобразия, увидев Сергея, обрадовался:

– Заявление в партию наконец-то решил таки, а я говорил, наше училище комсомольцев не выпускает… молодец, правильное решение…

– Вас комбат вызывает, срочно, что-то не в духе…

– Что случилась?

– Не знаю, но что-то случилось, это точно…

Капитан, не мешкая, почти в припрышку, улетел в кабинет комбата. И, через несколько минут новый приказ:

– Дежурный, курсовых к комбату!

Это хуже, курсовых офицеров сразу собрать проблематично…

Сергей пролетел все кабинеты, сбегал в бассейн, где шла сдача нормативов плавания и прямо из душа достал двоих офицеров, последнего не нашел, на выезде, занятия по тактике в поле.

Дежурный залетел в кабинет комбата:

– Товарищ подполковник, двое офицеров из бассейна прибудут через пять минут, один на тактике, выезд в поле.

Комбат не дослушал, зазвонил телефон, и жестом показал дежурному остаться, поднял трубку.

– Да, товарищ генерал, почти все офицеры собраны. Нет. А как выпускные экзамены сдавать будут?… Понял… Да, так точно, выполним, сейчас поставлю задачи, так точно, доложу….

Положил трубку, тяжело вздохнул.

– Так… Ничего хорошего… Командующий боится, что афган закончится скоро, и его приказ о ста процентах прохождения боевой стажировки офицерским корпусом погранвойск может накрыться маминой пилоткой… Готовим курсантов к вне плановой боевой стажировке, срок три дня. Оружие и снаряжение получим на месте. Вылет с Жуковского, в шесть утра. Парторг, проведешь совместное партийно-комсомольское собрание, объяснишь ситуацию, офицеры, проверить оружие и снаряжение, предать оружейки под охрану взводу охраны, вылетаем все, кроме больных. Дежурный! Вызвать командира комендантского взвода и передать охрану корпуса им, вопросы?

Какие уж тут вопросы… Сергей, судорожно соображал, анализируя обстановку, сразу вспомнил момент, опять же на его дежурстве, когда ранним утром в батальон влетел взволнованный комбат и объявил боевую тревогу… Такого еще не происходило, всегда были учебные… Батальон, услышав приказ, как ошпаренный, похватав снаряжение и оружие вылетел на плац перекрыв все нормативы… Но команда «Подносчикам боеприпасов получить по два боекомплекта на человека и раздать боевые патроны!», а затем «Магазины снарядить!» – ввели в недоумение не только курсантов, но и офицеров. На плац вылетели Зилы и выстроились напротив курсантов. Комбат вызвал офицеров из строя, что-то коротко им сказал, офицеры разбежались по своим взводам: «К машине!», через секунду «По местам!». Через пару минут, очумевшие курсанты сидели в кузове с двумя боекомплектами, немного растерянные офицеры снова вызваны к комбату… Осень всегда сырая, но еще хуже, когда, кроме дождя, накрывает огромный плац порывистый ветер. Курсантам, можно сказать, что повезло. Офицеры мокли на плацу и слушали инструктаж, а курсанты были в относительном тепле и сухости… Разговоров между собой, практически не было, все были в некотором недоумении – такого еще не происходило в училище…

Все знали, что они резерв первой очереди самого Председателя госбезопасности Союза, у каждого курсанта свой объект охраны в столице, свой сектор стрельбы, знали, тренировались, но боевые патроны еще не получали …. Курсовой вернулся и встал около кузова, нервно закурил.

– Товарищ старший лейтенант, так что там?

– Хрен поймешь, сами толком ничего не знаем, сказали, всем находится в машинах и ждать команды на выдвижение…

Только через пять часов унылого сидения в автомашинах, откуда-то сверху пришел приказ все сдать и выходить на плановые занятия… Позже, уже через несколько дней, по телевизору, зазвучала унылая музыка и со скорбью сообщили о кончине генерального секретаря… Стало понятно наше утреннее бдение в кузовах…

Вот, и сейчас, происходит нечто совсем не стандартное… Опять… Или снова… Впрочем, как обычно – судьба военного решается без его участия.

Оставшиеся дни посвятили недолгим сборам и интенсивным инструктажам. Собирать вещи… А что там собирать? Все уместилось в половину вещмешка. Перед выездом парни, учитывая собачий холод, натянули на себя все вшивники, которые у них были. Построение на плацу, кузов, дорога в аэропорт…

Два Ил-72 прогревали двигатели, когда автомашины подъехали на взлетную полосу. Каждой роте по самолету, но в разные стороны, один в Ашхабад, другой в Ташкент. Аппарель откинута, построение, короткие команды и курсанты заняли длинные, отполированные задницами десанта, лавки. Парни с любопытством осматривались по сторонам, никогда еще не приходилось путешествовать в десантном самолете. Обшивки внутри, в обычном понимании, не наблюдалось, многие конструктивные элементы были видны, минимум всего… Сергей с друзьями полетит в солнечный Ашхабад. Лёшка-трассер, закадычный приятель Сергея, пристроился поближе и, с увлечением, что-то рассказывал, жаль, что его очередная история утонула в реве двигателей.

Иногда Лёшку называли Козлодоевым, это прозвище раньше упоминалась чаще, потом уступило Трассеру, так прозвали еще с первого курса за его огненно-рыжие волосы. А вообще Лёшка был веселый, компанейский, надежный парень…

На Козлодоева он и не обижался, знал, что заслужил прозвище, когда, еще на втором курсе, батальон был на полевых учениях, распределили всех на разведгруппы по пять человек, выдали один сухой паек на всех и отправили в ярославские леса на трое суток. У каждой группы своя задача. Врагами назначили взвод охраны и курсовых офицеров, которые устраивали засады на курсантов и наблюдение – если увидят группу, то всем двойка с последствиями…

Курсанты, как обычно, вечно голодные ребята и свой единственный паек группа уничтожила в первый же день…. На второй день есть хотелось очень сильно, тем более, что пешком, по лесам и болотам, прячась от неприятеля и выполняя поставленные задачи, уже пронеслись километров тридцать… Голод скорректировал маршрут движения, группа решила навестить ближайшее село, правда, в сторону, километров на восемь.

Встретившийся в густом лесу несчастный заяц был пойман, без соли зажарен и, в одну минуту, съеден. Острый голод немного утих, но желудок требовал продолжения. Наконец группа остановилась на опушке леса, через поляну виднелась околица деревни. Прямо посередине поляны паслась коза, привязанная веревкой к колу. Посовещавшись, решили козу не трогать, а еды раздобыть в деревне. И тут Лёшка-трассер предложил, для начала, попить козьего молока, и он, в деревне, у бабушки, видел как доят коз. Поскольку из всей группы он единственный обладал подобными знаниями, так и решили, что Лёшка доит, а мы его охраняем…

Лёшка, пристроив под козу каску, пытался добыть молока, но животное сопротивлялось. Брыкалось и всячески отказывалось идти навстречу пожеланиям полуголодного парня. Героическая битва курсанта с животным безрезультатно продолжалась почти полчаса, группа так увлеклась переживаниями за своего товарища, что не заметила, как по тропе из леса вышла старушка с вязанкой хвороста. Она остановилась и несколько минут внимательно смотрела на действия Лёшки… А он, увлеченно, продолжал выкручивать животное…

– Милай! Да ты козла то оставь в покое, нету у него молока, нету… – сердобольная бабушка продолжила, – Ну, что, милок, кушать так хочешь?

От неожиданности Лёшка упал на пятую точку и ошарашено уставился на бабушку. А его доблестная охрана давилась от смеха в кустах…

Группа не зря сделала приличный круг от маршрута, бабушка оказалась доброй, сбегала к соседям, да у себя посмотрела провиант, снабдила всю группу достаточной едой еще дня на два, как минимум. Курсанты были счастливы…. Но звание Козодоева, на первых порах, прилепилось к Лёшке намертво…

Если никуда бежать не надо, а еды нет, то курсант спит. В самолете было прохладно, но плотно усевшись, парни согревали друг друга. Сон – это любимое занятие всех военных поголовно, вне зависимости от возраста и ранга. Под монотонный шум двигателей, первая рота курсантов спала над облаками и приближалась к солнечному Ашхабаду…

Жесткий удар колес самолета о бетонную полосу разбудил всех, гудение шин и последующий скрип тормозов, остановка самолета убедили всех, что воздушное путешествие окончено.

В опустившуюся аппарель ринулся горячий воздух…

ВПЕРЕД, В ТЕПЛЫЕ КРАЯ

Через минут пять, как высадились из самолета, все взмокли. Огромная разница температур Москвы и Ашхабада сказалась тут же. Курсанты быстро раздевались, стягивали свои спасительные московские вшивники и крутили из шинелей скадки. Даже в одном полушерстяном зимнем обмундировании было жарко, табло над зданием аэропорта показывало плюс двадцать градусов тепла и это в январе месяце!

Высыпавшись на улицу, курсанты оккупировали тротуар перед аэровокзалом, ждали автобусы и, с любопытством, рассматривали окружающих.

– Глянь, – Лёшка толкнул в бок Сергея и показал направление, – Во дают! И что это у них?

Его внимание привлекла, видимо, семейная пара. Мужчина, крупный туркмен, в костюме, с приличным животом, в перчатках, укутанный шерстяным шарфом и в пыжиковой зимней шапке, важно шел в сторону города. За ним быстро перебирала ногами сгорбленная женщина в длинном зеленом платье, закутанная в цветастый платок и загруженная всяческими сумками и баулами сверху до низу.

– Это не порядок… Так нельзя относиться к женщинам!

Курсанты остановили экзотическую пару, объясняя туркмену правила приличия и отношения к женщине, перевесили весь груз с женщины на него. Опешивший туркмен, постоянно кивая головой, послушно забрал весь груз себе и понес дальше… Парни, довольные восстановлением справедливости, бурно обсуждая случившееся, провожали взглядами пару, пока они не исчезли за маленьким зданием трансформаторной будки…

Курсанты уселись в пришедшие автобусы, прилипли к стеклам и с интересом наблюдали незнакомый город.

– От же, зараза! Смотри! – Лёшка указал на уже знакомую нам пару туркмен. Мужчина с важным видом следовал прямо, а нагруженная женщина семенила за ним… Мы поняли, что у них все хорошо и так…

Разболтанный, видавший виды автобус, словно на последнем издыхании, чихая и кашляя, петлял по кривым, ухабистым улочкам столицы… Ашхабад вызывал откровенное уныние, малые домики, огражденные кривыми, грубо замазанными глиной глухими заборами. На их фоне пятиэтажное здание компартии Туркменской ССР, выглядело мощно… Только снежные горы с южной стороны, искрясь на солнце, выглядели торжественно.

Короткое совещание, правильнее сказать самое короткое в жизни всех присутствующих, если вообще можно так назвать действия запыленного, в полевой, несколько помятой форме майора. На изумленных глазах молчаливых курсантов, он взял от курсового офицера список роты, стандартный лист, молча, сложил в четыре раза и, по получившимся сгибам, порвал. На каждой части, карандашом, нарисовал двухзначные числа…

– Так, болтать некогда, скоро прибудут борта… – майор, глядя на непонимающие лица слушателей, оскалился белой улыбкой на запечённом лице, – Ясно… Это вертушки… Блин… Это наши вертолеты. В каждый по четверти листа списка. Маршрут они знают, а вы на месте разберетесь. Да. Еще. Запомните! Вы попали в Краснознаменный Среднеазиатский Пограничный Округ, КСАПО, ведущий боевые действия. Вы в Средней Азии. Скажу коротко и понятно, тут от Советской власти один флаг. Народ живет по своим обычаям. По улицам менее трех не ходить, к местным бабам не приставать – убьют. Говорить можно только с нашими женщинами, если увидите… Товарищ капитан, вам все понятно? Да. Летуны у нас экстракласса, скоро познакомитесь. А на листочках я написал адреса… Там разберетесь…

Курсовой непонимающе согласно кивнул головой.

– Вот и ладушки, всем в автобус и на взлетку! Болтать некогда, вас, ребята, очень ждут… На выход! Удачи! – майор исчез за дверью.

Совещание закончилось…

Сергея, странным образом заинтересовал вопрос: а если фамилия курсанта попала в сгиб? Куда ж его направят? Но очень быстро об этом забыл… Только пожалел, что столицу теплого края ему толком увидеть не получилось… Такие забавные мазанки…

Знакомый автобус, забитый курсантами до отказа, тарахтел не долго, всего минут двадцать и выгрузились на поле, рядом с городскими окраинами. Появившиеся со стороны красивых гор четыре точки, довольно быстро превратились в грохочущие МИ-8. Они, по очереди, устало плюхнулись на грунтовую площадку, подняли тучу песка и пыли, продолжая вращать лопастями, но немного медленнее… Курсовой офицер, с досадой смотрел на четыре листа в своей руке и, на каждом из них, пытался найти адрес… В итоге мучительных раздумий, увидев вертолеты, он довольно быстро сообразил, что цифры-адреса на листочках – бортовые номера вертолетов, прибывшие за его курсантами.

Курсовой, стараясь перекричать вертолетный грохот, проорал фамилии десанта первого вертолета, второго… Через минуту, на глазах подчиненных, вылизанный московский офицер покрылся ровным слоем песка и пыли от фуражки до кончиков лакированных сапог. Впрочем… Не только он…

Серёге с приятелем достался бортовой номер тринадцать. Конечно, это его не сильно порадовало, но то воля копчёного майора была… Дверь вертолета, перекрывая грохот винтов своим скрипом, откатилась и в проеме появился улыбающийся борт-механик. Прикрепил к полу алюминиевую лестницу. Его рот открылся, но звука не последовало. Он все понял и просто махнул рукой, приглашая на борт…

Армейский минимализм уже не вызывал удивления. Плотно усевшись на знакомые полированные лавки, курсанты, с интересом, пытались что-то рассмотреть в иллюминаторы, но, кроме тучи поднятого в воздух песка видно ничего не было… Дверь закатилась. Вертолет напрягся, звук винтов повысился и, крепя освободившимися от собственного веса амортизаторами, он натужно начал набирать высоту… Пыль, к радости пассажиров, осталась внизу, в иллюминаторе быстро проплыл кишлак-столица и показались сверкающие горы во всей красе…

Монотонный громкий звук действовал успокаивающе. Разговаривать невозможно, в иллюминаторе только скучные барханы с рыжими сопками, которые быстро надоели, делать нечего, курсанты предались любимому занятию – сну.

Сергей, как и все, уснул, что видел сказать трудно, но, вдруг, ему приснилось, что у него пропал вес… Совсем… Нет. Не приснилось… Вертолёт резко опрокинулся на правый борт и опустив свою морду, понёсся навстречу земле… Проснулся от сильного удара головой о потолок вертолета, затем упал на пол. Удар внизу смягчился приземлением на Лёшку-Трассера. Ему не повезло больше, кроме потолка, он получил чувствительный пинок от аккумуляторного ящика. Десант, давя друг друга, дружно кувыркался в сторону кабины вертолета… перед самой землёй вертолет выровнялся. Курсанты поползли на свои места. В открытую дверь пилотов показалось счастливое лицо знакомого механика, он проорал:

– Ну чё? Стадо наших оленей-сайгаков видали? Недавно из Казахстана завезли…

Нет, никто сайгаков не видел. Сергей захотел высказать что-то грубое, но сдержался, думаю не он один. Ответ курсантов вряд ли бы понравился механику, хорошо, что вертолет так шумит… Потирая свои ушибленные места, курсанты больше не спали. А сон, он как то сам прошел…

Еще немного пропетляли по просторам туркменских пустынных степей, к счастью и удовольствию курсантов, больше никакой живности не встретили.

Плюхнулись на пыльной площадке с кривой надписью «Мары» на куске фанеры прикрученного к вбитому в землю колу. Дверь скрипнула, механик махнул рукой за борт… Курсанты, по очереди, выпрыгнули на землю, вертолет взвыл и унес улыбающегося механика в высоту…

В осевшей пыли, часовой солдат в широкополой шляпе, отплевался, поправил автомат и вытянулся: показался капитан, такой же, как уже знакомый майор, копчёный и непонятного возраста…

– Приветствую. С приездом. Вы в Марах, авиабаза Десантно-штурмовой мотомангруппы, если это вам что-то говорит… – капитан устало снял зеленую фуражку с авиационным крабом на тулье и вытер рукой грязный пот, – Вон, на краю поля, зилок вас ждет, дуйте, ребята, к нему… Такси отвезет по адресу…

Сергей переглянулся с другом и улыбнулись, какие-то загадочные встречаются адреса нынче… А что делать? Остается догонять товарищей и нырять в поданное такси… Уже наученные, курсанты, усевшись в кузове, плотно зашнуровали борт… Разгоряченный тенд кузова добавлял духоты, но лучше потерпеть… Тряска, нудная и утомительная, продолжалась до вечера…

Наконец Зил, несколько раз повернув в стороны, резко затормозил и остановился. Тишина. Сидим.

– Эй! На борту! Вы там что, замерзли? – раздался громкий веселый голос из внешнего мира, – Вылази, приехали!

Отшнуровавшись, курсанты выпрыгнули на землю. Встречавший их старший лейтенант, усмехнулся:

– Привет, стажеры! Приветствую в боевом краснознаменном и так далее Тахта-Базарском пограничном отряде. Пока что-то видно, скачите вон туда, – офицер махнул рукой в сторону длинного барака, – Там умоетесь с дороги, потом в столовую, накормят и спать, вам соорудили казарму в клубе, он рядом со столовой. Завтра увидимся.

Ночь наступила мгновенно. Было светло, минута, темнота. Растянувшись на койке, сытый Лёшка неожиданно вспомнил:

– Серый, это ж твои сотки… Ты ж отсюда поступал?

– Да, знакомо все, но не мои, я из Каахки приехал, недалеко отсюда, все ухожу…

Через несколько минут вся группа, смертельно утомленная дорогой, дружно сопела…

ТАХТА-БАЗАР

Яркое солнце залило окна, спать стало просто невозможно. Сегодня курсантам повезло – их пожалели, дали возможность выспаться с дороги. Первым проснулся Лёшка, сел в кровати и осмотрел спящих товарищей. Большинство ворочалось, пытаясь увернуться от яркого солнца и продлить сон, но вставать явно не хотели. Вставать и бодрствовать одному совсем не входило в планы непоседы.

– Рота, подъем! Выходи строиться на утреннюю зарядку. Сегодня спортивный праздник и бежим всего пять километров! – тут ему пришлось замолчать и увернуться от кем-то брошенного в него сапога, а увернувшись, продолжил орать, – Как говорит наш доблестный комбат – «бег, это наше усё», а еще лучше -«на кой хрен нужен такой пограничник, который, не загнав двух или трех служебных собак, не догонит нарушителя!», вставайте, ленивцы!

Но осекся, с удивлением глядя в окно, продолжать тираду не стал, а тихо присвистнул:

– Гляньте! Снег нас догнал!

Вот тут все проснулись и выглянули в окна. Действительно, все в округе было покрыто белоснежным ковром.

– Ну что? Выспались? – голос в дверях заставил всех обернуться, – Я начальник полевого учебного центра капитан Новоселов Павел Сергеевич. Будем знакомы. Сейчас мойтесь, одевайтесь и завтракать, а потом в клуб, там придет командир и все объяснит. Вопросы? Вы, что? Снега не видели? Да, и у нас бывает… Есть старый анекдот про метеопрогноз «в Москве невыносимая жара, солнечно и плюс двадцать пять, в Ашхабаде сухо, солнечно и то же тепло, там плюс пятьдесят пять в тени..», так что, этот снег часа на полтора-два еще и растает…