Неизвестное путешествие Ацамаза

Неизвестное путешествие Ацамаза

Инал Плиев

© Инал Плиев, 2025

ISBN 978-5-0067-5506-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неизвестное путешествие Ацамаза

В Стране Нартов, за высокими горами, где орлы рисуют круги на лазурном небе, где облака цепляются за снежные вершины, жил да был юноша по имени Ацамаз. Славился он на весь мир своим удивительным даром – когда юный нарт брал в руки свою волшебную золотую свирель, замолкали птицы, затихали звери, а бурные реки замедляли свой бег, чтобы послушать его музыку.

Чудодейственная свирель была единственным сокровищем Ацамаза, оставшимся ему от отца Аца – дар покровителя лесных зверей мудрого Афсати. Среди нартов музыка была в большом почёте, они все играли на фандыре, но никто не достиг такого мастерства, какого достиг Ацамаз. Игра Ацамаза пробуждала и очаровывала саму Мать-Природу. Когда он играл на свирели, звери собирались вокруг него, чтобы лучше слышать, даже горы готовы были пуститься в пляс, а солнце и луна светили намного ярче.

Увидев дочь владыки Чёрной горы Сайнаг-Алдара красавицу Агунду, Ацамаз влюбился в неё и заиграл с новой силой.

Агунда не имела равных себе по красоте и изяществу: тонкий и стройный стан, длинные брови, белые, как слоновая кость, зубы. Многие юные нарты соревновались в ловкости и силе у подножия Чёрной горы, чтобы обратить на себя внимание красавицы, но она не удостаивала внимания никого из многочисленных поклонников. Девушка обещала быть благосклонной к Ацамазу, если юноше удастся покорить её сердце своей игрой на свирели.

Ацамаз владел искусством записи нотных знаков, и сам искусно писал новые мелодии для свирели. Бумагу привозили ему храбрые нартские купцы из Срединного государства. Дни и ночи писал Ацамаз для Агунды небывалую по красоте, силе и нежности мелодию. Кто считал, сколько ночей он оставался без сна, увлечённый своим непростым, но сладким занятием. Мысль о благосклонности Агунды придавала ему сил. И вот огромный труд – позади. Решился юноша сыграть для своей возлюбленной красавицы Агунды новую мелодию – такую прекрасную, чтобы растопить её гордое сердце.

Ацамаз не знал, что и сам давно нравится девушке, и что лишь адаты не позволяют ей сразу признаться в своих чувствах. В условленный день, в ожидании любимого, поставила Агунда кресло у балкона таким образом, чтобы не упустить появления Ацамаза, взяла свою арфу в руки и тронула её струны. Арфа Агунды была сделана по подобию арфы нарта Сырдона, только струны её были из конского волоса, а корпус – из ствола тысячелетнего дуба. Из-под тонких пальцев юной нартской красавицы полилась звонкая, серебряная мелодия, и Агунда запела:

Львы и пугливые лани на время вражду позабыли,

Афсати и звери лесные с волнением нарту внимали.

Ратник-певец легендарный, на флейте играл Ацамаз,

И ангел спустился послушать, и слезы катились из глаз.

Сумерки медленно землю окутали мглою,

Ангел же в рай улетать не спешил, – все грустил,

Ягненок к ногам его робко прибился, а месяц

Таинственным светом поляночку ту осветил.

Если бы боги талантом меня одарили, —

Я бы была, как великий сказитель Бибо:

Ястребом в небо могла бы взмывать силой мысли,

Ловким дельфином ныряла б к Донбеттрам на дно.

Юн Ацамаз и прекрасен, печален и строг его лик,

Бездонны лазурные очи, уста же алы, как рубин.

Ладит с лесными зверями, они для него – свои,

Юношу с детства спасали от голода и от беды…

Агунда увидела Ацамаза, поднимающегося на вершину Черной горы, что стояла прямо напротив ее башни на другой стороне ущелья. Она отложила свою арфу и вышла на балкон. При виде возлюбленной сердце Ацамаза затрепетало, как пойманная в силки птичка. Замирая от волнения, он поднёс свирель к губам…

Но едва полились первые звуки чарующей мелодии, как злой ветер Карзуад схватил ноты и унёс прочь. Горячие слёзы брызнули из глаз юноши на зеленую траву Черной горы.

– С этими нотами ты унёс мою жизнь! – в отчаянии воскликнул Ацамаз, глядя, как драгоценные листы бумаги исчезают в бескрайней небесной синеве.

С резного балкона своей высокой башни грустно улыбнулась Агунда:

– Если ты отыщешь ноты и сыграешь для меня эту самую мелодию, я подарю тебе платок, вышитый золотыми нитями. Но помни – настоящая музыка идёт от сердца!

Тридцать три дня ходил Ацамаз по городам и весям, по дорогам, по полям, по лесам Страны Нартов, но нигде не нашёл он пропавших нот. Тогда двинулся герой дальше и достиг Тридевятого Царства в Тридесятом государстве. Когда в его походной суме не осталось ни крошки, вышел юноша к реке Смородине и видит: весёлый паренёк, на вид простой да ладный, в скромной одежде сидит на большом камне у воды, опустив в воду босые ноги, а рядом, на суше, лежат гусли-самогуды.

– Здравия тебе, добрый молодец, – поздоровался Ацамаз. – Не видал ли ты летящие ноты?

– Видал-видал! – засмеялся паренёк. – Только они не летели, а плыли – завернулись в лист кувшинки и уплыли к Повелителю Морей!

– Мне надо их найти, – сказал Ацамаз.

– Давай вместе пойдём! – предложил Иванушка. – Ты музыкант, и я – музыкант, давай пойдём вместе.

– Как тебя зовут-то?

– Иванушкой батя назвал, Дурачком люди кличут, – ответил тот.

– Что ты делаешь на берегу, Иванушка? – спросил Ацамаз.

– Не видишь? Сижу у речки, ловлю рыбу ногами.

– И много ли наловил? – спросил Ацамаз.

– Много или мало, а голодными не останемся, – ответил паренёк и взбаламутил воду.

Ацамаз понял, что тот говорил с ним иносказательно.

«Взбаламутив воду, Иванушка дал понять, что пошутил насчёт ловли рыб, а на самом деле просто в жаркий день решил прохладиться. Но как же мы не останемся голодными, если моя сума пуста, а у него – ни рыбёшки?», – подумал Ацамаз.

Надел Иванушка свои сапоги, взял гусли-самогуды и пошли они вместе. Дошли до леса, внезапно Иванушка знаком попросил остановиться и приложил палец к губам. Ацамаз остановился и вопросительно посмотрел на товарища. Тот прислушался, затем улыбнулся и говорит:

– Белка сказала своей подруге, что в высоком тереме за лесом живёт невиданная под солнцем красавица. Из трубы идёт дым, видимо, дева готовится встречать гостей. Она будет уговаривать нас остаться, но, ежели согласимся, то беда будет.

Выйдя из лесу, друзья и в самом деле увидели великолепный терем с высокими ставнями и дверьми. Навстречу им вышла девушка ослепительной красоты. Как ясный месяц средь небес, как алая заря поутру – так и она, красна девица, являла собой диво дивное. Личико её – белее снега незапятнанного, очи – синее глубокого моря, а губы – словно спелые ягоды малины. Коса её, русая да длинная, будто пшеничный колос, ниспадала до самой земли, перевитая лентами шелковыми. Походка – лебединая, плавная да величавая, а голос – что журчание ручья весеннего. Одета в сарафан, шитый златом-серебром, а на шее – самоцветы, что искрятся, словно росы на солнце. Кто взглянет на неё – тот очаруется, кто услышит её смех – тот сердцем растает. Не дева, а словно мечта, не человек – а сама чистота да красота нерукотворная.

– Здравствуйте, добры молодцы! Куда путь держите? – спросила дева.

– Ты нас сначала попарь да угости, а потом и спрашивай, – ответил Иванушка.

После баньки да ужина остаток вечера прошёл в расспросах и приятных разговорах, а наутро принялась уговаривать гостей девица-краса остаться с ней на веки вечные.

– Что вы спешите в дальний край, добры молодцы, коль можно здесь со мной обрести покой и негу? Останьтесь со мной – буду вам и радостью, и усладой. Будем вечно молоды, вечно счастливы…

Иванушка гневно ответил на сладкие речи красавицы:

– Негоже тебе, красна девица, сладкими речами богатырям путь преграждать! Сердце моё давно отдано Елене Прекрасной – ни за какие чудеса не променяю мою любовь и на вечный рай.

Ацамаз положил руку на рукоять кинжала и промолвил:

– И меня не удержать, хоть ты и прекраснее утренней зари. Клятву дал я красавице Агунде.

Лицо красавицы утратило ласку и нежность, и голос её прозвучал звонко, но холодно, как лёд:

– Любовь? – и девушка зловеще засмеялась. – Она увянет, как цветок под снегом. А здесь – вечная любовь, вечная весна!

Но храбрецы поворачиваются к тропе. Красавица, что ещё мгновение назад сияла, как заря, теперь стоит, опустив руки – её только что небесного цвета глаза мерцают красным светом, словно догорающие угли.

– Сотни лет ждала я вас… Сотни лет пела над ручьём, чтоб хоть кто-то услышал. А вы… уходите? Так не бывает! Не отпущу! – гневно крикнула она вслед уходящим.

Вдруг завыл ветер, деревья зашевелились, заскрипели, будто живые. Налетели чёрные тучи, и тени сомкнулись вокруг путников.