Ридер

– Рожать, варить, шить, собирать укулеле, и вообще собирать в лесу, что растет, строить (тут я немного поехал), лечить, да мало ли, – не стал вдаваться в подробности друг.

– А мужские дела?

– Воевать, – без запинки сказал Варн.

– А еще?

– Сказал же! Воевать, – недоуменно уставился он на меня.

– Крестьяне?

– Крестьяне охотятся иногда и воюют. Не приставай больше.

И вот в этой, освещенной чадящими свечами столовой, под мерный стук деревянных ложек о тарелки, я начал догадываться в какой именно мир попал. При невероятной природе, позволяющей не заморачиваться с поиском пропитания (спасибо укулеле и прочим растительным ништякам) чем же был так занят человек? Да у них даже ядовитых растений нет! Расстройство живота можно получить только от немытых рук, что и практиковалось местными с таким рвением. Зимы здесь не было в принципе! Только сезон падения листьев, когда чуть прохладнее. Что тут же сменялся сезоном роста листьев. Запасов не надо было делать. Все запасы росли в лесу круглогодично. О крупных хищниках не слышал. Все работы были поручены женщинам. И в этих условиях, чем же занята верхушка пищевой цепочки этого мира, мужчины? Чтобы вы думали! Войнами! Просто тысячелетия рукопашной и дыркоделания в ближнем. Меня пробил озноб от мысли, НАСКОЛЬКО местные прокачаны в этом умении. Поэтому спасибо, что не женщиной попал в этот мир, спасибо за рост родителям, спасибо, что сразу не прибили, спасибо… Стоп. В общем, я очень благодарный человек в определенные моменты, как вы поняли.

*юн – период цветения в лесу. Аналогичен весне.

Глава 4. Тан отряда

Уже несколько месяцев тучи над славным городом Хаш сгущались. И не в природе дело. Тут по-прежнему светило солнышко, пригревая покрытие крепости из розового сланца ласковыми лучами. Древние стены Хаш! Остога всегда думал о них с теплотой, как и сейчас, стоя на одной из них и обозревая тренировочную площадку возле казарм. Натренированый глаз командира нашел свою команду. С тех пор как он стал таном, многие сменились в отряде. Особенно в последнее время, когда набеги участились и шли один за другим. И даже то письмо с предложением союза с которым подразделение ездило в соседнюю крепость ничего не поправило.

«Мы только пару десятниц как вернулись. Занятная выдалась поездка» – взгляд воина невольно выхватил на поле высокую фигуру новичка. «Ридер. Вернее уже Витер. Он усваивает все быстрее, чем кто бы то ни было. Точно чакеши. А может и чистопородный сын ноа. Хорошо, что в самом начале не поступил с ним как собирался», – лениво текли тягучие мысли опытного военного.

Память вернула тана в момент их встречи. Когда его отбили у древлян, парнишка являл собой поистине жалкое зрелище. Связан крестьянами, изрядно попинан и повалян в пыли. В необычной одежде из тонкой ткани в которой только при дворе можно находиться, но не в лесу. Сразу было понятно, что за типа захватил отряд. Придворный посол. Какой из него купец? Первым порывом было покончить с ним одним взмахом меча. Но древляне были отпущены, а закапывать самим не хотелось. Оставили до следующей деревни. Да и попытать планировали по дороге. Связывать не стали. Это недоразумение не смогло бы убежать.

То, что он ни шиха не понимал сначала утвердило тана в правоте выводов на счет того. Но что-то лениво было тогда пытать посла. Голову занимали результаты поездки.

«Наш Ноа все больше съезжает с катушек и требует новой крови и земель. Пока ему везет. Но так не может длиться вечно» – вклинилось неудовольствие в размышления о поездке. Это чувство привычно корябнуло по живому и отступило затаившись.

Ребята развлекались с Ридером по полной. Чего стоило одно то, что ему всучили самую занозистую меер. Ее держали специально для новичков, чтобы поизводить их. С собой коняшку взяли исключительно для того, чтобы размялась. Ведь даже самая невоспитанная меер это дар богов и дитя всадников. Эта особь свою работу знала крепко и парню доставалось как ни кому до него. Удивительно, но он воспринимал это как должное. И даже его слишком смазливая для солдата мордашка не кривилась от выходок этой шерстяной грозы новобранцев. Даже сам меер проникся уважением к юноше в конце поездки.

Когда чакеши стал собственноручно готовить на весь отряд, то появились первые сомнения. Посол ли? Чтобы так профессионально обращаться с продуктами должен иметься достаточный опыт. Да и по характеру парнишка вышел не злобливый. Из таких получаются хорошие воины и товарищи. А еще… Герцоги. «Предательская мысль! Знаю», – командир с усилием потер лицо. Но идея засела в голове и не отпускала.

Остога сам был чакеши. С фигурой воина, что досталась от деда по матушке. Мозги же были от ноа. Не теперешнего, а его деда. Нынешнего правителя Хаш медленно поглощали безумие и жестокость. По мнению старожил, вопрос времени, когда он перестанет с этим справляться и закончит как его отец. А до этого дед.

Действовать тан начал раньше, чем осознал это. О пытках более не шла речь. Ридер стал нужен живым и относительно здоровым. Поэтому, игнорируя недоуменные взгляды Вено и Вато, капитан начал сам тренировать.

Обучать приходилось с самого простого – как держать меч. «Да откуда он такой?!» – рефреном звучало недоумение. Это было, как раз, не важно. Тан был близок, чтобы сделать ставку на него.

Ни один ноа не вынес бы таких условий в казарме. Одно одеяло на тюфяке с сеном и живностью чего стоило. Тренировки на грани возможностей, о чем позаботились сослуживцы. Постоянные придирки других учеников, которые он обходил с улыбкой и шуткой. Тан ждал когда он сорвется. Даже приказал тетушке Зее поговорить с ним погрубей. Но в итоге увидел как он таскает ведрами воду на кухню с дурацкой улыбкой. Воин никогда не опустился бы до работы простолюдинки. Еще и тетушка Зея после этого стала смотреть на него с выбешивающей нежностью. А самое главное этот его вид, что так и надо! Где он привык к такому?

«Прибить или сделать герцогом?» – беззвучно вопрошал ветер мужчина, стоящий на крепостной стене. «Время покажет», – отвечало солнце.

Глава 5. Первое попадание или травма детства

Через три месяца тренировок с удивлением обнаружил себя все еще живым. И даже странно приспособившимся. Одышка прекратилась окончательно. Стал мутузиться (иначе и не назовешь) с утра до обеда и с обеда до ужина. Если раньше все время занимала учеба, работа и подработка, то теперь приемы, нападение и уход от атак поглощали целый день. Мысли сосредотачивались на одном: получить меньше остальных ударов тренировочными орудиями. И даже появился мальчиковый азарт навалять этими орудиями окружающим. Кто я, зачем тут и прочая цивилизованная рефлексия перестали беспокоить. Зрение неумолимо восстанавливалось. Мои пять минусов незаметно стали единичкой. Потому бережно заныканые очки тихо лежали под потолком казармы на надежной балке.

Остога и Варн натаскивали меня по очереди.

– Отпусти своего внутреннего зверя, – говорил мне первый из них.

– И куда пойдет моя белка? – думал я, – Орехи собирать?

Варн же только качал головой:

– Сила это не твое, как и умение. Будем развивать скорость.

Только позже возблагодарил всех богов, что были эти три учебные месяца, что не позволили сдохнуть сразу.

Боевой выход объявили внезапно. Для меня внезапно. Остальные жили в таком режиме чуть не с рождения.

Утром, зайдя в казарму, Остога возвестил: «Завтра в час мыши выдвигаемся».

Час «мыши» это условный перевод. Зверек снук максимально походил именно на этого грызуна. Милый, с толстыми щечками, голоском с нежными переливами и коротким хвостиком как у зайки. Любимцем у народа он не был. Его терпели за страсть к поеданию мелких насекомых. Как по мне, так я за одно это залюбил мелких негодников и не цыкал при каждом их появлении. Парочка даже приспособилась спать у меня в ногах. Кровать по размеру и так не была рассчитана на длинных новобранцев. А с животинками приходилось спать скрючившись в неестественную позу. Зато я один ходил гарантированно не искусанный насекомыми.

Особых приготовлений никто не делал. Нужное и походное у каждого лежало под кроватью и на кровати. Я успел даже разжиться местными фасонистыми штанами воина. Грубые и трущие даже там где и не думалось, что могут тереть. Но статусность это наше все, поэтому одевал их поверх своих. В таком виде изнеженное цивилизацией тельце еще соглашалась иметь с ними дело.

Час мыши. Оказалось, что это еще до рассвета, когда сон так сладок и глубок. Хмурой толпой выходили мы из казарм в промозглое утро. Во дворе активно шло оседлывание и навьючивание мееров. Даже не успев подумать о том куда идти, увидел своего конягу. И он, соответственно, меня. Сделав независимый вид, эта мелкая пакость фасонистой иноходью сама докопотила до меня. Настроение сотоварищей по отряду резко скакнуло вверх. Все пятеро заулыбались, вспомнив как мы с Кысей (меер сам напросился на такое имя) регулярно развлекали всех. Что я мог поделать, если животинка чувствовала себя ведущей в нашей паре?! Но нынче он был ответственным коником и снисходительно соизволил его оседлать. Однако, хитрый косящий на меня взгляд обещал наверстать упущенное.

И снова здравствуй, лес! Остога, Варн, Валио, затем я и сзади еще двое близняшек Вено и Вато ехали цепью. У нашего Ноа есть пунктик. Менять имена всем. Что-то типа: «Попрощайся с прошлой жизнью. Теперь ты собственность титулованного придурка, который папа тебе и мама… Бла бла бла». В каждой пятерке своя буква. Вот тут у нас все на В. Кроме Остоги, который как командир сам мог зваться как хотел. Так что я теперь Витер. Великий Витер на Кысь – гроза аборигенов. Что-то с именами у меня оригинальность в обоих мирах зашкаливает. Вот так, в размышлениях, и ехали молча. Воины этого мира вообще молчаливые. Или мне так повезло. Хотя их жизнь не распологает. Эх, эх. Теперь это и моя жизнь.

До самой первой битвы серьезно не воспринимал эту реальность. Вот не мог смириться и осознать. Все потому, что был запасной выход. Да, да, дверь. В глубине свято верил, что вернусь. Да потому, что у меня уже так было. БЫЛО!!!

От первого опыта попаданства меня лечили долгие три года. Аккурат в двенадцать лет у меня случился такой же «перенос» на нервной почве, из которого сделал два вывода. Первый: НИКОГДА И НИКОМУ не говори о «переносе». Второй касался причины. Когда в жизни наступал момент пиковой паники и я думал, что без чего-то не смогу жить… Фьюить! Запрос улетал в Великое Нечто и некая часть меня решала в каком мире получу нужный для выживания опыт. Да. Эдакая генетическая аномалия эволюции. Которая дает дополнительный шанс выжить. Ведь те парни ушатали бы меня в подворотне. А в 12 лет я решил, что настал мой последний час на экзамене биологии. Ботаника. Травки, цветочки. Уже не помню.

Помню только посыл очень обозлившейся матушки:

– Без четверки не возвращайся!

«Теперь у меня не будет дома», – думал с нарастающей паникой, подходя к школе.

Предпосылки для паники были. Не любил я эту биологию. Вернее биологичку. Молодую и гонористую. Она не взлюбила ученика Ридера. Чем-то он ее цеплял. Что ли на бывшего оказался похож. Но не суть. Она не скрывая говорила:

– Саааавинов, ты у меня никогда не получишь приличной оценки.

На ее хорошеньком личике хронической отличницы при этом проступали черты старого пирата с опытом.

А главное, я перестал учить предмет. Потому как, что бы ни ответил, были всегда трояки и иногда четверки (теплые чувства что-ли к бывшему вспыхивали).

В тот день настал решающий момент. Мой доклад про лекарственные травы являлся волшебным билетом в светлое будущее.

Помню нарастающий тремор, когда взял в руки план доклада и обнаружил, что не помню ни-че-го! Чистый бланк вместо сознания. И торжествующий взгляд, когда и она это поняла.

Реальность подернулась рябью. Радужные круги мыльными пузырями начали мельтешить перед глазами. Галлюцинации. Так потом объяснят подобный расколбас цвета врачи. Противный тонкий звук на одной ноте стал набирать силу, чтобы заполнить собой пространство и прекратиться лопнувшей струной. Абсолютно уверовал, что моя впечатлительная натура упала в обморок. Натура твердо заверила, что нет. Так просто я не отделаюсь.

Воспоминания накрыли с головой. Даже сейчас, мерно покачиваясь на меере, отчетливо почувствовал запах разнотравья. Разнотравья первого мира, где я побывал. Так-то, ребята. Я уже опытный «попадун». И рецепт попадания у меня есть. Называется «испугаться до зеленых соплей». А вот назад… Не все так просто.

Начал вспоминать, как мне это удалось тогда. В двенадцать лет.

В том первом мире, когда шок наложился на шок, пришел пофигизм. И радостно обнял своими фиолетовыми объятиями. Роскошнейшая дубрава и июльский луг с благоухающим разнотравьем открылся тогда моему взгляду. Память сохранила все, до мельчайших деталей. Теплый свет, начинающего клониться к горизонту солнца. Мелкая мошкара в лучах света. Медовый запах не опознаваемых белых метелок. Шум листьев от теплого ветра.

Так мог стоять до вечера. Но на поляну вышел персонаж, которому суждено было на следующие сто дней стать моим учителем. Отчего такая точность, спросите вы. Ведь здесь я запутался со временем уже дней через пять. Да потому, что в моныстырях любили порядок и считать! А еще больше дисциплину!

– Отчего отроку ученья избегающему впредь грозить вместно! – потрясая деревянным посохом быстрым шагом подходил мужчина. Высокий, узколицый, с хищным носом и раздувающимися в гневе тонкими ноздрями. Длинная хламида темно-зеленого цвета делала однозначный отсыл к друидам. Но добрые глаза незнакомца не позволили сразу понять, что этот возглас вообще-то должен запугать меня.

– Что ты здесь делаешь в час занятий? – на чистом русском спросил он, останавливаясь и не находя признаков раскаяния на моем лице.

– Ищу как избежать небесной кары за прегрешения мои, – ответил честно.

– Оуу, – завис друид.

– Занятие почетное вполне, – оттаял он через минуту, – Идем. Отведу в чертоги разума… Кхм, кх… Просто пошли со мной на занятия, мальчик.

И мы пошли. По дороге, сетуя на власти, сирот в лес подкидывающие, он успел выяснить мое имя, возраст и степень изголодавшести. Леордан звали друида-монаха. Учителя, травника и лекаря одновременно. Так Ридер стал монастырским воспитанником.

Тогда, в двенадцать лет, даже не пришло в голову спрашивать в какой век попал или в каком мы государстве. Или почему здесь говорят на странном витиеватом русском. Или откуда в алфавите еще три буквы. Хотя, уверен, что ответы бы получил. Мне просто повезло с увлеченным учителем, влюбленным в мир растений.

Внезапно возникший среди густой зелени леса монастырь поразил своей мегалитической кладкой. Огромнейшие блоки стен, сложенные неровными пазлами делали его похожим на сказочную цитадель магов. Древние стены были увиты плющём и поросли мхом. Высоко над землей виднелись стрельчатые окна. От всего веяло сказкой и древностью. Но доброй и светлой сказкой. Если снаружи этот храм знаний был каменным, то внутри царило дерево. Толстые дубовые столы в трапезной. Такие же лавки. Двери. И даже посуда. Подозреваю что все это было сделано из виденых мною могучих деревьев.

Мы добрались до трапезной точно к ужину. И Мастер Леордан, положив руку мне на плечо, представил меня присутствующим:– Дети. Это наш новый ученик. Ритдер. Он сирота и будет познавать с нами.

За столом сидело всего восемь детей разного возраста, комплекции и степени воспитанности. Взгляды варьировались от робких, забитых до надменно чванливых. Но во всех светилось любопытство.

«Энторнета-то нет здесь, – сообразил. – Я сейчас для них самый развлекательный контент! Гвоздь сезона.»

Только сев за стол понял, что сжимаю в потной ладони план доклада. Разгладив помятый листок прочитал тему. ЛЕКАРСТВЕННЫЕ РАСТЕНИЯ – фонарила такая чуждая при свете факелов надпись. И я воспринял это как знак Вселенной. Как то, чему должен посвятить всего себя.

Забегая вперед, скажу, что оказался прав. Только дав необходимое умение или знание, гостеприимный мир выплюнул незадачливого Ридера назад. Именно так объяснял себе феномен своих способностей к перемещению между мирами. Новый виток эволюции и сдвиг в генах, позволяющий выжить в конкретной ситуации.

Глава 6. Первый бой или повод для ночных кошмаров

Я вынырнул из воспоминаний о монастыре. Именно там мне привили любовь к дисциплине. Сейчас это помогало. Вечерело и мы остановились на привал. Костры было запрещено жечь. Ужинали в темноте и в сухомятку.

С утра, помятые и злые, перекусив, мы уже начали выдвигаться, когда случилось Это.

Они пришли бесшумной волной откуда-то сбоку. Как прилив. Как неодолимая молчаливая сила ярости. Я очень большой везунчик, так как стоял не с краю. У меня была эта пара минут, чтобы прийти в себя и выхватить меч. Чего не случилось у тех ребят, что были ближе к нападавшим. И тут же звон клинков и крики боли заполнили собой все пространство.

Как в таком хаосе люди понимали где противник, а где свой, так и не уловил. Враги сами находили меня, поэтому сразу оказался очень занят.

Первым был потрёпанный, но очень молодой, зловещего вида детина. Его навыки были не лучше моих. Поэтому мы просто топтались и пыхтели. Это здорово напомнило спарринг на полигоне. Боковым зрением видел как Варн ловко расправляется со своим противником. Вот его враг со стоном заваливается. Разворот Варна ко мне. Неуловимое движение. В итоге мой визави оседает от полученного плашмя удара по голове. Теперь понимаю, что случилось то самое «пособить» со стороны Варна, о чем упоминали в разговорах воины.

Но мне было некогда расслабляться. Передо мной возник более опытный субъект. Он ухмылялся весьма многообещающе. Вот гад! Ведь точно видел, что я никакой в бою. И начинается игра в кошку и мышь, где я за грызуна. Отбивающегося, противного, но решительного грызуна. Лезвие летает так близко и так быстро. Порез на левом плече. Тут же ожигает щеку. Нога. И уже горит во многих местах. Я же достал его только раз. Падать нельзя! Только не споткнуться. Как нельзя кстати, вспоминаются все наставления учителей. И вдруг становится легче. Варн, закончив с очередным противником, оттягивает внимание на себя, буквально закрывая собою. Вот кто в бою, как в танце великолепен. Только финал мне будет долго сниться. Как меч вспарывает кожу недруга чуть выше ключицы и входит в тело.

Через секунду уже лежу и обильно выворачиваю завтрак под кустики. На мое счастье, бой закончен. Еще на большее счастье, нашей победой.

Стоило только поднять голову и осмотреться, как и ужин попросился на выход. Именно таким измочаленным и душевно умотанным встретил тот памятный день. Фактически, утро едва занималось. Бой занял не более получаса, но не по внутренним часам. По ним прошла Вечность, разделившая жизнь на «благое неведение» и «опыт». На «до» и «после».

Робкие первые лучи солнца с трудом пробивались сквозь утренний туман леса.

Пока валялся, воины привычно начали собирать убитых. Остальные занимались ранами.

– Так всегда в первый раз, – донесся сочувственный голос Варна.

Не заметил, как он подошел и присел возле.

– Хруу… Буааа…, – ответил ему.

– Не спеши. С нашими все хорошо. Здесь есть чем замотать раны. Обязательно промой, – положил он рядом ткань. Чуть подальше чертыхался Валио, рассматривая свою ногу. Остальных из подразделения не было видно. В ключевые моменты, как я заметил у себя, все внимание сужалось до ограниченного пространства. Поэтому в схватке запомнил только троих. Детину, злого дядьку и Варна. Сознание выдавало пустой экран, когда попытался вспомнить, что делали остальные вокруг.

– Варн, – остановил парня, когда он уже хотел идти.

– Варн… Спасибо!!! Я жив… Не забуду, – слова шли из сердца, затапливая благодарностью весь этот мир, что позволил мне жить.

– Что ты. Все нормально, – засмеялся мой спаситель.

Во второй половине дня, наконец, выдвинулись в путь. Даже не спросил куда и не заметил в какую сторону едем. Никто из отряда не заговаривал со мною, понимая такое состояние. Я же пытался активно думать своим вялым мозгом. Я так не смогу! Это не мое – бить и тем более убивать. Очень и очень зауважал воинов после испытанного. Но как можно таким образом ходить по грани каждый день, не понимал. Надежда на возврат домой и, что «все как-то само рассосется» таяла. Надо искать выход. Есть здесь знающие люди, ученые?… Да о чем я! Волшебники и чародеи теперь мне вместо ученых. Это выход.

Мне надо срочно к магам! Как только вернемся в крепость, начну расспрашивать местных как к ним попасть.

Да не тут то было. Шли мы не в Хаш, дабы насладиться плодами победы. Маршировали мы дальше в чужие земли, чтобы покрыть славою нашего Ноа Това. Вместо этого хотелось покрыть его исключительно матом! Как я там, в прошлой жизни, жаловался на начальника? Не оценил мои усилия, дал мало работы, дал много работы, дал не ту работу… Ууууу… Вернитееее.

Входить в депрессию и панику надо уметь. Это я умел и практиковал. Выходить из них это искусство, не освоенное мной. Поэтому вспомнился почерпнутый на просторах интернета совет. Подумать о тех, кому хуже, чем мне. Все одноотрядовцы в относительном порядке. Меер Кысь весело трусил помахивая хвостиком куда хотел. Тут взгляд зацепился за телеги. Я отстал от своих и плелся теперь в конце колонны. Весь провиант и немногие раненые располагались на телегах.

Пришла мысль о первом моем противнике. Детине недоучке, которого Варн вырубил. Совесть и оставшаяся цивилизованность всколыхнулись в душе. Начал присматриваться, выискивая того взглядом. Среди нескольких угрюмых связанных пленных его не было. Неужели просто добили? Но до того как я накрутил себя, парень нашелся в телеге. Он меланхолично смотрел в небо. Голова его была замотана грязной тряпкой.

– Ты как? – подъехал ближе.

Он на минуту переместил взгляд на меня и скривился. Ответа не последовало.

Моя внутренняя сестра милосердия не сдавалась:

– Может надо что?

После нескольких минут молчания тот откликнулся:

– Вода есть?

Я обрадовался пожалуй больше него этой возможности помочь. Только протянув флягу, заметил что его руки привязаны к бортику. Пришлось самому поить его, не развязывая. Краски возвращались на лицо бедняги. Про себя его называл детиной. Но должно же быть имя.

– Кирк, – представился он хриплым голосом, не глядя в глаза.

– Ридер.

Между нами повисло неловкое молчание. Что общего у нас? Желание выжить? Нехотя направил коня к своим, оставляя парня своей судьбе.

День выдался не просто длинным, а изматывающе бесконечным. На привале было разрешено развести костры. И это несмотря на то, что мы заходили дальше на территорию неприятеля.

Варн объяснил сей факт: «Первую ударную силу перебили. Дальше, до замка никого не будет. Отдыхай пока есть возможность».

Но моя возможность хотела есть. Поэтому снова развил бурную деятельность по сбору всего съестного. Ребятки, видя это, приободрившись, тоже включились. Валио сбегал к обозам за солью и овощами. Была там на хозяйстве дородная дама. Эдакий обозный интендант. В силу ее слабости к милашке Валио, старались за провиантом посылать именно его. Варн, не взирая на сумерки, метнулся вниз по очередному ручью и принес рыбы. Близнецы собрали укулеле от души. По их хитрым физиономиям и горке этого фруктоовоща было все ясно. Эти оладиковые души запали на выпечку. Ха! Еще бы. Во всяком случае, дома даже Ритуля обожала мои блинчики и оладьи. Я отмахнулся от всколыхнувшейся тоски.

Остога ходил в недоступных простым смертным кулуарах власти. Он направился в сторону шатра Ноа, сразу как позаботился о своем меер. Тан не пришел, даже когда костер стал прогорать, а мы все наелись. Сотоварищи блаженствовали после обильной еды.

– Варн. Здесь тану еда осталась. Покажешь ему. Пойду одного чундрика проведаю.

– Ох. Не привязывался бы ты к нему. Ни к чему это, – ответил он.

– Кстати. А что с ним будет? – резко развернулся, чтобы видеть лицо собеседника в неверных отблесках догорающего пламени.

– А что с ним будет? – лениво протянул воин.

– Почему ты его не убил? Это было бы легко, – задал мучивший вопрос.

– Зачем? – видимо товарищ не был настроен на разговор.

– Зачем? – покорно повторил.

– Послушай, Ридер, – воин выпрямился и уставился на меня, – Как ты думаешь люди попадают в отряды?

Не дождавшись ответа, продолжил:

– Он ученик. Еще зеленый и неумелый. Отныне будет сражаться на нашей стороне. Только и всего. Или думаешь он верен своему ноа? Дальше его будут обучать. Пожестче чем тебя.

– Привязываться-то почему нельзя? Ведь он теперь на нашей стороне. Так? – уточнил.

– Нууу… Так, – немного растерялся собеседник.

– Тогда пойду, схожу, – развернулся и потопал с собранной едой в сторону обозов.

Еще издалека рассмотрел поникшую фигуру своего знакомого. Он сидел оперевшись о колесо. Руки были по-прежнему связаны впереди.