Проклятие Всевидавшего. Рождение храбрости

Андрей Гончаров

Проклятие Всевидавшего. Рождение храбрости

Проклятие Всевидавшего

Таблица I. Рождение храбрости

Все временщики прекрасно знали друг друга. Они все вместе проходили обучение и подготовку, поскольку Центр изучения и контроля времени (ЦИКВ) находился под международным управлением. Все вместе участвовали в первых экспериментах по целенаправленному перемещению человека во времени, и все вместе ревностно следили друг за другом, за своими коллегами из технического персонала, а также за начальниками как оперативников, так и аппаратчиков, потому что вмешаться в ход истории и изменить будущее было величайшим соблазном временщиков.

Думали об этом все, но высказывались вслух только о недопустимости такого поступка, крайней безответственности и безрассудности человека, который бы на такой поступок решился.

В ходе подготовки все участники проекта «Стрела времени» изучали теорию лжи и прекрасно знали, что чем больше человек осуждает то или иное явление, тем больше он о нем думает, так что о возможности внести коррективы в исторические события предпочитали вообще не говорить. Об этом думали молча и от этого еще более напряженно.

Между тем руководители британской секции Центра изучения и контроля времени, традиционно лидирующие в колонне интриганов большой политики и разведки, в узком кругу ограниченного доступа обсудили перспективы возможности, о которой остальные только молча мечтали, так что вены выступали на лбу.

В звуконепроницаемой комнате, стены которой были выстроены полыми, чтобы разместить внутри них хаотично шумящие механизмы, встретились директор секции, заместитель директора по планированию и оперативной работе, и начальник европейского отдела. Раньше встречи проводились в стеклянном кубе, окруженном хаотично шумящими механическими устройствами, но потом оказалось, что глухонемая филиппинская уборщица отлично читает по губам и комнату сделали непрозрачной. Уборщицу пришлось уволить, а директор подал в отставку.

Накануне премьер-министр ненароком, встретив директора секции в коридоре дворца и здороваясь с ним за руку, обронил: «Ну что там наши соседи-конкуренты, еще не поменяли историю человечества?» Директор секции никогда бы не занял свою должность, если бы не владел искусством толкования воли властьимущих. Поэтому руководству британской секции изучения и контроля времени была поставлена конкретная, хотя и расплывчато сформулированная задача. Возможен ли безопасный и проведенный исключительно в научных целях эксперимент с изменением незначительного, но известного события, отстоящего на достаточный временной отрезок от современности? Эксперимент должен был быть секретным и учитывать интересы Великобритании.

– Сто раз были правы эти чертовы русские. Надежнее всего прирастать территориями. Пока мы вывозили ресурсы, они «ввозили» целые народы и страны. Пока мы вывозили мозги, они привлекали сердца. Пока мы стремились освоить Луну, они тихой сапой заполонили Арктику. Теперь у нас по уши самомнения, а у них половина энергоресурсов планеты. Но теперь у нас есть шанс все обратить вспять и вернуть былое величие. Великобританию – в центр мира, Россию – в ее медвежий угол.

Так говорил британский премьер-министр двум своим подчиненным и самым доверенным лицам – директору разведки и министру внешней политики.

– Свяжитесь с Артуром Эвансом, мы сделаем его королем Балкан. Из Румынии, Болгарии и Сербии создадим королевство, которое будет контролировать проливы Босфор и Дарданеллы. Королевство независимое, но под британским протекторатом.

– Мне казалось, он сказал «впитывали в себя страны и народы», но создавать мы будем неоколониальную империю? – шепотом спросил министр у директора.

– Мы не русские, мы создадим систему доминионов. Даже обретя независимость, они добровольно станут помогать нам, – объяснил директор.

– Следующим шагом станет такое же королевство, но на Суэцком полуострове и это будет не Израиль. Поставьте там королем Лоуренса Аравийского, он найдет общий язык и с арабами, и с евреями.

Потом установим контроль над Панамским каналом, и, наконец, над Беринговым проливом. В центральной Америке это будет не трудно, а на севере создадим что-нибудь вроде королевства алеутов и эскимосов или как-то так. Найдите Миклуху-Маклая и поручите это ему. Британия никогда не имела лучшего специалиста по народам Сибири, дайте ему возможность развернуться всерьез с этими аборигенами. Он хотел, чтобы мир видел в них полноценных членов цивилизации, пусть так и будет.

– Но ведь Миклуха-Маклай не англичанин, он русский! – снова зашипел министр в ухо разведчику.

– Теперь – англичанин, – сухо оборвал его директор.

– Подумайте, кто у нас есть в Африке, чтобы возглавил королевство Африканского рога. Никакого пиратства в Аденском заливе! Британия должна контролировать все основные пункты товарооборота и ресурсов санкциями и конфискациями. Приготовить мобильные группы морской пехоты на катерах под прикрытием военных кораблей и авиации!

Озабоченность напряженными международными отношениями на Балканах, угрожающими миру и стабильности в Европе, высказала Албания. Необходимость экспедиции по изучению последней русско-турецкой войны, создавшей на Балканах цепь, раздираемых между Европой и Россией государств, озвучила Франция.

Босфор и Дарданеллы оказались приоритетными по причине достаточно далекого нахождения во времени. Согласно теории самовыравнивания, выдвинутой группой физиков, с которой стоило считаться, чем дальше во времени отстоит измененное событие от корневого времени, то есть времени, в котором постоянно пребывают инициаторы изменения, тем больше инерция и больше шансов, что изменение течения хода времени не повлекут глобальных сдвигов в картине мира. Словно на самовыравнивающуюся стяжку капнут маслом и она, поколыхавшись немного, все же поглотит пятно и придет примерно в такое же состояние, как и до вмешательства извне.

К экспедиции по изучению последней русско-турецкой войны были привлечены крупнейшие мировые эксперты. Обеспечивать их безопасность должны были лучшие из лучших представители вооруженных сил всех мировых держав.

От Великобритании в эпоху русско-турецкой войны, отправлялась эксперт в области балканистики XIX века, болгарка по происхождению, профессор Дублинского университета с вызывающим именем Мария Стюарт. В отличие от прочих участников Договора об ограничении вмешательства во временные процессы, Остров имел специалистов по каждой эпохе и каждому региону планеты, так что был готов в случае необходимости выставить как человека, сносно понимающего шумерский, так и блестяще объясняющегося на латыни. В общем, более или менее специалиста, более или менее подготовленного к действиям в экстремальных ситуациях.

Ближайшие соседи – завистники и конкуренты французы, которых согласно Секретному дополнению к Договору об ограничении вмешательства во временные процессы, требовались поставить в известность о проводимом эксперименте, при всем богатстве выбора смогли выставить только одного кандидата – ленивого, но обаятельного Шарля д*Эстевана, француза с испанскими корнями, чем он с выгодой для себя пользовался, представляясь кем-то вроде д*Артаньяна XXI века. При виде Шарля сразу вспоминались коньяк, кашемир, камин и круассан. В основном он таким и был – сибаритствующим французом, но, когда этого требовали обстоятельства, оказывался весьма вспыльчивым испанцем. Каким-то чудом он оказался единственным во Франции специалистом по временным смещениям, не имея специального образования ни по истории, ни в области квантовой физики. Были и другие кандидаты, особенно усердствовала Сорбонна, но как-то так получалось, что в наиболее ответственные командировки во времени неизменно отправлялся Шарль.

Соединенные Штаты не нашли ничего лучше, чем командировать жирнозадую афроамериканку, главным достоинством которой, как специалиста, сочли то, что она – афроамериканка. Шарль, наблюдая в конференц-зале, как жирная жопа американки стекает со стула, пожалел, что не прислали симпатичную, хотя и глубоко несчастную солдатку Джейн, которую он видел в числе отобранных кандидатов.

В такой же ситуации, как и французы, оказались русские. Несмотря на многолетнее наступление капитала на загадочную русскую душу, в России по-прежнему оставались весьма компетентные специалисты в различных областях науки, востребованные в Центре изучения и контроля времени. Однако они традиционно находились не там, где были нужны. Они перемогались случайными заработками – переводами, написанием диссертаций, археологическими разведками, работали на стройках или были заживо погребены в музеях. То, что они являются крупными специалистами, было известно только таким же специалистам, как они сами, словом, очень ограниченному круг людей. Академики же, ректора и директора, деканы путешествовать во времени отнюдь не стремились. Цвет и лица отечественной науки отлично умели привлекать, считать и перераспределять денежные потоки, но как ученые мало на что годились.

Русские выставили на шахматную доску игры со временем, словно боевого слона, единственную достойную кандидатуру, которой они располагали. Очень взрослого, еще немного и можно было бы сказать, пожилого, увесистого, полный центнер живого веса без одежды, непоколебимого в суждениях и принятых решениях, неизвестно откуда выкопанного мужчину с древним, как мамонт, именем Прохор. Прохор был обладателем густой кудрявой бороды до середины груди. С такой бородой он мог бы носить плисовые штаны, картуз и сапоги всмятку, это выглядело бы совершенно естественно. Однако больше ничто не делало его похожим на беглеца из темных времен опричнины. Даже отчество у него было вполне обыкновенное Сергеевич. Прохор Сергеевич имел степень кандидата исторических наук, полученную в МГУ, но больше никаких особых научных заслуг у него не было. Его сферой научных интересов были кочевники раннего железного века, в частности он реконструировал луки скифского и гуннского типов, систематизировал их типы и проследил эволюцию наконечников стрел. Он не был ни кадровым, ни отставным офицером КГБ, легко, литературно и без акцента говорил на пяти европейских, трех восточных и четырех древних языках, умел носить костюм, мог залпом выпить бутылку водки и был предметом тайного вожделения всех сотрудниц русской секции Центра изучения и контроля времени. Слово Прохора не расходилось с делом, как и положено настоящему мужчине, а внимательный, проницательный взгляд глубоких карих глаз заставлял хотеть подчиняться даже жирную афроамериканку Джа.

До того, как стать легендой проекта «Стрела времени», Прохор Сергеевич имел преподавательские полставки в Выдрапушском филиале Армавирского педагогического университета, полставки научного сотрудника в Краеведческом музее и подрабатывал истопником в детском саду ночь через две. Доходов от трех работ хватало на то, чтобы поддерживать в жилом состоянии часть дома в две комнаты с кухней и тихим соседом-алкоголиком, и на еду.

– Работаю за еду, – шутил Прохор.

Взяток от студентов он не брал как потому, что не давали, так и потому что за мелкое взяточничество быстро сажали в тюрьму. За крупное взяточничество сажали реже и только проректоров по финансам и хозяйству, а ректоров не сажали никогда. Взятки за экзамены в России изжили себя. Ректора и проректора разворовывали государственные гранты, транши на развитие и до обирания студентов не опускались. Отсутствие взяточничества в высшем образовании все равно не сказалось положительным образом на российском студенчестве. Резонов учиться не было никаких. Отчислять за неуспеваемость студентов было тоже нельзя, так как вместе с отчисленным студентом увольняли и преподавателя. Отчислять было нельзя, потому что каждый студент приносил университету бюджетные деньги и статус в рейтинге вузов. Это было единственное, в чем Армавирский университет приблизился к классическим европейским вузам – пока студент платил, его не отчисляли даже за убийство. Так что Выдрапушский филиал Армавирского педуина был чем-то вроде библиотеки в публичном доме.

Ближе к пенсии Прохор мог рассчитывать получить 0,75 ставки доцента в педине и целую ставку старшего научного сотрудника в музее. Но до этого золотого дождя нужно было еще дожить. Пенсионный возраст в России наступал в 70 лет у мужчин и в 69,5 у женщин. Прохор, обладавший могучим сибирским здоровьем, вполне мог обременить государство своим пенсионным обеспечением. Но судьба распорядилась так, что в Выдрапушский филиал Армавирского университета пришла разнарядка Министерства науки, образования, молодежи и спорта откомандировать наиболее достойного преподавателя истории в возрасте до 40 лет, годного по состоянию здоровья к службе в армии по категории «А», в Москву для участия в конкурсе исторической реконструкции.

Учитывая требования, а также отсутствие денежного приза для победителя конкурса, желающих не нашлось. На ежепятничном курултае, где директора институтов сидели за партами по двое и чувствовали себя школьниками настолько, что мальчики оккупировали задние парты и кидались жеванной бумагой, а девочки вели важные разговоры на первых партах и призывали не хулиганить и не шуметь, ректор поставил перед директором исторического института вопрос ребром – кем пожертвуем? Пожертвовали Прохором.

После того, как Прохор Сергеевич пропал навсегда в экспедициях международного проекта «Стрела времени», его бывшие коллеги искусали себе локти, пересказывая сплетни, что он перебрался в Москву, а некоторые уверяли, что даже в Европу.

Дефицит подготовленных кадров усугублялся тем, что многие «временщики», вернувшиеся из первого смещения, категорически отказывались отправляться во второе. Сначала думали, что они не все рассказывают в докладах. Но когда после ряда бесед с применением детектора лжи и сыворотки правды, никаких трагических подробностей не выяснилось, крепко задумались.